Читать книгу В чем суть вопроса - Александр Кутузов - Страница 5

В истории дореволюционной России нас больше всего интересуют реформы Петра Великого. Потому что они определили развитие страны на последующие двести лет и положили начало тем процессам, которые завершились, в конечном счете, революцией 1917 года. Но до воцарения Петра история российского государства уже насчитывала несколько сот лет, и он в своих решениях лишь реагировал на сложившееся к тому времени в стране положение. Поэтому если его эпоху вырвать из исторического контекста, многие его действия будут непонятными. Вот почему необходимо вначале хотя бы вкратце обрисовать события, предшествовавшие его правлению.

Как нация русские появились после разгрома монголо-татарами Киевской Руси. Это завоевание сопровождалось массовыми убийствами, когда значительная часть населения была истреблена. Свидетельства летописцев подтверждают археологические раскопки древнерусских городов. Они раскрывают перед учеными потрясающие картины массовой гибели жителей. Под пепелищем сожженных домов археологи находят груды скелетов.

Но задолго до этого нашествия, уже с середины XI века, центр восточно-славянской цивилизации постепенно перемещался с юга на северо-восток из-за постоянных набегов кочевников, разорявших славянские села. Гибель Киевской Руси превратило медленный процесс в массовое бегство. Северная зона покрыта густыми лесами, поэтому была менее уязвимой для набегов. Но она встретила беглецов холодным климатом и неплодородными болотистыми почвами, так непохожими на привычный славянам южнорусский чернозем. Правда, этот недостаток несколько смягчался обилием древесины и возможностью заниматься рыбной ловлей, охотой и пчеловодством.

На Севере издавна жили финно-угорские племена, пришедшие сюда из Южной Сибири. Славяне стали селиться рядом с ними. Судя по всему, встреча двух народов прошла мирно. Ни в письменных источниках, ни в народных преданиях не осталось каких-либо воспоминаний о длительной борьбе между местными жителями и пришельцами. Финны были известны своим миролюбием, а беженцы не были завоевателями, требовавшими от местных племен дани. Это были мирные крестьяне, искавшие безопасных мест для занятия хлебопашеством. Финские поселения располагались на большом расстоянии друг от друга, поэтому славяне могли свободно селиться на пустующих землях, никому не мешая. Они позаимствовали у финнов некоторые черты их быта, и в русский язык вошло много финских слов. А финно-угры – меря, весь, мурома, вепсы, чудь и другие племена, со временем слились со славянским населением. Из сплава этих двух народов и родилась великорусская нация.

В результате монголо-татарского нашествия Русь погрузилась в глубокий упадок. Так всегда происходит с народами, потерпевшими сокрушительное поражение. Людей поглощает забота о собственном выживании, их умственный горизонт сужается и теряются прежние общественные связи. В летописях XIII и XIV веков уже не найти прежних высоких речей о Русской земле, о том, что ее необходимо беречь от поганых. То есть, всего того, что не сходило с уст летописцев в прежние времена. Русские князья перестали быть хозяевами в своих владениях, и превратились в наместников иноземных ханов, принужденных беспрекословно выполнять их волю. Теперь им приходилось отправляться в Большую Орду на унизительную процедуру получения ярлыка на княжение.

Объединенных сил Киевской Руси было бы достаточно, чтобы отбить любое нападение, но она пала из-за своей раздробленности. И даже оказавшись под иностранным игом, Русь продолжала делиться на множество уделов, в каждом из которых сидел свой князь. Мелкие князья подчинялись более крупному, одному из пяти великих князей – Ростовскому, Владимирскому, Суздальскому, Рязанскому или Тверскому. Поскольку князья продолжали делить свои владения между наследниками, раздробленность земли, а вместе с ней ее бессилие, только возрастали. Именно так, при одном из разделов в 1273 году, из Владимирского княжества выделилось небольшое княжество Московское, отданное в удельное правление младшему сыну Александра Невского Даниилу. Не было в то время на Руси удела менее значительного, чем это княжество, но именно ему история отвела роль объединителя русских земель.

Свои усобицы князя не прекратили даже в условиях монгольского гнета. Они продолжали воевать друг с другом, разоряя соседние владения и отнимая чужие города. Они брали в плен других князей, своих соперников, заточали их в темницы, ослепляли, казнили или постригали в монахи. А если мирились, то скрепляли соглашение клятвой и целованием креста. Но эти клятвы постоянно нарушались вместе с крестным целованием. В своих междоусобных войнах они нередко вступали в союз с внешними врагами – с литовскими князьями или татарскими ханами, что приводило иноземные отряды на русскую землю. За два с половиной века Русь вынесла до 90 внутренних войн и до 160 внешних вторжений. К этому следует добавить эпидемии, неурожаи и частые пожары, естественные при деревянной застройке. Страшные воспоминания об удельных временах на века сохранились в памяти народной.

Наиболее опасным было жить вблизи внешней границы, подверженной частым набегам. Поэтому многие люди стали переселяться в Москву, расположенную в центре русских земель и прикрытую со всех сторон другими княжествами. Город быстро рос, и вместе с тем увеличивалась сила и территория княжества. Первым приобретением Москвы стала Коломна, присоединенная при князе Данииле, а его сын отвоевал у Смоленска Можайск. Так постепенно, чередуя военную силу и дипломатию, на протяжении всего XIV века Московские князья прибирали к рукам владения соседей.

Прочный фундамент будущего могущества Москвы заложил князь Иван Калита. Он сумел понравиться хану Узбеку и его приближенным, поскольку никто из остальных русских князей не ездил к хану так часто и не привозил с собой столько золота и серебра. Когда в 1328 году против монголо-татарского гнета восстала Тверь, хан Узбек поручил Калите наказать мятежников. Во главе татарского войска вместе с примкнувшими московскими и суздальскими полками, Калита разорил и сжег Тверь и окрестные города. Много людей тогда было убито и уведено в плен. По словам современника-летописца, «положили пусту всю землю Русскую». Естественно, что это разорение не затронуло Москву, и татарское войско обошло ее стороной. В награду за содействие хан Узбек даровал Калите титул великого князя, и дал ему право собирать дань для Орды со всей Руси. К тому же Калита получил судебную власть над остальными русскими князьями. Теперь они свои споры должны были решать в Москве.

Поскольку Калита собирал дани больше, чем требовала Орда, он накопил значительные богатства. С тех пор князь не столько завоевывал, сколько скупал у соседней города и земли. В его правление глава русской церкви митрополит Петр переехал из Владимира в Москву, что превратило ее в духовный центр Руси, в оплот православия. А так как при Калите Орда исправно получала дань, ее набеги на Русь прекратились. «Перестали поганые воевать русскую землю, – написал в своей летописи летописец, – перестали убивать христиан; отдохнули и опочили христиане от великой истомы и многой тягости и от насилия татарского; и с этих пор наступила тишина по всей земле». Сорок лет Русь оставалась в покое и за это время выросло два поколения, в которых уже не было того ужаса перед ордынцами, который те внушили их отцам и дедам. Вот эти люди и вышли затем на битву с татарами на Куликово поле.

Если внутренние распри привели к покорению Руси, то такие же распри, но уже в стане противника, дали ей возможность возродиться. Известно, что Монгольская империя была создана Чингисханом. До его появления на исторической сцене монгольские племена не представляли для соседей какой-либо опасности, поскольку они постоянно друг с другом воевали, пытаясь захватить как можно больше пастбищ. Если один из племенных вождей начинал одерживать верх, против него объединялись соседи. Это вело к поражению недавнего победителя и сохраняло прежний баланс сил. Чингисхан избежал общей участи тем, что в отличие от других вождей, он с самого начала стал строить настоящее государство. Он реорганизовал армию на основе десятичного деления, ввел судопроизводство на основе свода законов, и назначил государственных чиновников. Сам будучи неграмотным, он высоко ценил грамотность. Поэтому распорядился перенять письменность у уйгуров, а у китайских и мусульманских инженеров позаимствовал военную технику.

Сумев сплотить монголов в монолитную силу, Чингисхан предпринял с ними обширные завоевания, наводя на соседей ужас своей жестокостью. Советники предлагали ему полностью уничтожать покоренные народы, чтобы на опустевшем месте устраивать новые пастбища. Чингисхан вероятно так бы и поступил, если бы вовремя не осознал той пользы, которую приносило ему обложение постоянной данью более развитых народов. Тем самым он получал неиссякаемый источник своего дохода. Завоевав Китай и захватив его сокровища и искусных ремесленников, Чингисхан направился в Среднюю Азию. Почти десять лет богатейшие города Хорезма, Хорасана, Афганистана и Северной Индии подвергались жуткой резне и разграблению. Затем монгольское войско проследовало на запад, и, разгромив по пути Киевскую Русь, вторглось в Европу, дойдя почти до границ Италии.

В середине своего среднеазиатского похода Чингисхан совершил поступок, который был типичным для ординарных правителей, но чего не следовало делать человеку, мечтавшему о создании государства, способного просуществовать тысячу лет. А именно, он разделил свое ханство на уделы четырех сыновей, чем его погубил. Чингисхан полагал, что созданная им империя будет оставаться коллективным владением «золотого рода», а великого хана будет избирать Великий курултай. Но в результате уже его внуки устроили братоубийственную войну. Ее кульминацией стало побоище, учиненное двоюродными братьями – ильханом Ирана Хулагу и ханом Золотой Орды Берке, не поделившими Азербайджан. Победу в битве одержал Берке. Осматривая поле боя, усеянное трупами монгольских воинов, он с сожалением сказал: «Если бы мы действовали сообща, то покорили бы весь мир!». Но единства в Орде так и не наступило. В ней продолжали нарастать смута и вражда, все чаще происходила смена ханов. В конечном счете, в 1370 году Большая Орда окончательно распалась на семь независимых государств.

Развал некогда могучей Монгольской империи дал надежду Руси на освобождение. Первым такую попытку предпринял внук Ивана Калиты Московский князь Дмитрий Иванович. Во время очередной войны Москвы с Тверью он принудил Тверского князя Михаила Александровича к подчинению и признанию своего старшинства. В ходе войны Михаил Александрович вступил в союз с Литвой, захватил и сжег Москву. Он осаждал Дмитрия Ивановича в Кремле, но не сумел преодолеть недавно построенные каменные стены. Этот союз с внешним врагом уничтожил в русском народе ту популярность, которой пользовались Тверские князья после своего восстания против Орды. До этого времени у Твери, стоявшей на главном волжском торговом пути, было больше шансов стать центром объединения русских земель.

Обеспокоенный усилением Московского князя и его независимой политикой, темник Мамай, фактический правитель Орды, решил приструнить Дмитрия Ивановича. Он направил против него войско во главе с Бегичем. В битве на реке Воже Дмитрий Иванович Бегича разбил. Эта первая в истории Руси победа над татарами буквально окрылила русских. Один за другим удельные князья стали вставать под московские знамена.

