Читать книгу Хочу на радио «или почему на радио работать не стоит» - Александр Кремов - Страница 15

Темпоритмическое, эмоциональное, «человеческое» совпадение ведущего с конкретной радиостанцией очень важно!

Уже в наши дни на радио «Рекорд» в дневном эфире работал парнишка. Молодой, прикольный, совсем не глупый чувак. Встречались с ним на пересменках, разговаривали, шутили… Ну реально остроумный, веселый парень!

Однажды заговорил про него с программным директором. Спрашиваю: ну как он тебе как ведущий?

«Да мне-то он нравится, – отвечает, почесывая затылок тот, – а вот нашему генпродюсеру – чего-то как-то не очень. Говорит, что он туповат.»

Мне это показалось несправедливым: из всех «дневнеков» с кем я общался, этот был самым крутым!

А потом я случайно услышал его в эфире.

Увы, не согласиться с «рецензией» было нельзя. «Деревянный голос» не успевал даже выговорить задуманное. На противоестественной для себя скорости человек пытался что-то шутить. В общем, «зрелище» унылое и «неостроумное».

Как так?

Все просто: динамика! Несоответствие темпу радиостанции. Со всеми вытекающими последствиями для эфира.

На другом, более «медленном» радио этот ведущий бы выглядел совершенно иначе.

Кстати, о несоответствии.

Дело было в 2001 году.

Радио «Ностальжи» к тому моменту перекупили. Открытую студию благополучно закрыли, и я начал искать работу: должность ведущего-«дневника».

Нельзя сказать, чтобы слишком успешно. Поскольку в дверь уже стучались новые времена.

Не то чтобы надобность в ведущих совсем отпала. Не то чтобы все радио позакрывали как «Ностальжи» – нет.

Радиостанций было немало. Но «формат» ведущих подобных мне был уже не востребован. А говоря откровенно, он конкретно пугал.

Все менялось. Эфирные лешие превращались в людей. Радиокикиморы исчезали. Нечистая сила отступала пред светом солнца…

Но со мною перерождения не случилось. Я по-прежнему был упырем. Обычным вурдалаком из девяностых.

Похмелье от их разгула откладывало протрезвление. Перекроиться на новый лад было физически тяжело. Я все еще находился под обаянием хмельной вседозволенности и «модерновской» школы словесного экстремизма.

Разухабистость, хрипотца, легкая придурковатость – таково было мое представление об идеальном образе дневного ведущего. С представлениями большинства программных директоров оно уже драматически не совпадало.

Короче, найти работу было непросто.

И вот однажды кто-то – к сожалению, не помню кто – порекомендовал меня на, страшно сказать, «Гардарику». Так называлось одно местное петербургское радио. (Отыскать в памяти это название было непросто, поскольку от этой радиостанции остались одни лишь воспоминания. Сама же радио, дай бог памяти, уже лет 10 как переехало в лучший мир. Сейчас на этой волне какое-то сюрреалистическое «Metro FM», которое, пока я это писал, тоже уже закрылось).

Так вот, этот «добрый кто-то» позвонил программному директору этого радио. И составил мне типа протекцию: мол, послушай чувака, ведущий, вроде бы неплохой.

Вскоре мы с этим программником созвонились. И сразу же договорились о моем прослушивании. В назначенный час я должен был придти на пробную запись. А записываться нужно было в «Метро». В клубе «Метро». Именно там находилось это странное радио. (Клуба этого – тоже теперь нет: он благоразумно последовал примеру «Метро FM» и «Гардарики».)

Ходили слухи, что владелец этого радио – гей. А еще ходили слухи, что все руководство этой станции – геи. К тому же ходили слухи, что все ведущие на этом радио – геи. И наконец, ходили слухи, что геи на этом радио – все.

Эти легкомысленные разговоры, кстати говоря, косвенно подтверждались: голоса ведущих в эфире этой станции звучали чуть более нежно, чем требовало ее название. («Гардарика» – это древнескандинавское название Руси, если что.)

Но тогда всего этого я еще не знал. И, как ни в чем не бывало, пошел на прослушивание.

Черные шорты, плавно переходящие в обильные волосы на ногах. Волосатая грудь, частично прикрытая черной майкой. Густая растительность на не бритой неделю роже – таким я пришел на это «Гей-радио».

У входа меня встретил программный директор станции – худой, манерный, обтянуто-прилизанный паренек. Своим видом он тоже не опровергал слухов…

Паренек нежно ввел свою ухоженную ладонь в мою доверчиво протянутую ему руку. Потом как-то грустно взглянул на все мои волосы – от носа до ног – и мы отправились делать запись.

