Читать книгу Ярлыки - Александр Корниенко - Страница 4
Глава 3. Бетонные пещеры
ОглавлениеРуки Рэма порхали над приборной панелью с точностью механических манипуляторов. Каждый процент излишней энергии, выделенной от трения с атмосферой, он распределял виртуозно и крайне эффективно. Немного на двигатели торможения, немного на приборную панель, совсем чуть-чуть на обогрев сидения… Выли сирены, лампочки превратились в слепящие звезды, воздух в кабине нагрелся до неприличного уровня – пилот выжимал максимум из каждой системы корабля. Даже единственный «светляк» получил прибавку к мощности, озарив иллюминатор маленьким рукотворным солнцем. А когда свою порцию энергии получила и шторка окна, придя в циклическое движение вверх-вниз, каюта и вовсе превратилась в гигантский стробоскоп. Такой феерической посадки планета еще не видела. Корабль горел, сиял, свистел и визжал на все голоса, напоминая сошедшую с ума детскую игрушку. Но Рэм знал – это лишь начало. Собрав волю в кулак, он заклинил стабилизатор относительно главной оси, позволяя машине перейти в свободное вращение. Оставалось только надеяться, что она выдержит и не разлетится на маленькие кусочки в небольшом феерическом салюте.
Бешено вращаясь, глайдер ввинчивался в атмосферу Тверди. Скорость кручения постоянно возрастала, порождая резкие скачки и рывки. В какие-то секунды в каюте устанавливалась гравитация, а затем все не пристегнутые вещи снова устремлялись в свободный полет. Но хуже всего была перегрузка. Как невидимый голодный зверь она рвала Рэма во все стороны, вжимала в кресло до хруста костей, пытаясь превратить в кашу, готовую к употреблению. И мал-по-малу человек проигрывал в этой схватке. Из его носа потекла кровь, глаза заволокло красной мутной пеленой, ноги налились неподъемной тяжестью, а сердце улетело куда-то в макушку.
Ощущая, как немеют руки, охотник вцепился в штурвал, до хруста сжав кулаки. Он знал, что если отпустит управление хоть на секунду, то уже не сможет найти и ухватить его в бешеном круговороте кабины. Но больше всего он боялся пропустить сигнал о достижении нужной высоты. Если по каким-либо причинам это произойдет, то корабль разобьется о поверхность планеты раньше, чем человек на его борту успеет осознать, что произошло. Не от компенсаторов вращения, не от системы жизнеобеспечения и не от ядерного реактора – жизнь беглеца зависела от самого примитивного крохотного динамика, спрятанного в панели управления.
Мгновения раскаленными пулями улетали вдаль, а заветного сигнала все не было и не было. Из-за накала обшивки стало невыносимо душно, а запах горелого пластификатора разрывал легкие в порывах неудержимого кашля. На Рэма накатил приступ паники. «Это конец» – кричало подсознание, провоцируя сдаться, отпустить руки в ожидании конца. Страх был таким сильным, что пробивался даже сквозь действие стимуляторов, и пилоту стоило огромных усилий не податься и не ослабить хватки. И тут – бац! – противный треск сирены на мгновение перекричал даже стук сердца в ушах, заставив пилота отложить прощание с жизнью и вернуться к болезненной действительности. Последним усилием онемевших конечностей он дернул штурвал и увел посудину в затяжную петлю. Маневренные двигатели натужно взвыли, меняя направление тяги, и от их пронзительного свиста уши окончательно потеряли синхронизацию с мозгом. Как и его пассажир, глайдер не был рассчитан на подобные нагрузки, и его выход из строя оставался лишь вопросом времени. К счастью, этот вопрос решился в пользу беглеца – звездолет медленно выровнялся, а затем стал плавно забирать вверх, используя гравитацию планеты в качестве естественного тормоза.
Постепенно перегрузка стала отступать, и к своему сожалению Рэм снова ощутил собственное тело. Случись это резко и внезапно – он бы обязательно потерял сознание от невыносимой боли. Но так как притяжение гасило скорость постепенно, стимуляторы худо-бедно успевали притуплять возрастающие шоковые импульсы нервной системы.
Продолжая усиленно цепляться за штурвал, Рэм дождался, пока глайдер зависнет на месте, достигнув верхней точки подъема, и только затем позволил себе разжать кулаки, на ощупь щелкнув тумблером гравитонной тяги. Несколько секунд, которые компьютер потратил для разогрева и включения двигателя растянулись на тысячелетия. Сидя с закрытыми глазами и не ощущая ничего кроме боли, беглец обессилено ждал. И дождался – выдав всего 15 предупреждений о неисправностях, автоматика увела машину в контролируемое и плавное пике.
Поставив скорость на минимум, Рэм включил автопилот и с облегчением откинулся в кресле. Глаза невыносимо жгло, ноги отказывались повиноваться, а из носа продолжала рывками струиться кровь. И как оказалось не только из носа. Все тело пилота, включая места закрытые костюмом, было липким и холодным. Скользили даже ноги в ботинках.