Узнав о поражении Бегича, Мамай пришел в ярость и стал готовить новый поход, который в корне отличался от прежних грабительских набегов. К тому времени в степи стало ощущаться относительное перенаселение, и Мамай решил после захвата русских земель разделить их между кочевниками, превратив их в постоянных хозяев над оседлым славянским населением. Союзниками хана выступили рязанский князь Олег, не веривший в возможность противостоять Орде, и литовский князь Ягайло, желавший принять участие в разделе Руси. Их полки направились к Оке для соединения с Мамаем, а объединенное войско русских князей выступило навстречу, стремясь дать Мамаю бой до подхода к нему подкреплений. Битва произошла 8 сентября 1380 года на Куликовом поле в устье реки Непрядвы, впадающей в Дон. Хотя многие современные историки указывают на иное место, расположенное неподалеку.

Такого упорного и кровопролитного сражения Русь еще не знала. По словам летописца, на протяжении десяти верст коню некуда было поставить копыта, поскольку вся земля была покрыта телами. Принявшая основной удар на себя пешая русская рать, состоявшая из плохо вооруженных ополченцев, почти вся полегла, словно скошенная трава. Победу в самом конце сражения обеспечил удар из засады отборного конного полка в тыл неприятеля. Мамай был разбит и бежал с поля боя.

Битва на Куликовом поле имела для Руси огромное значение. Только после нее люди, населявшие северо-восточные княжества, впервые осознали себя единым народом. Князь Дмитрий Иванович получил почетное прозвище Донского, и превратился в национального героя. Это сражение сохранилось в памяти народной, в летописях и в литературе как одно из величайших событий русской истории, хотя оно не привело к освобождению страны. Еще сто лет Русь находилась под иностранным владычеством.

Мамай был убит своим соперником за власть Тохтамышем. Став ханом Золотой Орды, Тохтамыш потребовал от Руси возобновления дани, а когда получил отказ, то вторгся, сделав ставку на внезапность. Он так стремительно напал на русские земли, что застиг князей врасплох, не дав им времени объединиться. Один за другим князья стали присягать хану на верность. Тохтамыш взял и сжег Москву, после чего Дмитрий Иванович был вынужден согласиться на возобновление дани. Но он первым из русских князей передал наследнику княжество, не спросив разрешения Орды.

Окончательно Русь освободилась при правнуке Дмитрия Донского великом князе Иване III. Этот князь вел уже вполне сознательную политику, направленную на объединение русских земель. Когда Иван занял трон, Московское княжество было еще небольшим. В восьмидесяти километрах к северо-западу от Москвы начиналась тверская земля, а на западе сразу за Можайском уже была Литва. В ста километрах к югу от города по берегу Оки проходила сторожевая линия, за которой простиралась степь, где хозяйничали крымские татары. На юго-востоке в двухстах километрах стояла Рязань, центр другого великого княжества, Рязанского. А на востоке за средней и верхней Волгой находилось Казанское ханство, отколовшееся от Золотой Орды. Вражеским полкам от любой границы достаточно было сделать только несколько переходов, чтобы оказаться под стенами Москвы.

Объединению Руси препятствовало существование в ней нескольких великих княжеств и трех независимых вольных городов – Великого Новгорода, Пскова и Вятки. Но в пользу объединения стал действовать фактор народной поддержки. К тому времени население Руси уже хорошо осознало, что раздробленность земли означает ее бессилие при открытых со всех сторон для вторжений границах. Живя в условиях постоянной внутренней нестабильности и непрекращающейся внешней угрозы, люди хорошо понимали необходимость сильной центральной власти, способной усмирить распри князей и обеспечить внешнюю защиту. Поэтому, как только народ поверил, что Москва способна стать таким объединяющим центром, московские князья стали везде получать всемерную поддержку.

Объединению способствовало также то обстоятельство, что многие обедневшие удельные князья сами стали искать выгодной московской службы. Они передавали Московскому князю свои вотчины и тут же получали их обратно, но уже в виде служебного пожалования. Когда Иван III осадил Тверь, в его лагерь явилась целая толпа тверских удельных князей и бояр и била челом с просьбой принять в свое подданство. Та же сцена повторилась под Рязанью при его сыне Василии III. А в Великом Новгороде Московский князь нашел опору у простонародья, искавшего защиту от местной знати.

Тем не менее, Москва не была единственным центром, вокруг которого могла объединиться Русь. Пожалуй, больше возможностей было у ориентированного на Запад Великого княжества Литовского. По составу населения и военной силе это княжество было скорее русским, чем литовским, хотя и управлялось литовскими князьями. В какой мере это соответствует истине, можно судить по Грюнвальдской битве, в которой было остановлено продвижение Тевтонского ордена на Восток. В объединенном польско-литовском войске из 40 хоругвей, выставленных Литвою, 36 были чисто русскими и только 4 состояли из этнических литовцев. Русский язык в Литовском княжестве был государственным, и русские удельные князья охотно присоединялись к этой политической силе, поскольку это уводило их из-под власти Орды. Как правило, литовские князья не знали литовского языка и говорили на русском, или, если быть точнее, на старославянском. Шел быстрый процесс слияния литовской и славянской знати, так как многие литовские великие князья брали в жены русских княжон. До завершения процесса ассимиляции не хватило одного или двух поколений, когда невольную помощь Москве в завоевании ею первенства ей оказала католическая церковь.

После женитьбы в 1386 году великого князя Ягелло на наследнице Польского королевства Ядвиге, Ватикан стал активно вмешиваться в дела Литовского княжества. Ягелло был воспитан в православии своей матерью, урожденной тверской княжной Юлианией, но ради династического брака перешел в католичество. После этого события русские уделы наводнили папские миссионеры, пытавшиеся всеми правдами и неправдами перекрестить православных. Но большая часть православных князей посчитала измену вере предательством, но главное, они опасались, что этот смертный грех обернется для них посмертными муками. Поэтому они стали переходить на сторону Москвы. Это привело к многочисленным войнам между Москвой и Литвой, которую поддержала Польша. Чтобы предъявить свои притязания на все русские земли, входившие до монгольского нашествия в состав Древней Руси, включая те, которые находились теперь в составе Литвы и Польши, Иван III стал называть себя в своих официальных внешнеполитических документах «государем всея Руси».

В период его царствования произошло событие, потрясшее весь христианский мир. В 1453 году под натиском турок-османов пал Константинополь, центр некогда обширного православного мира, возглавлявшегося византийским императором и константинопольским патриархом. С тех пор Московский князь стал единственным в мире независимым православным монархом. Иван III приложил все усилия, чтобы за ним была признана преемственность власти от Византии. В Москве тогда много вспоминали о династических браках киевских князей с византийскими принцессами, но самым зримым воплощением этой связи была женитьба Ивана III на Софье Палеолог, племяннице последнего византийского императора. Их дети и внуки действительно были прямыми потомками византийских императоров.

Чтобы укрепить свой авторитет на международной арене и среди подданных, Иван III затеял перестройку Московского Кремля. Он начал ее с возведения Успенского собора, пригласив по совету Софьи известного итальянского архитектора и инженера Аристотеля Фиораванти. Тот выдержал постройку в стиле лучших образцов зодчества Северо-Восточной Руси. Успенский собор стал не только главным храмом православной церкви, но и политическим символом Московского государства. В нем русские цари венчались на царство. Обветшавшие стены Кремля из белого камня заменили на кирпичные, и построили великокняжеский дворец с множеством больших и малых, каменных и деревянных палат, причудливо между собой соединенных. Покои убрали с подобающей роскошью, а на Соборной площади возвели Грановитую палату как тронный зал великого князя. Имя его стали писать более пышно – Иоанн, а не Иван, а Русь стали называть на греческий манер Русией, что позже стали произносить как Россия. Был также принят новый государственный герб, позаимствованный от Византии – двуглавый орел, смотрящий одновременно на восток и на запад. При дворе завели сложный строгий церемониал, чтобы он соответствовал новому положению Московского князя.

Участившиеся войны потребовали увеличения войска, но сделать это за счет казны не представлялось возможным, поскольку хозяйство было по преимуществу натуральным. Денег в казне всегда недоставало, и Иван нашел решение в том, что стал раздавать своим воинам поместья. Он отдавал им государственную землю в условное пользование, чтобы те могли содержать себя самостоятельно, а взамен нести военную и гражданскую службу. Своим решением князь положил начало новому классу людей на Руси – служилым людям, из которых позже выросло дворянство. Первые поместья Иван III образовал на землях, конфискованных у новгородских бояр, купцов и новгородской церкви. С тех пор наделение землей на поместном праве стало обычной практикой при освоении Москвой новых территорий.

Укрепив армию, Иван III смог полностью освободиться от власти Орды. Это произошло в 1480 году, ровно через сто лет после Куликовской битвы. Хотя фактически Русь давно уже была независимой. Но поскольку Орда продолжала оставаться грозной силой, Московские князья предпочитали платить ей дань. Когда Иван от выплаты отказался, хан Ахмед повел свое войско к русской границе. Навстречу ему вышли московские полки. На реке Угре две армии простояли несколько месяцев. Все попытки ордынцев переправиться через реку отбивались с большими для них потерями. Ахмед решил подождать наступления зимы, чтобы перейти реку по льду. Но когда ударили лютые морозы, истощенное ордынское войско повернуло вспять. Это отступление современники и потомки восприняли как зримый конец иноземного ига. А спустя двадцать лет Крымский хан Менгли-Гирей окончательно разгромил Орду. При этом он так ее обезлюдил, что некогда могущественная держава прекратила свое существование. Угроза с этой стороны исчезла для Руси навсегда.

За время своего царствования Иван III увеличил территорию Московского великого княжества в четыре раза и с ним теперь стали всерьез считаться. Его сын Василий III заключил в 1514 году союзнический договор с императором «Священной Римской империи», направленный против Польши, и в тексте договора впервые был употреблен новый титул Московского князя «цесарь». То есть царь, что было крупным внешнеполитическим успехом Московского государства, поскольку договор свидетельствовал о признании равенства между двумя державами.

Как и в удельные времена, при Иване III крепостного права на Руси еще не существовало. Как и не было подданства. Люди были свободны в своих перемещениях и могли без помех переселяться из одного княжества в другое. Князь считался собственником определенной территории, но не более. Человек платил ему налог только в том случае, если пользовался княжеской землей. Для этого он должен был вначале вступить с князем в договорные отношения. Только с этого момента, когда крестьянин засевал поле, он становился плательщиком поземельной подати. Если крестьянин оставлял занятый участок – а этого запретить ему никто не мог, он уже ничем не был обязан князю. Когда Иван III стал раздавать служилым людям землю в качестве поместий, крестьяне стали договариваться об условиях аренды уже не с князем, а с частными держателями земли.

