Читать книгу Святые грешники - Александр Лапин - Страница 4

Часть I. Русская йога
II

Оглавление

Прошло-пролетело уже больше десятка лет с тех пор, как преуспевающий топ-менеджер крупнейшей газеты страны покинул столицу и перебрался в российскую глубинку. Здесь он поднял с нуля собственный издательский холдинг, обрел новую семью, восстановил с соратниками церковь в селе. И построил свой дом.

Стоит этот дом первый в уличном ряду. Рядом никто не строится, потому что метров через сто пятьдесят – высокий, заросший деревьями берег. А под ним течет прозрачная плавная река.

Напротив дома, на левом пологом берегу, расположился заповедник с бесчисленными озерами, камышовыми зарослями и протоками.

Прямо за новенькой улицей – старое село Луговое, за огородами и садами которого бескрайнее поле русской равнины, перемежающееся перелесками и лесными полосами.

Большой трехэтажный бело-розовый дом Дубравиных внешне стилизован под усадьбу девятнадцатого века. Стоит независимо и горделиво – с колоннами, огромными окнами и балконами – среди садовых деревьев.

Красивый дом, в котором живет хорошая, дружная семья.

В подвале теснятся на полках домашние консервы: банки с помидорами, огурцами, вареньем. В особом отсеке аккуратно сложена в ящики картошка, яблоки, морковь, свекла. Морозильный ларь хранит мясо.

Первый этаж занимает столовая и большая парадная гостиная с неизменным камином. Тут частенько собираются гости.

На втором – три спальни и два санузла с теплыми полами.

На широкий задний двор выходят ворота гаража. В боксе на четыре места стоят: черный «Мерседес» хозяина, «Лексус» его жены и красный «конек-горбунок» – американский багги, на котором Дубравин иногда рассекает по окрестностям.

А над гаражом так называемая игровая комната. Просторное помещение с огромным, просто-таки гигантским диваном и зеленым бильярдным столом.

На третьем этаже безраздельно властвует сам хозяин. Тут его мир. Как в отсеке подводной лодки, здесь все предназначено для автономного существования. Кабинет, библиотека и что-то похожее на спортзал – со штангой, беговым тренажером и шведской стенкой.

По утрам Дубравин уединяется в этом своем мирке и колдует над бумагами.

Сегодня он спит на широком балконе. Эта привычка ночевать в теплое время года на открытом воздухе осталась у него с детских лет.

Александр просыпается от луча солнца, который, проникнув через застекленную дверь широченного балкона, начинает греть ему лицо, светить в глаза.

Он проснулся. Но глаз не открывает. Переваривает этот давнишний и часто повторяющийся сон: маленький мальчик в матроске, которого укусила оса. Он знает, что его зовут Алексей. Но кто он? Откуда этот сон? На этот вопрос, который Дубравин задает сам себе уже много лет, ответа нет.

«Кто? Что?» К чему задавать себе эти праздные вопросы, когда дел невпроворот. И надо срочно ехать в столицу, с которой у него связан целый кусок жизни.

В Москве предстоит решить несколько вопросов. И встретиться с двумя не совсем обычными людьми. Так что понежился в кровати с десяток минут, и – срочно одеваться. Тем более что его ждут.

Дубравин выглянул в окно спальни, выходящее во двор. Так и есть – Витька Палахов, бывший прапорщик-десантник, седо власый, в рубашке навыпуск, уже подогнал к парадному входу черного «мерина».

Значит, пора…

* * *

Дорога от города Ч. до Москвы теперь новая, четырехполосная. И идет мимо городов и сел. Быстрая дорога, но скучная. Раньше каждая поездка была приключением. Теперь – просто работа. Теперь приключения начинаются на кольцевой. Когда попадаешь в чудовищную пробку.

Езда по Москве – это отдельная песня. Грустная и полная драматизма. Но в конце концов после посещения двух офисов они оказываются в последней точке. Возле белого каменного забора, за которым видны блестящие маковки храма. Это московское подворье одного известного в России монастыря.

Дубравину сюда и надо.

Он покидает уютный салон «Мерседеса» и вылезает на пронизывающий ветер. Зябко. Поеживаясь и осматриваясь по сторонам, он идет вдоль белокаменной ограды до тех пор, пока не натыкается на металлическую калитку. Возле нее стоит женщина-побирушка. Из тех, что ходят по городам и весям в черных, якобы монашеских, одеждах с ящичками в руках. Она гнусавит: «Подайте на строительство храма!»

Александр останавливается. Бросает в узкую щель деревянного ящичка купюру. Затем неуверенно переступает металлический порожек. Дубравин не знает монастырских порядков. И думает, что где-то здесь, на входе, должен стоять суровый привратник. Но такового не оказывается. И приятно удивленный, Александр ступает на дорожку, ведущую к храму.