– Да уж! – хотел сказать Рэм, но закашлялся. Преодолевая удушающие спазмы, он вырвал, забрызгав пол желтовато-красной слизью.
Нащупав бортовую аптечку, беглец промыл глаза водой, от чего испытал очередную порцию неприятных ощущений. Пополоскав во рту и от этого едва не вырвав снова, охотник принялся стаскивать с себя мокрый изнутри скафандр. Одежда успела местами прикипеть к коже, и ее приходилось буквально отрывать по кусочку. Рассмеявшись своей липкой, грязной и вонючей победе, Рэм долго отмывал и оттирал себя, соскабливая с кожи закипевшую кровь. Жутко хотелось пить, но рвотные спазмы продолжали атаковать, и переводить на них драгоценную воду было бессмысленно.
Через час с небольшим, пилот закончил гигиенические процедуры, потерпев поражение только с волосами – они плохо отмывались от крови, и то и дело норовили слипнуться в одну бесформенную массу. Переодевшись в ремонтную робу – единственную одежду, которая имелась на корабле, Рэм накинул презираемый всеми пилотами подшлемник, и принялся потрошить недра каюты. В ход пошло все, что могло помочь облегчить самочувствие – капли в глаза, тампоны в нос, сухой паёк в желудок. Бережно смочив кусок перевязочного материала в оставшейся воде, беглец положил его под язык, чтобы перебить чувство жажды.
Следующие 30 минут ушло на чистку приборной панели и диагностику корабля. Ее результат не очень утешал – после полученных повреждений судно больше не могло совершать космические перелеты, а из 7 основных систем функциональность в той или иной мере сохранили только 3. Но к счастью, летать стальной сокол все же мог. Пусть на весьма скромной высоте, с маленькой скоростью и используя центр тяжести гравитонной подушки в качестве руля, но все же…
Здраво рассудив, что чиркать землю крылом на поворотах лучше, чем преодолевать сотни миль пустыни пешком, Рэм попробовал дать малую тягу. Удалось не сразу – автоматика, предупреждая о многочисленных повреждениях, не давала запустить двигатель. Около часа ушло на то, чтобы отключить или банально оторвать датчики систем безопасности, и только тогда глайдер полетел. Про себя беглец подумал, что неплохо бы зафиксировать победу новой записью в журнале, но его мысли и стремления рассыпались истлевшим пергаментом, стоило ему взглянуть в иллюминатор. В запотевшем, запыленном и покрытом трещинами окошке виднелась ВОДА. Та вода, которая лежала просто на поверхности, и могла без усилий быть добыта кем угодно. То есть вообще кем либо. Даже без многомесячной подготовки, невероятных подвигов и жертв – иди и бери. В картотеке это явление именовалось «океаном», и скудно и весьма неубедительно описывалось первыми поколениями колонистов.
Не в силах удержать душевный порыв, пилот взял вправо. Оказаться на Тверди и не увидеть океана, было столь же глупо как выйти в открытый космос без скафандра. Глайдер резко дернулся, чиркнув землю крылом, и, спохватившись, Рэм уменьшил угол крена. Каждую секунду он ждал, что вот-вот лазурное пятно в иллюминаторе перестанет расти, ведь воды не может быть НАСТОЛЬКО много. Но он ошибался. Голубоватая рябь сначала поползла под днищем корабля, а затем и вовсе затмила собой весь окружающий мир, разливаясь от горизонта до горизонта.
Заметив на мониторе, как под дном корабля пронеслась крупная морская ферма, Рэм сбавил ход и заложил еще один крюк. На этот раз он предусмотрительно повернул оптику в нужном направлении, чтобы получше рассмотреть столпы водного элеватора, которые торчали над поверхностью океана как огромные ребра гигантского животного. Между ними на волнах болтались бесформенные пласты культивируемой растительности, напоминая остатки живой плоти. Этот затонувший, разлагающийся великан, дышал, изредка заходясь в спазмах кашля, нахлынувшего от порывов сильного ветра.
– Ух! – только и смог выдохнуть Рэм. Подождав, пока водная плантация скроется далеко за горизонтом, он включил хронограф. До наступления темноты оставалось около 2х часов. Если, конечно, привычная суточная система Базы, за столетия своего существований не сильно отдалилась от летосчисления Тверди.
Рэм прикинул дальнейший порядок действий. Соваться в город при свете дня было неосмотрительно и крайне опасно. Другое дело ночь, когда, согласно докладам наблюдателей, в любой город и из него совершаются основные грузовые транзиты. В веренице разномастных кораблей низколетящий глайдер гораздо проще замаскировать. Да и суд состоится только утром… «Решено! Жду ночи и отправляюсь в Анклав!»
Довольно улыбнувшись новоиспеченному плану, а еще больше тому, что у него появилось несколько часов на любование Твердью, пилот позволил себе сделать еще один круг над морскими фермами. Конечно, он несколько рисковал попасться на глаза какому-то зеваке, но многие ли из простых людей способны опознать внеземные корни в очередной летающей машине? Да и соблазн еще раз посмотреть на ВОДУ все равно был сильнее здравого смысла.
