Читать книгу На двух крылах свободы и смиренья - Александр Кормашов - Страница 45

Дева по гороскопу, я был удивлён,

узнав на деле не Дева,

а уже свыкся,

астрономически вышло рождён подо Львом,

а в целом уже под каким-то сфинксом.

Сознанье двоит. Но не тем созвездием Близнецов,

не звёздными братьями Кастором и Поллуксом.

Тут Дева и Лев.

А не всё ли равно в конце-то концов?

…Раз ночью из Кунцева в центр я шёл по улицам тусклым.

И, зеленоглазые, по-кошачьи подлащивались такси,

и кошки брызгали на столбы, вальяжны,

как такси пополудни.

Вот тут-то, смешав свои звёзды, все беты, дзеты и кси,

явилось созвездие в виде, сперва решил, блудни.

У неё были волосы – как трансформатор,

обмотки враздёрг,

а выраженье лица напоминало крупную дождевую каплю.

Она испугалась, будто это я её подстерёг

и сейчас изнасилую иль, на худой уж конец, ограблю.

Но столько чудного в ней было воплощено,

что вскоре я шёл на нею, как в ад  (ну, вот ещё Данте!)

в квартиру, где жил двухголовый уж, пятилапый щенок

и скворец,

где и мебель была мутант на мутанте.

Ведь это не где-то пустыня Семипалатинская мертва.

Под каждый полом

– ядерный полигон, лишь палас отвернёте.

Стоп! А на кой мне баба с мордою льва

и трехкрылым скворцом, летающим на манер вертолёта?

И на что мне её вставший пописать сын,

толстый, с модной причёской под свиристеля?

И к чему эта ночь в обществе змей и псин —

вот и матрац на полу расстелен.

Но всё было проще. На кухне мы пили чай,

индийский из Индии, как сказала она,

«бывшемужнин»,

и я был полон печали к ней, и эта печаль

было всё, что я мог ей дать, и всё, что ей было нужно.

С ложечки сонного она поила скворца,

а мне было муторно, что, обданы радиоактивным душем,

мутируют наши органы и даже сердца,

но и радостно, что, нематериальные,

не мутируют души.

Что в городе, как в деревне, пускают переночевать.

Что в людях добро всё в том же, старомодном, раскрое.

Ночной этот чай, под утро едва лишь коричневат,

во мне растворил моё неприкаянство городское.

Она проводила меня, когда рассвет

сверкнул меж домов, как в зубах золотая фикса.

Бывает, вам долго-долго смотрят вслед.

А если в спину глядит кто-то вроде сфинкса…

В то утро первее двух первых третье крыло

прорезалось у спине. Сутулюсь

я лишь затем, чтобы удобней оно легло

и очень махало, когда брожу среди тусклых улиц.

Сознанье бесстыдно двоит. Опять и опять

я по ту и по эту сторону ширмы, неба в звёздах.

Поскольку крылу моему, как воздух, необходимо летать,

а чтобы летать,

ему совершенно не нужен воздух.

1986