По пути достает телефон и набирает заветный номер.

– Алло! Петр Андреевич! Я приехал. Нахожусь во дворе монастыря. Куда дальше идти?

Слышит в ответ:

– Стой на месте! Я сейчас подойду!

Дубравин опять останавливается. Снимает черную кепку с козырьком. Складывает три пальца в щепоть. И, как говорится, «обмахивается» на купола.

Через секунду на выложенной плиткой дорожке появляется тот, кого он ждал. Худощавый человек небольшого роста в темном плаще. На сухом, с правильными тонкими чертами, значительном лице – внимательные, усталые глаза. Аккуратные усы.

Подходит. Подает тонкую кисть с длинными пальцами.

– Ну, здравствуй! Как добрался?

– Здравствуйте, Петр Андреевич! Едва нашел это подворье! Но нашел. И вовремя!

– Пойдем! Нас уже ждут!

И они быстро зашагали мимо старинного маленького храма к виднеющемуся за мокрыми после дождя деревьями белому братскому корпусу.

На пороге их встретил молодой симпатичный послушник и повел вглубь помещения. Дубравин, ожидавший здесь встретить что угодно: вериги, рясы, кресты, иконостасы, – увидел просто хорошо отделанный офис.

Еще пара дверей. И они со спутником оказались, судя по всему, в кабинете настоятеля.

Большая комната в два окна. Хорошая мебель. Кресло. Стол с приставным столиком. На столике накрыт обед в изящной посуде.

Глянув на креветки, белорыбицу и котлеты с овощами, Дубравин сглотнул слюну.

Они сняли верхнюю одежду. И служка куда-то ее унес.

Пока хозяина не было, Александр принялся оглядываться, оценивать место: «Если бы не многочисленные иконы, то можно подумать, что здесь расположился модный адвокат или директор солидного музея!»

Его внимание привлекла небольшая изящная Библия с бронзовой резной застежкой и такими же бронзовыми прелестными изображениями крылатых серафимов по углам. Он долго вглядывался в лик Христа в центре переплета. И даже рискнул взять в руки этот маленький шедевр книгоиздания.

Хозяин кабинета вошел неожиданно. Молодой, рыжебородый, волосы расчесаны на прямой пробор. Ряса тонкого, хорошего сукна. Видно, что человек грамотный и интеллигентный.

Поздоровались. Рюриков представил их друг другу:

– Александр Алексеевич – наш сторонник, медиамагнат! Я вам о нем рассказывал. Хочет поучаствовать в великом деле отрезвления русского народа! – И к нему: – Игумен Фотий, настоятель этого подворья, мой духовник, председатель церковной комиссии по борьбе с пьянством и алкоголизмом.

– Скорее не по борьбе, а за трезвый образ жизни мы ратуем. Пришло время выступить… Впрочем, что я вас держу на ногах? Прошу к столу.

Настоятель прочитал короткую молитву.

Все расселись.

Дубравин сразу потянулся за хлебом, начал мазать корочку маслицем. Отец Фотий, кивнув на стоящую на столе бутылку красного чилийского вина, чинно предложил:

– Может быть, по бокальчику? За знакомство! За почин!

Дубравину стало неловко:

– Как-то не очень здорово будет. Дело, ради которого мы собрались, благое. Бороться с повсеместной пьянкой. И начинать его с бокалом в руках как-то не того…

Его поддержал и Петр Андреевич:

– Н-да! Наверное, не очень!

Игумен – человек интеллигентный, не настаивал:

– Ну конечно! Но поесть не помешает. Разговор долгий.

«Хлеб да каша – пища наша». Монахи в еде толк знают. И креветки прямо тают во рту.

Наконец губернатор, отставив в сторону прибор, заговорил о том, для чего они и собрались:

– Вот мы с Александром Алексеевичем затеваем дело. У него возможности в прессе. А область готова организовать общественность на поддержку. Все вроде готово. Ждем отмашки от церкви. Почина!

– Вот это здорово! Это хорошо! Тогда вы вступайте в нашу организацию – «Общее дело»! – предложил настоятель.

– Мы хотим назвать нашу областную организацию не «Общее дело», а «Трезвое дело». Но, в принципе, задачи те же! – заметил Рюриков.

– Ну что ж, пусть так! Важно не название. Пьют много! И как будто напрочь забыли, что даже в годы горбачевской антиалкогольной кампании, при всех ее перегибах и переломах, у нас резко упала смертность. И поднялась рождаемость – так, что Россия тогда получила дополнительно полтора миллиона ребятишек. А что сейчас? Сами знаете! Пьянка опять повальная! Надо переломить этот тренд! – горячо произнес свою тираду отец Фотий.

