Читать книгу Железные Волки. Время секир - Александр Кудрявцев - Страница 4

Торговая пристань кричала, воняла и ругалась, как портовая шлюха. У сходней бранились со стражей кормчие. Громко расхваливали свой товар у рыбных лотков пахучие жены рыбаков. Чумазые дети клянчили монету и хлеб, а при случае не упускали возможности срезать кошель с пояса зазевавшегося прохожего.

Рядом с людским морем волновалась земля кораблей. Серые хребты вздувались масляно-блестящими горбами, словно под водяной толщей тяжело ворочался во сне Мировой Змей. Волны глухо бились о волосатые от водорослей плиты причалов.

Далеко от берега бросало ветром белый клочок. То падая почти до самых горбов воды, то взмывая к небу, он упорно продолжал путь посреди бури. Присмотревшись, Ратмир застыл от удивления – над штормом летела крохотная бабочка.

– Стой! – Ратмир резким движением поймал у своего кошелька тонкую, но цепкую лапку белобрысого паренька.

Тот взвыл, как ошпаренный кот, и закрутился, пытаясь вырваться из железной хватки. Ратмир неторопливо взял его за шиворот и поднес к краю, за которым яростно погибали волны.

– У-у-у-у! – загудел тот, подумав, что пришел смертный час.

– Смотри! – строго сказал Ратмир, взял пальцами мальчишку за подбородок и повернул его голову к ближайшей пристани. Там по сходням важно ступал богатый купчина в красном плаще. Впереди гнали тройку унылых мужчин в лохмотьях и цепях.

– Хочешь быть как он? – Ратмир встряхнул свою добычу, а та, поняв, что смертельная опасность миновала, жалобно захныкала. – Богатым и толстым?

Добыча умолкла и с гневной обидой смотрела исподлобья, забыв, что болтается над водой.

– Смотри, как надо!

Ратмир повернул рукой лохматую голову, показывая крылатый танец над смертью. Бабочку подбросило сильным порывом ветра, несколько раз повернуло и кинуло вниз. У самой поверхности воды она рванулась и снова взмыла над волнами.

Ратмир аккуратно поставил замершего воришку на место.

– Мечтай о большем. – Он сунул в руки пареньку горсть монет, и у того на лице страх медленно сменился недоверием и восторгом.

А Ратмир представил себе, как прыгает в бурлящую желтоватую пену. С наслаждением гребет руками, бросая тело наперекор волнам. Водяные валы то поднимают к самому небу, то бросают вниз, так что захватывает дух, а он смеется, чувствуя на губах солоноватые брызги…

Нет, слишком много воды. Слишком много смерти, из-за близости которой от страха сводит мышцы.

Проклятая водобоязнь росла в нем с каждым месяцем. Зрела, будто фурункул внутри сердца, который лопался и сочился ужасом всякий раз, когда Ратмир пытался войти в воду.

Может, это передалось по наследству, через кровь отца? Из того же смутного прошлого, откуда иногда приходили сны о черном водоеме с мерцающими звездами, тянувшего к себе, будто ворожба водяной нежити? Но так ли это, не знал. Он ничего не помнил о своем раннем детстве, а о настоящих родителях знал совсем мало.

Сокрушитель Скальдов никогда не скрывал, что он приемный родитель, но и об отце с матерью рассказывал скупо. Говорил лишь, что отец был великим воином из Гардарики, а его род так прославил себя в битвах и свершениях, что стоявшие друг за друга насмерть родичи назывались Железные Волки. Остальное Браги обещал рассказать, как Ратмир подрастет. Не судьба…

Викинг, который боится воды, что волкодав, удирающий от волка. Но Ратмир ничего не мог с собой поделать. Мысль о предстоящем путешествии на корабле будила армию ледяных мурашек на спине. Оставалось лишь смотреть на море издали. И чувствовать, как такая же необъятность странным образом помещается и дышит у него внутри, расстилаясь в целый горизонт.

Ратмир взглянул на шрамы от веревок на запястьях, защипавшие от соленого ветра, и улыбнулся.

Кому под силу пленить море?!

* * *

В портовом городе Хедебю, где Ратмир остановился в ожидании попутного торгового корабля к владениям Браги, он бывал еще в детстве. С приемным отцом, когда тот выловил в своем проливе шайку пиратов и в наказание решил продать их на рынке в евнухи на Восток.

