Читать книгу Питерские истории. Рассказы - Александр Киселев - Страница 3

Очередное, ничем не примечательное утро пятницы. Конец ноября. Мороз. Метель. Питер…

Иду чертыхаясь и традиционно ругаю коммунальные службы, с огромным трудом перебираясь через огромные творения стихии. Темно, только любимые фонари светят. До автобусной остановки обычно минут десять – сейчас иду все двадцать. На первую пару намечено переписывание старушкиной контрольной, а мне судьба туда опоздать – вот это неудача…

Хотя… Двухсотка пришла буквально через минуту после меня. Теперь бы ещё также свезло на пересадке…

На Гарькавого в автобус вошла девушка – из тех юных леди, на которых раз взглянешь и будешь смотреть всю дорогу. Живые голубые глаза, густые русые волосы с отдельными белыми и чёрными прядями («Крашеные», – решил я), красные с мороза щёки, а ещё она была крайне легко, не по погоде, одета: осенняя куртка, не особенно длинная юбка, довольно лёгкие туфли – на ней всё это, впрочем, смотрелось бы естественно, если бы не минус десять на улице. Она была, скажу я вам, просто прекрасна!

Когда к ней подошла кондукторша, девушка усиленно рылась в кошельке. Потом с виноватым видом достала «пятихатку»:

– Меньше нет… – робко произнесла она, судя по её виду, страстно желая провалиться куда-нибудь. Или я ничего в жизни не понимаю, или такой прекрасный и мелодичный голос я слышу впервые. Эта леди явно заслуживает повышенного внимания – но она явно не про меня. Уж слишком красива.

Я достал кошелёк, памятуя о завалявшихся в нём со вчерашнего дня двух бумажных «чириках». Кондукторша заметила мои действия и то ли решила, что я с девицей знаком, то ли думала, что я разменяю…

– Вам докуда, девушка? – спросил я, удивляясь и ругаясь одновременно на собственную наглость. Я заговорил с незнакомой девушкой, которая ещё и красивая? Ничего о ней не зная? Позвольте, но как же это так?..

– До «Ленты», – ответила та, скромно улыбаясь и с интересом глядя на меня, ожидая какого-то хода с моей стороны.

– Возьмите, – я протянул две десятки тётке-кондуктору. Та взяла деньги, сунула мне рубль сдачи и с надменным выражением лица вручила девушке билет. Бьюсь об заклад, она думала: «Ух я их, молодых и красивых!.. Вот ведь им вертихвосткам!..» Или что-нибудь в этом духе. Возможно, её смягчало то, что я никак не был похож на принцев, которые по идее должны доставаться таким молодым и красивым леди…

– Спасибо, – одарила меня благодарной улыбкой вырученная мною красавица.

– В общем-то, не за что… – улыбнулся я в ответ. – Всем так однозначно спокойнее будет.

– То есть, т… – она мгновенно поправилась, – Вы не для того, чтобы познакомиться, это сделали?

– А почему, собственно, я должен так уж хотеть с Вами познакомиться? Из-за короткой юбки, симпатичной мордашки ну и вообще…?

Она засмеялась:

– Вот именно из-за «ну и вообще»!

Боже, какой прекрасный смех!

– Хорошо, сдаюсь! Об этом я тоже думал…

– Все мужчины одинаковы! – заявила она.

– Вы только до «Ленты» или в Петергоф? – спросил я.

– Второе… Я в Петергофе учусь.

– Универ? – уточняю – она кивнула утвердительно. – А что именно?

– Физфак.

– Тоже бывает. У меня матмех.

– Никак не пойму, на что Вы намекаете…

– Видимо, нам судьба ехать вместе.

– Ерунда! Автобус большой, можно сесть в разные концы! С чего вдруг нам ехать вместе? Или Вы считаете, что вправе за меня решать?

– Что Вы… – я изобразил обиду. – Вы, очевидно, в состоянии всё решать сами!

– О чём Вы?

– Да так, – ответил я, окинув её красноречивым взглядом. – Не холодно?

Девушка вспыхнула, явно желая огрызнуться, но то ли чего-то постеснялась, то ли слишком хорошо понимала, что я прав.

– Нет! – ответила она с вызовом.

– А на улице? – съязвил я.

– А Вам-то какое дело? – беззлобно спросила она.

– Да вот, видно, на роду написано глупеньких девушек жалеть…

– Вы хотите сказать, что я дура? – ощетинилась моя собеседница. Вопрос явно болезненный.

