Читать книгу Питерские истории. Рассказы - Александр Киселев - Страница 2

Серый питерский вечер. Время, когда гостеприимный и красивый северный город становится злым и опасным. Под ногами грязь и вода, в воздухе влажно и холодно. Идёшь по городу и ощущаешь всеми рецепторами ту самую питерскую сырость, о которой пишут питерские поэты. Ни с того ни с сего начинаешь любить этот невзрачный, изрядно приевшийся, насквозь туристический город. Хотя ты весь его в детстве исходил вдоль и поперёк, всякий раз он преподнесёт тебе сюрприз. То улицу новую откроешь, а то и на какой-нибудь привычный памятник с нового ракурса посмотришь… Главное – не пройти мимо и увидеть то, что город показывает тебе.

Петя Зернов вспоминал это время: прошлую весну, когда он гулял по городу в попытке развеяться. Его преследовал выбор дальнейшего образования, правда выбор этот у него был намного менее роскошный и немного более сознательный, чем у некоторых, к тому же, если на посторонний взгляд – вообще чисто декоративный. ВУЗ и факультет определялись однозначно, а вот направление уже варьировалось. Выбор его зависел от большого числа параметров и, как бы ни старался Петя оставить его на июль, вылезал из каждой щели в произвольный момент.

От «Новочеркасской» он тогда пошёл вдоль Невы в сторону центра. Мутная вода мрачно струилась по левую руку. По правую высились не менее мрачные в эту пору дома. В воздухе висело ощущение неясной безысходности. Однако, душу Зернова согревала приятная мысль о том, что он живёт не просто так, хоть и совершенно не представляет своего будущего. В отличие от его одноклассника Вити Степанова, Петю вовсе не беспокоило подобное незнание: всему своё время, некуда торопиться пока… Да, к сугубо косметическому выбору между чистой и прикладной математикой он отнёсся серьёзно, но лишь потому, что более серьёзный выбор перед ним никогда и не стоял.

Петя шёл по набережной. С другого берега засверкали купола Смольного собора. Зернов, повинуясь мимолётному порыву, перешёл по мосту Петра Великого туда и пошёл дальше. Он был погружён в свои мысли и выбирал направление почти на автопилоте. Мысли его, к слову, ушли далеко от формального повода для прогулки…

«Какова вероятность встретить кого-нибудь знакомого?» – задумался он из озорства. Мысль о случайности такого рода давно занимала его. Привыкший к достаточно насыщенной событиями жизни и переживший немало любопытного, Петя не мог остановиться – ему хотелось большего.

Позади остался Литейный мост, серый революционный крейсер-пенсионер; протянулся Летний сад, но потом и он исчез. Показался шпиль Петропавловского собора. Вот и он позади; а справа Эрмитаж. Вновь что-то заставило Зернова резко повернуть. Перейдя через мост, он оказался на Васильевском острове. «Колыбель родного города, – мельком подумал он, – и собрание всех типовых его красот. Крайне непростительно так нечасто здесь бывать». Он пошёл вдоль Кунсткамеры, мимо Коллегий и прочих типовых архитектурных чудес Васильевского острова; по другую руку, за рекой, отлично смотрелись Адмиралтейство, Исаакий, реформатор на лошади, Сенат и другие творения прошлого. У Благовещенского моста Петя на мгновение замер в нерешительности: будто очнувшись, он стал решать, куда пойти: к ближайшему метро или в сторону дома. Жажда случайной встречи пересилила: Зернов выбрал второй вариант.

Она практически бегом пронеслась мимо него, Петя лишь мельком подумал, что где-то видел её. Он даже не смог вспомнить, кто это и где он её видел; такая встреча, конечно, не считалась…

Но воспоминание о той, несостоявшейся толком, встрече породило воспоминание о совсем другом человеке…

«Почему я сейчас вспомнил о Сашке?» – вдруг задумался Петя. Ничто, кроме встреченной девушки, не предвещало такого поворота мысли. Он тогда ещё плохо её знал – они мельком познакомились незадолго до той эпической прогулки Зернова. Их не очень далёкие родственницы (не умаляя общности, можно считать, что тёти) вместе учились в своё время; и теперь семьи оказались хитро оплетены знакомствами. Некоторое время спустя они познакомились чуть лучше…

…Саша Львова в то время училась в восьмом классе. Приятное и беззаботное время, Петя немного даже позавидовал ей. Сашка вся светилась беззаботным счастьем жизнерадостной школьницы.

