Читать книгу Дедсад - Александр Лейбо - Страница 3

С виду кажется: всё как всегда… Так же, как всегда, но любое сравнение на пользу простейшей непредсказуемости, и это человека уличает во всезнайстве и подкалывает его за позу мудрости. День складывался так, что от него было что ожидать. Все метеорологические показатели были подобраны таким образом, что самочувствие запоминалось настроением, а оно подбрасывало ощущение не до конца прожитой молодости. Итак, мы опустили в себя второй завтрак и вышли с ним на прогулку. Я заметил, что шахматисту нравилось быть шахматистом, и он уже мог жить за счёт этого образа.

С утра ему захотелось рассказать мне проснувшийся в памяти биографический факт, и я притворился слушать… Мы решили «загулять» это дело, в четыре ноги разминая ракушку крупного помола.

Теперь все аллейки и даже тропинки озвучивали любое перемещение «пенсообразного» существа. Шахматист уже начал подтаскивать первые фразы и выбирать стиль, как тут я заметил летящую на «бреющем полёте» Светлану Андреевну.

Она шла лоб в лоб, и мы посторонились, чтоб не дай бог… как две аэродромные вороны, не попасть ей в работающие двигатели. Поравнявшись, она включила «реверс» и произнесла:

– Бушманский, можно тебя на минуточку?

– Конечно, можно… – сказал я, и мы отошли от повисшего в самом себе шахматиста.

– Пётр! Не мог бы ты проводить меня в подвал? – спросила она по секрету.

– Мог бы… Просто проводить или с намёком?

– Посмотрим! Я там уже была, но одной – не в кайф!

– Интересно?

– А то? Хоть покурим спокойно…

– Я не курю! И никогда не курил! – произнёс я в заявительной форме.

– Гестапо любит таких девственников, как ты, Бушманский. Уговорит тебя предать Родину – и ты закуришь! Кольцами! Не дрейфь – это я для красного словца!

– Понятно… Эх, Светлана Андреевна, если бы ты знала, как я мечтал когда-то научиться курить кольцами!

– Сама недавно научилась, у внучки, – сказала она, и мы подошли к десятиступенчатому спуску в учебную «аудиторию».

Большой жизненный опыт подсказывал, что подобные помещения живут под гнётом заточённого в них барахла, которому отсрочили приговор к исполнению и позабыли. Каким-то образом это напоминало человеческое существование.

– Здесь и свет есть, только осторожней… Справа, сразу за дверью включатель, – подсказывала Бушманскому Светлана Андреевна.

И действительно, включатель и электрический свет обнаружились одновременно.

– Вот так! – обрадовался я успеху – теперь знаю, где находится выключатель.

– Где?

– Потом покажу…

– Как ты думаешь, нас никто не видел?

– Видел – не видел, давай кури уже!

– А ты не будешь? – удивилась Светлана Андреевна.

– Я решил стать пассивным курильщиком.

– Пётр, а за компанию? – сказала она и предложила сигарету.

– Я за компанию уже стою головой в паутине. Светлана Андреевна, поджигайтесь уже!

Дым пошёл из женщины красивый, а какой ещё может выходить дым из женщины? Несколько лучей, берущих своё начало на солнце, с интересом проникли в подвал через узкое застеклённое окошко и удостоверились, что вместе с дымом летает облако поблёскивающей пыли. Всё вместе вызвало у меня кашель, а курильщица продолжала набирать в себя порции и, манипулируя губами, запускать сиреневые бублики.

– Так, хватит, я уже накурился. Пойду послушаю шахматиста, – сказал я.

– Всё, ты не заводной какой-то! – упрекнула меня женщина-ингалятор.

– Не пойму, чего ты так шифруешься? Взрослая ведь тётка.

– Тётка? – переспросила она.

– О, бог ты мой! Девушка! Конечно же, девушка! – вывернулся я.

– Бушманский, ты чуть не ошибся во мне!

Мы вышли на свет божий, и кислород божий сразу же переметнулся к нам поближе.

– Куда это все подевались? – вооружившись очками, спросила Светлана Андреевна. А достался этот вопрос природе, которая смогла меня тут же припрятать за стволом коренастой липы.

– Бушманский, ты где? – покрутила своим очкастым «радаром» разрушительница здоровья и объявила миру, что я трус и сволочь. – Бушманский, хватит, выходи!

В ответ я перестал дышать, и тут же эту функцию взяло на себя дерево. Получилось вполне органично и показательно с точки зрения единства мира и его взаимообусловленности. Надо было только мембрану листа приклеить на рот.

Один из пролетавших мимо воробьёв невольно подтвердил это предположение.

– Подождите, я сейчас помогу партизану, – сказал он коллегам. – Слышишь? Больше минуты она не выдержит, потерпи, уже на крыло становится…

– Как это на крыло? Она что? Она кто? – зачирикал я ему вопросы.

– Как кто? Похожа на человека, а по сути – муха! Всё, улетела, можешь выходить!

– Спасибо! Ты смотри её не трогай, она же пока ещё тётка, а на муху, может быть, только учится?

– Не переживай, на наш век насекомых хватит…

– А на наш век… тёток!

Стоило выйти на вид, и сразу попался на глаза, потом на другие глаза, «пенсоиды» принялись обставлять своими фигурами полуденное время, играющее с процветающим пространством.