Читать книгу Хочу на радио «или почему на радио работать не стоит» - Александр Кремов - Страница 20

Времена менялись.

Но лично мы это осознали только в 2015 году.

Именно тогда радио «Рекорд» получило так называемое «предупреждение» от Роскомнадзора. (Роскомнадзор – российский комитет по надзору за СМИ).

А виновниками этого были… Посмотрим с возмущением по сторонам… Нет, все-таки нужно признать: виновниками этого были мы.

Надо сказать, что предупреждение от надзорного органа – штука довольно серьезная. Для музыкального радио – ЧП. Случаи, когда кого-нибудь «предупреждали», можно пересчитать по пальцам. Да и то лишь одной и, пожалуй, беспалой руки.

Дело в том, что таковых «предупреждений» бывает лишь два – первое и второе. Второе, оно же последнее – финал. После него контролирующий комитет вправе обратиться в суд с иском об отзыве у СМИ лицензии на вещание. И если суд этот иск удовлетворит…

В общем, история уникальная в плохом смысле. Такая движуха твердо давала понять: новые времена наступили! И как всегда – в самый неподходящий момент…

Приперлись эти времена, как назло, тогда, когда мы с Кремовым «пропагандировали порнографию». Не раньше не позже, черт бы их разодрал!

А было это так.

В нашей импровизационной, в целом, программе есть достаточный элемент подготовки. Примерно 40 на 60. Где 40 % – подготовка, 60 % – импровизация. (Бывает, что первая цифра намного меньше, а вторая, соответственно, наоборот.)

Подготовка – это отбор новостей. А новости – это то, что мы как бы юмористически обсуждаем.

И отбирая новости для передачи, мы обычно приблизительно проговариваем, что именно мы будем в них обсуждать.

Не всегда. Во множестве случаев этого не происходит. Поскольку, мы имеем достаточный опыт и нам так более-менее ясно все.

А вот «главную» новость мы «мнем» обязательно. Первая новость в программе – не просто «хи-хи-ха-ха». Это сквозная тема для разговора с аудиторией. Из нее нужно выжать какой-то вопрос.

Ну например.

Ну например, есть новость про должника: «Мужчина отдал приставу за долги свою любимую вставную челюсть.» Вопрос аудитории будет таким: «Есть ли у вас долги, и какими вещами вы готовы их погасить?»

Или есть новость про пристава, который «пропил вставную челюсть, изъятую у мужчины.» Здесь мы в эфире спросим: «А как лично вы используете свое служебное положение?»

В общем, мы находим какую-то информацию, выводим из нее вопрос и задаем его слушателям. А слушатели на протяжении передачи на него отвечают: звонят по телефону, присылают смс и т. п…

Сложность состоит в том, что новости есть всегда, а вот «темы» может и не случиться. Ведь с учетом «юмористической стилистики» нашей программы нам нужно не только придумать вытекающий из информации вопрос – нет ничего проще! Но также необходимо, чтобы возможные на него ответы давали хоть какую-то почву для шуток. Поэтому часто бывает так: новость вроде хорошая, а вот с нужным вопросом – беда.

Именно так и случилось в тот злополучный день. Никакой подходящей темы ну не было совершенно!

Что делать? Пожаловаться Путину? (Но Путин, говорят, в тот момент разбирал жалобы от ведущих «Шансона» и «DFM».)

Спокуха!

На этот случай у нас имеется «аварийный выход»! Мы достаем из-запасников сознания свой «личный инфобагаж» – забавные наблюдения, смешные происшествия, улично-транспортные истории… В общем, берем так называемую тему из жизни.

Жизнь на тот момент была такова, что мы решили поговорить о порно.

Кто-то из нас в тот день поспорил с друзьями: какая порнуха лучше – импортная или отечественный продукт?

(Кстати, «кто-то» – это был я, а друзья – это генеральный продюсер «Рекорда» Андрей Резников и наш общий приятель Коля.) Вот мы и решили «продолжить» в эфире этот жаркий и бескомпромиссный спор.

«Порнофильмы какой страны вам нравится больше всего и почему?» – так мы сформулировали вопрос слушателям.

Конечно же, анализировать фильм «Анальные неряшки» никто всерьез не хотел. Смаковать горизонтальную игру порноактеров мы тоже не намеревались. А что касается пропаганды… Эта тема достойна философского трактата.