– Как жизнь молодая? – спросил её Зернов в порядке вежливости. Улыбка на пару мгновений покинула её лицо.

– Да так… Всегда есть, чем заняться, – она снова улыбнулась. – Не скучаю!

Они тогда быстро нашли более приятную тему, но с тех пор Петя, запомнивший выражение её лица в те пару мгновений, заинтересовался этой девочкой.

Александра обладала общепринятым набором достоинств: красивое личико, хрупкое телосложение, относительно хорошее воспитание, живой деятельный ум. Она пользовалась огромным успехом и у ровесников-одноклассников, и у учителей; отбоя не было от желающих с ней дружить. В наш век, когда граница между дружбой и простым приятельством стёрта, добрая Саша дружила со всеми, кто хотел этого.

Замкнутый и необщительный Петя Зернов завоевал её дружеское расположение одним своим бесхитростно прямым видом. От нечего делать Львова стала замечать в людях разные тонкости характера и делить знакомых на интересных с точки зрения изучения и неинтересных. Так, Петя был, безусловно, интересным. Равно как и она представляла несомненный интерес для него.

Полгода периодического общения и взаимного изучения с безопасного расстояния дали обоим немало пищи для размышления и доставили удовольствие. Оказываясь неожиданно одновременно приглашёнными куда-то в гости (хотя их круги общения пересекались исключительно по двум тётям-однокурсницам), они оба откровенно предпочитали всем остальным общество друг друга.

Один раз им в руки попался шахматный компьютер, который мама Зернова подарила десятилетнему племяннику, Петиному младшему двоюродному брату. Петя с ходу взял себе девятый уровень (из шестидесяти четырёх), бился с машиной около получаса (шахматы он не очень любил и совсем не умел в них играть), но в итоге проиграл. Потом поиграться с компьютером села Саша, плохо знающая даже правила игры. Петя сидел рядом. Довольно быстро оказалось, что машина «не видит» стоящую в клетке фигуру…

– Он меня не воспринимает всерьёз! – капризно пожаловалась Саша.

– У тебя с ним психологическая несовместимость! – ответил Петя.

Оба рассмеялись. Зернов сквозь смех продемонстрировал, как компьютер мог бы ругаться:

– Мне не нравятся блондинки!.. Уберите от меня блондинку! Они…

– Прекрати! – давясь от смеха перебила его Львова.

– … слишком сложно устроены для меня! – закончил Петя свою шутку. Саша взглянула на него, на мгновение перестав смеяться. Справившись с потрясением, она снова улыбнулась. Заметив неладное, Зернов обеспокоенно спросил: – Что-то не так? Шутка плохая?

– Да не то чтобы… Задумалась просто…

– Прости, не имел в виду тебя огорчить…

– Не парься, – отмахнулась Саша. – Я сама себя гружу не по делу…

…Вспоминая этот разговор, Петя подумал, что неплохо бы, наконец, изыскать возможность для более близкого знакомства. «Такие девушки на дороге не валяются, а я уже позволял себе роскошь влюбляться в подобные экземпляры». Зернов считал, что любовь лишает людей человечности в отношениях, того флеминговского кванта утешения, который с самого знакомства объединяет друзей. Если углубиться в эту теорию подробней, можно выяснить, что кванта людей лишает всё же не любовь, а то, что бывает после – Петя боялся последствий любви, которые вели к ненависти.

Нечасто встречая неглупую интересную девушку (а до встречи с Сашей он доподлинно знал лишь трёх таких), Зернов боялся влюбиться в неё. Счастливо избежав этого пока в одном случае из трёх, он получал колоссальное удовольствие от коротких телефонных разговоров и продолжительных переписок. Надя Петровская нынче жила в Москве и училась в МГУ. С ней Петя познакомился на «Колмогоровских чтениях» в прошлом мае в московском СУНЦе…

…Бурча что-то о невыносимой столичной жаре, Витя Степанов вызывал смех и лёгкие издёвки коллег-одноклассников. Ему и самому было смешно, он откровенно куражился и смешил публику. Незнакомая же всему кагалу девушка вдруг заступилась за Витю:

– Господа!.. Не стыдно вам издеваться над человеком?