Пока он говорил, Дубравин чувствовал, с одной стороны, радость оттого, что теперь он не один, что есть еще люди, которые готовы вместе с ним побороться за свой народ. А с другой – он ощущал скорбь и тяжесть в сердце. И появилось это недавно. С вестью о том, что старший брат его Иван «допился до чертиков». И умер, не дожив даже до пенсии.

Он и до этого размышлял обо всем происходящем на Руси великой. Несколько раз разговаривал с разными людьми на тему о том, что надо «пьянку прекращать». Иначе быть беде. Но натыкался на явное непонимание. Один очень большой человек так и заявил ему в сердцах:

– Вы что, сдурели?! Да наш народ на вилы поднимет того, кто попытается запретить ему пить! Забыли о Горбачеве?

На что Дубравин, как ему тогда казалось, резонно ответил:

– Народ уже устал пить! Надо, чтобы кто-то просто сказал ему: «Хватит!»

…И сейчас, вспомнив эти сомнения, он заметил:

– Нашего человека пока палкой не огреешь – не пошевельнется!

На что игумен Фотий резко возразил:

– Как палкой? Вот вас же палкой никто не гонит! Сами дошли!

Дубравина даже передернуло от его тона. Однако смирением тут и не пахнет. Суровенький поп.

Но оказалось, что поп не только суровенький, но и талантливый.

После не слишком длительного застолья он повел своих гостей в просторный зал, где стояло десятка два стульев и был громадный телевизор.

Здесь отец Фотий стал показывать свое творение. Несколько впечатляющих роликов.

Дубравин, словно завороженный, смотрел, как по дороге в никуда течет огромная человеческая река. Течет и тонет. Исчезает в пучине. Проваливается в бездну, в океан из пивных и водочных бутылок, банок, упаковок. Жуткое и захватывающее зрелище, проиллюстрированное в конце словами о сотнях тысяч ежегодно погибающих от пристрастия к зеленому змию…

– Я пришлю вам эти ролики, – сказал на прощание своим гостям настоятель обители.

– А я начну с сентября кампанию в прессе!

– Ну что ж, вот и договорились! Удачно съездили. В ближайшее время откроем новую организацию «Трезвое дело»! – подвел итог «встречи в верхах» Рюриков. И добавил жестко: – Мы будем дегтем метить те ворота и двери, за которыми будут продавать паленую водку, особенно молодежи!

* * *

А началась эта история несколькими месяцами раньше.

Сначала, как водится, пошли слухи. А на Руси слухи – самый точный и достоверный источник информации.

Слухи были такие.

Мол, прежний губернатор выходит в отставку, так как высшие власти не хотят продлевать ему срок полномочий.

Как обычно, чиновный люд взволновался! Кто будет хозяином области? К кому бежать? Кому кланяться? Кому присягать на верность?

В общем, гадали недолго. Слухи начали фокусироваться на одной фигуре. На московском госте.

Якобы один большой московский государственный человек не угодил «самому». И теперь его ждет «дальняя дорога» и славный город Ч.

Через некоторое время из столицы прибыл небритый морщинистый человечек по фамилии Хмелёв. И стал рыскать по области. Разузнавать разные разности. Выпытывать всякую всячину. Вникать в тонкости и хитросплетения местной политики.

Народ зашептался: «Изучает обстановку».

Покрутившись и побеседовав с разными фигурами, посланец отбыл восвояси.

Прошла пара месяцев. И в область приехал «сам». Поселился в санатории недалеко от города. И стал оттуда наезжать на работу. Набирать себе команду.

Неожиданно для всех в ней оказалась и Марина Сорокаумова – депутат, продвинутый издательской группой Дубравина. Пришлась, видно, по душе бывшая комсомольская деваха. Бойкая, речистая, сердцем чистая.

В этот самый период Дубравин, занятый «Русским вопросом», решил, что неплохо было бы встретиться и поручкаться с Рюриковым.

Встреча состоялась. И оказалось, что у них похожие взгляды, привычки, видение обстановки. И вообще, они люди, что называется, одной крови.

Дубравин рассказал свою историю появления в этих краях. Устройство местной жизни. Посетовал на то, что «по большому счету не с кем поговорить».

Свела их не только взаимная симпатия, но и идея, которая давно бродила у обоих в голове. Она была проста, как колумбово яйцо. И заключалась в том, что для спасения русских нужно произвести их отрезвление.

И вот теперь в столице идея обрела окончательную форму. Власть в лице губернатора Рюрикова, церковь, представленная игуменом Фотием, и медиа с Дубравиным во главе – решили попробовать изменить отношение народа к пьянке.

А для этого к народу надо с чем-то выйти.

Святые грешники

Подняться наверх