Что значит пропагандировать порнографию на радио – нам неясно и по сей день.

Пропагандировать – значит способствовать распространению. Вопрос: зачем? Разве порнографию никто не видел? Возможно, кто-то не видел, – скажете вы. О, да! Но ведь она в нашей стране не запрещена! Разве она незаконна, как, скажем, марихуана?

Да, но ее пропаганда-то не законна!

Но у пропаганды должна быть цель! А с какой целью ее распространять лично нам? Разве мы – ведущие – порномагнаты?

Какая разница? Нарушали закон!

Тогда выходит, что обсуждение и пропаганда – одно и то же? Значит порнуху нельзя обсуждать? А если не одно и то же, то в чем-тогда, простите, различие?

Другой вопрос – дети. Вопрос, конечно же, важный.

Но у нас уже есть закон об ограждении детей от подобных вещей! (Так называемый «закон о детях».) И есть закон о пропаганде порнографии. (Так называемый «закон о СМИ».) И если первый запрещает говорить в эфире о порно при детях, то что-тогда запрещает второй? Рассказывать о порнографии взрослым? То есть, и тем и другим, с учетом первого и второго закона?

Значит, порнография – как гостайна? О ней нельзя говорить вообще? Или говорить можно, но нельзя пропагандировать? А где заканчивается разговор и начинается пропаганда? А кто решает – пропаганда или разговор? А может, порнография – это все-таки зло, подобное оружию и наркотикам? Тогда почему она, как наркотики, не запрещена?

Короче, вопросов много… Не меньше, чем порнофильмов.

Но не будем оправдываться. Скажем только одно: эту тему эту мы использовали аллегорично, как способ поговорить о чем-то другом – о кино, о современном зрителе, о политике и даже о российском менталитете…

Разумеется, мы контролировали процесс и не читали «грязных» эсэмэсок в эфир. А перед началом программы так и вообще предупредили: мол, увидите детей от приемников.

Но все это уже не спасло.

Через месяц на имя генерального директора радиостанции, Людмилы Александровны Резниковой, приходит письмо. Самое неприятное из тех, что может получить руководитель медиа: «предупреждение».

Текст этой хмурой бумажки гласил: «Такого-то числа, в программе „Крем Хруст“ содержалась пропаганда порнографии…»

Вот так вот мы и узнали, что означает это страшное злодеяние. Пропагандировать порнографию, в нашем случае – значит просто быть самими собой…

Ну что тут сказать: началась настоящая паника!

Умерено мнительные говорили, что это «заказ на „Рекорд“». Параноики рангом выше углядели во этом «давление на владельцев радиостанции». Самые опытные конспирологи полагали, что это атака на нас лично.

Так что же это все-таки было? Атака? Заказ? Давление?

Ответь трудно. Никто не знает и до сих пор.

Скорее всего, мы просто стали жертвой кампании. Попали под зачистку «нравственного топора».

В те дни на дворе трещали морозы проверок. Роскомнадзор заявлял о себе (с топором). Телевидение уже давно было под зорким приглядом. А разгулявшееся радио для острастки стоило шугануть. (В нашей программе, например, было достаточно «неправильного» политического юмора. Да и вообще чёрт-те еще чего.)

А Роскомнадзор – эта такая тайная жандармерия. Гаишники на дорогах морали. Или полиция нравов в области СМИ.

И палочная система (система в полиции, которая устанавливает план по раскрываемости преступлений) ей тоже не чужда совершенно. Вот они и кинули пару палок… Одна из которых попала в нас.

В общем, прослушивали и окружали всех по периметру…

При этом надо заметить: жертвами «надзора» стали не только мы. Параллельно с нами предупреждения получили сразу несколько средств массовой информации.

Правда, оказались мы в довольно необычной компании.

Первым из этих СМИ было «Эхо Москвы». Радиостанция получила предупреждение за «оправдание практики военных преступлений». Вторым – «Новая газета». Это оппозиционное издание наказали за «экстремистское высказывание» ее колумнистки – Юлии Латыниной. Третьим было информационное радио «Говорит Москва». Его «предупредили» за «программу о свингерах».

Пожалуй, только последние походили на роль наших коллег. Да и то лишь с учетом обсуждаемой ими общественно важной темы.