Вторым браком Василий III был женат на литовской княжне Елене Глинской. В 1530 году у них родился сын, названный родителями Иваном. В нашу историю он вошел под именем царя Ивана Грозного. Мальчику было всего четыре года, когда умер его отец, и власть перешла к его матери Елене Глинской. Но и она скончалась спустя три года, отравленная, как позже утверждал Иван, крамольными боярами. Факт отравления был подтвержден уже в наше время при вскрытии могилы Глинской. При малолетстве Ивана власть оказалась в руках бояр.

На Руси называли боярами знатных слуг правителя. В удельные времена они были во всех русских княжествах, в больших и в малых. По мере возвышения Москвы она стала притягивать к себе все больше знатных людей, искавших прибыльной службы. Они приезжали из соседних северных княжеств, с русского юга, немецкого запада, из Крыма и Золотой Орды. Так постепенно вокруг великокняжеского престола образовался целый круг знатных фамилий. К началу правления Ивана III их было около сорока, но значительное расширение Московского государства привело в столицу множество мелких князей, покинувших свои упраздненные уделы. Вместе с князьями переселились в Москву их бояре. Поэтому ко времени рождения Ивана Грозного знатных боярских фамилий в столице было уже около двухсот. Они занимали все высшие посты в государственном управлении: служили советниками в государевой Думе, начальниками в приказах, наместниками в областях и воеводами в полках. Между знатными фамилиями не утихали вражда и соперничество.

О детстве у Ивана сохранились самые горькие воспоминания. Боярские группировки боролись между собой за власть, а она достигалась путем дворцовых переворотов. Коварство и отравления были обычным делом. В письме к князю Андрею Курбскому Иван Грозный писал о своем детстве: «Нас с братом Грегорием начали воспитывать как иностранцев или как нищих. Какой нужды не натерпелись мы в одежде и в пище. Ни в чем нам воли не было, ни в чем не поступали с нами, как следует поступать с детьми… Что сказать о казне родительской? Все расхитили лукавым умыслом, будто детям боярским на жалование, а между тем все себе взяли; из казны отца нашего и деда наковали себе сосудов золотых и серебряных, написали на них имена своих родителей, как будто бы это было наследственное добро… Мзду безмерную отовсюду брали, все говорили и делали по мзде».

Когда в 1547 году Иван достиг совершеннолетия, его венчали на царство. Митрополит Макарий надел ему на голову шапку Мономаха и вручил другие знаки царской власти. Будучи еще совсем молодым человеком, юный царь с большой энергией взялся за управление государством. Первый период его правления был для России временем больших надежд, широкомасштабных и многообещающих реформ. Иван и его ближайшие сподвижники видели главную причину бед в стране в своеволии и корысти бояр. Вокруг царя образовался круг просвещенных людей, которых князь Курбский в своих письмах назвал «избранной радой». Следуя советам умных наставников – митрополита Макария и священника Сильвестра, Иван отобрал себе дельных и даровитых сотрудников. Особенно близки ему были личный его духовник Сильвестр и Алексей Адашев, начальник Челобитного приказа. Это учреждение было специально создано для принятия прошений на имя государя. Адашев взял на себя основную текущую правительственную работу, а «избранная рада» стала своеобразным штабом по проведению реформ, своего рода «мозговым центром».

Среди первоочередных задач, стоявших перед правительством, было устройство местного управления. За годы боярской анархии государственный аппарат совсем расшатался. Наместники в областях уже почти не подчинялись центральной власти. Но и управлением в своих землях они также не занимались. Неправедные суды и неконтролируемый сбор податей стали подлинным бичом русской жизни. Чтобы исправить сложившееся положение, царь своим указом ввел в суд выборных старост и целовальников, а наместников, как представителей центральной власти, со временем и вовсе упразднил. Власть передали выборным старостам – сотским, пятидесятским и десятским из числа «лучших людей» в крестьянских и посадских общинах. Реформа задумывалась как всеобъемлющая, но наиболее полно она была проведена на северных территориях, где полностью отсутствовало поместное и вотчинное землевладение.

Своей реформой Иван стремился наладить сотрудничество государства с местными общинами. Так появилось уникальное для своего времени государственное устройство. Оно было уникальным не только для России, но и для Европы, когда во главе государства стоял царь, который опирался на широкую демократию снизу. Тем самым государь ограничил аристократию с двух сторон – между верховной властью сверху, и народными представителями снизу.

В 1549 году Иван созвал первый в России Земский собор – съезд выборных представителей от всех сословий, за исключением крестьянства. В 1550 году был принят первый судебник, который ввел единую меру взимания налогов, так называемую «большую соху» – от 400 до 600 десятин в зависимости от плодородия почвы.

В 1551 году по приказу царя Московский собор обязал духовных лиц организовывать во всех городах школы для детей для обучения их грамоте. В Москве основали печатный двор, чем положили начало книгопечатанию.

Тогда же была осуществлена военная реформа. К началу правления Ивана государственная служба уже стала сословной, то есть превратилась в наследственную повинность служилых людей, которая передавалась от отца к сыну. Пока помещик нес службу с пожалованного ему поместья, в его семье подрастали сыновья, затем его замещавшие. Служить начинали с 15 лет, а до этого возраста мальчик числился недорослем. В пятнадцати лет его вносили в служебный список, и предоставляли поместье. В дальнейшем, смотря по успехам, ему полагался и денежный оклад. Новыми поместьями наделяли главным образом старших сыновей, которые начинали службу в то время, когда их отец еще сохранял силы и продолжал служить. А младшего сына, как правило, оставляли при отце, чтобы он после его смерти наследовал вместе с землей его служебную повинность. Но на практике младший сын еще при жизни отца замещал его в походе и служил, как тогда говорили, «с отцова поместья».

Из помещиков состояло конное войско, а в дополнение к нему царь создал первую в России постоянную армию – стрелецкое войско. Если бояр и помещиков называли «служилыми людьми по отечеству», то есть, по их происхождению, то теперь появились «служилые люди по прибору», то есть, по вольному набору. Помимо стрельцов, к этой категории относили пушкарей и городскую стражу.

Также впервые в русской истории царь привлек казаков для несения пограничной службы. На Руси казаками называли людей, ушедших за пределы государства, чтобы поселиться на землях Дикого поля. По обычному условию аренды, существовавшему в России, крестьянин отдавал землевладельцу половину собранного урожая. Редко когда условия были более льготными, и нужно было отдавать только третий или четвертый сноп. Не удивительно, что крестьян влекла свободная земля, где не было ни царя, ни помещика. Помимо этого, на юге их манил богатый чернозем. В XV и в XVI веках переселение крестьян за рубеж стало массовым. Но жизнь в Диком поле была очень опасной, поскольку там никогда не существовало ни мира, ни перемирия, а шла непрерывная и жестокая борьба. После распада Золотой Орды, на ее месте образовалось нескольких крупных государств – Казанское, Астраханское и Крымское ханства, а также Ногайская Орда. Наибольшая опасность переселенцам грозила со стороны Крыма. Этот полуостров был прикрыт широкой степью, протянувшейся на тысячу километров, а на узком перешейке его укрепили высоким валом и глубоким рвом. Превратившись в непреступную с суши крепость, Крым стал настоящим гнездом разбойников.

Население Крыма было небольшим, а его армия значительной, поскольку практически все мужское население полуострова было воинами. Вооруженные луками, кривыми саблями и ножами, без обоза, на малорослых, но сильных и выносливых лошадях, крымчаки легко переносились через степь, питаясь небольшим запасом пшена, сыра и сушенного кобыльего мяса. Они прекрасно изучили степные дороги и выбирали из них наиболее удобные, избегая речных переправ, где их могла поджидать засада. Чтобы скрыть набег от московских степных разъездов, они крались по лощинам и оврагам по ночам, не разжигая огней. Перейдя плотной массой через границу и углубившись километров на сто, крымчаки разворачивались широкими крыльями в обе стороны и скакали назад, сжигая на пути деревни, забирая скот и зерно. Но главной их добычей были люди, особенно дети. Они брали с собой запас веревок, чтобы вязать пленников, и большие корзины, чтобы сажать в них маленьких детей.

Главным невольничьим рынком в Крыму была Кафа, нынешняя Феодосия. Там всегда находилось несколько десятков тысяч пленников и пленниц из Польши, Литвы и России, выставленных на продажу. Из Кафы их увозили на кораблях в Константинополь, Анатолию и другие страны восточного Средиземноморья, а также в Южную Европу и в Северную Африку. Набеги крымчаки осуществляли чаще летом, особенно в период жатвы, когда легче было ловить рассеянных по полям людей. Но совершали они походы и в зимнее время, когда мороз облегчал переправу через реки и топи. Пленников приводили в Крым в таком количестве, что приезжавшие за ними купцы интересовались у продавцов, остались ли в странах, откуда их пригнали, еще люди, или там уже нет никого.

Чтобы жить в условиях постоянной опасности, требовалось немало мужества. Отсюда прозвище жителей Дикого поля – «казак», что в переводе с тюркского означает «удалец», «вольный человек». Казаки объединялись в военизированные общины, где основные вопросы решались на казацком кругу. Они не оставались в долгу перед врагами и сами совершали дерзкие набеги. На лодках они переплывали Черное море и громили прибрежные татарские и турецкие города. Они заплывали даже в Босфор и достигали окрестностей Константинополя. При Иване Грозном казаков стали нанимать для охраны южной границы России. Московское правительство платило им жалование и снабжало порохом и провиантом. Так наряду с вольными казаками появились служивые, находившиеся на государственной службе.

Закончив реформу армии, Иван Грозный предпринял осаду Казани. В первой половине XVI века, преимущественно в годы правления ханов из крымского рода Гиреев, Казанское ханство вело постоянные войны с Московской Русью. Всего они совершили на Русь около сорока походов, в основном в районы Нижнего Новгорода, Вятки, Владимира, Костромы, Галича, Мурома, Вологды. Описывая последствия этих нашествий, царь писал в одном из своих писем, что из-за Крыма и Казани «до полуземли пусто было».

Первые два похода на Казань были для Ивана неудачными. В первый раз помешала ранняя весна, когда из-за внезапно наступившей оттепели под волжский лед ушла вся осадная артиллерия, а во второй раз штурм крепости был отбит. Но молодой царь не опустил руки. В 1552 году он со 150-тысячной армией вновь осадил город. Казань защищали деревянные стены и 30 000 его защитников. Обе стороны были настроены очень решительно. Мощными взрывами деревянные стены были снесены в нескольких местах, и у проломов началась страшная сеча, продолжавшаяся несколько часов. Татары защищались очень мужественно и почти все защитники города погибли. Взятие Казани произвело на Руси огромное впечатление. Сама мысль, что после стольких веков унижений, набегов и ненавистного ига, это ханство, внушавшее прежде такой ужас, наконец-то, пало, наполнила русские сердца ликованием. На обратном пути в Москву Ивана встречали толпы людей, приветствуя его громкими криками.