Немного утолив жажду зрелищ, Рэм вернулся к тому месту, где суша снова отвоевывала пространство у размеренной голубоватой лазури. Посадив корабль у самой кромки океана, он стал ждать захода солнца. Так как на Базе суточный цикл поддерживался искусственно, прежде ему доводилось видеть движение светила исключительно в компьютерной графике. Теперь же он имел отличный шанс собственными глазами лицезреть это легендарное явление во всей его натуральной красе.
В ожидании «чуда» Рэму очень хотелось выйти из кабины и окунуть ноги в бесконечное водное пространство. Но он так и не смог перебороть свой страх оказаться на открытом пространстве. Да и касаться неочищенной жидкости было как-то жутковато. От одной мысли об этом что-то внутри сжималось в липкий и угловатый комок, и всеми силами упиралось во внутренние стены сознания.
Как оказалось, Рэм ждал не зря. Вскоре вдали разразилось такое светопреставление, описать которое у него просто не хватило бы слов. Но одну вещь он смог бы сказать наверняка – закат над водой невозможно забыть даже после тщательной промывки мозгов на декласификации. В ту самую минуту высочайшего эстетического наслаждения Рэм был готов отдать все свои привилегии на Базе за возможность изо дня в день вот так сидеть и смотреть на это величественное природное явление, совершенно бесплатное, не ограниченное, доступное каждому. И может, когда-то он бы даже решился зайти в воду. Сначала аккуратно смочить стопу, затем побродить по щиколотку, и, наконец, нырнуть в мутноватую лазурь с головой…
Увы, солнце скрылось за край океана достаточно быстро, оставив после себя целую бурю сожалений. Еще раз окинув взглядом горизонт, словно ожидая что светило передумает и вернется, Рэм поднял аппарат в воздух и взял курс на Анклав.
Отойдя от океана на достаточное расстояние, глайдер пошел над сухой и безжизненной пустыней, покрытой десятками кратеров. В темноте тяжело было различить геометрию их очертаний, и оставалось лишь догадываться, что случилось с этим местом – бомбежка, падение ракет, ядерный удар? Но одно можно было сказать наверняка – без руки человека тут не обошлось.
Вскоре рытвины и котлованы заполнили все пространство вокруг и от встречи с ними гравитационная подушка, до этого обеспечивающая плавный и равномерный ход, стала отказывать. Из-за этого Рэму пришлось существенно замедлиться, и покрепче уцепиться в штурвал. Но он этому только обрадовался, ведь у него появилась возможность получше рассмотреть окружающий пейзаж. И хотя от горизонта до горизонта не было ни единого объекта, достойного внимания – только выжженный беловатый грунт, напоминающий поверхность астероида, он все равно не мог оторвать глаз от монитора. Ему стало понятно, почему ничего подобного не показывали ни в одном обучающем ролике – даже выжженная войнами и глобальными катаклизмами, истощенная неумными аппетитами человечества, и пережившая несколько метеоритных бомбардировок Твердь все равно была неописуемо прекрасна…
Город вырос внезапно прямо посреди выжженной безжизненной земли. Никаких облагороженных участков, оазисов или перевалочных зон – вот ты летишь над поверхностью астероида и всматриваешься в черный горизонт, и хоп – из ночной пелены навстречу выпрыгивает гигантская стена, отрезающая от тебя полмира. Монолитная, удручающая, нависающая от горизонта до горизонта – строители этого инженерного чуда явно совершили трудовой подвиг, отлив бетонную конструкцию такого масштаба. Но они сами, очевидно так не считали, добавив к и без того внушительной преграде, вереницу каких-то тросов и приспособлений для их крепежа. Рэм был готов поспорить, что по ним идет ток. В этой местности глубоко под землей покоились богатые залежи урана – основного энергетического ресурса человечества, и Триадовцы очень боялись их потерять. Именно этот металл в свое время сделал корпорацию сильнее и влиятельнее всех остальных.
Невзирая на особый статус города, и вопреки опасениям пилота-беглеца, никто не остановил его и не выявил никакого интереса к еще одному «ночному гостю». Угнанный, побитый и помятый глайдер подошел вплотную к чему-то наподобие ворот, и занял крайнее место в длинной колонне грузовиков, ожидающих своей очереди на проход.
Медленно двигаясь в ритме общего потока, Рэм с удивлением рассматривал возвышающуюся перед ним стену. Он пытался представить каким окажется спрятанный за ней Анклав. Гордость корпорации, уникальное творение человеческих рук – столица Триады была единственным образцом «города будущего», который успели построить по проекту лучших архитекторов планеты. После череды войн за ресурсы количество людей резко сократилось, и потребность в мегаполисах отпала.