Её спутники улыбнулись смущённо. Пристыжённые питерцы скромно потупились и дружно промолчали.

– Да всё в порядке, – улыбнулся ей Петя, удивляясь, что Гриша Колоссов не заговорил с девушкой раньше него. – Мы же не со зла.

– Он прав, – подтвердил Витя, понявший, что другу приглянулась его заступница. Надя недоверчиво посмотрела на них и заметила:

– Я бессильна спасти мир, если мир против спасения…

В перерыве в день докладов одиноко бродившая по коридору Петровская вновь натолкнулась на питерцев. Вернее она-то почти прошла мимо них, но те отвлеклись от своих бесед.

– Госпожа обострённая справедливость!.. – иронично приветствовал её Петя.

– Господа-джентльмены из культурной столицы! – вернула Надя шутку с улыбкой. Вся четвёрка заулыбалась, но ответил ей вновь Зернов:

– Вообще-то, мы обычно и вправду джентльмены…

– А я никогда не могу смириться с унижением других…

– Ваше право, Надежда. Только это бессмысленно – унижение в мире всё равно будет.

– Вы любите говорить о столь зыбких непонятностях?

– Я вообще люблю говорить. Особенно с умными.

– Тогда я лучше пойду. Я не умная.

– Скорее всего, Вы ошибаетесь. Но я не вправе судить по первым впечатлениям. Поэтому сначала говорю, а потом сужу…

– А бывало ли так, что, например, Вас считали дураком и отказывались с Вами разговаривать?

– Умные – ни разу.

– То есть, если я сейчас уйду – я дура?

Петя улыбнулся, сделал шаг в её сторону, окончательно откалываясь от коллектива, и предложил:

– Пойдём прогуляемся…

Они отошли от зерновских одноклассников, и он заметил:

– Вы не ушли, когда я стал занудствовать. Вы уже не уйдёте.

– Это похоже на шантаж! – улыбнулась Надя. Ей нравилось происходящее.

– Ничего подобного! Я просто откровенно выпендриваюсь, а Вы снисходительны к этому.

Она прыснула, первой не выдержав Петиного серьёзного тона:

– Зачем мы оба сейчас этим занимаемся?

– Самовыражение. Желание произвести впечатление.

– Впечатление на кого?

– На впервые встреченного человека. Это рефлекс – заявить о себе. Если в будущем мы, допустим, поженимся, то главным будет именно тот, кто сегодня заявил о себе!..

– Не далеко ли т… Вы хватили? – удивилась Надя.

– Можно и на «ты»… Я чисто гипотетически рассуждаю.

– Знаешь, какова вероятность этого события?..

– Я тоже надеюсь, что этого не случится. Жена должна быть покорной дурой.

– Ты серьёзно?

– Конечно нет! Да с такой скучно, как в гробу!

Они не сговариваясь посмотрели на часы и оценили, что перерыв кончился. Заседание, конечно, продолжилось не совсем вовремя, так что они пришли без опоздания…

В своём докладе Петя от волнения и посторонних мыслей едва не забыл упомянуть своё главное достижение. Когда он закончил доклад, его работу можно было бы списать во второсортный утиль…

– Вопросы? – повернулся к аудитории председатель жюри. Надя, предварительно читавшая тезисы, встала:

– Чем Ваша работа отличается от сотен по предмету?

Петя моргнул, оглянулся на исписанную доску, посмотрел на напечатанный текст, на сердитую Елену Васильевну – и понял, что допустил грубый промах…

– Спасибо! – искренне сказал он Наде по окончании заседания.

– Обострённая справедливость! – засмеялась она в ответ.

– Я плохой докладчик. Как ты поняла, что я фэйлюсь?

– А с чего ты взял, что я поняла? Они так каждого второго спрашивали!