После взятия города царь не стал чинить расправы. Напротив, он пригласил на русскую службу всю казанскую знать, при условии принесения ею присяги. При этом менять религию от них не требовали. Та же стратегия была применена Иваном при освоении остальных земель Поволжья. Эта политика не только не потребовала от царя сохранения в Казани больших военных сил, но, напротив, превратила недавних врагов в верных союзников. Во время Ливонской войны мусульманские области Поволжья поставляли русскому царю большое количество прекрасной конницы.

Завоевание Казани позволило России взять под свой контроль весь Волжский торговый путь. Это было осуществлено в 1556 году после взятия Астрахани. В состав России вошли Чувашия и Башкирия, и признала от нее свою зависимость Ногайская Орда. Это государство занимало степные пространства от Волги до Иртыша, поэтому его присоединение открыло русским путь в Сибирь. Богатые купцы Строгановы получили от Ивана грамоту на владение землями по реке Тобол. На свои средства они наняли отряд численностью в 840 человек, состоявший из вольных казаков во главе с Ермаком Тимофеевичем. Вступив на территорию Сибирского ханства, Ермак разбил войско хана Кучума и занял его столицу Кашлык. А далее простирались еще неизведанные земли. Казаки-первопроходцы, охотники за пушниной, с каждым годом продвигались все дальше на восток, пока в 1639 году не достигли берегов Тихого океана.

Если бы Иван Грозный умер в первую половину своего царствования, он бы остался в русской истории как великий реформатор и правитель, значительно расширивший пределы государства. Но он правил еще тридцать лет и многими последующими поступками почти затмил все светлые воспоминания о первых годах своего царствования.

Перемена, произошедшая в Иване, была вызвана несколькими причинами. Прежде всего, царь постоянно ощущал боярскую оппозицию, а помня о судьбе своей матери, вполне обоснованно опасался за свою жизнь. Это не могло не вызвать у него ответной реакции. А с другой стороны, после объединения земель изменилось положение власти в стране.

В удельные времена в России абсолютной власти князей не существовало. В то время слово «самодержец» имело совсем иной смысл, чем тот, который приобрело позже. Самодержцем называли князя, независимого от внешней силы, то есть никому не платившему дани. Но в пределах самого княжества его власть была ограниченной. Это происходило потому, что его дружинники не были его подданными. Они были вольными людьми, служившими князю по договору и имели право отъезда при своем желании. Если между дружинником и князем возникала ссора, дружинник съезжал с его двора и переходил к другому. Воспрепятствовать отъезду князь не смел, иначе возмутилась бы вся его дружина. А поскольку терять свою силу и усиливать соседа никто не хотел, князь старался с дружинниками ладить. Он не принимал ни одного важного решения, вначале не посоветовавшись с ними. Но когда все земли были объединены и независимые княжества исчезли, отъезжать стало некуда. А переезд в другую страну уже считали изменой. Это лишило царскую власть прежних сдерживающих начал и открыло дорогу к превращению ее в абсолютную.

В то же время объединение Руси изменило и характер московского боярства. Прежде нетитулованные бояре были вольными слугами великого князя и служили ему по договору. А объединение земель привело к тому, что в бояр превратились прежние великие и удельные князья, которые сохранили свои амбиции. Теперь боярство стало титулованным, и, оказавшись на московской службе, часто не по своей воле, прежние владетельные князья хотели и дальше видеть в себе таких же властителей, какими были их предки. Они настаивали на том, что их положение в государстве определялось не договором и не милостью к ним государя, а их собственным княжеским происхождением. А значит, было их неотъемлемым правом. Разницу между собой и своими предками они видели только в том, что те были рассеяны по своим уделам и управляли русской землей по частям и поодиночке, а теперь, собравшись вместе, они должны сообща управлять государством. Таким образом, они требовали от царя поделиться с ними властью. Поэтому объединение Руси имело двойное действие. С одной стороны, оно возвысило московских государей в их собственных глазах и сделало менее уступчивыми по отношению к окружению, а с другой, оно сделало московских бояр более притязательным и заносчивыми. Конфликт возник еще при Иване III и продолжался при его сыне Василии III, а при Иване Грозном он вылился в открытую борьбу.

На взгляды Ивана большое влияние оказали детские воспоминания о годах боярской анархии, и он стремился противопоставить ей твердую царскую власть. Еще в детстве он читал библейские тексты, где говорилось о гибельных последствиях разногласий и безначалия в государстве, о божественном происхождении царской власти, об отношении царя к своим советникам и подданным. Он также ссылался на исторические примеры. Согласно взглядам Ивана, в государстве должна быть только одна воля – царская, и не должно быть никакой другой. А разногласия ведут только к смутам.

По-видимому, была и другая, психологическая причина. Успехи первого периода правления Ивана были связаны с тем, что фактически страной управляли его умные советники. Пока царь был молод и неопытен, он невольно нуждался в их советах и следовал их указаниям. Но возмужав, после головокружительных успехов первых лет, он стал излишне самоуверенным. Или, как мы бы сейчас сказали, заболел «звездной болезнью». В нем появилась убежденность в его божественной избранности. Ведь Небо избрало именно его среди миллионов людей, чтобы сделать царем и возвысить над всеми остальными. А как, полагал он, проявляется вмешательство Всевышнего в людские дела, в историю царств и народов? Очевидно, через того человека, которого он избрал для этой цели, даровав ему власть на земле. И Иван стал смотреть на себя как на орудие Божьей воли. А человеку, удостоенному внимания Бога, незачем советоваться со своими подданными. У него было ощущение какой-то высшей силы, направлявшей его разум и дела.

Перемену в царе князь Андрей Курбский приписал его беседе с монахом Вассианом Топорковым, бывшим Коломенским епископом, который был заточен в монастырь за разные прегрешения. Тот якобы посоветовал Ивану не держать при себе умных советников, поскольку исполняя чужие предначертания, он превращается в их слугу. А если Иван избавится от советников, он будет держать все царство в своих руках.

Из переписки Ивана Грозного с Андреем Курбским, возникшей после их разрыва, мы можем судить о взглядах обоих на принципы управления государством. Согласно воззрениям Курбского, правильное управление должно основываться не на личном мнении государя, поскольку он как каждый человек может ошибаться, а на его совете с боярами в Боярской думе, и с менее знатыми подданными путем созыва Земских соборов. Если царь, писал Курбский, от рождения имеет власть, но не отмечен особыми дарованиями, он должен искать доброго совета.

Но для Ивана все выглядело иначе. Теперь даже добрый совет ему стал казаться посягательством на его власть, а несогласие с его мнением – признаком заговора и измены. Любое расхождение во взглядах воспринималось им как начало распрей и гибели государств. «Из-за разногласий царства разрушаются!», – писал он Курбскому. Поэтому у государя не могут быть советники, а только его слуги, дворовые холопы, в каком бы чине они ни значились. Вся философия государственного управления вылилась у него в простую формулу: «Жаловать своих холопей мы вольны и казнить их вольны же». Если политика укрепления центральной власти с целью обуздания претензий и разнузданности аристократии была правильной, это не означало, что царь не должен был прислушиваться к умным советам, а власть не должна была опускаться до самодурства.

Порвав с «избранной радой», и прежде всего с Сильвестром и Алексеем Адашевым, царь стал совершать одну ошибку за другой. Поводом к разрыву послужила начавшаяся в 1558 году Ливонская война. Ее причиной была политика Ливонии и Ганзейского союза, стремившихся не допустить прямых торговых и культурных связей России с Европой. Непомерно вздувая цены на товары при перепродаже, они получали большие доходы от посредничества и не намерены были терять эти деньги. Когда в 1547 году Иван поручил саксонцу Шлитте привезти в Россию ремесленников, художников, лекарей, аптекарей, переводчиков и теологов, сенат ганзейского города Любека в результате протеста Ливонии арестовал Шлитте и его людей. Той же политики придерживалась Швеция, которая, как и Ливония, наживалась на транзитной торговле с Востоком.

Река Нарва была пограничной рекой, ее левый берег принадлежал Ливонии, а правый России. Когда в 1557 году царь на российском берегу построил порт, чтобы наладить прямую торговлю с Европой без посредников, Ганзейский союз и Ливония перегородили путь своими военными кораблями и не пустили европейских купцов в новый порт. Поэтому купцам, как и прежде, приходилось ходить в Ревель, в Нарву и Ригу. Согласованная политика Ганзейского союза и Ливонии с целью изоляции России привела Ивана Грозного к решению начать борьбу за выход к Балтийскому морю.

Против этой войны решительно выступили Сильвестр и Алексей Адашев. Они указали царю на резкую активизацию набегов со стороны Крыма, и предложили вначале решить эту проблему. Они убеждали его решать проблемы последовательно, а не сваливать их в одну кучу. Торговые дела могли подождать. Но Иван полагал, что он сможет преодолеть все проблемы одновременно, чем он поставил Россию между двух огней. И это привело к тяжелым последствиям.

Вначале война с Ливонией протекала успешно. За одно лето Ивану присягнули на верность более двадцати городов. Война на юге также вначале шла хорошо. В 1558 году царские войска одержали победу над войсками Крыма у Азова, а на следующий год русская армия вторглась в Крым, взяв порт Гёзлёв, нынешнюю Феодосию. Но затянувшаяся война на юге заставила царя заключить перемирие на западе, что стало его большой ошибкой.

Воспользовавшись передышкой, 31 августа 1559 года магистр Ливонского ордена Готхард Кетлер и король Польши Сигизмунд II Август заключили Виленский договор о вступлении Ливонии под протекторат Великого княжества Литовского. Одновременно Эзельский епископ продал свои владения Дании, а жители Ревеля перешли под власть Швеции. Поэтому вместо слабой Ливонии Иван внезапно оказался втянутым в войну на западе с тремя сильными державами.

Ход Ливонской войны коренным образом изменился, и победы стали перемежаться с поражениями. «Избранная рада» распалась окончательно. Протопоп Сильвестр из-за несогласия с политикой царя покинул двор и постригся в монахи, а вскоре умер и Алексей Адашев. Иван подозревал, что его отравили, и приказал провести специальное расследование. С Андреем Курбским царь поссорился потому, что тот был идеологом боярства. Не доверяя аристократии, Иван Грозный все более опирался на дьяков – чиновников незнатного происхождения, а Курбский решительным образом протестовал против такого ущемления привилегий знати. Он писал царю, что «писарям русский князь великий зело верит, а избирает их ни от шляхетского роду, ни от благородна, но паче от поповичей или простого всенародства, а то ненавидячи творит вельмож своих». После поражения войск, возглавляемых Курбским, тот, опасаясь ответственности, изменил Ивану и перешел на сторону польского короля.