Согласно документации, которую изучал Рэм в ожидании своей очереди на проход, единственный город-миллионник планеты был разбит на одинаковые кварталы, каждый со своей собственной инфраструктурой полного производственного цикла. От магазинов до парков, от Капитолия до центра генного планирования человека – большая часть горожан рождалась и умирала никогда не покидая пределы своей населенной зоны. А в случае бунта, восстания или массовых протестов одна часть мегаполиса легко отделялась от другой каким-то десятком силовиков, перекрывших узкие проходы между секторами. Анклав представлял собой идеальный муравейник с максимально рациональным использованием площади и ресурсов.
– Почти как дома – сказал Рэм, зафиксировав карту на дисплее браслета, и отметив на ней пункт назначения. Ему предстояло попасть в сектор J-7 – центральный квадрант крайней южной параллели, в котором проживал «объект» его наблюдений.
Наконец пришла очередь охотника проходить ворота. Предусмотрительно задраив иллюминатор, отключив оптику и дав «малый вперед», он покрепче сжал штурвал, каждый момент ожидая воя сирен, света прожекторов, выстрелов из пушек. Но ничего подобного не последовало – никто не остановил еще один «пожеванный временем» грузовик, никто не стал спрашивать для чего и зачем он прибыл. 10, 15, 20, 50 секунд – без каких-либо проверок Рэм преодолел шлюзовую зону и ворвался в «перевалочный сектор». Вновь подняв заслонки на иллюминаторах, он повилял между разномастных построек и других кораблей, которые неспешно рассыпались во все стороны, а затем аккуратно припарковал свою посудину между двух ремонтных ангаров. Ввиду ограниченности маневра двигаться по узким улочкам он не мог, поэтому дальнейший путь предстояло проделать пешком.
«И-и-и, приехали!» – повинуясь последним командам, индикатор двигателя дважды мигнул красным и потух. Запустив процедуру блокировки глайдера, Рэм подождал, пока реактор перейдет в спящий режим, и затем подкрепил приказ личным паролем. Отныне вернуть к жизни посудину мог только он сам, или специально обученный инженер с Базы с допуском не ниже II уровня.
Закончив приготовления, беглец неуверенно посмотрел на люк. Он понимал, что, так или иначе ему придется выйти из корабля, но нарочно оттягивал этот момент, не решаясь сделать, быть может, самый трудный в своей жизни шаг. Погасив приборную панель, он открыл наружную дверь и, поджав колени к груди, просидел около получаса, всматриваясь в наружную темноту. За это время ничего неожиданного не произошло – мутанты не кинулись вытаскивать его из машины, дикие животные не попытались войти внутрь, зловонный желтый туман не затянул кабину целиком. Все те страшилки, которые передавали жители Базы из уст в уста, остались такими же глупыми выдумками какими и были всегда.
– Ладно. Просто не смотреть вверх! Это просто длинный коридор с голографическим экраном на потолке! – сказал он сам себе. Стало немного легче. Повторив свою новую мантру еще несколько раз, пилот неуверенно встал, и, глядя под ноги, выбрался из кабины.
Наружный воздух оказался не так уж и плох. Он не сжигал легкие, не разрывал их изнутри, и вообще ничем не отличался от того, которым Рэму доводилось дышать раньше. Да и вообще Твердь «по ощущениям» ничем не отличалась от кабины корабля или коридоров Базы. Разве что открытого пространства вокруг было гораздо больше…
Сделав несколько кругов по пяточку возле ремонтных доков, пилот собрал какой-то мусор и притащил его к кораблю. Накидав все найденное на судно сверху, добавив куски обшивки рядом стоящего разобранного флаера, и забытый кем-то из механиков грязный костюм, он снизил «привлекательность» глайдера практически до нуля. Теперь машина больше походила на груду металлолома, который уже давно никто не собирается ремонтировать, чем на летательный аппарат.
Охотник внимательно осмотрел свое творение, и присев набрал пригоршню земли. Он хотел набросать ее на космолет, чтобы придать ему еще более запыленного вида, но его руки, коснувшись грунта, внезапно отказались повиноваться. Несколько долгих мгновений пилот был сломлен неожиданно нахлынувшей эмоциональной волной, и лишь затем осознал ее причину – мысль о том, что он впервые в жизни находился на открытом пространстве, все же взяла вверх над здравым рассудком.
Рэму стало тяжело дышать – подсознание услужливо подсказало, что в его легкие поступает не очищенный атмосферный воздух, полный бактерий и влаги. Дурнота тут же жаркой волной подкатила к горлу, легкие свела судорога, а голова пустилась в веселый хоровод. Если бы не действие стимуляторов, то от такого резкого приступа паники пилот наверняка потерял бы сознание. Но благодаря химии его рассудок все же удержался на своем законном месте.
Пытаясь вернуть контроль над дыханием, беглец плавно опустился на землю, прислонившись спиной к кабине глайдера. Он убеждал себя, что его иммунитет, культивированный лучшими генными инженерами Базы – непреодолимая защита для любых болезней. Во всяком случае, в теории. Да и повышенный радиационный фон с прямыми солнечными лучами опасны лишь при длительном воздействии. «Я в безопасности! В бе-зо-пас-нос-ти!». Рэм внушал себе, что окружающие постройки вполне сойдут за стены, а их крыши, которые местами практически смыкались в одну сплошную плиту, ничем не хуже купола над головой.