– А у меня спросила ты… Неужели ты не спасти меня пыталась?

– Спасти… Может я хотела перед жюри засветиться?

– Не твой формат. Ясно же, что им пофигу, кто задал вопрос…

– Но тогда может я хотела тебе показать, что чего-то понимаю?

– Чтобы потом перехватить лидерство? Может, но это тоже не твой формат.

Надя улыбнулась:

– У тебя на всё есть контраргумент! Тебя не переспоришь!

– Я же предупреждал, что люблю поговорить. Почему ты не признаёшь свою доброту?

Она смутилась:

– В наше время это почти постыдно: жалость, помощь…

– Есть люди, которые пришли бы в восторг, узнав о твоём существовании. А иные возвели бы тебя в ранг божества добродетели и поклонялись бы!

– А ты? – прервала она поток Петиных излияний.

– Такие как я ценят людей не за их моральные качества, а за ум.

– Сомневаюсь, чтобы ты ответил на мой вопрос…

– Есть вопросы, которые не следует задавать.

– Несомненно. Если подобный вопрос задан, нужно либо уйти во гневе, либо ответить на него… Ты же не уходишь!

Петя улыбнулся: его методика, с ходу переваренная Надей, обратилась против него самого.

– Я только скажу «спасибо» и откланяюсь. Довольна?

– Нет. Ты будешь искать разговора со мной. Неважно зачем. Будешь?

– Конечно. Пока не изучу тебя вдоль и поперёк…

Девушка красноречиво провела рукой по своему телу, изображая это «вдоль и поперёк». Зернов смущённо покраснел:

– Я не имел в виду…

– Я поняла, – смеясь кивнула Надя и добила его: – только жениться!

– Эй, леди! – к Зернову вернулась уверенность. – Жениться никто не обещал!

Оба рассмеялись, довольные диспутом.

– О чём веселье? – спросил проходивший мимо них Гриша Колоссов. Петя повторил свою последнюю фразу. Гриша заметил: – Очевидно, я влез не к месту. Не знаю предыстории и не знаком, кстати, с Вами, леди… Григорий, – Колоссов протянул руку.

– Надежда, – Петровская улыбаясь протянула руку в ответ. Рукопожатие у неё было женственно лёгким, но уверенным, как не у каждого мужчины встретишь…

– Очень приятно… Пётр Вас соблазнил и отказывается жениться, я правильно понял?

– Нет, не совсем, – засмеялась Надя. – Пока нет…

– Пока не отказался?

– Пока не соблазнил.

– Ну тогда всё поправимо… Не стану вам мешать!

И Колоссов ушёл. Убедившись, что он достаточно далеко, Надя сказала:

– Он забавный. Строит из себя ещё больше, чем ты. Но реально, мне кажется, ещё более ранимый…

– Подобные темы редко обсуждают в светских беседах, – заметил Петя.

– Считай, что я этого не говорила…

– Почему же? Мы же не в свете.

– Неприятно, что я позволила себе так сказать.

– Но ведь сказала! Стало быть, есть тема…

– Всякие ваши защитные механизмы?..

– Ты считаешь, что это не интересно?

– Я полагаю, что мы с тобой знакомы всего три часа!.. И неизвестно, встретимся ли в будущем! Стоит ли?

– Могу только предложить выпить, если тебя не устраивает простая беседа.

Предложение в целом вызвало одобрение у девушки:

– Конкретнее?

– У нас с собой, как всегда, было! – усмехнулся Петя. – Заходи вечером.

– Но вы там, вероятно, будете все?

– Думаю, что нет. А это принципиально?

– В общем, нет… Я приду, – пообещала Надя. – А сейчас надо к своим.

– До встречи…

Вечер удался. Было тепло и сухо. Гриша без труда организовал для толпы вылазку в магазин. К магазину прилагалась прогулка, а потому Петя, красиво прикинувшись больным, надолго остался один. Надя знала, что питерская тусовка идёт гулять.

– Да? – раздался из-за двери голос Зернова в ответ на её стук. – О! Ты всё-таки пришла. Я, признаться, сомневался.

