Читать книгу Архивариус снов - Александр Клюквин - Страница 65

В тринадцатом далёком мае,

В таком же цифрою веку,

В Переяславль-Залесском крае,

Родился он назло врагу.

Не первым был у Ярослава

От той торОпецкой княжны,

Что прозывалась Ростислава,

Но оба в равности важны.

И всё же Федор дО родился,

Потом Андрей и Михаил.

Всего ж семь раз отец гордился,

Василий в них мизИнным был.

Но сказ пойдет о дюжем сыне,

Что появился в свет вторым.

О ком все помнят и поныне,

Покрытом нимбом золотым.

С младых ногтей растился воин —

На княжий пОстриг свёл отец.

В четыре года стал достоин

Примерить на чело венец.

Матёрым дядькам подражая,

Махал игрушечным мечом.

Врагов фантомных поражая,

Мужал рукою и плечом.

В седле держался без опаски

Спустя всего лишь пару зим.

И даже при галопной тряске

Как взрослый был невозмутим.

Уже к десятому рожденью

Ходил с дозорными в поход.

И места не давал сомненью,

Что невниманьем подведёт.

И вскоре был отцом посажен

За главный новгородский стол.

И Фёдор вместе с ним обряжен

В правленья золотой подол.

В подсобничестве люди папы

Решают важные дела,

Ведь и бояр продажных лапы

Чуть ближе алчность подвела.

Отец в неблизком Киеве княжит,

Потом Владимир призовёт.

И вскоре Фёдор смертно сляжет

Всего в тринадцатый свой год.

Осиротевший князь не сломлен,

Не зря ж не по годам взрослел.

К тому ж святителем сподоблен

Да и в решениях он смел.

Терзались русские владенья

Монголом, шведом и Литвой.

Но новгородские именья

Стояли каменной стеной.

Летели годы словно птицы,

А вместе с ними князь крепчал.

Благословил Господь жениться —

Полоцк с супругой их венчал.

И Александра с тёзкой мужем,

Отпраздновав союз благой,

Отправилась нарядным гужем

Совместно жить к нему домой.

Едва повторно отгуляли

На новгородчине сей брак,

Как весть дозорные прислали,

Что снова у порога враг.

В двадцатилетнем юбилее

Впервые сам дружину вёл.

С тех пор рука ещё сильнее

И славы ярче ореол.

Но непростое испытанье

Соратников отважных ждёт —

Хоть и близкО с весной свиданье,

Но зимним хладом кожу жжёт.

Апрельский ветерок коварный

Пронзает тело до нутра.

Далёкий солнца диск янтарный

Не греет с самого утра.

Укрывшись снежным покрывалом,

Белеет русская земля.

Шагают с пОднятым забралом,

Негодованием бурля,

Сыны Отечества родного,

Вдыхая свежесть мирных дней.

И слова не сыскать такого,

Чтоб сделалось им веселей.

Изранены мечом доспехи,

Но в крепости своей верны.

Видали ратных дел успехи,

Победы были не дурнЫ.

И каждый раз  в удачу веря,

Их обладатель в бой идёт.

Опасна веры той потеря

И трусость за собой влечёт.

Но трусов нет в святой дружине,

А посему повыше стяг.

Даст Бог, так будет и поныне —

Не посягнёт на землю враг.

И песня русская польётся,

Тревожа душу до глубин.

И лошадь на дыбы взовьётся,

Учуяв воинов с чужбин.

Но наше войско всеготово

К побоищу с любым врагом.

Давно друг другу дали слово,

Что не ворОтятся в свой дом

Покуда злобные пришельцы

Родную землю будут прать.

А слово чтить они умельцы,

В их духе, как и в теле, стать.

Готовы за родные веси

Без страха головы сложить.

Не станут крестоносной спеси

Рабами кроткими служить.

Пусть омрачает путь тревога,

Но гордый дух сильней её.

От новгородского порога

Прогонят наглое вражьё.

Никак негоже отступаться

Перед ливонскою «свиньёй»,

Когда сам князь идёт сражаться

В главе колонны боевой.