Выдавливаемый железным винтом самоубеждения, страх медленно, но уверенно отступал. Хотя правильнее сказать «отлипал». Как что-то очень вязкое и неприятное, панический приступ одну за другой разжимал свои ложноножки и желваки, оставляя после себя мутные жирные следы сомнений.
Некоторое время пилот еще твердил про себя мантру «я в безопасности, все под контролем», а затем, остановившись на полуслове, проверил хронограф. До рассвета оставалось не более 1,5-2 часов.
«Анклав»
Мой корабль успешно приземлился на Твердь! На обычном глайдере я проделал путь, который считался невозможным! Если мне не суждено выжить в дальнейших событиях, то проблему торможения я решил распределением энергии на все органы корабля, а лишнюю скорость сбросил винтовым вращением и уходом в петлю. Стоит обратить особое внимание на компенсаторы перегрузки – их не помешает усилить.
Сейчас я пребываю в столице Триады – Анклаве. Мой план прост – выйти на контакт с представителями местных властей, и договориться о сотрудничестве, выдвинув в качестве требования жизнь человека за которым я «наблюдал». Как только у меня это получится, я должен придумать, как сообщить на Базу о своем успехе. Думаю, я смогу остаться на Тверди в качестве помощника и, если понадобится, консультанта в вопросах межпланетной дипломатии. Только так я сумею добиться исправления ошибок в системе «Ярлыки», сохранить жизнь человека, который стал заложником ошибки системы, и, конечно, выжить сам.
Если по каким-либо причинам решить проблему дипломатическим путем не выйдет, я планирую бежать, прихватив с собой невинно осужденного парня. Буду пробовать наладить контакт с представителями других корпораций в поисках гарантий безопасности. Мой запасной вариант – Космополис.
П.С. Умом я понимаю, что должен испытывать муки совести и стыд за свой поступок, но ничего подобного нет. Я рад быть на Тверди, и рад быть живым. А еще я просто в восторге от планеты – она невероятна! Особенно океан и закат. Ради этого стоит вытерпеть все тяготы перелета.
Рэм намеренно не стал упоминать о своей панической атаке и других проблемах, которые подстерегали его на пути. Почему-то ему хотелось выглядеть лучше в глазах потенциального читателя, и это стремление пересиливало вбитую на подкорку тягу к правде.
Закончив очередной набросок, Рэм пожалел, что браслет и роба – весь нехитрый инструментарий, который он прихватил в дорогу. Сейчас он был бы несказанно рад даже простому костюму инженера-сварщика, ведь тот мог отразить пару лучевых ударов и защитить от выстрела в упор. На ум охотнику пришли строчки постулата, которому с детства учили жителей Базы: «Наша жизнь – это труд. Наш труд – сохранность человечества. Наша обязанность – любой ценой обеспечить выживание жителей Тверди». «Вот я и обеспечу» – подумал он, и двинулся реализовывать свой нехитрый план.
Пробираясь мягким шагом вдоль заборов и технических построек промышленного сектора, охотник за кометами старательно избегал патрулей, которые успевал выявить задолго до их появления в зоне видимости. Очевидно, тихий шаг и запрет на переговоры не входили в обязательные инструкции местных ищеек, что, впрочем, было не удивительно, если учесть, что охраняли они исключительно горы пустых коробок и производственные склады. Благодаря этому путь до центра сектора прошел почти без заминок. Лишь один раз незваному гостю города пришлось спрятаться за будкой информационного бюро, выжидая пока один служака расскажет другому несколько сальных шуточек и оба покинут видимую зону.
По мере приближения к цели напряжение в теле пилота росло. Впереди оставался самый сложный участок пути – жилой массив. Как не крути, а по законам логики система безопасности там просто обязана быть лучше. Возможно, даже скрытые сканеры биополя попадутся. Именно их пилот боялся больше всего. Ведь как только его проверят, оператор сразу узнает об «ошибке», и наверняка захочет заполучить ее виновника в свои руки, чтобы разобрать по винтику и как следует изучить.
Скрипя зубами от напряжения, Рэм усилил бдительность. Каждый шаг он делал так, как будто ступал на острые игры – с тщательной предварительной подготовкой. Но при этом его мозг был «раскален» как горнило литейного цеха, стараясь обеспечить максимальную скорость передвижения. «Вперед, вперед и только вперед! Максимально вперед!» С точки зрения стратегии даже место «проигрыша» имело огромное значение. Например, если охотник попадется в квартале от муниципалитета и на виду толпы, его уже не выйдет «спрятать» или по-тихому убрать. В таком случае патрулю придется привести пленка под светлые очи ближайших начальников, или кого-то с кем можно вести переговоры. И совсем другое дело напороться на силовиков где-то за мусорными контейнерами вдали от людных мест – любой караульный предпочтет решить такую проблему самостоятельно, не поднимая лишнего «шума».