– Тогда у меня преимущество – я не нарушаю своё слово.

– Садись куда-нибудь… Что предпочитаешь? У Гриши с Борей тут настоящий боезапас!.. Водка, коньяк… Какое-то, судя по цвету, моющее средство… Где они столько взяли? На фига… – он выудил из тумбочки бутылку вина. – Я правильно понимаю, что ты вообще не пьёшь?

– В основном, не пью.

– А пробовала?

– Да. По ситуации…

– Мы, кажется, говорили о психологии, – напомнил Петя.

Надя поморщившись сделала глоток из своего стакана:

– А я-то думала ты забыл…

– Ты, очевидно, решила, что это просто был предлог?.. Чтобы тебя вытащить, скажем, на свидание?..

– Фи! Какое нелепое предположение!.. Мы, кажется, уже договорились, что не думаем о свиданиях?..

– Тогда, быть может, ты всё-таки рассчитываешь на беседу?

– Было бы неплохо, но в принципе обойдусь.

– Плюс ты ещё и не пьёшь… Что привело тебя сюда, дитя?

– Не хотелось оставаться одной.

– Главное честно… – обескураженно пробормотал Петя, но ухмылка собеседницы убедила его в неискренности последнего высказывания. Он мгновенно успокоился. – А это разве столь страшно?

– Нет. Но когда есть возможность пообщаться с умным человеком…

– Стоит подойти к зеркалу!! – неудержимо захохотал Зернов. Петровская смутилась:

– Я не привыкла разговаривать с зеркалами.

– Я тоже. Зачем зеркало, когда с собой и так можно поговорить?

– Я вообще-то редко с собой разговариваю…

– Конечно! На докладе ты с кем общалась?

– С аудиторией…

Петя ждал этого ответа. Мгновенно подобравшись, он по памяти процитировал её доклад:

– «…Современные численные методы позволяют оценить точность проведённых вычислений с точностью до эн в минус десятой, однако точность полученных результатов гораздо ниже. Это связано с нерациональностью алгоритма, дающего лучшую точность, и моей неспособностью его улучшить. Попытки как к улучшению точности моего алгоритма, так и улучшению сложности более точного были сделаны, но не привели к сколько-нибудь значимому результату…» Тебя кто говорить учил?

– Сама.

– Вот с собой ты неплохо и поговорила! Меня слышала?

– Да.

– Вот ещё отличный образчик: прекрасно пообщался сам с собой, хотя тема вдесятеро проще твоей… А Гришу слушала? – Надя кивнула. – Вот он хорошо работает с аудиторией. Но сие неважно… «Функции сигма и дельта – корни интегрального уравнения вида» – это просто шедевр. Школьная исследователка.

– А почему нет?

– Потому что в школе не изучают интегральных уравнений! Но давай не будем о грустном. Лучше о психологии.

– Я в ней не разбираюсь. Можешь что-то рассказать, я послушаю.

– Хочешь расскажу о тебе, а ты поправишь, если ошибусь?

– Давай, – она улыбнулась заинтересованно.

– Замкнутая, самодостаточная, целеустремлённая. Одиночка и вполне довольна этим. Стеснительная, но в меру – можешь порой и помощи попросить, хотя скорее предпочтёшь сделать сама. Знаешь себе цену и рада быть собой, не играешь ради непонятной известности и не комплексуешь. К особой любви окружающих, видимо, не приучена, но это тебя не останавливает. Радуешься жизни, понимая, что она прекрасна. Наверняка оптимистка.

Петя замолчал.

– Круто! – сказала Надя. – А можно я тоже попробую?

– Конечно!

– Ты оптимист, хотя наверняка порой впадаешь в депрессию. Ставишь себя в обществе нагловатым снобом, чтобы пресечь нежелательные знакомства. Раним и впечатлителен; тем, кого ты любишь, достаётся огромное количество нежных чувств и теплоты. Ценишь дружбу и, наверняка, романтик…

Стопроцентное попадание. Петя мог подписаться под каждым услышанным словом.

– Я ещё забыл сказать, что ты умная и чуткая.

– А ты вежлив, когда того хочешь, и настойчив…

– Недостатки будем замалчивать?