Разногласия между царем и аристократией становились все более острыми. Еще в 1555 году было принято Уложение о службе, согласно которому вотчинники, то есть собственники земли, теперь были обязаны оснащать и приводить воинов в зависимости от размера земельных владений наравне с помещиками. А указ от 15 апреля 1562 года об ограничении вотчинных прав князей еще больше, чем прежде, уравнивал их с поместным дворянством. Недовольство знати порождало заговоры против Ивана. Для борьбы с боярской оппозицией царь в 1565 году ввел в России Опричнину, своеобразное внутреннее войско. Он разделил страну на две части: на «Государеву светлость Опричнину» и на земство. В Опричнину вошли, в основном, северо-восточные русские земли, где было мало бояр-вотчинников.

Первыми жертвами Опричнины стали виднейшие бояре. С помощью опричников, освобожденных от судебной ответственности, Иван насильственно конфисковывал боярские и княжеские вотчины. Вывод крупных землевладельцев с их частных земель сопровождался дроблением этих владений и передачи земли в условное пользование мелкому служивому люду. Тем самым старая знать лишалась своей прежней силы, и укреплялся новый социальный слой служивых людей. Взамен конфискованных земель, царь предоставлял боярам и князьям поместья в других областях России подальше от столицы, в основном в Поволжье.

В декабре 1569 года, заподозрив новгородскую знать в намерении перейти в подчинение к польскому королю, Иван в сопровождении большого опричного войска выступил в поход против Новгорода. Это была самая кровавая полоса в его правлении. Опричники устроили массовые убийства и грабежи в Твери, Клину, Торжке и в других встречных городах.

Пользуясь тем, что русские войска были заняты войной на западе, крымские ханы получили свободу рук. С каждым годом их набеги становились все более опустошительными. Из 23 лет Ливонской войны только три года обошлись их мелкими набегами без значительных вторжений. В 1570 году крымчаки подвергли страшному опустошению район Рязани. На следующий год Девлет Герей предпринял поход на Москву. Он обманул русскую разведку и перешел Оку со 120-тысячной армией не у Серпухова, где его поджидали царский войска, а под Кромами. Крымчаки сожгли всю Москву за исключением Кремля и Китай-города, защищенных каменными стенами. Сколько тогда погибло народу, точно определить невозможно. Но, несомненно, их было несколько сотен тысяч, поскольку в Москву сбежалось много людей из других мест, чтобы найти в ней защиту. Известно только, что в рабство было уведено до 150 тысяч пленников. Москва обезлюдила в такой степени, что царю пришлось переселять в нее купцов и ремесленников из других городов, чтобы заполнить совсем опустевший город.

Ошеломленный этим разгромом, Иван предложил уступить хану Астрахань, но тот не удовлетворился этим требованием и потребовал вдобавок Казань и уплаты большой контрибуции. А затем заявил о своем намерении захватить все русское государство. В 1572 году хан предпринял новый поход, но он закончился уничтожением крымско-турецкого войска. Это поражение, как и неудачный поход турецкой армии под Астрахань в 1569 году положил предел турецко-татарской экспансии.

В 1577 году Иван осадил Ревель, но город взять ему не удалось. К тому времени вся Ливония севернее Западной Двины была в русских руках, за исключением Ревеля и Риги. Царь предложил противникам выгодные для них условия мира. Он отказывался от всех завоеваний в Ливонии, а ливонское купечество получало право свободной беспошлинной торговли по всей России. Взамен они должны были дать обязательство пропускать в Москву беспрепятственно купцов, художников и техников. Но тут в конфликт вмешалась Польша, объявив в 1579 году войну России.

В августе польская армия под руководством короля Стефана Батория взяла Полоцк, а затем Великие Луки. После этого польская армия осадила Псков. Теперь война уже шла на русской территории. Только героическая оборона Пскова, защитники которого – ополченцы и стрельцы – не только отбили все атаки, но и сами постоянно совершали дерзкие вылазки, позволила заключить мир с поляками без территориальных уступок. Война, продолжавшаяся почти четверть века, закончилась безрезультатно. Она привела к одним напрасным жертвам и к растрате сил.

Воспользовавшись тем, что царские войска были связаны борьбой с поляками, на Россию напали шведы. В 1581 году они взяли русские города Ивангород, Ям и Копорье, где были малочисленные русские гарнизоны. Также ими была взята Нарва, где шведы вырезали 7 тысяч человек – все русское население. Шведы продолжили свое наступление, но после поражения под Лялицами и неудачной осады крепости Орешек, начались мирные переговоры. Иван намеревался отвоевать захваченные земли, когда в Поволжье восстали черемисы, и возникла опасность, что к ним прорвется Крымская Орда. Ивану пришлось перебросить туда свою армию, отказавшись от наступления на севере. В результате Плюсского мира к шведам перешли все завоеванные ими города и северное побережье Финского залива. Россия полностью утратила выход к морю и оказалась отрезанной от Балтики.

Итоги второго периода правления Ивана Грозного были удручающими. Этот царствование, начавшееся с больших успехов, закончилось массовыми казнями, военными поражениями и народными бедствиями. Страна была разорена, северо-западные районы совсем обезлюдили, а налоговое бремя возросло в 2–3 раза. Следствием этого был прогрессирующий упадок народного хозяйства и повторяющиеся набеги со стороны Крыма. По свидетельству современников, в народе поднялся великий ропот против своего правительства, они писали о его ненависти к царю. Великая Смута, случившаяся вскоре после смерти Ивана, была результатом его правления. Она была следствием общего ослабления государства и недовольства народа своей властью.

Правление Ивана IV в истории царской России было самым кровавым. Недаром он получил прозвище Грозного. Его правление часто ассоциируют с восточным деспотизмом и с «русским варварством». Нам точно известно, сколько людей казнил этот царь, поскольку сохранился его поминальный синодик, в который вносили имена всех им убитых. В этом списке почти 4 тысячи имен. Наибольшее количество жертв пришлось на самое кровавое злодеяние Ивана – поход на Новгород.

И, тем не менее, это прозвище до некоторой степени парадоксально, если принять во внимание его эпоху. В Европе в то время казнили намного больше. К примеру, в Англии во время правления королевы Елизаветы I, современнице русского царя, жизни лишали за бродяжничество, или за то, что застигали человека вооруженным и переодетым в чужом лесу. Казнили за злонамеренную порубку деревьев, за злонамеренное уничтожение скота, за двоебрачие, за карманную кражу в публичном месте на сумму свыше 1 шиллинга. Особенно жестоко наказывали за государственную измену – четвертованием или колесованием для мужчин и сожжением заживо для женщин.

В Священной Римской империи Карл У, современник Ивана, казнил десятки тысяч человек. А король Испании Филипп II, также современник, казнил без угрызения совести представителей десятков аристократических арагонских родов. При подавлении восстания в Нидерландах им было казнено множество «еретиков». Только в один день 4 ноября 1576 года в Антверпене было убито больше, чем за 37 лет правления Ивана.

Причина в том, что в России по сравнению с другими странами казнили немного. В ней больше ценили человеческую жизнь. В Европе в каждом городе на рыночной площади стоял столб, у которого проводили наказание или совершали казни. А в России ничего подобного не было. Следующая массовая казнь в России была совершена только спустя сто лет после смерти Ивана IV при Петре I после подавления Стрелецкого бунта. Но в русской истории бывали такие периоды, охватывавшие несколько поколений, когда не было произведено ни одной экзекуции. За самые тяжкие преступления наказывали каторжными работами. Когда после восстания в 1825 году на Сенатской площади и Санкт-Петербурге к повешению приговорили пятерых декабристов, пришлось выписывать палача из Европы, поскольку в России не нашлось ни одного специалиста. До этого дня в государстве в течение нескольких десятилетий никого не казнили.

Поэтому правление Ивана Грозного так запомнилось русскому народу, поскольку оно выделялось из других правлений. Да и сам Иван в конце жизни горько раскаивался за содеянное. «Кого я, пес смердящий, могу чему-нибудь научить?», – говорил он прилюдно, и обвинял себя «в скверне, в убийстве… в ненависти, во всяком злодействе». Он рассылал большие суммы по монастырям, чтобы в них молились за упокой души им казненных. Поэтому и понадобился поминальный синодик, поскольку за душу каждого казненного молились поименно.

Грозный царь скончался в марте 1584 года, и ко всем прочим невзгодам России добавился кризис династический. Старший сын Ивана по одной версии был убит отцом в припадке гнева, а по другой умер во время болезни. Младшему сыну царевичу Дмитрию было всего два года, поэтому на престол взошел средний сын царя слабоумный Федор Иоаннович. Но все понимали, что править страной он не может. Еще при жизни Иван Грозный образовал совет из пяти бояр, который должен был при неспособном царе заниматься управлением государством. Однако вскоре после смерти Ивана между боярами разгорелась борьба за влияние на Федора Иоанновича. Победу в ней одержал шурин Федора Борис Годунов. Одного за другим он устранил опасных соперников. Царевича Дмитрия вместе с матерью отправили в Углич, и одно время казалось, что обстановка в стране нормализуется. Но в 1591 году произошло событие, имевшее для России роковые последствия. В Угличе при невыясненных обстоятельствах погиб царевич Дмитрий. По версии правительства он упал в припадке эпилепсии на острый нож, когда с ним играл, втыкая в землю. Мальчик и в самом деле страдал этой болезнью. Но по всеобщему убеждению он был убит по приказу Годунова. Как бы то ни было, но ближайшего наследника престола у бездетного Федора Иоанновича не стало, и когда семь лет спустя он скончался, вместе с ним пресеклась династия Рюриковичей, правившая Русью более 700 лет.

Для избрания нового царя был созван Земский собор. Его выбор пал на Бориса Годунов. Возможно, он смог бы удержаться у власти и успокоить страну, если бы не новое бедствие, постигшее Россию. В 1601–1603 годах случились три неурожайных года подряд, и наступил страшный голод, от которого погибло множество людей. В народе это бедствие восприняли как наказание Богом Руси за прегрешения царя-детоубийцы. Узнав об этих слухах, Борис впал в мрачное расположение духа, и оно не покидало его до самой кончины. Посыпались опалы, когда многих отправили в ссылку, в том числе семью Романовых. Она поплатилась за то, что старший из Романовых Федор был соперником Годунова при избрании на царство.