А тем временем пока Рэм играл в шпиона солнце уже начало разгонять ночную черноту. Под панцирями крыш, которые повсеместно сливались в сплошное каменное плато, потихоньку начинала закипать биомасса – люди наводняли улицы, направляясь к точкам отправки на производства, к которым были привязаны. Многоместные пассажирские флаеры, которые уже выстроились на остановках в ожидании первых клиентов, прогревали двигатели, а их пилоты нетерпеливо разминали руки, то и дело поглядывая из кабины на проходящих мимо людей.
Рэм подумал, что утренний город похож на конвейер, в котором по бесконечным транспортным линиям движутся живые запчасти к исполинскому механизму. Наблюдая за тем, как набиваются салоны гражданского транспорта, и как первые «соколы» стартуют в полет, он задумался, почему на Базе все не так? Почему ее жителей умышленно изолируют друг от друга, ограничивая круг прямых контактов до 20-30 за всю жизнь? Что это, оптимизация, или страх старейшин перед бунтами? Прежде он никогда не думал о своей жизни в таком ключе, но увидев город, понял, насколько сложной была организация Базы. Слишком сложной как для простого научного центра, построенного для наблюдения…
Минут через 15 улицы заполнились на столько, на сколько не заполнялись триумфальные залы в момент празднования победы охотников. И это, как понимал пилот, еще не было пределом, ведь солнце только начало освещать улицы прямыми лучами. Быстро встрепенувшись, он постарался ускориться, из-за чего допустил огромную оплошность – вышел на участок под открытым небом. Как только он это понял, приступы паники тут же напомнили о себе, накатив с новой силой и сметая тщательно выстраиваемую плотину самоконтроля. Правда, на этот раз побороть волнение получилось гораздо легче. Помня победу в прошлом «раунде», мозг проще поддался внушению и быстрее помог стимуляторам затормозить посторонние нервные импульсы. А когда охотник догадался смотреть не в лица людей, а на их сапоги, нервный тремор и вовсе отступил. Оставалось только порадоваться тому, что в общей суете никто не обратил внимания на беглеца во время панической атаки. Вряд ли к пойманному на улице, растерянному и испуганному человеку кто-то отнесся бы серьезно и стал бы слушать его аргументы про «высокие материи».
– Внимание! Внимание! Спешите лицезреть заседание суда 148/12-34ф, которое состоится в секторе J-7 в 8.00. Управлять процессом будет процессор 2-го уровня, хранитель Анклава и потомственный судья – Джерайя-2 Свисмир.
Рэм усилием воли поднял глаза вверх. Звук исходил от одного с экранов, расположенных на фасаде какого-то здания без окон.
– На повестке дня дело об особо тяжких и дерзких преступлениях гражданина с серийным номером…
Глянув на хронограф, Рэм выругался так грязно, как только умел. Сомнений в том, над кем вот-вот состоится суд, не оставалось. «Словно загоняют в нужном направлении» – подумал он, озираясь по сторонам. Он решил совершить последний рывок, отбросив чрезмерную осторожность.
К счастью, удача снова оказалась на стороне беглеца, и всячески способствовала реализации его плана. Квартал за кварталом – все складывалось предельно гладко. Даже слишком гладко. Пожалуй, настолько гладко, что стоило начинать переживать, ведь везение, сопутствующее вылазке с самого начала, было, по меньшей мере, подозрительным. Но как только в полнее зрения оказалось административное здание (а в том, чем служит этот дворец причудливой архитектуры, сомневаться не приходилось), судьба все же решила восстановить баланс сил. Словно опомнившись, проблемы посыпались как из рога изобилия. И первой из них стала близкая встреча с патрулем. В какой-то момент пути одного из офицеров сильно заинтересовала странная тень за мусорными контейнерами. К счастью, он решил лично разобраться с проблемой, перед тем как доложить о своих подозрениях «выше». Это и спасло Рэма, который вопреки своим убеждениям, все же был вынужден пустить в ход кулаки.
Все произошло совсем не так как в романтических книгофильмах. Никаких красивых выпадов, молниеносных точечных ударов, игры мускулами. Хоть беглец и был физические сильнее и быстрее патрульного, искусством самообороны он владел исключительно в теоретической плоскости. Да и помимо соперника ему приходилось преодолевать еще и внутреннее психологическое сопротивление, буквально уговаривая себя делать каждый новый удар и испытывая при этом сильные душевные муки. В результате пилот здорово «нахватался» по лицу, пропустив с десяток сильных ударов, и едва не проиграл этот короткий бой. К счастью, патрульный оказался далеко не самым проворным бойцом, и физическое преимущество Рэма все же сделало свое нехитрое дело.
Отправив соперника в нокаут, охотник присел, думая, что делать с обездвиженным телом. Ничему подобному не учили на Базе, во всяком случае, людей инженерных специальностей. Поэтому импровизируя, он потерял кучу драгоценного времени. А когда пилот, наконец, справился с задачей, уложив патрульного между мусорных контейнеров и выбросив его одежду и рацию, то понял, что дальше играть «в шпионов» нет смысла. К этому моменту улицы полностью заполнились людьми, а их количество навевало одновременно уныние, испуг и тошноту.