– Я лишь рассуждаю о Вашей одежде.

– Можете не рассуждать, – резко сказала она.

– Элементарная вежливость, – отступил я, признавая за собой грубую ошибку. – Как Вас зовут?

– Алина. А Вас?

– Пётр.

– Как император?

– Как целых три императора!

– Главное, чтобы не как второй, – Алина продемонстрировала знание родной истории.

– А Вам его склонности не нравятся, или судьба?

– Это напрямую связанные вещи.

– Однако, если склонности, то Вы проявили заботу о моём окружении; а если судьба, то заботу обо мне.

– Вот одна вещь, Император Всероссийский, мне в Вас не нравится: Вы слишком много говорите не по делу.

– А Вы поставьте себя на моё место: стоял спокойно, никого не трогал…

– Довольно! Не желаю выслушивать это бормотание! Ты можешь говорить по-человечески?

– Я крайне зануден, это правда… Но ты сама виновата; вернее твоя внешность…

– Так тебя смущает моя красота? – засмеялась Алина. Она знала, что красива, но то ли не придавала этому значения, то ли не задумывалась над влиянием, которое оказывает на жалких неудачников вроде меня, привыкших жить в своём футляре.

– Весь такой смущённый… – протянул я, откровенно кривляясь. Она ещё веселее рассмеялась. У неё был приятный смех: лёгкий и, как говорят, звонкий. С каждой минутой она нравилась мне всё больше. Жаль, определённо жаль, что она не для меня!

Я вообще не привык общаться с красивыми девушками. Ими следует любоваться, да, но лучше с безопасного расстояния. В большинстве своём – не без исключений, конечно – они глупы; поговорить с ними не о чем. На первый взгляд, Алина всерьёз отличалась от моих прежних опытов в этом направлении. Общаясь с теми (просто общаясь, ничего больше не было), мне порой хотелось убежать и побиться головой об стену. Я, увы, не способен разговаривать с полными идиотами. С Алиной подобного рода проблем не было. Были другие: моё занудство, моя скованность… Но не скука.

– Нам пора, – сказала Алина, указывая рукой на дверь. Мы вышли из автобуса. На улице начинало светлеть, фонари погасли, хотя было ещё темно…

– Отличная обстановка, не находишь? – заметила Алина. Мы одни на остановке, никого больше не видно вблизи – насколько эта «вблизь» просматривалась. Да уж, неплохо!

– Ты, наверное, не поверишь, если я скажу, что буквально каждый день в такой оказываюсь?

– Не поверю. А ты не скажешь.

– Не скажу… Тебе, наверное, привычнее должно быть!

– Одна на тёмной остановке с незнакомым парнем? – уточнила она. Прозвучало зловеще, согласен.

– В принципе такого рода знакомства.

– Мне всё же казалось, что это не я инициировала наше с тобой знакомство…

– Это ни о чём не говорит!

– Да уж верно! – хмыкнула она. Я подумал, что она вдоволь наслушалась моих невнятных фразочек и я окончательно упал в её глазах. – Только маленькая деталь: мы сейчас оба здесь, одни, и разговариваем… Кстати, двести десятый!

Мы вошли в приехавший автобус. Я показал карточку, а Алина с застенчивой улыбкой посмотрела на меня. Пришлось искать в кошельке мелочь. Представляю, что про нас навоображала себе кондукторша!

– Не успели познакомится, как ты уже садишься мне на шею! – не преминул в шутку заметить я. Алина скромно потупилась, не в силах сдержать улыбку, но промолчала. – Чего же мне ожидать дальше?

– А чего ты ожидаешь? – продолжая улыбаться, лукаво поинтересовалась она.

– Я же говорю, что понятия не имею! Мне неведомо даже, как следует себя вести и о чём говорить…

– Надо же! А вот все твои предшественники думали, что знали…

– Очевидно, их это не спасло, – ехидно заметил я.

– Их сгубила эта самоуверенность!

– Вот видишь… Я честно говорю, что ни черта не знаю.

– Молодец. Возьми с полки порошок… То есть, я хотела сказать, пирожок.

Я поперхнулся, услышав её оговорку. Возможно, у неё были причины так сказать.

– Ты случайно оговорилась, или это типа шутка такая? – поинтересовался я. Алина отрицательно покачала своей прекрасной головкой, отрицая непонятно которую из частей фразы. Я решил спросить наугад: – Тяжёлое детство?