– Да. Неужели ты мои не видишь?

– Я не позволяю себе искать их!

– С чего бы это?

– Так уж воспитали. Не могу видеть плохое в хороших людях.

– А с чего ты взял, что я хорошая?

– Это сложный вопрос. Ты хорошая?

– Нет. Почему ты решил, что я хорошая?

Петя пожал плечами:

– А ты зря думаешь иначе.

– Я, как все, высокого о себе мнения. Но ты, очевидно, догадываешься, как называют людей, которые открыто признают это?

– Эгоцентрики, а особо выдающихся – эгоисты.

– Именно! Я не скажу о себе доброго слова.

– Я просил дать адекватную оценку.

– Возможно, что-то доброе во мне и есть… Ты умеешь объективно оценить себя?

– Пожалуй. Но я как раз предпочитаю говорить о себе максимально хорошо.

– Всегда боялась быть принятой за эгоистку. Делала всё против этого.

– Чтобы только не считали?

– Наверное, не только… Не знаю… Наверное, я всё-таки плохая…

Петя взял в руки бутылку и наполнил стаканы с комментарием:

– Раз уж нас несёт в такие дебри…

– За что пьём? – спросила Надя.

– Можешь предложить тост.

– Может за знакомство?

– Пошло и банально. Но если хочешь…

– Давай за недостатки. И твои, и мои.

Петя молча сдвинул свой стакан с её, потом выпил, столь же молча. Надя, смущённая его реакцией, боялась пошевелиться или дышать.

– Прекрасный тост, – наконец сказал он. – У тебя опыт?

– Нет, – облегчённо рассмеялась она. – Ты сам хотел небанальность.

– Я и говорю – прекрасный тост… Ум, наверное – самое хорошее в тебе.

– Надеюсь, не единственное!..

– Нас снова уносит.

– А ты чего хотел? Связной беседы? Пригласил одинокую девушку пить вино вечером и ожидал связной беседы?

– А чего я ещё мог от тебя ожидать? – расхохотавшись спросил Зернов.

– Мало ли у тебя мысли какие, откуда я знаю? – поборов смущение, Петровская произнесла эту фразу с правильными интонациями.

– Не надо на меня наговаривать! Я даже не маньяк!

– Это несколько иначе называется!

Они переглянулись и безудержно рассмеялись. Их веселье прервал звонок Петиного мобильника.

– Мы в «Пятёрочке». Будем минут через несколько… Можно?

– Вполне. Бутылку сейчас сныкаем на место… Принесите какой-нибудь еды!

– Конечно, – усмехнулся Колоссов и отключился.

– Григорий изволили сообщить, что они идут по наши души.

– Я тогда, наверное, пойду…

– Спать?

– А что, хочешь со мной? – не удержалась Надя.

– Нет, просто если не спать, то не хочу тебя отпускать.

– Сейчас вернётся твоя орава. Я тут буду немного не в тему.

– Все будут только рады пообщаться с тобой…

Войдя в комнату, Гриша Колоссов испытал удивление: он искренне считал, что предполагалось иное мероприятие. Петя и Надя сидели на заправленной кровати, не выражая никакого стеснения по поводу нарушения их уединённости.

– Гриша, что ты думаешь о родном правительстве? – на пороге приветствовал вошедшего Зернов, не меняя положения.

– С чего такой вопрос? – удивился Колоссов.

– Да мы чего-то обсуждали…

– Реформа русского языка1, образования и т. п. – подсказала Надя.

– Ну про язык я исконно по-русски могу сказать: взять бы их кофе среднего рода да промыть мозги этим людовладам зажравшимся, мать их за ногу; а потом хорошенько приложить по черепу словарём Даля. Глядишь и поймут, что к чему, и кто виноват, и куда бежать…

– Две проблемы на Руси: одна правит страной, а вторая не даёт пробиться к первой.

– А дороги?

– Причём первая ещё ворует на ремонте второй.

– Как известно, одну проблему можно решить с помощью катков и асфальтоукладчиков, – с напускной серьёзностью заметил Колоссов.

