Читать книгу Книга живых - Александр Лапин - Страница 12

Пономарь Прохор поднялся на колокольню и пытался достучаться до народа…

Колокола звонили тревожно и яростно. Звон этот не плыл над рекою и не стелился над степью. Он стучался в каждое окно, в каждую дверь. Звал и требовал, чтобы люди отворили их и наконец очнулись от своей дремоты. И вышли из дворов и куреней для общего скорбного дела…

Иеромонах Анатолий вышел из куреня и подумал: «Вряд ли он заставит их собраться. Но кашу маслом не испортишь».

Впрочем, он ошибся.

Призыв Зыкова, похоже, был услышан. И отец Анатолий, который рысцой приближался к стоящему в центре станицы храму, увидел, что возле него толпится очень даже приличное количество людей.

«Человек тридцать – сорок, – навскидку определил он. – Много приезжих. Видно, с других хуторов».

Действительно, у храма стояли разные люди. Молодежь – с цветами. Казаки – в форме. Женщины – в черных платках. Вокруг ограды – легковые машины всех цветов и марок. А у ворот – небольшой черный микроавтобус «Форд Транзит». Катафалк.

Отец Анатолий прошел мимо людей к полуоткрытым дверям храма. И услышал разговор женщин, стоящих на паперти:

– Ему бы жить и жить! Такой молодой парнишка! – говорила одна, грузная, одетая во все черное.

Вторая – молодайка, принаряженная, с веснушками на белом лице – вторила ей:

– А каково его родителям сейчас? Вон они приехали из Ставрополя! На матери лица нет!

– А мерзавец этот все еще в больнице лежит? Чтоб ему пусто было! – И, завидев проходящего рядом седо-белого Казакова, старшая обратилась к нему:

– Благословите, батюшка!

Отец Анатолий благословил, подставил руку для поцелуя, перекрестил и прошёл в храм.

Пока он готовился к отпеванию, Прохор уже распоряжался в зале. Иеромонах отдавал ему должное: Зыков подготовил все самым лучшим образом, даже нашел трех женщин, которые знали церковное пение, так что получился маленький хор.

Когда все было расположено и расставлено, внесли гроб. Народ начал медленно заполнять храм.

Но Казаков пока не видел этого. Он был занят тем, что у себя в алтаре готовился к действу.

Став на колени, положил земные поклоны. И начал молиться, просить у Бога сил и милости, для того чтобы провести этот важный ритуал, смысл которого прост и понятен: молитвой собравшихся перед гробом ходатайствовать перед Господом об отпущении грехов усопшему и вселении его в Небесные обители.

Он понимал также, что отпевание важно не только для погибшего, но и для его родственников. В первую очередь – для отца и матери. Это действо содержит в себе наставления, помогающие им справиться с горем и исцелить душевные раны. Превратить скорбь, рыдания, плачь в священную прощальную песню.

В это время Прохор выстроил, разместил входящих вокруг гроба. Раздал им свечки.

– Зажгите вон там. Вот вам бумажки! Наденьте на свечки, чтобы на руки вам воск не капал…

Со стен строго глядели на молодого покойника лики святых, ангелов и самого Христа.

Иеромонах был готов. И, как артист, вышел через открытые Царские врата. Вышел и увидел лица. Разные. Знакомые и незнакомые. Горестные. Любопытствующие. Нахмуренные. И… счастливую рожу Прохора, который чувствовал себя как рыба в воде.

Храм был наполнен запахом горящих свечей. В нем стояло даже какое-то сизоватое марево. Оно колебалось в воздухе.

– Благословен Бог наш ныне и присно и во веки веков! – громко и отчетливо, как когда-то подавал команды в бою, сказал свою первую фразу Казаков.

И затем воскликнул:

– Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!