С тех пор он запомнил гул людских голосов и жужжания тысяч мух и ос над торговой площадью, куда стекались люди и товары со всех концов света.

Город был построен вдоль большого ручья, крытые дощатым настилом улицы разбегались от него и упирались в торговые ряды. Рынок занимал почти все тело города, словно гигантское, разросшееся сердце.

Смуглые арабы в шелковых одеждах, снисходительно цедя исковерканные слова варварского наречия, предлагали белоснежную слоновую кость. Красными огнями переливались рубины, зеленым мерцали изумруды, темнели граненые гранаты в резных ларцах. Но самым ценным товаром арабов были индийские пряности, без которых северяне не могли солить мясо впрок, когда осенью забивали скот.

Плотные румяные скандинавы и славяне разворачивали мягкие груды соболиных, лисьих и волчьих мехов, перья и пух из финских земель. Над кадками с медом и свиными тушами чернели тучи мух, в россыпях янтаря переливалось солнце.

У шатров побогаче выстраивались колонны полуголых людей со связанными за спиной руками. Мужчины понуро смотрели в землю, женщины кутались в лохмотья, едва закрывавшие тела. Покупатели щупали мышцы рук и ног, оттягивали губы, осматривая зубы, и смеялись над товаром, который еще умел плакать.

Тогда Браги мрачно пересчитал вырученные за продажу своих пленников серебряные дирхемы и, сплюнув, быстро зашагал прочь.

«Хуже раба может быть только работорговец», – бросил он на ходу Ратмиру.

«Значит, ты хуже раба?» – спросил тот.

«У меня не было выбора. Викинги, которые решат хозяйничать в моих водах, должны знать о своей судьбе», – ответил Браги.

Он подошел к краю берега ручья, размахнулся и швырнул серебро в воду. А затем повернулся к сыну и сказал:

«Поклянись, что ты никогда не будешь ни тем ни другим».

А сегодня Ратмир снова весь день прошатался по пристани, заговаривая с капитанами торговых кораблей. И снова, с трудом протолкнувшись сквозь запруженные людом улицы, ни с чем вернулся на постоялый двор. Снимать комнату на втором этаже с каждым днем становилось все накладнее, и Ратмир подумывал устроиться на подработку в порт. В пивной на первом этаже иногда отдыхали кормчие, возившие в Хедебю большие грузы, – с ними он и решил при случае заговорить о работе.

Черноглазая Рада, дочка хозяина, с улыбкой налила ему в деревянную кружку мутной медовухи. Он по привычке огляделся по сторонам, задержав взгляд на пустующем столе в дальнем углу.

– Его снова нет. Как вчера. И позавчера, – сказала девушка. – Я стучалась, дверь заперта. Уже два дня, как он должен платить.

– Если не появится на третий день, вызывай стражу. С теми, кто много пьет, часто случаются неприятности, – вздохнул Ратмир, отсчитывая монеты.

Сумрачный пьяница с длинным мечом в ножнах за спиной, в широкополой соломенной шляпе и с раскосыми глазами, занимавший в одиночестве дальний стол в осаде пивных кружек, ему нравился.

Выглядел чужеземец странно даже в пестрой солянке портового города. Его шелковое темно-синее платье с широченными короткими рукавами запахивалось на груди и перевязывалось широким поясом. Полы заправлялись в темно-серые штаны с такими широкими брючинами, что они походили на женскую юбку.

Черты лица были нежными, как у девушки: правильный нос, густые ресницы, пухлые губы. Но это был настоящий воин. Каждый вечер он бросал вызов целой армии бочонков эля и кувшинов медовухи. Он сражался с противником до самого утра, а на рассвете падал под стол рядом с полем боя.

Ратмир никогда не задирал посетителей, да и вообще не любил ни с кем заговаривать. К тому же к Воину Пива подошла подвыпившая компания, чтобы посмеяться над разрезом его глаз. Тот молча выслушал каждого из них, а затем вместо ответа этот тонкий юноша, которого легко можно было перепутать с девушкой, коротко ударил ребром ладони по столешнице. Увидев, как толстая доска с треском раскололось, шутники извинились и попросили разрешения удалиться.

– Я не запрещаю убивать здесь людей, если они платят двойную цену, – сказал ему хозяин, разочарованный концовкой.