Глянув на часы, и еще раз выругавшись, Рэм приготовился совершить марш-бросок к зданию суда. У него оставалось около получаса до начала заседания, а впереди скрывались невесть какие непредсказуемые опасности.
Выбирая маршрут для спринта, пилот заметил одну интересную деталь. Самый объемный из людских потоков направлялся к порогу административного корпуса. Целые автобусы подвозили зевак к дворцу, стремительно заполняя небольшую площадь перед ним. «Неужели так много желающих посмотреть на суд?». Он решил воспользоваться этой возможностью, и за спинами прочих подойти максимально близко к комплексу.
Желающих было действительно много. Настолько, что беглецу пришлось местами прорываться через толпу. Получалось из ряда вон плохо – люди то и дело толкались в ответ, оглядывались и даже что-то выкрикивали вдогонку странному человеку, который куда-то спешил вне очереди. Но при этом никто не спешил хватать за руки непонятного прохожего, трубить тревогу, звать патрульных… Гость Тверди уверенно пробирался к цели и вскоре достиг высоких, выложенных декоративным камнем ступенек муниципалитета. Но стоило ему только ступить на одну из них, как тут же, словно по мановению волшебной палочки, взгляды десятка людей из толпы резко обернулись в его сторону. «Сканер, встроенный в лестницу» – осознал свою ошибку Рэм. Только теперь ему стало понятно, зачем в подъеме столько ступеней, маленьких, неудобных и слишком низких – они должны задержать гостя и доставить ему максимум неудобств. А за это время спрятанная техника успеет считать биополе и передать информацию ближайшему патрулю.
Оглянувшись, пилот навскидку определил 8-рых потенциальных преследователей. Одна пара силовиков шла прямо за ним, грубо расталкивая на пути зевак, остальные же заходили по сторонам, очевидно планируя отрезать пути к отступлению.
Поспешив воспользоваться своим преимуществом во времени, Рэм сорвался с места и кинулся в зал муниципалитета. Его спринт со стороны выглядел весьма неожиданно и комично – растерянный зевака на ступеньках вдруг сорвался, и с удивительной прытью устремился вверх. Даже у преследователей появилось некоторое замешательство – они оказались не готовы к тому, что «нарушитель» не будет бежать на открытое пространство, а вопреки законам логики кинется в набитое охраной здание. От такого внезапного поворота патрульные замялись, прислушиваясь к командам незримого координатора, вещающего в скрытый наушник, и этим подарили беглецу драгоценное время.
Едва перевалив порог, Рэм словно очутился в каком-то ином мире. Тут царила тишина, полумрак и повышенная влажность, а стены как-то неощутимо давили со всех сторон. Такой контраст беглецу уже доводилось ощущать, резко переходя из маленькой и освещенной кабины космического корабля в теплицы дрожжевых ферм, толщина стен которых достигала двух человеческих ростов. А вот коридор, который начинался сразу за дверью, существенно отличался от типичных проходов на Базе – нерационально высокий, расточительно просторный и скудно освещенный неровным светом точечных светильников под потолком. По обеим сторонам, насколько хватало видимости, располагались многочисленные двери с несоразмерно большими табличками. И хотя надписи на них были сделаны на общем языке, большинство Рэм не мог прочесть – некоторые слова он видел впервые, а сочетание других совсем не понимал. Оставалось полагаться лишь на собственную дедукцию, которая говорила, что вышестоящие начальники просто не могут располагаться сразу у входа.
Рванув в конец коридора, пилот старался выжимать из своих ног максимум. Никто не гнался за ним, но обращать внимание на такие странности было просто некогда. Все свои усилия беглец прикладывал на поиски какого-то знака, который указывал бы на кабинет «важной шишки», планируя поднять шум прямо под его дверью. И уж тогда пусть ловят – отвертеться от беседы у них все равно не получится.
Спустя пару мгновений охотник заметил скопление людей в дальнем конце постройки и направился к ним. Толпа собиралась возле арки, которая была больше других, существенно превышала размеры среднего человека и целиком состояла из пластикобетона. Должно быть, это и был зал судебных заседаний, где начинался очередной процесс. Ну а если нет, то человек, сидящий за такой дверью – не худшая кандидатура для переговоров.
Врываясь в толпу, беглец вдруг понял, что его план на грани срыва. Преимущества неожиданности больше не осталось, и второй попытки «в другом кабинете» ему никто не даст. О том, какой эффект произведут слова взбаламошенного человека, влетевшего в зал заседания с патрульными на хвосте, Рэм постарался не думать.