Идёт, погрязнув в тяжких думах

О страшном войске ворогА.

Хоть крепок щит в славянских рунах,

Но всё ж удача дорога.

Уж дюже много супостата

На псковских землях завелось.

Дождётся ли подспорья брата

Пока рубьё не началось?

Князь вспоминал былые сечи,

Что вдохновляли на успех.

И к Богу слал молитвы речи,

Желая здравия для всех.

Для всех, кто рядом дружным шагом

Сейчас с ним по пути идёт,

По дебрям леса и оврагам

ИноплемЕнным страх несёт…

* * * * * * * * * *

Всего двумя годами ране

Был в пух и прах разгромлен швед.

Спаслась страна от наглой длани

И траура заморских бед.

Тогда скрепившись бУллой папской,

По Балтике шли корабли.

Компанией сроднИ пиратской

Собрались с северной земли.

Мелькала водью, емью, чудью

Толпа наёмников лихих.

И командир сему приблудью —

Вельможа в латах дорогих.

Разграбив нагло Византию,

Решили Русь поработить.

Накинуть ей ярмо на выю,

Хозяином по ней ходить.

Опустошив Константинополь,

Гордились яркостью корон.

Воздвигнув там креста Акрополь,

Присвоили господства трон.

Благословил Григорий в рясе

Недобрых рыцарей в поход.

Но полегли в кровавом часе

В тот високосный страшный год.

Ведь бдили ясные зеницы

За скопом вражеских ладей,

Что посягнули на границы

Неблизких верой им людей.

ПелгУсий стражничал в дозоре

В тот незапамятный рассвет.

Предстало вдруг в надёжном взоре

Виденье, спасшее от бед.

Борис и Глеб стояли в лодке

В плащах багряно-золотых.

И свет струился посерёдке

Меж братьев истинно святых.

Порвав туман десницей божьей,

Победу князю предрекли

Над злобной братией ворожьей

И растворилися вдали.

Цепочкой по неспящим шёпот

До слуха княжича дошёл,

Что на пороге вражий топот,

Он многолюден и тяжёл.

Правитель юный без сомнений

Из ножен извлекает меч,

Среди всех прочих повелений

Взывает Родину беречь.

Не дожидаясь чужестранцев,

Поспешно собирает рать —

От знатных лиц до голодранцев —

ВражИну злую покарать.

Колокола звенят набатом,

Сзывая к площади мужей.

Гонец спешит за княжьим братом,

Вцепившись в нить тугих вожжей.

Из теремов, церквей, избушек

Люд собирается в полки.

Со всех ближайших деревушек

Прёт пацанва и мужики.

Горят глаза азартом к бою,

Стоит нетерпеливый гам.

Все с непокрытой головою

Толпятся, обступая храм.

Мечи, секиры и кольчуги

Сложились в боевой отряд.

В нём нет сословий, только дрУги —

Всех уравнял святой обряд.

Крестами плечи осеняя,

Шепча молитвы в небосвод,

Уходят, славою сверкая,

В священный бой у невских вод.

Там рыжий ярл разбил беспечно

Большой шатёрный городок,

Намереваясь скоротечно

Разбойно взять с Руси оброк.

Но в ту нелегкую годину,

Едва июльский встал рассвет,

Направил князь свою дружину,

Где почивАл апологет.

Покрыв надежно лопухами

Копыта боевых коней,

Пошли тихонько между мхами —

Чем тише, тем их план верней.

Ни треска сучьев под ногами,

Ни лязга острых топоров.

Лишь шелест древ над головами

От дуновения ветров.

Вот и просвет в зелёной чаще

Сверкает бликами реки,

Где в неготовности манЯщей

Едва проснУлися враги.

Мелькнула отмашь княжьей длани,

Как к наступлению сигнал.

И закипело поле брани —

Заморский воин смерть познал.

Мелькали копья, стрелы, сабли

В непродолжительном бою.

Солдаты Биргера ослабли

И полегли в чужом краю.

А сам их рыжий предводитель

Был князем поражен в чело.

Низвергся с лошади воитель

И кровью око расцвело.

