Читать книгу Абракадабра или Весна - Александр Коновалов - Страница 6

Каждый выезд в группе немедленного реагирования — суточное дежурство в райотделе (ГНР или «гонорея» по простому на ментовском слэнге) это целый остросюжетный детектив, и не один, а несколько. Персонажи, места, обстановка: все меняется, как в калейдоскопе.

Удовольствие, которое работники отделов несли помимо своей основной работы, где то же надо давать показатели. На выезде не смотрели: в каком ты подразделении числился (ОБЭП или «уголовка»), должен быть универсалом.

«Залететь» на гэнээре и не по своей вине: было плевым делом. Поэтому дежурка — молодцы, старались перед выездом максимально и коротко дать всю информацию, но иногда ее то же не было: один звонок и все, непонятно о чем. Типа: «Убивают! Помогите! Адрес такой то…»

Попробуй не среагируй.

Были и подарки: ложный вызов, но таких подарков и шуток «менты» не принимали: все равно надо было разобраться и доложить.

Автомат «Калаш» на выезде: обязательная принадлежность. Неизвестно кто тебя ждет на встрече: улыбчивый террорист, или угрюмая бабушка с дедом, который уже помер, после битвы с бабушкой.

Таскать «Калаш» сутки (в «усилениях» и бронежилет: не всегда по размеру), может кроме туалета: удовольствие ниже среднего. Интеллекты (доки в своем деле): к этому не могли привыкнуть.

Слово: немедленного, да еще и реагирования, говорили о важности, быстроте и обязательности действий.

Проспал: получи. Получить от начальства было то же делом быстрым: все совпадает по названию дежурства.

Пока экипаж в дороге, гоняет свои мысли, по рации вдогонку назовут еще пять — шесть адресов в разных концах района. Никто не издевается, просто наши несознательные граждане не выспались, или вдруг не во время проснулись, и требуют к себе внимания (часто обоснованного: грабежи или разбои).

Так и хочется сказать гражданам: «Что вы шляетесь в не подходящее время?…» Но сказать этого нельзя: прокуратура выпустила очередную указивку: «О вежливом обращении с гражданами».

Они: прокуроры то же правы — у каждого своя работа и ответственность.

За сутки на гэнээре, за 24 часа, у любого восприимчевого гражданина может быть нарушена психика. Но ничего наши «менты» привыкают: человек ко всему привыкнет, главное, что бы своя «крыша» не съехала, и, нервишки были крепкие. Хлюпикам и блатным место в штабе.

— Ээ… гражданин, слышишь? Слезай сверху. Выходи по добру — по здорову (Ума хватило: не сказали, что с поднятыми руками). Не трать наше драгоценное время…

— Ничего тебе не будет. Скатаешься с нами до отдела: бумажку составим и вернешься домой обратно. Лучше не зли нас!

Ни уговоры, ни угрозы, ничего не помогало. Два милиционера, один в форме майора с «Калашом» (Не РЭМБО, а ОБЭПник: дослуживал до пенсии и дежурил по графику), топтались перед лазом на чердак, где засел парень нетрезвый, да еще и топор прихватил.

Пьяный, но не совсем дурак: сиганул под крышу, как только услышал машину. Зачем топорик взял? Отбиваться, что ли… Партизан хренов.

А тут еще и мамаша успокаивала: «Вы с ним поосторожнее, а так, он когда трезвый: очень тихий и хороший».

Успокоила, старая, называется, а у самой синяк на пол лица, и из ноздри кровь капает.

Лезть на чердак никто не решался (лаз узкий: роту можно положить, и ступеньки крутые: не развернешься в бушлате и с автоматом), тем более под топором, и, перед пенсией. И так, и так дураком назовут (себя не убережешь, значит был неосторожным: знал обстановку), а задачу выполнить надо. Очень неохота, чтоб про тебя спели старую песню: «Напрасно старушка ждет сына домой, ей скажут она зарыдает…».

Обидно, что за этот рядовой выезд звезду героя ну ни как не дадут.

— Мамаша, хоть Вы его образумьте! Время то идет. Оно не казенное, и, начальство нас по головке не погладит… Уже полчаса потеряли. Счас вызовем ОМОН, он разнесет все здесь к еб…ной матери. Не усугубляйте ситуацию. Статью за терроризм тогда нарисуем.

— Вовочка сыночек! Слезай! Ничего тебе не будет! Заявление писать не стану. С тобой поговорят только, и всего. — заполошила старушка — мать с фингалом на пол лица (жалко ее).

Где ты будущая реформа? Когда рабочие «менты» будут получать достойную зарплату.

— Тетенька есть что выпить? Неси, мне это надоело.

Когда очумелая старушка вытащила почти полную бутылку, из за, которой ее чуть сынок не убил, «менты» громко звякнули посудой, для вида еще и побулькали.

— Слышь братан. Слезай лучше. И тебе выпить дадим. Пока соседи не переполошились, а то на статью наскребешь. (Конфликт зашел из за того, что мать спрятала спиртное).

Наконец из лаза (без топора) спустился фигурант. То ли надоело, то ли трезветь стал, или выпить захотелось (его «хлебало», а у него «мусора» чужое добро пользуют: от подобной наглости и несправедливости в миг протрезвел.) — хорошие «менты» были психологи.

Засунуть клиента в машину: было делом 5-ти секунд, да клиент ошарашен и не отбивался. Водитель: молодец, занимался борьбой, ему повозиться: в удовольствие. А вежливый ОБЭПник — интеллигент вовремя раскрыл дверь, еще и в авто подсадил (для него это было не по нутру, а что делать?).

В группе реагирования так и должно быть: интеллект и сила: все вместе, одно без другого ничего не стоит. Но все таки сила главнее…

Опытный в бумагах Бэп ник попутно забрал паспорт сына и «заяву» от бабушки: пришлось припугнуть, что привлекут за ложный вызов. Не хотела старая ничего подписывать (иначе как разговаривать с людьми: по 5-ть раз вызывают, пока не убъют) и в дежурке по головке не погладят (без «заявы» и необоснованно задержали лицо: прокурор не дремлет).

В машине надрывалась рация: «Куда провалились? Почему на вызов не отвечаете? (в дежурке то же беспокоятся: вдруг бойцов побили — ответишь по полной…). Что так долго? Водку что ли пьете, или баб е…те…».

— Нет танцуем с бабами, сейчас возвращаемся на базу. — Взаимных обид не должно быть, иначе не работа. Все в дружеской и деловой обстановке.

В советских фильмах этого не показывали, и работники правоохранительных органов разговаривали, как профессора-филологи, с «Калашом» в руках не появлялись («В Багдаде» все спокойно…, есть лишь отдельные моменты).

Еще один рядовой вызов завершился. Сколько их будет до конца дежурства. Рассусоливать некогда.

— Вор ворует, а «легавый» ловит — говорил по этому поводу Дзюба, старый кореш Коли-спортсмена, особенно в беседке перед молодежью. А те и уши развесили: блатная романтика западала в душу, верили, что легче украсть, чем заработать за всю жизнь.

Вверху все можно, да еще как, почему нам нельзя?

Педагогика рухнула, воспитание частично заменили видеокассеты (кому по карману) с порнухой и ужастиками. Никто и не заметил, что отличная кинокомедия режиссера Гадая «Иван Васильевич меняет профессию.» давно исчезла из обращения (и не показывали), наверно только из за монолога Иоанна «Грозного»: «Каакого еще царя Бориса?…Бориску на царство?!..Так он ответил за предобрейшее… Повинен в смерти!».