И началось: суды, разбирательства, тяжбы…

Проблема была в том, что никто совершенно не понимал: «пропаганда порнографии» – это собственно что?

За долгие годы наведения «нравственной чистоты» наша страна вымучила определение порнографии.

Это несколько истерическая дефиниция выглядит так:

Под порнографией понимается натуралистичное, циничное изображение полового акта и детализированная демонстрация обнаженных гениталий человека в процессе сексуального контакта, имеющие целью возбуждение сексуальных инстинктов у неопределенного круга лиц вне какой-либо художественной или просветительской цели…

Вопросов и к определению, конечно, немало. Ну, например, что такое «циничное изображение»? Или как с лету отличить цель художественную от не таковой.

Но так или иначе определение порнографии у нас есть.

А вот что такое ее пропаганда? Да еще, извините, в случае с радио?

Этого толком не понимал никто.

А посему в желании установить истину нашу «крамольную передачу» слушали лучшие эксперты страны – филологи, юристы, психолингвисты…

С этой же целью ими был подробно изучен отборнейший ХХХХ материал.

После месяцев нелегкой работы эксперты вышли из своих кабинетов взъерошенные. Теперь юристы-психолингвисты знали о порнографии все!

Нам неведома дальнейшая судьба всех этих филологов. Поменялись ли их ценности, продолжают ли они работать на тех же местах? Но в одном мы уверенны твердо: прежними они уже не остались. Ведь битва филологического с порнографическим предрешена.

В итоге мнения экспертов разделились поровну.

Одни считали, что таки да: пропаганда порнографии в нашей программе была. Другие категорически с этим не соглашались. Из чего ясно: тема в нашей стране горячая. Интеллектуалам еще предстоит над ней поломать головы и руки.

И это неудивительно: ведь для того чтобы разобраться – был ли факт пропаганды порнографии, нужно для начала это понятие четко выверить. А поскольку такого определения нет, то и вынести однозначный вердикт практически не суждено.

Дело в том, что сама статья «пропаганда порнографии» унаследована российским законом у СССР.

Но в советской России ее наличие было вполне оправданным. Ведь порно, как элемент «сладкой жизни» капиталистических стран, в условиях «развитого социализма» было запрещено. Следовательно, запрещено и его распространение. Что же это статья означает сегодня – известно одному богу и тому, кто перенес ее в новое российское законодательство.

Короче, год судебных процессов был насыщенным и продуктивным. Юристы больше не путали групповуху с BDSM. Психолингвисты на раз отличали фейсситинг от фистинга. Судьи определяли сходу: Рокко Сифреди или Пьер Вудман. (Говорят, даже не глядя на лица этих порноактеров…)

Невыясненным оставался только один вопрос: была ли в нашей программе пропаганда порнографии?

А вот этого-то мы как раз и не поняли.

Зато мы уяснили другое: сменилась эпоха, сдвинулся тектанический пласт. Больше на радио с порнушкой не побалуешься.

Но если закон о пропаганде порнографии у нас был всегда, то основной «цензурный устав» появился совсем недавно.

«Пропаганда гомосексуализма», «Закон о защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» – все эти законы были приняты в недалеком прошлом (1 сентября 2012 г.).

Коварны они не только своей внезапностью. Их достаточная неопределенность тоже довольно хитра.

Вы точно знаете как случайно не распропагандировать гомосексуализм? Вы на сто процентов уверены, что ваша информация не причиняет вред детям?

Именно этот закон ввел классификацию информации по возрастным категориям. Ну это когда начальник медиа должен думать не только о том, кто его будет слушать или смотреть. Но и о том, кто его смотреть и слушать не должен. Второе даже теперь важнее. Поскольку, «не попав в аудиторию» он в худшем случае теряет лишь рейтинг. А вот облажавшись с возрастной маркировкой можно и лицензию потерять.

«Возрастная классификация» – это те самые «6», «12», «16», «18 плюс». Этими цифрами обозначается возраст «детей», которым не рекомендуют просмотр или прослушивание. Теперь они везде, где есть рекламное изображение или звук.