Внезапно включившиеся мониторы и система проекторного вещания прервала динамический спектакль, и заставила всех его участников замереть на своих местах. Рэм не успел совершить всего 2-3 шага, чтобы добраться до заветного кабинета и, как и все застыл, впившись взглядом в ближайший загоревшийся экран. На нем появилось вытянутое, покрытое мелкой рябью желтовато-зеленое лицо уже далеко немолодого человека в церемониальном комбинезоне. Словно отдавая долг обществу, он монотонным и натруженным голосом зачитал приговор. При этом на лице диктора не отражалось не единой эмоции. Если на минуту забыть, что на чаше весов лежала жизнь человека, то легко было подумать что этот мужчина с обвисшей кожей и потухшими глазами упражняется в чревовещании в собственной уборной. И можно было сколько угодно напрягать слух, пытаясь вычленить из длинной речи какую-то логически понятную и рациональную конструкцию – все было тщетно. За плечами этого видавшего виды буквоеда явно стояли годы, или даже десятилетия службы в пенитенциарной системе, со всей ее рудиментарной любовью к помпезности и официозу.
… «Согласно межрегиональному соглашению корпораций, номер 279, … (далее следовал очень длинный список договоров, пактов и прочей формальщины, на которой худо-бедно держался весь мировой порядок), подсудимый признается виновным по всем 23 пунктам обвинений, принимает на себя полноту вины за тройное убийство, и приговаривается к высшей мере наказания».
«23 пункта… Высшая мера…» – мысли нехотя формировались в общий ком, который норовил рухнуть на плечи многотонным гнетом – «ОПОЗДАЛ!». Рефлекторно кинув взгляд на хронограф, пилот понял, почему заседание завершилось так внезапно. Его собирались транслировать в записи, когда подсудимого уже уведут и никакого риска протестов со стороны не будет. От осознания этого Рэма захлестнула буря эмоций, которая напрочь лишила его боевого настроя и сил. «Ну, вот и все… Я не успел предотвратить трагедию и утратил свой шанс все исправить» – неосознанно он преодолел последние метры, отделявшие его от двери, и дернул ручку. И к своему великому удивлению обнаружил за ней пустое помещение размером не больше его каюты на Базе. В этом маленьком кабинете, не считая охраны и пленника, не было живых людей, только экраны, которые висели на дальней стене и транслировали разных членов процесса. Весь суд проходил в порядке телевизионного моста между всеми более-менее важными его участниками.
Развернувшись, Рэм добежал до следующего кабинета, открыл его и увидел аналогичную картину – пустую комнату с экраном, с которого испуганно косилась какая-то женщина в странном наряде. Стоило ему только переступить порог, картинка исчезла, а на стене зазвонили колокольчик сирены. Пилот замер, вслух рассыпаясь в ругательствах. Он проклинал себя за то, что не подумал об этом сразу, это же так логично – избежать скопления чиновников в одном здании и позволить им вещать из тщательно защищенных убежищ. И тут он окончательно понял, что проиграл. В отличие от живого человека, который просто не сможет не выслушать смутьяна, ворвавшегося к нему на прием, работающий удаленно может «выйти» из кабинета простым нажатием кнопки.
Погруженный в свои мысли, Рэм не сопротивлялся чьим-то сильным рукам, которые вцепились в него и тащили назад в толпу зевак. Вяло отмахнувшись локтями, он попытался отыскать того самого парня, наблюдение за которым перевернуло всю его жизнь. Это казалось единственным не лишенным смысла действием, и Рэм изо всех сил таращил глаза, заглядывая то в одно лицо, то в другое. Но он всякий раз натыкался, то на затылок, то на чей-то могучий торс. Удалось осуществить задуманное только тогда, когда прямо перед ним приставы провели по коридору осужденного. Это был совсем еще мальчишка с острыми скулами и большими глазами. Тяготы взрослой жизни уже успели отпечататься на его лице, но они еще не сделали его черты суровыми и грубыми, как это бывает у зрелых мужчин. Таких юных ребят на Базе практически не встречалось – до достижения 30 человек не покидал учебного центра, приобретая необходимую специализацию.
От увиденного Рэм еще больше стушевался, ощущая в глубине души что-то среднее между тревогой, беспокойством и злостью. И быть может, если бы на арестанте были цепи, наручники, или усмирительный обруч, то это самое чувство разгорелось бы в настоящий пожар, и толкнуло бы пилота на последний необдуманный поступок. Но руки парня, абсолютно свободные от оков нервно подрагивали в последней попытке разума переварить случившееся, и висели как две безвольные плети.
В очередной раз попытавшись локтем отмахнуться о кого-то, кто старался увести его в сторону, Рэм внезапно ощутил резкую вспышку боли между лопаток. Обессилено валясь на пол, и зачем-то пытаясь сопротивляться этому, пилот увидел, что у него за спиной со странной улыбкой замер худощавый мужчина средних лет, а с дальнего конца коридора спешили еще двое таких же в плащах до колен. Вся эта компания ни капельки не походила на полицейских, преследовавших пилота на пути в зал суда. Он попытался что-то выкрикнуть своим ловцам, но последовавший второй, а затем и третий удар, окончательно расставил все точки над «Р»…