Годунов уже считал, что себя обезопасил, когда беда пришла со стороны, откуда ее никто не ждал. По России давно уже ходили слухи, будто царевич Дмитрий не погиб, а спасся и где-то скрывается до времени. И вот в 1603 году в Польше объявился молодой человек, заявивший, что он и есть тот самый царевич Дмитрий. Король Польши Сигизмунд, которому представили этого человека, нисколько не сомневался, что перед ним самозванец, но решил его поддержать, чтобы использовать в своих интересах. Сигизмунд рассчитывал внести в Россию смуту, ослабить ее внутренними раздорами, а затем захватить и обратить в католичество. По настоянию короля Лжедмитрий стал католиком.

Кем в действительности был этот человек, никто точно не знает. Годунов велел объявить, что это бежавший из московского Чудова монастыря чернец Гришка Отрепьев. Но люди не слушали царя, и всем хотелось верить, что явился настоящий наследник престола. Пока самозванца проклинали во всех церквях, он энергично набирал себе войско. К нему примкнули многие польские дворяне, надеявшиеся на богатую добычу. В октябре 1604 года во главе 6-тысячной армии Лжедмитрий вошел в Россию.

В стране к тому времени уже ходили письма, написанные самозванцем, в которых он рассказывал про историю своего чудесного спасения. А когда он перешел границу, то обратился прямо к русским людям с просьбой о поддержке. Взамен обещал им мир и процветание. Но под Новгород-Северским царские воеводы разбили войско самозванца. И когда тому уже казалось, что все потеряно, внезапно восстал весь южный край и перешел на его сторону. По своему содержанию Великая Смута была первой в русской истории революцией, направленной против правительства. В ее основе лежало неприятие народом власти. Поэтому самозванца так дружно везде поддержали. Где бы он ни появлялся, везде он слышал приветственные крики: «Да здравствует государь наш, Дмитрий!». К нему стекались толпами служилые люди, донские и запорожские казаки, крестьяне и холопы. В тот критический для России момент неожиданно скончался Борис Годунов, и царское войско, без всякого воодушевления сражавшееся за царя, отказалось проливать свою кровь за его наследника Федора и перешло на сторону Лжедмитрия. Это открыло самозванцу путь в столицу, где в его поддержку вспыхнуло восстание. Под общее ликование он вошел в город.

Посыпались царские милости тем, кто был гоним при Годунове. Среди прочих из ссылки возвратили Романовых. Но вскоре общее воодушевление сменилось разочарованием. Уже вступление Лжедмитрия в Москву в сопровождении польской свиты произвело на жителей города удручающее впечатление. Особенно их покоробило, что после венчания на царство первым поздравил царя католический монах. Стали поговаривать о тайном договоре, заключенном между новым царем и польским королем о передаче ему русских земель и о подчинении Риму православной церкви. Такой договор и в самом деле существовал. Так внутренние неурядицы неожиданно обернулись иноземным завоеванием. Особое недовольство москвичей вызывала наглость польских панов, которые прибыли в город вместе с самозванцем и чувствовали себя в нем хозяевами.

На гребне народного возмущения в ночь на 17 мая 1606 года многотысячное войско под предводительством князя Василия Шуйского вошло в столицу. Лжедмитрий был убит, а на освободившийся престол избрали Шуйского. Но на этом кризис не закончился. События в Москве произошли настолько быстро, что в других городах, уже свыкшихся с правлением нового царя и не познавших на себе польской оккупации, в его смерть не поверили. Распространился слух, будто Дмитрий снова спасся. Против Шуйского подняли восстание северские города. Во главе бунтовщиков встал беглый холоп Иван Болотников, и в России образовалось два центра государственной власти – один в Москве, а другой в ставке восставших. А вскоре явился еще один человек, назвавший себя спасшимся от смерти царевичем Дмитрием. Этому самозванцу уже никто не верил, и все открыто называли его вором. И, тем не менее, многие к нему примкнули – одни из ненависти к Шуйскому, а другие из желания пограбить.

Лжедмитрий Второй встал укрепленным лагерем в селе Тушине, в 12 верстах к северу от Москвы. В России теперь уже было три центра власти – один в Москве, другой в ставке Болотникова и третий в Тушине. Ни у одной из сторон не хватало сил одолеть соперников. Тогда Шуйский обратился за помощью к шведскому королю Карлу IX, с беспокойством наблюдавшему за успехами поляков в России. Объединенный шведско-русский отряд разбил главные силы тушинцев, но это только осложнило положение. Польша и Швеция находились в состоянии войны, и шведское вмешательство дало повод польскому королю объявить войну России. Шуйский потерпел поражение, что вызвало взрыв народного негодования. Разъяренная толпа ворвалась в Кремль, где Шуйского взяли под стражу, а затем постригли в монахи.

В Москву вновь вошли поляки и для России настали страшные времена. Центральной власти больше не существовало. По всей стране передвигались польские отряды, осаждавшие монастыри и города, промышлявшие грабежами. В этом им нисколько не уступали отряды, собранные из казаков, посадских людей, крестьян и холопов. Дороги и деревни заполнили банды мародеров, и бедствия достигли таких размеров, что многим казалось, будто русское государство гибнет, и спасения больше нет. И в самом деле, опасность потери Россией национальной самостоятельности и раздела ее между Польшей, Швецией и Османской империей тогда была вполне реальной. В марте 1611 года в Москве вспыхнуло восстание против поляков, что привело к так называемому «великому московскому разорению» – сожжению интервентами города и массовому избиению жителей. Но неудавшееся восстание москвичей послужило стимулом к росту национально-освободительного движения. Первое ополчение под руководством Прокофия Ляпунова, собранное из провинциальных служилых людей, распалось, но второе под руководством Минина и Пожарского в августе 1612 года осадило Москву. Оборонявшийся в Китай-городе и в Кремле польский гарнизон вынужден был сдаться.

После изгнания из Москвы интервентов в январе 1613 года был созван новый Земский собор. На нем избрали царем Михаила Федоровича Романова, чем положили начало новой династии, правившей Россией триста лет.

Великая Смута нанесла России колоссальный ущерб. Ее людские и материальные потери были громадными. Хозяйство пришло в полный упадок, население нищенствовало и голодало. Участники иностранного посольства, проезжавшего по России спустя два года после избрания Михаила, описали страшную картину опустелых и сожженных сел. В деревнях с заброшенными избами они не могли остановиться ни в одной из них из-за смрада от разлагавшихся там тел. Это принуждало зимних путников ночевать на морозе. Многие области еще находились под польской оккупацией, а шведы, воспользовавшись бессилием Москвы, захватили Новгород и северо-западные земли. Заключение мира было необходимым даже ценой больших территориальных уступок. По подписанному в 1617 году Столбовому миру Россия отдала Швеции Ижорскую землю, Карелу и Карельский уезд. Подписанное с Польшей Деулинское перемирие оставило за ней земли Приднепровья со Смоленском, Черниговом, Новгород-Северским, Брянском, Себежем, Дорогобужем и другими юго-западными городами.

Россия получила передышку и стала залечивать раны. Не отмеченный особыми дарованиями Михаил Романов правил до 1645 года, после чего на русский престол взошел его сын Алексей Михайлович. Этого царя в народе прозвали Тишайшим за его благодушный нрав, хотя во время его правления не было года без внешней войны или внутренней смуты. При нем произошли два важных события, одним из которых было воссоединение в 1654 году Украины с Россией. Польша пыталась воспрепятствовать объединению и объявила России войну. Она шла долго и тяжело и закончилась для Польши неудачно. По мирному договору, заключенному в 1667 году, Левобережная Украина и Киев остались в составе России. Вдобавок полякам пришлось возвратить Смоленские и Черниговские земли.

Другим важным событием был раскол русской церкви. Честолюбивый патриарх Никон задумал объединить две православные церкви – греческую и русскую. Он надеялся встать во главе объединенной церкви и превратиться тем самым во вселенского патриарха. Но вначале ему было нужно устранить все различия между двумя церквями. Поскольку до изобретения книгопечатания богослужебные книги переписывали от руки, то, бывало, переписчики допускали описки и ошибки. Со временем ошибок накопилось так много, что книги стали сильно отличаться от первоисточников. Греческие священники Афонского монастыря указали посланникам русской церкви на эти несоответствия. Также они признали ересью крещение двумя перстами. Никон решил издать исправленную Псалтырь, но этот шаг привел к расколу среди верующих. Многие увидели в исправлениях порчу книг, считавшихся священными и неприкосновенными. На созванном Никоном соборе высшее духовенство одобрило введение изменений в книгах и в обряде, а противников реформы, отказавшихся признать это решение, стали называть старообрядцами. Их стали подвергать гонениям.

Алексей Михайлович был женат дважды. От первого брака с Марией Милославской у него было шесть дочерей и пять сыновей. Но все сыновья отличались болезненностью, и выжили из них только двое, Федор и Иван, причем, ни один из них не годился в наследники. У Федора было слабое здоровье, а Иван страдал слабоумием. После смерти Марии Милославской Алексей Михайлович сочетался новым браком с Натальей Кирилловной Нарышкиной. Она была воспитанницей главы Посольского приказа боярина Артамона Сергеевича Матвеева, в доме которого царь бывал запросто. Там он познакомился со своей будущей супругой. В этом браке 30 мая 1672 года родился сын, названный родителями Петром, а в нашу историю он вошел под именем царя Петра Великого.

Реформы, осуществленные этим царем, были тесно связаны с особенностями его личности. А она сформировалась под влиянием драматических событий, которые ему пришлось пережить в детстве и в юности.

Рождение младшего сына необычайно обрадовало Алексея Михайловича. По этому случаю в Москве три дня палили из пушек, и по всей стране в церквях служили благодарственные молебны. Счастливый царь расточал всевозможные милости. Он одаривал своих приближенных, отменял или смягчал наказания преступникам, прощал должникам казенные долги. Для прибывших к нему с поздравлениями выборных лиц от разных городов царь устраивал обильные пиры.

На появление здорового наследника Алексей Михайлович возлагал большие надежды. И в самом деле, Петр ничем не походил на сводных братьев. С раннего детства в нем проявились живость и редкая восприимчивость. По принятому в то время педагогическому правилу, царевича стали обучать с пяти лет. Подьячий Большого Приказа Никита Зотов пропел с ним азбуку, часослов, Псалтырь, Евангелие и Апостол. Все это Петр выучил назубок. Но на этом его обучение завершилось.