Тот строго взглянул и ответил:

– Дождю, что смял твои цветы, туче, скрывшей луну, и человеку, ищущему с тобой ссоры, прощай всегда, хоть они и ранят твое сердце. В этом есть глубокий смысл.

Голос чужеземца был высокий и певучий. Слова он произносил, слегка коверкая, особенно плохо справляясь со звуком «л», превращая его в «р». Хозяин ничего не понял, но многозначительно кивнул.

Тогда Ратмир поймал взгляд Воина Пива и качнул кружкой. Тот поднял свою в ответ, и с тех пор каждый вечер такой обмен приветствиями стал их молчаливым ритуалом.

Воин Пива отсутствовал второй день. Снова взглянув на пустующий стол в углу, Ратмир сказал:

– Пройдусь сегодня по другим шалманам. Может, он просто изменяет твоему пиву.

Кивнув толстушке, Ратмир попросил пожарить мяса и присел подальше от шумных компаний, под вечер исправно заполнявших пустующие днем лавки за столами.

– Здравствуй, – за стол без разрешения подсел длинный худой парень с изъеденным оспой лицом. – Ты Ратмир?

– А кто ты? – недовольно оторвался от ужина тот.

– Меня зовут Гимли Крот, сын Барда Счастливого, – собеседник как бы невзначай поправил золоченую фибулу на черном плаще на костлявых плечах. – Слыхал про меня?

– Чего тебе надо?

– Люди говорят, что ты ждешь корабля в Брагитофтир.

– И что? – отозвался Ратмир, с деланым равнодушием рассматривая кусок свиной ноги, аппетитно сочащийся горячим жиром.

– Корабль, что тебе нужен, прибыл в порт. Отходит этой ночью. – Рябой склонился, обдав чесночным дыханием. – Твое место обойдется в две марки серебра.

– Ты его капитан? – уточнил Ратмир, стараясь не показать бешено забарабанившую в грудь радость.

Крот быстро пожал плечами.

– Я местный, многое здесь знаю. Мои знания можно купить. Я покажу тебе корабль. Это будет стоить всего один дирхем.

Ратмир прищурился.

– Почему корабль отходит ночью?

Гимли одобрительно усмехнулся.

– Корабль не простой. Грузы везет… непростые… – Гимли стрельнул пронзительными зелеными глазами исподлобья. – Вот и все, что тебе нужно знать.

Ратмир вгляделся в непроницаемое рябое лицо и вытащил кошель. Взгляд Гимли остался прежним. Ратмир убрал кошель обратно.

– Расплачусь, когда приведешь к кораблю.

– По рукам! – широко улыбнулся тот. – Можешь идти собираться. Я буду ждать тебя здесь.

Ратмир не мешкал, да и вещей много у него не было. Перекинул легкий мешок с пожитками через плечо и, прижимая к груди свернутый дорожный плащ, неспешно спустился по лестнице в пивной зал, где его поджидал Крот.

Подошел к Раде и обнял ее, прошептал что-то на ушко. Та улыбнулась, помотала головой с двумя тяжелыми черными косами. Он кивнул и повернулся к своему проводнику.

Гимли снова окинул его цепким взглядом, знаком приказал идти за собой.

Притихший ночной порт всплескивал волной и поскрипывал снастями кораблей, покачивавшихся под скупо освещенным луной небом. Гимли быстро пробирался между мостками, натянутыми рыбацкими сетями и бухтами корабельных канатов. Иногда оборачивался и махал рукой спешившему за ним Ратмиру: не отставай!

Корабль, словно гигантская тень морского чудовища, дремал на обочине далеко от главной пристани. От его черной тени отделилась тень поменьше и заспешила к прибывшим.

Ратмир вгляделся в черты подошедшего незнакомца: высокий араб с бритой наголо головой и кривой саблей за поясом. Его подбородок и щеки густо заросли черной бородой, усы над губой были сбриты.

– Серебро, – буркнул бородатый.

Юноша ощутил сзади чесночное дыхание подошедшего сзади вплотную Крота.

Из мрака по обеим сторонам выступили горбоносые люди в тюрбанах с обнаженными ножами. Ставший сзади Гимли одним движением перерезал пояс с мечом. Ножны упали на землю. В спину Ратмира уперлось лезвие.