В студии он дал мне задание: сделать «подводки» к нескольким песням. И вышел, оставив меня со звукорежиссером наедине. Наверное, тоже геем. К счастью, выяснить это доподлинно не довелось.

Запись пошла.

Чего я там поназаписывал, уже, конечно, не вспомнить. Не то чтобы и не вспомнить, просто лучше бы и не вспоминать.

Помню, была какая-то песня группы «Ласковый Май». В конце слезливого трека я, голосом Джигурды с тяжелого бодуна, прохрипел примерно такое: «Это был Юра Шатунов – то ли певец, то ли содержанка, которого Андрей Разин то ли усыновил, то ли раскрутил, то ли склонил к сожительству.

Довольный собой я вышел из студии:

– Готово! – торжественно объявил я.

– Окей, – кивнул программный директор и пошел в студию слушать запись, бросив при этом тоскливый взгляд на всю мою волосню.

Через несколько минут он вышел из студии.

Грустным он не был уже совсем. Грусть испугалась и убежала. Теперь он был взмокшим и постаревшим на несколько лет.

– Ну как? – спросил я его, почему-то еще с надеждой.

– Да как сказать… – прокашлялся он.

– Что-то не так? Говори прямо! – бесцеремонно насел я на бледного человека.

– Да все вроде так… но, видишь ли…

– Ну говори как есть! Если что – я ведь могу и переписать.

– Да дело не в этом… Но понимаешь… все вроде бы хорошо… И подача отличная… и остроумно…

– Ну так что, объясни! Темпоритм не тот?

– Эх! – паренек вдруг щелкнул своими худыми пальцами. И выдал вдруг неожиданное резюме. Тем более неожиданное, что произнес его не хирург, а программный директор радио, – ЭХ, ЯИЧКО БЫ ТЕБЕ ОТРЕЗАТЬ – И ВСЕ БЫ БЫЛО ОКЕЙ!

– Что?!! – хватаюсь за сердце я! (А другой рукой, инстинктивно, за одно из своих яичек). – Что-о-о?! Что значит «отрезать яичко»?!! В каком это смысле еще? За что?!

– Да нет, я, конечно, образно… Просто мачизма в тебе многовато. Слишком уж ты брутален. У нас тут формат немного другой…

Короче, дилемма встала ребром: либо работа, либо яички.

И тут я, разумеется, приуныл.

И обреченно вздохнув, побрел в специальную студию. В одну из комнат Гардарики, где ведущим отрезают яйца…

Вы подумали, что эта история закончилась именно так?

Вы мрачный мизантроп и очень плохо думаете о людях.

Нет, финал был намного скучней.

Я все-таки выбрал яички. И безработицу, как следствие их наличия. Уж очень не хотелось ничего себе резать. И даже фигурально и даже образно…

А посему это прекрасное евнух-радио благополучно продолжило свою работу. Без яичек и без меня.

Не думаю, что важность своих тестикул я сильно переоценил. Ведь этой «Гардарики» уже давно нет, а они, родимые, до сих пор со мною…

Так что имейте в виду: гармония со станцией, где ты работаешь – штука важная. Хотите получать удовольствие от работы – тогда не стоит ничего себе отрезать. Нужно просто найти работу, где твои яйца будут востребованы…

P.S.

После неудачи с «Гардарикой» я пошел устраиваться на «Рекорд». Дай, думаю, попытаю счастья еще раз.

Но не как на «Гардарику» – отныне я поумнел! Теперь-то я повзрослел и стал более дальновидным.

Горький опыт даром, конечно же, не прошел. «Гардарика» научила: геев на радио берут охотнее, чем не геев.

Приходилось задуматься. Стоило сделать выводы. А вывод один: выбора нет!

«Гардарика» меня победила. Я сломался. И впредь решил приспосабливаться. Шансов ноль, если ты не прогнулся под этот мир! Пришлось прогнуться. А иначе никак. Нужно было подстраиваться под требования шоу-бизнеса.

Но не подумайте ничего плохого! Я просто решил одеться как гей. Ну в смысле, надел все самое чистое. Модные джинсы, красный жилет. Ботинки, какие видел однажды у Баскова…

Надел – и красавцем пришел на «Рекорд».

И что вы думаете? Меня сразу же взяли!

Правда «гейский наряд» я напялил зря. Начальник сказал, что взял он меня не поэтому. Я, конечно, ему поверил.

Хотя кто этот шоу-биз разберет…