«6 плюс» – означает, что слушать программу можно только начиная с шести годиков. «12 плюс» – с двенадцати лет…

Есть и совсем инфернальная маркировка: «до нуля нет». Кому и чего она не рекомендует – неясно. Это остается тоскливой загадкой новой российской действительности…

Кстати, первым под топор этого закона попал – нет не порнографический фильм с элементами некрофилии. Угадайте, какое скабрезное произведение искусства первым полетело в инквизиторскую печь?

Не угадали?

Ну конечно же, это был старый советский мультик «Ну, погоди!» Бдительные цензоры определили его как «18 плюс» (то есть запрещено для детишек).

Правильно, ведь ничто не наносит детскому развитию такой вред, как вид полуголого волка!

Вы спросите: а что же советская власть? А как же российский зритель? Куда же все это время смотрели они?

А они, близорукие, так и не смогли углядеть растления! Но ясные очи Роскомнадзора «до конца разглядели врага»!..

Впрочем, вскоре крамольный мультфильм реабилитировали. В Роскомнадзоре заявили: «Ну, погоди!» запрещать не будут. Пока. Поскольку является он – нет, не безвреднейшим детским мультфильмом, конечно же, это не так! – а национальной культурной ценностью. Так что помилуем его ради былых заслуг.

Бесспорно, порочно-растленный волк и курит, и бегает полуголый, и проявляет, мерзавец, агрессию! Но так и быть – ради искуйсства закроем на эту пакость глаза.

Короче, мультфильм получил условно.

Но осадочек все равно остался. И хоть волка с зайчиком оправдали, но зверюшки уже явно не те.

Приглядитесь: волк теперь скован и напряжен. Зайчишка – в каком-то нервном зажиме. И даже свинье немножечко стыдно, что она, свинья, не двуглавый орел…

В общем, раздолье закончилось. Начались взрослые армейские будни…

А появление этих законов прочертили собой рубеж. Они разделили эпоху на «до» и «после».

То что было вчера рутиной – теперь крамола. Там, где лишь год назад был эфирный фон – сегодня статья УК. Шутки ниже пояса, эротические анекдоты, эксплуатация сексуальной тематики – все это сожжено на алтаре нового целомудрия.

«Закон о детях», например, вдруг выявил еще одну деликатную тонкость: различие между половыми и сексуальными отношениями!

Оба-на! (Это особенно загадочно, если учесть что слово «sex» с английского переводится как пол.) Да, такая вот половая разница!

Вот кусочек из этого закона:

К допускаемой к обороту информационной продукции для детей, достигших возраста шестнадцати лет, может быть отнесена информационная продукция, предусмотренная статьей g настоящего Федерального закона, а также информационная продукция, содержащая оправданные ее жанром и (или) сюжетом… В частности эксплуатирующие интерес к сексу и не носящие оскорбительного характера изображение или описание половых отношений между мужчиной и женщиной, за исключением изображения или описания действий сексуального характера…

Вы уверены, что сходу сможете назвать разницу между половыми отношениями мужчины и женщины и действиями сексуального характера? Не получилось? А со второй попытки? Не расстраивайтесь, это, действительно, нелегко.

Что такое «половые отношения»?

Отношения между представителями разных полов? Окей, Коля звонит Маше по телефону – это отношения половые? Или «отношения», но не «половые»? Или «половые», но не «отношения»? Или «половые отношения», но не до полового конца?

Где заканчиваются «отношения половые» и начинаются «действия сексуальные»? В какой момент первые становятся вторыми? И всегда ли вторые вытекают из первых, половых?

Или из первых-половых может ничего и не вытечь? Тогда что это такое – «половые отношения между мужчиной и женщиной» вообще?

А между женщиной и женщиной половые отношения возможны? А между мужчиной и мужчиной – нет?

Если да, тогда, видимо, речь идет о «сексуальных действиях». Но тогда «половые отношения» и «сексуальные действия» – одно и то же. Если же нет, и «половые отношения» – это любые, не обязательно сексуальные отношения между женщиной и мужчиной, тогда зачем к слову «половые» прибавлять «между мужчиной и женщиной»? Значит, между мужчиной и мужчиной «половые» отношения тоже возможны? Тогда это все-таки «сексуальные действия». Поскольку два (или даже три) мужчины – это один пол. И «половыми» их отношения могут быть только в смысле «ого-го половые!» Такие они половые, что ну просто кошмар! До того они, мол, отношения половые, что аж прям сексуальные действия!