– Да, с дорогами посложнее будет, – устало протянул Витя Степанов. Вовремя сказанный бородатый боян вызвал взрыв хохота.

Под смех пришла руководительница питерской делегации.

– О чём веселье, господа?

– Да о боянах, шеф! – сквозь смех сказал Петя и, более или менее придя в себя, повторил анекдот.

– А почему подобные вещи вас так смешат?

Вместо ответа, пришедшие было в себя школьники вновь вырубились.

– Видимо, на злобу дня, – предположил Петя. – О, да, кстати! – он заметил, что висит в воздухе какое-то напряжение. – Надя. Елена Васильевна, – представил он их. Обе кивнули.

– Надя, кто у Вас научный руководитель?

– Болотов Сергей Павлович.

– И как он? Лет пятнадцать его не видела!

– Он из Костромы почти не выезжает.

– Единственный раз за эти пятнадцать лет, когда я была в Костроме, его там как раз не оказалось…

– У моего одноклассника тогда была конференция в США, Сергей Павлович повёз его лично.

– Думаю, там дело в тусовке, которая на конференцию съезжалась.

Петровская усмехнулась, кивнула и честно ответила:

– Верхушка штатовской математики: Антонов, Бойяи, Круг, Льюис…

– Да, двое из нашей с Серёжкой группы! Вполне естественно…

– Эй, шеф, это лекция на тему «об успехах советской математики»?

– Нет, это дамы вспомнили общих знакомых, – встрял Гриша, заподозривший по тону Нади, что этим «одноклассником» была она сама.

– Мы тут решили… Поговорить… Повспоминать… – вполголоса в своём стиле прокомментировал Боря Круглов. Настала пауза, а потом все рассмеялись.

На следующий день Надя пошла гулять по Москве с питерской компанией. Домой её должен был отвезти автобус, на который коллеги обещали проводить. Петя и Витя заняли девушку беседой…

– Степаныч, расскажи даме, как мы с тобой чуть не поцапались из-за Наташки…

– Чуть?.. Мне казалось, что мы весь тот год вообще не общались!..

– Это возможно?! – спросила Надя.

– Всё возможно, когда мужики бабу делят, – философски заметил Зернов.

– Ну, мы её не совсем делили… Хотя, по факту, получилось «была тебе любимая»…

– А стала всем врагом. Случается, Степаныч, и похуже…

– Вы оба её любили?

Последовал кивок:

– Да. Было дело.

Петровская перевела взгляд на Степанова.

– Да, – был вынужден признать тот. – И я тоже…

– А после?

– Пока, тьфу-тьфу, сферы интересов не пересекались.

– До тебя, – ввернул Витя. Надя смутилась. – Друзей порой делить тяжелее.

– Дело говорит! – подтвердил Петя. – Но мы тебя делить не будем.

«Я тебя экспроприирую», – подумал он при этом. – «Обожаю себя: делаю вид, что джентльмен, а сам продолжаю творить всякую дичь…»

– Спасибо!..

– Не нервничай, Надежда!.. Мы с товарищем шутим!..

За разговорами такого сорта полдня пролетели незаметно.

– Спасибо вам, – сказала при прощании Петровская. – Надеюсь, увидимся?

– Конечно, – ответил Зернов.

– Звони мне, нашего трёпа мне будет не хватать!.. Ну и пиши, само собой!..

– Обязательно. Приезжай к нам!..

– Постараюсь. Ну, пока!..

– Au revoir, chérie…

Вот и с Сашей Львовой нынче Петя надеялся познакомиться поближе, но без осложнений, с которыми была сопряжена его дружба с Наташей Гориной…

Первый курс таил в себе и множество других неожиданных приятных открытий и сюрпризов. Пока Зернов искал одного, его искало другое…

Какие изменения произойдут в его жизни? Совсем скоро, буквально прямо сейчас. Снег в Питере уже выпал, автобусы на редкость стали соблюдать график; да и контрольную на формулу Тейлора Петя уже провалил. Переписывание её – на первой паре в следующую пятницу…

А это значит – впереди что-то новое…

ноябрь 2010 – ноябрь 2011 года, Петергоф – Санкт-Петербург