– Острый у тебя нож, – сказал Ратмир.

– Кошелька нет… – Крот быстро поднял и обшарил пояс. – Где серебро? – Он нажал на клинок, и юноша почувствовал, как в царапине затеплилась кровь.

– Забыл взять. Да и не осталось у меня его, – сказал Ратмир.

– Брешешь, пес, – Крот подхватил срезанный пояс. – Вчера малому целую горсть отсыпал…

– Как тебя зовут? – Араб положил ему руку на плечо. Вторая рука сжимала рукоять обнаженной сабли.

– Ратмир.

– Поговорим как мужчины, Ратмир. Ты показываешь нам, где спрятал деньги. Мы дарим тебе жизнь.

– Правду ли говорят, что в раю твоей веры тебя будут ждать семьдесят две большегрудые девственницы? – спросил Ратмир, глядя в темные глаза на смуглом лице. – И что каждая из них подобна рубину и кораллу?

Тот усмехнулся и кивнул.

– Но попадешь ли ты к ним за обман, грабежи и убийства? – Ратмир покачал головой. – Я слышал, в рай отправляются только праведники.

Араб рассмеялся, улыбнулись и его сородичи. В сумраке блеснули зубы и белки глаз, хищно раздулись ноздри.

– Когда мы покоряем земли неверных, нам дозволено все. Черноглазые гурии с белоснежной кожей ждут нас, как преданные жены.

Ратмир рассмеялся вместе с остальными:

– Тогда поторопись к ним.

Спрятанный под плащом скрамасакс плотно лег в ладонь, становясь продолжением руки. Лезвие сверкнуло, описывая полукруг. Чиркнуло по смуглому горлу еще улыбавшегося собеседника. Продолжив движение в руке мягко развернувшегося Ратмира, вошло в шею стоявшего сзади Крота.

Оба разом упали, сипло хватая ртом воздух. Не теряя времени, Ратмир подхватил с земли Мстителя и рубанул стоявшего рядом детину. Лезвие развалило оторопевшее тело пополам от плеча до пояса.

«Я всегда готов к бою. Я с радостью встречаю любого противника», – с наслаждением вспомнил он фразу Вагна, которую тот вбивал в головы учеников каждый день тренировок.

Второй разбойник, оказавшись с противником один на один, попятился и бросился наутек. Со стороны корабля послышались быстрые шаги. Оттуда спешили двое светлобородых северян, у которых в руках уже были щиты, топоры и копья.

Один из них хрипло гаркнул беглецу «Трус!» и воткнул в грудь копье. Древко застряло между ребер. Викинг замешкался, чтобы вытащить его из дергающегося тела.

Другой, длинноволосый здоровяк, сжимавший в руке топор, прибежавший первым, сделал быстрый выпад, отбил щитом ответный удар и принялся обходить Ратмира. Тот попятился, подхватил с земли большой кусок рваной сети и неожиданно шагнул вперед. Здоровяк лишь запоздало взмахнул топором, на который Ратмир набросил сеть, рванув на себя. Древко выскользнуло из выкрученного запястья, громко хрустнули пальцы.

Ратмир врезал ногой в щит и опрокинул здоровяка. Сверкнувшая дуга меча завершила дело. Вырвав из хрястнувшего черепа лезвие, Ратмир метнул в другого викинга топор и поднял щит с земли.

Сырой горячий запах битвы кружил голову, наливал упругостью мышцы, делал невесомыми руки и ноги.

«Я давно не чувствовал себя так хорошо».

Копейщик сбавил скорость и, присев к земле, начал подбираться ближе. Ратмир резко рванул с места, чтобы сократить дистанцию. Противник слишком поздно понял его маневр, попятился, но было поздно.

Каждый ученик старого Вагна, вооруженный щитом и мечом, умел убивать копьеносцев, как кроликов. Приняв первый и последний выпад копья на щит, Ратмир чуть отвел его ободом в сторону, а затем, скользя по древку ободом щита, в два шага сблизился с викингом, обрушив удар меча на искаженное ужасом лицо.

Ратмир перешагнул через упавшее тело и подошел к корчившемуся неподалеку Кроту.

– У тебя острый нож, но тупая голова, – сказал он, склонившись над умирающим врагом. – Видишь ли ты гурий в зеленых садах?