Так значит между «половыми отношениями» и «сексуальными действиями» все же разницы нет?

Есть! – уверяет новый закон. И мы снова встаем на наш дьявольский «половой круг»…

Все эти загадки поставили работников медиа перед новой, интересной проблемой. Половые или не половые – вот в чем теперь вопрос!

Вы пришли со своей девушкой в кино – это отношения какие? А вот она, в темноте кинозала взяла вас, страшно сказать, за кисть. А вот вы ее поцеловали в щечку. Это как, вы уже перешли сексграницу или все еще находитесь на половой родине?

Про кино с девушкой в эфире рассказать можно? А про руку? А про щечку и поцелуй?

А вот вы вообще ни в каком не в кино. А дома с геем в руках: читаете книжку гомосексуалиста Оскара Уайльда. И книжка вам эта понравилось. А потом вы пришли на эфир. И в эфире сказали: «Я сегодня читал Оскара Уайльда. И книжка мне эта понравилось. А потом добавили: «Лучший писатель – Оскар Уайльд». Поэтому его книжку я сегодня подарил девушке. Которая за это меня поцеловала в щечку…»

Это что?

Сексуальные действия? Половые отношения? Или, вообще, пропаганда гомосексуализма? Ответить очень непросто. Ясно только одно: во все эти половые щели лучше вообще теперь не влезать.

Кстати, из этих соображений главред «Эха Москвы» через неделю после появления этого закона снял с эфира одну из самых рейтинговых неполитических передач. Безобидную просветительскую программу, где психолог говорил со слушателями о сексуальных проблемах. А головы программ откровенно эротического содержания тут же полетели долой.

Что же касается нашего шоу, то его после этой истории перенесли. Нет, не в могилу, но на один час вперед. С 20:оо на 21:00. Видимо, с этого времени пропагандировать порно уже потихонечку можно.

Теперь мы крайне осторожны с темами и словами. И перед тем как что-то сказать в эфир – звоним. Звоним нашему корпоративному юристу – измученному и поникшему человеку. Измученному, так как звоним мы ему по любому поводу. Поникшему, поскольку звоним ему иногда по ночам.

– Але, Евгений, привет! А можно нам в эфире сказать слово «мама»? – спрашиваем мы юриста.

– Можно, – уныло отвечает юрист, – если только это слово не используется в контексте «сексуального действия».

Короче, новые «нравственные» законы подвесили СМИ на крючок. Теперь виси и оглядывайся по сторонам!..

Здесь нам нужно оговориться.

Мы совсем не приверженцы либертинизма (философии отрицающей общественные нормы). И не считаем, что все цензурные ограничения нужно наглухо отменить. Мы не даем оценки. Судить об этих законах можно будет только по прошествии времени.

Мы просто хотим зафиксировать изменения. Четче структурировать времена. Была одна эпоха – наступила другая. Маятник качнулся вперед, потом опять улетел назад. Этот прибор в нашей стране щелкает часто. Важно услышать момент самого щелчка.

Мы любим говорить про какую-то «современность». Но никакой единой каши из современности нет. Сегодняшний день и завтра могут быть уже совершенно разными временами. И эту «грань веков» ведущим нужно осознавать.

Мы народ довольно широкий, рисуем только большими мазками. Все, что меньше второго пришествия, с нашей дальнозоркостью не разглядеть. Для нас не слишком крутой поворот – не событие. Для нас событие – только большие перевороты. А уж такие мелочи, как новый цезурный законишко… Так, в шуме суетного океана еще один лязг челюстей.

Человеческий мозг имеет такую склонность: он всегда воспринимает привычное как вечное. Мы плохо замечаем маленькие изменения. А если и замечаем, то толкуем их в духе привычного нам уже. Мы часто говорим: такая у нас жизнь…

А жизнь уже не такая.

Она уже не та, что месяц назад. Все меняется так быстро, что порой не сообразишь: это все еще настоящее, или уже «прекрасное будущее»? Мы уже в незнакомом сегодня, или все еще в уютном вчера?

Так что 90-ые закончились не в двухтысячном. Ушли они в тот момент, когда нашей программе было вынесено предупреждение. А значит, девяностые закончились в 2015-ом году.

По крайней мере – для нас лично.