В январе 1676 года умер его отец и на престол взошел старший сын Алексея Михайловича Федор Алексеевич. Между кланами Милославских и Нарышкиных разгорелась борьба, в результате которой боярина Матвеева, сторонника Нарышкиных, отправили в ссылку. Но постепенно общее мнение стало склоняться в пользу Петра. У больного Федора Алексеевича детей не было, а Иван из-за слабоумия не мог управлять государством. Все взгляды невольно обратились к Петру. Даже ближайший друг царя боярин Языков принял сторону Нарышкиных и уговорил Федора Алексеевича вернуть из ссылки Матвеева, чтобы он, в случае воцарения малолетнего Петра, смог стать опорой ему и его матери царице Натальи в правлении.

В то же время в противоположном лагере среди Милославских выделялась умом и властолюбием царевна Софья. Она была наделена большими природными дарованиями и обладала твердым характером. Царевна получила хорошее образование, много читала и даже сочиняла стихи. Не желая соблюдать стародавнего обычая, предписывавшего женщинам сидеть в теремах и никому не показываться, Софья любила вести беседы с боярами о государственных делах, удивляя их своим разумом и находчивостью. Она решила воспрепятствовать коронованию Петра и возвести на трон Ивана, чтобы от его имени самой управлять государством.

В апреле 1682 года умер царь Федор и народ толпой повалил в Кремль. Во дворце уже собрались патриарх, архиереи и бояре, пришедшие проститься с покойным. Не успел Федор закрыть глаза, как все перешли в соседнюю палату и стали решать, кому из двух оставшихся сыновей Алексея Михайловича быть царем. Патриарх Иоаким указал собравшимся, что шестнадцатилетний Иван слаб умом и управлять не способен, а Петр смышлен, но ему только девять лет. Кому отдать предпочтение, спросил патриарх. Большинство высказались за Петра, но прямого ответа никто дать не решился. Отвечали, что выбор царя – дело всех сословий государства.

Ответ был естественным, поскольку не только первого из Романовых Михаила Федоровича избирали на Земском соборе, но чтобы передать трон его сыну Алексею Михайловичу также сочли необходимым созвать Собор. Теперь же поступили много проще: патриарх в сопровождении бояр и архиереев вышел на крыльцо и спросил у собравшейся на площади толпы, каково ее мнение. Большинство, но не с явным перевесом, приняло сторону Петра. Услышав ответ, патриарх задал тот же вопрос окружавшим его боярам и духовным лицам. Услышав от них подтверждение, он пошел к Петру и благословил его на царство.

Этот поступок разгневал Софью. Она упрекала Иоакима в том, что он не сделал старшего из братьев Ивана хотя бы соправителем Петра. Реальная власть в государстве перешла в руках Натальи Кирилловны, но в Москве уже начались волнения. Милославские возбуждали народ словами, что Ивана отстранили от власти не по закону. Им удалось привлечь на свою сторону стрельцов, распространив слух, будто Нарышкины хотят извести Ивана. Утром 15 мая с криком, что Иван задушен, стрельцы ворвались в Кремль. Наталья Кирилловна вышла на крыльцо и показала им живых Ивана и Петра, но этим стрельцов не успокоила. На глазах малолетнего Петра они убили Артамона Матвеева и несколько его сторонников, а потом расправились с дядей Петра Иваном Нарышкиным.

Убийство, произошедшее на глазах десятилетнего мальчика, так сильно его потрясло, что эта кровавая сцена навсегда врезались в его память. С тех пор он возненавидел Кремль, стрельцов и все, что олицетворяло для него старую Россию. Теперь в ее истории он видел только смуты и цареубийства.

В результате стрелецкого бунта в стране наступило троевластие. На престоле оказались сразу два царя – Иван и Петр, и для этого даже изготовили специальный двойной трон. А реальная власть перешла к царевне Софье. Наталья Кирилловна оставила Москву и вместе с Петром уединилась в Преображенском, любимом подмосковном селе Алексея Михайловича.

Образование Петра было прекращено и у него появилось много свободного времени. Потом уже в зрелые годы Петру пришлось получать знания, которые приобретают в юности. К примеру, четыре правила арифметики он усвоил только в пятнадцать лет, и долго писал слова слитно, не отделяя их друг от друга, по три-четыре вместе с чудовищными грамматическими ошибками. Но дворцовый переворот имел для него и положительную сторону. Он оторвал Петра от традиционного кремлевского воспитания – от понятий, привычек и преданий, которыми формировалось мировоззрение русских царей, и что отделяло их от реальной жизни общества. В отличие от них, Петр свободно общался со всеми его классами и хорошо знал народ, которым ему затем пришлось руководить.

Вскоре Петр придумал, чем ему заняться. Из спальников, дворовых конюхов, сокольников и кречетников он образовал две потешные роты и затеял с ними военную игру. Позже эти роты пополнились добровольцами из разных сословий и были преобразованы в два батальона по триста человек в каждом. Игра с потешными продолжалась все юные годы Петра. Для этого построили потешный двор, потешную съезжую избу для управления воинской командой, потешную конюшню и завели потешную артиллерию. Так детская игра обратилась в целое учреждение с особым штатом и «потешной» казной.

По мере взросления Петра подрастали его сверстники. Деревянные ружья заменили на настоящие, а два батальона развернули в два полка, названных по месту их дислокации Преображенским и Семеновским. Полки обмундировали по образцу европейских регулярных армий. Царевна Софья не видела в этих играх ничего для себя опасного, считая их ребячеством и сумасбродством. Она даже распорядилась поставлять Петру все необходимое. Но прошло несколько лет и из «потешных» сорванцов образовались два доблестных полка императорской гвардии, ставших верными помощниками Петру во всех его начинаниях.

Сам Петр, когда стал взрослым человеком, рассказал о случае, который поставил его на избранный им путь. Когда ему было четырнадцать лет, князь Долгорукий, отправлявшийся послом во Францию, в разговоре с ним упомянул об инструменте, которым он прежде владел, и которым можно было «брать дистанции». То есть, измерять расстояние до предмета, не приближаясь к нему. Только жаль, посетовал князь, что прибор у него украли. Петр попросил князя купить ему такой же во Франции и на следующий год получил астролябию и готовальню с математическими инструментами. Но к кому бы ни обращался Петр за разъяснениями, никто не мог объяснить ему назначение этих предметов. Только немецкий доктор обещал, что отыщет знающего человека. Вскоре он привел голландца Франца Тиммермана и тот объяснил царю, как пользоваться тем, что привезли ему из Франции. Под руководством Тиммермана Петр стал обучаться арифметике, геометрии, артиллерии и фортификации. Учитель сам был невеликим знатоком. Сохранились ученические тетради, по которым видно, что в вычислениях он допускал ошибки. Но Тиммерману достаточно было дать общие указания, и талантливый ученик доходил своим умом до всего остального. С помощью голландца Петр овладел астролябией, изучил строение крепостей и научился вычислять траекторию полета пушечного ядра.

При осмотре с Тиммерманом амбаров своего деда Никиты Романова, Петр обнаружил завалявшийся там английский бот, который, как объяснил ему учитель, мог ходить не только по ветру наподобие русских лодок, но, при искусном управлении, и против него. Голландец познакомил Петра с корабельным плотником Христианом Брантом, починившим бот и его оснастку. Вместе с Брантом Петр лавировал на реке Яузе, но там было тесно для маневров. Упражнения перенесли на Просяной пруд в селе Измайлове, а затем на обширное и глубокое Переяславское озеро. В устье реки Трубеж, впадающей в озеро, Петр вместе с Брантом заложил верфь, положив тем самым начало своему кораблестроению.

Петра влекла к иностранцам не только его природная любознательность, но и то, что только от них он мог получить ответы на многие интересовавшие его вопросы. Больше всего он сдружился со швейцарцем Лефортом, который с увлечением ему рассказывал о странах, в которых побывал, и об истории культурного развития Европы. Лефорт познакомил царя с остальными обитателями Немецкой слободы.

Это был небольшой благоустроенный городок на берегу реки Яузы, где проживали приезжавшие в Москву иностранцы – купцы, врачи, мастера, офицеры и солдаты. Разноплеменное население слободы пользовалось достатком и весело проводило свободное время. Для Петра это был совершенно новый, незнакомый ему мир. Там царила непринужденность в общении, и часто устраивались пиры, которые продолжались порою по два или три дня кряду. В них принимали участие женщины, что было немыслимо для тогдашнего русского общества. В Немецкой слободе все было интересно Петру, и он со всеми обращался запросто, как равный с равными. Там у него возникли первые планы по будущему переустройству России.

Темной августовской ночью 1689 года Петра разбудил перебежчик из Кремля, сообщивший о новом заговоре стрельцов, организованном Софьей. Спасая жизнь, Петр бежал к Троице, куда вскоре подошли верные ему полки. Тем самым был положен конец троевластию, которому насмешливо удивлялись за границей. С согласия Ивана Софью заточили в монастырь. Сам Иван, как и прежде, остался выходным, церемониальным царем, а Петр продолжил заниматься своими полками. Государственная власть вновь перешла в руки царицы Натальи.

Петр родился вдали от моря, но оно его всегда влекло к себе. Впервые он увидел море в двадцать один год, когда посетил Архангельска, единственный в то время порт в России. Там он плавал по Белому морю на настоящем фрегате и с большим интересом осматривал в порту иноземные суда и привезенные ими товары. Он обо всем расспрашивал купцов и матросов и строил собственные планы о расширении русской торговли и о создании отечественного флота. Смерть матери заставила Петра вернуться в Москву и взять в свои руки бразды правления.

В качестве царя Петр поставил перед собой две задачи. Во-первых, он стремился дать России свободный выход к морю, чтобы иметь непосредственные торговые отношения с Европой и остальным миром. А во-вторых, он хотел реформировать Россию и поднять ее до уровня передовых европейских стран. Петр видел, насколько сильно Россия от них отстала. На это были объективные причины – суровый климат и громадные расстояния.

В то время Россия была страной малонаселенной. По переписи, проведенной Петром, на ее огромной территории проживало 14 миллионов человек, что составляло всего две трети от тогдашнего населения Франции. Проезжавший по России путешественник видел пустоши, починки, деревни и села. Возникший на впервые поднятом земельном участке поселок назывался починком и состоял обычно из одного крестьянского двора. Со временем починок обживался, расстраивался и рядом с первоначальным двором возникали один или два новых. Тогда поселок называли деревней. Если деревню покидали жители, а пашня забрасывалась или поддерживалась наездом из ближайшего села, она превращалась в пустошь. Большая деревня от четырех до десяти крестьянских дворов и редко когда больше, называлась селом и в нем обязательно строили церковь. Вокруг села или барской усадьбы с хозяйственными пристройками были разбросаны деревни, починки и пустоши, которые тянулись к селу как к своему церковному, хозяйственному и административному центру.

