Читать книгу Тропа до звезд - Александр Лепехин - Страница 8

Возвращаясь к вопросам воспитания, нельзя не упомянуть широкие возможности лоцманов в этой сфере. Обеспечивались они, с одной стороны, даром, а с другой – наличными материальными благами. Причем одно проистекало из другого.

Будучи абсолютными монополистами в межсистемных перевозках, Семьи зарабатывали на этом бешеные деньги. Единственное, что и цена за подобное благосостояние выходила немалой, ведь прыжковый синдром не щадил никого. Плюс пристальное внимание спецслужб, поумеривших, правда, свои аппетиты после памятных событий конца двадцать первого века.

Так или иначе, а возможности, врученные им природой и собственным трудом, лоцманы реализовывали вовсю.

Саймону вспомнилась поездка в Приморский сафари-парк. Тот располагался недалеко от бывшей российско-китайской границы, и за прошедшие со дня основания два с половиной столетия сей природный комплекс разросся до полноценного заповедника. Несмотря на соседство с Владивостокско-Находкинской городской агломерацией, на эту землю не покушался ни один застройщик. Поделенный незаметными силовыми барьерами на территории копытных, хищников и птиц, с возможностью бродить среди редких, но постепенно восстанавливающих свою популяцию видов, парк действительно впечатлял.

Отец тогда с большим трудом угомонил разношерстную толпу двоюродных братьев, племянников, отпрысков младших ветвей и прочей молодой родни, собравшейся на экскурсию. Пришлось прибегнуть к помощи свободных женщин Семьи – без них вышло бы совсем тяжко. Мужчины все были в рейсах, а старшие дети – в Академии, поэтому компания малолеток оказалась грозной силой. Каждый порывался шагнуть – и хорошо, если просто в любимое кафе за мороженым. А если на спор до одного из промышленных лунных городов? А если в историческую или промышленную зону? Проблемы светили нешуточные.

Саймону быстро стало скучно. Он не любил природу и считал, что соприкосновение с ней следует сводить к минимуму. Но даже его проняло, когда пожилой смотритель провел их на территорию амурских тигров.

Животные выглядели прекрасно. Они словно выражали скрытую силу, грациозную мощь и великолепное презрение к окружающему миру – готовое при этом вспыхнуть ярким и внезапным гневом. Наглядно это проявил эпизод, когда кто-то из шибанутых сопляков решил пощекотать себе и окружающим нервы – и, шагнув за барьер, оказался в паре метров от крупного, флегматичного на вид самца. Тот в момент ощетинился, вскочил, прижал уши, зарычал… Хорошо, что у паренька хватило ума не окоченеть от страха и совершить переход обратно за границу поля. Смотритель чуть не поседел, а отцу, всемогущему Фишеру, пришлось долго извиняться – и даже выплатить штраф. Точнее, «добровольное пожертвование на нужды парка».

Именно реакция тигра на возникший перед носом раздражитель пришла на ум молодому лоцману, когда он узрел Анжело Оосаву в гневе.

Словарный запас ооновца внушал не меньше уважения, чем выбор напитков в его же баре. Вполне возможно, что он мог чему-то научить как впечатленного Саймона, так и безвременно покинувшую место своего заключения Магду. Именно в адрес последней и оказалось направлено большинство ругательств.

– …сука! – выдохнул наконец замглавы Четвертого комитета. – Нет, ну как она нас всех… А я тоже молодец, стою, уши развесив, жду чистосердечных признаний, ну или хотя бы оговорок, обмолвок… А тут на тебе!

Остальные благоразумно молчали. Фишер-старший, забыв, судя по всему, что он глава могущественнейшей Семьи, взглядом искал, куда бы спрятаться. Мягков задумчиво опирался на орудийную конечность застывшего «Голиафа», а выскочивший оператор, юркнув за машину, тихонько препирался с главным надзирателем. Охранники выбежали из зала – видимо, занимать места по тревожному расписанию. Саймон же продолжал воздвигаться памятником сосредоточенности недалеко от опустевшей камеры.

Впрочем, молчание никого не спасло. Пропесочив беглянку со товарищи, Оосава напустился на лоцманов:

– А скажите-ка мне, любезный Соломон, что за kusou[28] здесь происходит? – наступал невысокий относительно собеседника Анжело. Его оппонент, вытаращив глаза, медленно пятился и порывался поднять руки. – Кем, по-вашему, могли бы быть сообщники наших беглецов? Уж не лоцманы ли это?!

Под конец фразы голос ооновца тонко взвился, и ему пришлось прокашляться, чтобы замаскировать конфуз. Ситуацию спас Мягков. Он вклинился между Оосавой и Фишером-старшим и уставился на первого своим блеклым, но тяжелым взором. Анжело невольно сделал шаг назад.

– Я правильно понимаю, что властные структуры в вашем лице снова горят желанием начать «охоту на ведьм»? – вкрадчиво, чуть ли не кротко, прошептал Кирилл, не опуская взгляда.

«Как удав и кролик, – подумал Саймон. – Точнее, два удава. Мастера подковерных извивов и угрожающего шипения».

– Вы что же, всерьез думаете, что Семьи пошли бы на такое?

Воздев ладони, обвинитель выразительно пожал плечами.

– Мало ли что я думаю? Факты, Кирилл, факты: только что на моих глазах четыре лоцмана уволокли на закорках четверых арестантов. А еще трое находились при этом по другую сторону решеток – и теперь прикидываются невинными овечками. Madre de Dios[29]…

Но человека в сером оказалось не так-то легко смутить. Он заинтересовано наклонил голову, пожевал губами и осторожно полюбопытствовал:

– Мне кажется или это старый добрый расизм?