– У меня? – переспросила она. – Скучное. Могу рассказать, но тебе будет неинтересно…

– Расскажи, – попросил я, смутно предполагая, что Алина не привыкла рассказывать о себе. Чем-то, похоже, я заслужил её доверие…

– Я ранний ребёнок, – начала она. – Когда я родилась, родителям не было и двадцати. Бабушка вырастила меня практически в одиночку, родителей я видела редко. То, что отец наркоман, я узнала случайно и не так давно. Помню только, как в ссорах мама часто упоминала о порошке и б**дях, которые «сделали его не таким, каким она знала его в школе». А ещё помню, как он приставал ко мне двенадцатилетней в неадеквате. Я думала пьяный. Это я уже понимала тогда. Хотя, всё едино. О, как они тогда кричали!.. Мама, папа, бабушка… – Алина говорила тихо, но очевидно что она заново переживала всё то, что рассказывает. – Я сидела, боялась и пыталась закрыть глаза и представить, что ничего этого нет, что всё у нас в порядке… И вдруг оттуда донёсся звук какого-то удара, и всё в одночасье стихло. Потом пришла мама, вся в слезах, и каким-то странным тоном сказала, что убила его. Я сперва испугалась ещё сильнее… А потом вдруг подумала, что можно наконец перестать бояться…

Алина перевела дух, смахнула проступившие на глазах слёзы и вопросительно взглянула на меня, как бы извиняясь, что рассказала мне свою печальную историю. Я только спросил:

– А как из этого следует твой стиль одежды?

– Качаю независимость от бабушки… – усмехнулась она.

– А нельзя ли это как-то иначе делать, чтобы, скажем так, не в ущерб здоровью? – спрашиваю.

– Не думала об этом.

– Подумай. На тебя, как говорится, даже смотреть холодно!

– Не смотри, если не нравится! – огрызнулась Алина.

– Нравится! Но для тебя было бы лучше… А, сама знаешь!

– Знаю, – подтвердила она. – А как же!

– Вижу, тебе нравится быть наивной и беззащитной…

– А кому же не нравится? – резонно спросила Алина. – Вот только редко удаётся…

– Однако… Ты, должно быть, владеешь многими сердцами?

– Как Скарлетт? – улыбнулась она.

Неожиданное совпадение. Сколько моих ровесниц читали «Унесённых ветром»?

– Та была просто дура, а ты прикидываешься только.

– Вот и успех у меня гораздо меньший.

– Всего парочка десятков?

– Я ни с кем не встречаюсь в данный момент, и притом уже давно. А тебя это удивляет?

Я задумался. В первый момент, конечно, я бы этому не поверил, но теперь видел совсем иную картинку.

– В общем, нет. В тебе зашита независимость. Непримиримая гордость.

– Возможно. Мне просто скучно с некоторыми. А те, кто кажется мне достойным, не воспринимают меня.

– Внешность настораживает?

– Да. И резкость поведения.

– Ну и одежда, очевидно? – не удержавшись ввернул я шпильку. Алина улыбнулась:

– Тоже может быть. Встречают по одёжке…

– А провожают по этапу. В Магадан. Мне докладывали.

Она от души посмеялась. Как мне удалось пошутить, да ещё и не пошло, сам удивляюсь!

– Чему учат на физфаке? – спросил я, вспомнив про возможность ведения светской беседы.

– Ничему!

– Совсем?

– Почти. Школьный курс читают.

– Школьный курс, это Навье-Стокс; лапласик с градиентом? – уточнил я, внезапно догадываясь о причинах той лёгкости, с которой мы завели знакомство.

– Не без этого… – кивнула Алина с довольной улыбкой. – Вполне адекватный уровень школьной физики.

– А с математикой в твоей школе как было?

– Необходимый аппарат. Дифференциал, интеграл, ротор, градиент… Знакомо?

– Безусловно! Только, по правде сказать, за это и не люблю школьную физику…

Мы понимающе улыбнулись друг другу. В тех местах, где мы учились, принято знать существенно больше, чем в обычной дворовой школе. Названий можно не называть, мы друг друга и так поняли.

– Весело там было?

– В меру. В универе веселее.

– Особенно, в студгородке. Снежные бои мат-мех vs физфак при участии ПМПУ. В начале ноября, когда снег ещё был мокрый и противный.

– Я не бываю в городке.

– Я тоже. Со мной делились впечатлениями.

– Со мной никто не делится подобными впечатлениями.