Население было распределено крайне неравномерно. 70 процентов его жило в пределах территории Московии, какой она была в начале XVI века. Больше людей жило вблизи городов и там больше земли находилось в обработке. А вокруг Москвы ее даже не хватало. Но немного дальше от центра основная часть территории никак не использовалась. Обычно в обороте было не более шестой или седьмой ее части, а на окраинах в лучшем случае десятая часть. Там пахотные участки располагались редкими островками среди неподнятой целины.

В отличие от Европы, где вегетационный период продолжительный, в России жаркое, но короткое лето. Крестьянин вынужден был ожидать мая, чтобы вспахать почву, а в августе уже должен был собрать урожай. Такой короткий сельскохозяйственный цикл отложил отпечаток на характер русского крестьянина. Летом был каторжный труд, за которым следовали долгие месяцы вынужденного зимнего безделья. Этот цикл выработал у крестьян способность к интенсивному, тяжелому труду, и непривычку к равномерной работе в течение всего года.

Изобилие земли вело к экстенсивному методу ведения хозяйства. Крестьянин вырубал или сжигал лес, а затем старался «выжать» из почвы все, что было можно. Когда земля истощалась, сельскохозяйственные работы он переносил на соседний участок. На севере России почва небогата, и урожаи получались скромными. Обычно на каждый посеянный колос выходило три. Этого хватало для пропитания, но в случае неурожая запасов не оставалось. Поскольку лето в России не только короткое, но и непредсказуемое, ранние холода могли повредить или полностью уничтожить урожай, а отсутствие достаточных запасов зачастую приводило к тому, что на следующий год нечего было сеять. Поэтому в России периодически случались голодные годы.

Товары легче всего и дешевле перевозить по воде, и дороже по суше, особенно на дальние расстояния. В Голландии или в Англии вода повсюду, и между реками можно прорыть каналы. Короткие расстояния и дешевый путь способствовали там быстрому обороту капитала, а значит интенсивному развитию торговли и разделению труда. Это повышало общую эффективность производства. А в России приходилось везти товары на дальние расстояния и по плохим дорогам, поскольку при редком населении и больших дистанциях их невозможно было сделать хорошими. Чтобы добраться до самой восточной окраины государства, требовался год пути только в один конец.

К географическим причинам отсталости страны следует отнести ее удаленность от моря и от основных мировых торговых путей. Россия была почти изолирована от внешнего мира, поскольку ее единственный порт Архангельск был закрыт льдами половину года и требовал для своего посещения далекого и опасного обхода вокруг Скандинавского полуострова. Огромные расстояния внутри страны и отдаленность от морских торговых путей мешали передвижению людей и товаров.

К другим причинам отсталости страны следует добавить историческую. Европа и Россия были обществами на разных стадиях исторического развития. В древнем романо-германском мире знания и материальные сбережения копились еще с эпохи Ромула и Рема, тогда как Россия была страной с большим количеством вывозного сырья, но без прочных культурных традиций, без развитого ремесла и промышленности. В Европе существовало не только развитое ремесло, но была уже и настоящая наука. Ведь современником Петра был Исаак Ньютон, заложивший открытым им законом всемирного тяготения основы современной физики. А русское общество было еще средневековым, где определяющую роль играли церковь и религия. Чтобы достичь того же уровня знаний, культуры и общего развития как в Европе, России потребовались бы целые века относительно мирной жизни, которых у нее не было.

Первым большим предприятием Петра в качестве главы государства стал Азовский поход. Он был продолжением старой борьбы с турками и татарами за земли юга. Степной чернозем манил к себе северян, поскольку был источником большого богатства. Но селиться на южных землях было невозможно из-за постоянных набегов с Крыма. Чтобы утвердиться в степи, необходимо было вначале одолеть Крымское ханство, а оно находилось в ленной зависимости от Османской империи. Поэтому война с турками представлялась неизбежной. Ее уже вели Алексей Михайлович и царевна Софья, а Петр лишь возобновил прерванное движение. Ближайшим приморским городом и главной крепостью османов на северном берегу Черного моря был Азов. К нему и направилась в начале 1695 года русская армия.

Азов был сильной крепостью, которую защищал широкий ров и высокий вал. По валу тянулись два ряда оборонительных стен, усиленных башнями. У России было сто двадцать тысяч войска, из них тридцать одну тысячу выделили для осады Азова. Несколько штурмов турки отбили, и осада закончилась ничем. Когда пришла осень, пришлось отступать. Но провал не обескуражил Петра. Он понял, что ему необходимо построить флот, чтобы изолировать город от моря, откуда защитники постоянно получали подкрепления. В Воронеже и в других местах соорудили верфи и построили на них за короткий срок 23 галеры, 2 корабля, 4 брандера и 1300 малых судов.

Пока готовили новый поход, скончался Иван и Петр остался единственным царем на русском троне. В апреле построенные суда спустили на воду и поход возобновился. Рядом с крепостью стрельцы насыпали настолько высокий вал, что он возвышался над городскими укреплениями, а с моря город блокировали флотом. Оказавшись в безвыходном положении, турки согласились оставить крепость при условии, что им позволят взять с собой семьи и ручное оружие.

Взяв Азов, Россия утвердилась на юге, но вести длительную войну с Османской империей ей не хватало сил. Поэтому решено было искать союзников на Западе. Для этого было организовано Великое посольство, которое отправилось в Европу в 1697 году. Но целью Петра был не только поиск союзников. Он взял себе за правило, что всему новому он должен вначале научиться сам, чтобы затем этому научить своих подданных. Петр всегда начинал, как он говорил, «с фундамента», то есть с самых азов. В «потешном» войске он также начал с низшего чина – с барабанщика, и послушно выполнял чужие команды. В Азовском походе он тоже не был главнокомандующим, а только в чине бомбардира.

В Европе Петр прежде всего хотел научиться строить корабли. Поэтому официальным главой посольства значился Лефорт в звании адмирала, а царь находился в нем под именем бомбардира артиллерии Петра Михайлова. Тем самым царь хотел обеспечить себе свободу действий и простоту общения с иностранцами. В состав посольства входило более ста человек, в большинстве своем предназначенных для изучения корабельного дела и других ремесел.

Петру не терпелось поскорее попасть в Голландию, известную своим кораблестроением, и он, обогнав посольство, с несколькими спутниками первым прибыл в Амстердам. Лишь бегло осмотрев город, царь нарядился в одежду голландского плотника – красную фризовую куртку, белые парусиновые штаны и лакированную шляпу, и в таком обличии явился в Саардам, знаменитый своими верфями. Там Петр нашел знакомого кузнеца, работавшего полгода в Москве, и поселился в его доме, взяв слово с хозяина, что тот никому не расскажет кто он такой. Царь устроился на верфь работать корабельным плотником, и вместе с остальными рабочими ходил после работы в трактир пить пиво, а в свободные дни посещал мельницы и мастерские, которых в округе было множество.

Но долго прожить в Саардаме Петру не удалось. Проговорилась хозяйка дома, и толпы зевак стали сбегаться, чтобы посмотреть, как владыка огромного государства, протянувшегося от границ Швеции и Польши до Тихого океана, и уже известный в Европе своей победой над турками, рано утром с топором на плече идет на работу. Пришлось покинуть город и возвратиться в Амстердам, где Петр по протекции получил место на верфи Ост-Индийской компании. Там он вместе со своими спутниками с увлечением строил фрегат. Но Петра интересовало не только кораблестроение, но и все остальное – фабрики, анатомия, естествознание. Он ездил в Лейден наблюдать за вскрытием трупов, работал с микроскопом, изучал различные приборы, занимался гравированием и договаривался с мастерами об их отправке на работу в Россию.

Вскоре царь узнал, что хотя голландцы были хорошими практиками, но теорией они занимались мало, а ему хотелось изучить профессию основательно. Он выяснил, англичане в кораблестроении стоят выше голландцев, и захотел посетить их страну. В Утрехте он познакомился с английским королем, был им прекрасно принят и приглашен в Англию погостить. Там Петр поселился недалеко от Лондона рядом с королевской верфью и вновь принялся за работу. Помимо изучения корабельного дела, он занимался математикой, ездил осматривать литейные заводы и арсенал, посещал госпитали, монетный двор, побывал на заседании парламента, посетил Оксфордский университет, толковал с англиканскими епископами о различии вер, заходил в различные мастерские, и не было, как говорили англичане, такого искусства и ремесла, с которыми бы русский царь не ознакомился.

На европейцев Петр произвел двойственное впечатление. С одной стороны, они отмечали в нем ум и обширность его познаний, а с другой, удивились его невоспитанности и грубости манер. А Англии по приказу короля ему рядом с верфью отвели частный особняк, роскошно обставленный, как подобает высокому гостю. Но когда три месяца спустя Петр со свитой покинул дом, владелец особняка предъявил королевской казне счет, где перечислил нанесенные гостями повреждения. Полы и стены оказались заплеванными, мебель поломанной, занавески оборваны, кресло спалили в камине вместо дров, а украшавшие особняк картины были в дырах, поскольку их использовали в качестве мишеней. В стене проломили дыру, чтобы Петр мог выйти прямо к реке, не огибая здание, а газон в саду был вытоптан так, словно по нему прошла целая армия. Неплохо провели время шалопаи.

Петр в детстве и в юности рос почти беспризорником, не получившим никакого воспитания. Он рано был удален из кремлевского дворца и не усвоил дворцового этикета. Точно таким же, как он, было все его окружение. Но в то же время при общении с Петром его собеседники удивлялись, что уроженец страны, которую они считали самой дикой и невежественной на свете, по знаниям и ясности взгляда на многие предметы намного превосходил их монархов, имевших счастье родиться в цивилизованных странах.

Вернувшись на континент, Петр оправился в Вену для переговоров с австрийским императором, чтобы склонить его к союзу против турок. Еще он хотел посетить Венецию с той же целью, но получил известие о новом бунте стрельцов, и поспешил на родину. За время путешествия по Европе у Петра окончательно сложился план по преобразованию своего государства.

Найти союзников в Европе для войны против турок Петру не удалось, зато внезапно появилась возможность вступить в войну против шведов. Инициатором союза был курфюрст Саксонии и король Польши Август II, который совмещал оба трона. В 1697 году на шведский престол взошел 15-летний Карл XII, и столь юный возраст монарха давал надежду на легкую победу. По инициативе Августа II был создан Северный союз, в который вошли Польша, Датско-Норвежское королевство и Россия. Август II стремился вернуть Речи Посполитой Ливонию, утраченную в прежних со Швецией войнах, а Данию подталкивало к войне ее давнее соперничество со шведами за господство на Балтийском море. В ходе предыдущей войны в 1658 году Карл X Густав победил датчан и отторг от них часть провинций на юге Скандинавского полуострова. Что касается Петра, то он хотел возвратить России захваченные в Смутное время шведами земли – прежде всего Ингрию и Карелию, чтобы дать России выход к морю.