И чудь, и емь тогда бежали,

И шведы – все, кто уцелел.

В ладью погибших погружали

Под градом новгородских стрел.

Бежали в страхе скандинавы,

Хоть было много больше их.

Не обрели желанной славы

На дальних берегах чужих.

И молвил князь, теперь уж Невский:

– Не в силе Бог, но в правде, да!

И повернул движеньем резким

Коня в родные города.

Вернулись с песнею победной

Мужья, братьЯ и сыновья.

И подпевал им в час рассветный

Отрадный голос соловья.

* * * * * * * * * *

Так было позапрошлым летом,

С тех пор свершилось много вех.

Князь был гоним лихим наветом,

Но воротился к счастью всех.

И даже знатные бояре,

Что козни хитрые плели,

Прозрев в раскаянья угаре,

С поклоном к Невскому пришли.

Пришли, поскольку понимали,

Что лишь в единстве Русь сильна.

К её границам подступали

Всё чаще злые племена.

И Ярославич воротился

Из Переславля в новый град.

За землю предков вновь вступился

И был бы несказАнно рад

Проверить бронь тевтонских войск,

Осоловевших от раздолья,

Топтавших Лугу, Псков, Изборск,

Засевших в крепостях Копорья.

Невмоготу терпеть набеги,

Скрипя зубами по углам.

То рыцари, то печенеги

Распространяют свой бедлам.

И вот апрельским снежным утром

Возмездие чеканит шаг.

В соседстве наглом, неуютном

Маячит иноземный флаг.

И снова чуди нету счета

За клином латников в крестах.

Колышет копьями пехота

С чужим девизом на устах.

Набились в Узмень под завязку,

Мечтая дальше в Русь пройти.

Наш князь велит задать им встряску,

Разбив отряд на два пути.

Один ушёл в разведку боем

На узменьский форпост врага.

Другой же, много бОльшим строем,

Пошёл в чудские берега.

Сугробом стыл Вороний камень —

Немой свидетель тех былин.

Скользил по снегу солнца пламень,

Врезаясь в крестоносный клин.

Невозмутимо выжидая,

Стоял, скрестивши руки, князь,

Глазами зоркими считая

Стальную вражескую мразь.

Оставил в роще недалёкой

Приличный конницы запас,

Что станет главною подмогой,

Когда ей будет дан приказ.

И вот от Узмени соседней,

Звеня копытом, мчится вспять,

Им посланный отряд передний,

А значит впору выступать.

Да и тевтон заволновался

На том, враждебном, берегу.

На лёд озёрный он спускался,

Взметая снежную пургу.

Блестит доспехом треугольник,

Щетинясь древками ползет

Союзный ордену разбойник,

И князь командует: «Вперёд»!

Построившись двузубой вилкой,

Бесстрашно встретили «свинью»

И зазвенели в схватке пылкой

Мечи за Родину свою.

Силён противник окаянный,

Теснит железом княжью рать.

Победой легкой обуЯнный,

Нахрапом прёт наш строй порвать.

И тут же громкий клич раздался,

Вещая в стороны уйти.

Казалось русский воин сдался,

Уйдя с захватчиков пути.

Но только рыцари пробили

В щитах угодливую брешь,

Их с флангов ратники сдавили,

Не сдав земли своей рубеж.

Бока ливонцев мощно смялись,

Победный дух врага зачах.

И в то ж мгновенье с мест сорвались

Резервы наши на конЯх.

Обрушив мощную атаку

На главных вражеских солдат,

Победно довершили драку,

Пробив немало вражьих лат.

Спасался бегством чужестранец,

Трещал под ним весенний лёд.

Надолго лег стыда румянец

На весь лихой тевтонский род.

* * * * * * * * * *

Летело время безоглянно,

Свершалось много разных дел.

То бился новый враг нещадно,

То мира с русским хотел.

Немало князь церквей отстроил

И городов восстановил.

Войска количеством утроил,

С Ордой вопросы разрешил.

Но много пуще остального

Две битвы помнятся всегда —

У берега Невы седого

И на броне чудского льда…