– Вся группа из города?

– Не общаюсь с группой.

– Зря. Они могут быть полезны.

– Знаю. Но… Уж очень противно.

– Снобизм?

– Наверное… Ладно бы они только физики или математики не понимали – это легко бьётся прилежной учёбой; но с ними поговорить не о чем! Они все по жизни немного…

– Сочувствую. У меня вполне приличные внешне ребята. Нематематики, конечно…

– Мат-мех теперь и таких берёт?

– Мат-мех теперь всяких берёт. А из половины вырастит что-нибудь за пять лет. Мат-мех, он такой!

Алина засмеялась. Я вновь залюбовался ею. Она заметила мой взгляд и строго взглянула на меня:

– Похоже, я тебе нравлюсь.

– Не то слово!

– А какое то?

Я на мгновение замялся, не желая устраивать неподобающих ситуации сцен, но почти сразу нашёл выход:

– Очень нравишься.

– И только? – Алина так невинно посмотрела на меня, что я устыдился. Но всё же сумел перейти в контратаку:

– А ты чего-то иного ожидала?

– Нет, но… – она замялась и отвела взгляд, неожиданно для меня выдавая какую-то свою заинтересованность. – Пожалуй. нет. Да и с чего бы?

– Похоже, ты расстроилась… Уж не знаю отчего…

– Что ты, всё в порядке!

Настала пауза. Обстановка неожиданно накалилась, а мне в голову не приходило, как можно её разрядить. Алина же погрузилась в свои грустные мысли и не поддерживала более беседу. Автобус уже въехал в Старый Петергоф.

– Алина! Что случилось? – предпринял я попытку растормошить новую знакомую. Она повернулась ко мне: выглядело так, что она на грани истерики.

– Всё в порядке, – получилось почти ровно, но не без истеричных ноток в голосе.

– Ты перестала реагировать на внешние раздражители! Я беспокоюсь. Мне очень хотелось с тобой ещё поговорить!

– Да какое тебе до меня дело? Я просто красивая дурочка, вот и всё!

А я некрасивый дурачок. Два сапога – пара!

– Не психуй, прошу тебя.

– И ты ещё спрашиваешь, что со мной случилось… – с горечью заключила она.

Печально. Похоже, что мне вовсе не дано общаться с противоположным полом. Вот и здесь за полчаса общения, вероятно, я сумел надоесть, по сути, девушке своей мечты… Да, боюсь, что Алина – это тот самый идеал, о котором я столь непредметно беседовал как-то со Степанычем. Я был уверен, что в жизни мне таковой никогда не встретится. Так ведь не бывает…

Ну что ж. Я не очень ошибся. Просто своему идеалу я не нужен, наверное.

Мы сидели молча, только я изредка поглядывал на Алину. Она избегала смотреть на меня в ответ. Я видел, что она с трудом сдерживает слёзы, хотя не верил в их возможную причину. Автобус уже повернул на Ботаническую, вскоре требовательная остановка осталась позади. Я со вздохом встал, готовясь выходить. Алина внезапно достала блокнотик, вырвала листочек, на котором что-то быстро написала, вскочила с места и, неожиданно поцеловав меня в щёку, сунула этот листок мне в руку.

– Позвони мне. Пожалуйста, – сказала она совершенно убитым голосом.

– Обязательно, – пообещал я, постаравшись напустить в голос как можно больше тепла, и вышел. Только выйдя, я осознал, что обрёк её мучаться весь учебный день. Автобус безразлично поехал дальше. Я не видел, как Алина заплакала. По правде сказать, я это ощутил. Я взглянул на часы, надел шапку и перчатки, и пошёл переписывать к/р по матану. Предполагаемый челендж вовсе не выглядел таким увлекательным, как почти полтора часа назад, когда я выходил из дому.

«Ну что ж, давайте старт; я отрешён и собран…» – крутилось в голове. Но я понял, что мне наплевать: перепишу я работу или нет. Абсолютно наплевать. Чай не дурак.

Снег назойливо падал сверху, а нападавший раньше и лежавший под ногами мешал проходу. Ну никакого удовольствия от прогулок по таким улицам. К тому же, так или иначе, светит нам в конце этой прогулки по Ректорскому проезду – контрольная. Брр, неохота! Пусть и наплевать…

А вот и крыльцо родного мат-меха. Вперёд, к знаниям…

26—27 ноября 2010 года

Санкт-Петербург – Петергоф