И только его голос чуть затих под сводами храма, как певчие подхватили, зачастили, зачастили – так быстро, что в напеве слышались только отдельные слова: «Архангелы, Божья Матерь, Христос, Воскреснут первые…» А потом: «Господи помилуй! Господи помилуй! Господи помилуй! Раба божьего…»

Отпевание покатилось по привычным, давно знакомым рельсам. Это венчал он Романа и Дарью в первый раз, а уж отправлял в последний путь великое множество народа.

Казаков взял кадило, предусмотрительно разожженное Прохором, и начал кадить вокруг покойника. При этом, вглядываясь в лицо погибшего, он думал: «Интересно, как меняется выражение. Был пацан пацаном. Мальчишка! А тут как быстро после смерти проступила какая-то значительность, важность на лице».

Запах ладана щекотал горло. Горящий огонь свечей, пение певчих создавали в храме какую-то особую, даже слегка странную атмосферу единения, тепла и мира.

И отцу Анатолию в эти минуты показалось, что парень этот, Андрей, вовсе не умер, не убит, а просто лег отдохнуть. И стоит ему только закончить обряд и сказать: «Ну, вставай! Можешь идти домой!» – он поднимется из гроба, обопрется о его края и, в изумлении окинув всех собравшихся взором, спросит: «А где это я? И что вы это делаете?»

И вот с этим-то ощущением нереальности всего происходящего отец Анатолий продолжал свой скорбный молебен, трижды вопрошая Бога на предмет успокоения души:

– Упокой Господи усопших раб твоих!

– Господу помолимся за новопреставленного раба Его Андрея…

Ну вот, вроде отпели. Надо теперь сказать напутственное слово. Отец Анатолий стал рассказывать собравшимся о дальнейших странствиях души:

– Душа его, вышедшая из тела, будет три дня блуждать вблизи этих мест. А потом, в течение еще девяти дней, ангелы небесные будут показывать ей обители Божьи, где обитают души усопших, райские кущи и разные чудеса… Потом там он будет испытывать мытарства, где его будут спрашивать о разных грехах. Преодолев мытарства, он предстанет перед Богом. И на сороковой день получит свое место, где и должен будет ждать конца времен и воскрешения из мертвых. А когда наступит время Страшного суда, он, как и миллиарды других, воскреснет из мертвых…

Тут его плавное повествование прервал какой-то молодой, но, видно, ранний казачок с легким пушком на щеках вместо бороды:

– Это ж сколько ждать! Это ж невозможно!

– Для Господа нашего нет ничего невозможного! – невозмутимо ответил ему Казаков. – Но не так давно у церковных и нецерковных людей появилась еще одна версия воскресения. Предложил ее незаслуженно забытый философ девятнадцатого века Николай Федоров. Он был простым библиотекарем. Но очень, очень, как сейчас говорят, продвинутым. Так он предсказал, что люди научатся проводить реальное воскрешение. И будут воссоздаваться по какой-нибудь косточке. Но для этого надо, чтобы живущие на земле хотели воссоздать, воскресить умершего. Так что надо жить так, чтобы наши потомки помнили о тебе.

После этого краткого, можно сказать, экскурса в историю вопроса, он вернулся к своему делу и провозгласил новопреставленному рабу Божьему Андрею вечную память!

Что и подхватил хор, запев:

– Вечная память! Вечная память!

Казаков же дал команду прощаться с покойником тем, кто не пойдет на кладбище.

И люди длинной чередой пошли мимо гроба, кто-то – наклоняясь и целуя покойного паренька в лоб, кто-то – прикладывая руку и предварительно перекрестившись на святые образа.

Когда все желающие простились, четверо молодцов из похоронной команды взяли крышку, закрыли гроб и вынесли покойного из церкви вперед ногами, прямо к стоящему рядом микроавтобусу.

Все это было сделано быстро, профессионально и четко.

Кавалькада машин, одна за другою, двинулась в сторону зеленеющего за окраиной станицы в серой выгоревшей степи кладбища.