– Нет… – прошептал Гимли. – Ничего… нет…

– Я помогу тебе. Но сначала ответишь на вопрос.

Выпученные глаза на залитом кровью лице мигнули в знак согласия.

– В корчме несколько вечеров пил человек с желтой кожей и узкими глазами. Он жив?

– Да… – пробормотал тот, – он в сарае… у корабля… Мы думали, он богат… взять выкуп… но он…

Ратмир вложил рукоять топора в дрогнувшую ладонь. Гимли медленно улыбнулся. Ратмир закрыл веки на остекленевших глазах и поднялся.

Вонючая тьма сарая остро смердела гнилью и человеческими нечистотами. Ратмир чиркнул огнивом и подпалил факел у входа. Из мрака выступили острые углы: лежанка у стены, грубо сколоченный стол, к которому был привязан голый человек с заплывшим от побоев лицом.

Воин Пива с трудом открыл глаза и силился рассмотреть вошедшего. Когда Ратмир приблизился, он снова зажмурился, ожидая удара.

– Ты свободен, – негромко сказал Ратмир. – Не двигайся, пока я режу веревки.

Черная сталь порядком затупилась после рубки и резала плохо. Оглядевшись, Ратмир увидел на полу кувшин и наступил на него ногой. Затем поднял острый осколок, отряхнув от пахучей браги и в несколько взмахов освободил пленника от пут. Тот осторожно поднялся, растирая запястья.

– Как твое имя? – Ратмир отступил на пару шагов.

Со всем достоинством, которое только могло быть у голого человека, желтолицый склонил перед ним голову.

– У меня больше нет имени, учитель. Я недостойный ронин[3].

– Учитель? – растерялся Ратмир.

– Сегодня я многое понял, – прошамкал незнакомец разбитыми губами. – Мало того что ты освободил меня. Ты открыл истину.

– Открыл?

– Я постиг, что не столь важно дело, как его конец.

– Подожди, я ничего не…

– Разбив кувшин с вином, ты избавил меня от пут. И этим ты показал мне, что, покончив с пьянством, я освобожу свой разум. Ибо человек – это не предел. Слабая человеческая природа дается смертному, чтобы превозмочь ее на Пути. А пьянство Небо шлет пропойце, чтобы он победил любовь к вину и стал человеком. Это я постиг благодаря тебе.

– Да я как-то и не думал, что…

– Я давно уже не самурай, – с почтением, но решительно перебил освобожденный, – но ты научил меня, что никогда не поздно стать человеком. В этом есть глубокий смысл. – Желтолицый низко поклонился: – Позволь недостойному ронину отныне следовать за тобой и служить тебе верно, учитель!

Ратмир вздохнул.

– И как мне тебя называть, если у тебя нет имени?

– Когда-то меня звали Рю. Теперь я называю себя простым буси. На вашем языке это значит «воин».

– Буся так Буся, – миролюбиво сказал Ратмир. – Давай-ка поищем, во что тебе одеться.

Воин Пива поклонился и шагнул к сундукам в дальнем углу стены. Взглянул на пятна засохшей крови на клинке, который пока не убирал в ножны его спаситель, и улыбнулся. Затем, он снял со стены топор и подсунул лезвие под крышку сундука. Раздался громкий треск доски. На свет показалась груда разноцветных шелковых рубах, на которой мерцали небрежно рассыпанные кольца, шейные гривны и несколько крупных жемчужин.

– Полагаю, что все хозяева добра мертвы. Черный демон Кокки уже заарканил их в нижний мир. Значит, в ближайшие несколько веков их душам будет не до награбленного, – не без удовольствия заметил Рю.

– Зато я еще жив, – сказал Ратмир, – и хочу выпить.

Тот поклонился снова:

– Если ты позволишь, на исходе дня я устрою чайную церемонию, чрезвычайно полезную для всех шести чувств!

– Ну, если для всех шести… – протянул Ратмир, на миг задумавшись, откуда в нем столько, – тогда валяй! – А затем нахмурился, глядя, как желтолицый почтительно согнулся. – И, слушай, не надо передо мной поклоны бить.

– Да, учитель, – снова поклонился тот и нараспев произнес: – В холодном краю, под ночью и льдом, расцвела ветка сливы.

Ратмир ничего не понял, но многозначительно кивнул.