Анжело поперхнулся и сбледнул. Обвинение было серьезным. А Мягков, усугубляя эффект, рубанул:

– Какой смысл нам – нам, уважаемый Оосава, официальным представителям Семей! – так подставляться? Особенно в вашем присутствии? Думайте, пожалуйста, думайте. Не мало, а много думайте. Это полезно.

Бледность ооновца на последних словах оппонента прошла, снова сменившись гневным багрянцем. Он набычился и хотел что-то рявкнуть, но тут вмешался Саймон:

– Я знаю, где наши беглецы.

Немая сцена случилась вновь. Правда, на этот раз присутствующие пришли в себя быстрее. Первым, что любопытно, опамятовался Керн. Он выглянул из-за «Голиафа» и задумчиво почесал кончик носа.

– А, простите, откуда…

– Не откуда, а куда, – перебил его Саймон, а затем обратился к Оосаве. – У вас ведь есть доступ к службе орбитального контроля?

К чести Анжело, тот соображал споро. Хлопнув в ладоши, он скомандовал:

– В катер! – и отдельно, обернувшись: – Керн, наведите тут порядок!

Молодой лоцман прикинул позицию, схватил устремившегося к выходу ооновца за рукав – и шагнул. Не ожидавший подобного, Анжело зашатался, но упал удачно – в кресло. Телохранитель, бдивший возле шлюза, не проявил ни грамма удивления: вошел, кивнул прибывшим, включил голоблок стратегического ИИ. Шагнувший чуть позже Фишер-старший, неизменно сопровождаемый Мягковым, с уважением поцокал языком. Подобные устройства, точнее, целый комплекс, включая и сам искусственный интеллект, стоили больше, чем катер, в котором размещались, и шли в основном на нужды армии.

– Ну? – Терпение Оосавы балансировало на той тонкой грани, когда новый взрыв мог последовать буквально через мгновение. Саймон решил не нагнетать.

– Некоторые лоцманы чувствуют не только свои переходы, но и чужие. Я – чувствую, – уточнил он. – Отец тоже, но хуже. – Соломон улыбнулся и развел руками. – Чего не чувствует почти никто, так это вектор. Особенно если это индивидуальный перенос. Нам крупно повезло, что их было четверо – я смог засечь… Не координаты, но примерные направление и дальность. Это где-то рядом.

– Насколько примерные? – буркнул ооновец, выходя на связь с нужными службами. Карта системы уже светилась в центре комнаты, и в данный момент к ней добавлялись точки, эллипсы и касательные. Молодой лоцман покривился.

– Плюс-минус километр. Я не каждый день это делаю…

Оосава оторвался от разговора с диспетчерами и воззрился на Саймона. Остальные тоже потрясенно молчали.

– И он еще прибедняется, – резюмировал Фишер-старший, хлопнув ладонью по колену. – Сынок, напомни, чтобы я поговорил с функционерами Профсоюза о премии. Скажем, пара годовых окладов…

Не вытерпев, Анжело перебил:

– И где?

Саймон запросил доступ, повертел модель, подвигал масштаб. Прикрыл глаза.

– Здесь. – Палец обвел область на высоте парковочной орбиты Нового Эдинбурга, с другой стороны планеты относительно местоположения катера. – Трясите контроль, теперь их очередь на вазелин.

Проигнорировав колкость, замглавы Четвертого комитета принялся переругиваться с ответственными лицами. Соломон подвигал носом, хмыкнул и, видимо пытаясь сгладить неловкость от предыдущей беседы, задал вопрос:

– Анжело, а где ваша секретарша? Вы все сам да сам…

Выкроив мгновение, тот отмахнулся:

– В офисе, на Земле. Ей есть чем заняться, а в поле я привык работать лично. «Свой глазок смотрок», как русские говорят. Подождите… – Лицо Оосавы стало задумчивым, затем он вывел полученные данные на карту. – Этот район пуст. Там никого не было в обозначенное время. И за полчаса до – тоже. Подозрительно как-то даже, удобная орбита, а простаивает…

Нахмурившись, молодой лоцман наклонился вперед и помедитировал на голограмму.

– То есть вообще ничего?

– Радары, оптика, гравиметрия, – выводил подписанные объемы с информацией ооновец. – Чисто, как у девственницы.

– Оптика, – пробормотал Саймон и сощурился. Мысль не давала ему покоя. – Оптика… Ведь есть на этом камне астрономы?

– Обсерватория на обратной стороне Хаггиса, – при упоминании национального шотландского блюда, давшего название местной луне, Анжело покривился. – Но они выше.

– На поверхности, – ткнул пальцем вниз Фишер-младший и, раздражаясь непонятливостью окружающих, пояснил: – Любители.

– А-а-а… – протянул Оосава. Затем его осенило, и он воскликнул в совсем ином ключе: – А-а-а! Uno momento[30]!

Оперативности местных внутренних органов можно было только позавидовать. Уже через час полный перечень проданных и ввезенных на планету телескопов, подзорных труб и цифровых биноклей – с указанием владельцев – был составлен, прислан и развернут. А еще через два Саймон устало потер лицо, отхлебнул замечательный, сваренный в джезве телохранителем Оосавы кофе и проворчал:

– Если метадата не врет – вот ваши беглецы. По тоннажу похоже на то, что я почувствовал… Анжело, а еще еда у вас есть?

Ооновец ответил не сразу. Он сверился с данными орбитального контроля, снова уставился на изображение. А потом пробормотал в тон вопросу:

– На социалке сгною разгильдяев. – Затем спохватился и позвал охранника: – Йорген, организуй нам обед. И вот что интереснее всего, – в голосе Оосавы, когда тот указующе ткнул пальцем, звучало чуть ли не восхищение. – Где они взяли этот реликт?