Читать книгу Мстислав Храбрый - Александр Майборода - Страница 25

Владимир ушел от Олавы не столько озабоченный, сколько озадаченный. Угроза смерти его не пугала – княжеская жизнь такова, что постоянно приходится играть в прятки со смертью. Озадаченный же он был тем, что угроза поступила от тех, кого он считал неспособными к сопротивлению. Привыкший силой брать женщин, он не видел в них людей.

По всему было видно, что Олава была разозлена, и потому Владимир не поверил в ее предупреждение. Тем не менее интуиция говорила, что ее предупреждение было ненапрасным.

Владимир почувствовал, что ему требуется с кем-либо посоветоваться, и он завернул в гридницкую. На его удачу там оказался Добрыня.

Добрыня, приходясь братом матери Владимира, был его воспитателем. Владимир не обходился без его советов.

Воевода сидел один. Перед ним на столе стояла кружка и глиняный кувшин с медовухой.

– Ты чего сидишь один? – спросил Владимир, войдя в комнату.

Добрыня, покосившись на князя, отхлебнул из кружки. Вытер усы и сообщил:

– Ночную стражу хочу проверить.

Ночной стражей заведовал боярин Ореша, и Добрыне не было необходимости подменять его.

– Ореша, что ли, заболел? – спросил Владимир, присаживаясь к столу.

Добрыня поставил на стол вторую кружку, плеснул в нее медовухи и пододвинул к Владимиру:

– Слава Богу – здоров. Выпей.

Владимир сделал глоток из кружки.

– Хорошая медовуха, – сказал он. – А чего же ты решил проверить ночную стражу? Или Ореша неисправен в службе?

– Исправен, – проговорил Добрыня. – Но доложили мне, что разговоры нехорошие ходят среди горожан – недовольны они тем, что ты отказался от веры предков. Как бы не поднялись.

– На их недовольство наплевать! – сказал Владимир. – Ты что, не знаешь, что делать? Как всегда – найди бузотеров и посади в подвал.

Добрыня покряхтел:

– Знаю я, что делать. Но сейчас пока против нас открыто не выступили – нельзя трогать. Этим еще больше разозлим народ. А со временем все успокоится.

– Ладно, – проговорил Владимир. – Пусть стража не спит. Да дружину держи наготове.

– Так и сделаю, – сказал Добрыня и поинтересовался: – А ты чего не спишь?

– Заходил к Олаве, – проговорил Владимир.

– Что – старая любовь вспыхнула? – насмешливо спросил Добрыня.

– Да нет. Просто не спалось. Вот и заглянул на огонек, – сказал Владимир.

– И как? Очередной наследник будет? – усмехнулся Добрыня.

Владимир нахмурился:

– Не будет… Она знает, что я обещал Анне объявить ее единственной законной женой.

– Да ну?! – удивился Добрыня. – И кто же ей сказал?

– Не знаю. Боги ей подсказали. Она как раз волхвованием занималась, – сказал Владимир.

– Сердится? – спросил Добрыня.

– Конечно! – сказал Владимир. – Говорит, что мне грозит опасность.

– Какая опасность? – раздраженно спросил Добрыня. – Мы дома. Что тут тебе может угрожать? Печенеги?

– А что – печенеги? – спросил Владимир.

– От лазутчиков приходят сведения, что они недовольны нами и хотят снова идти на Киев, – сообщил Добрыня.

– Только – недовольны? – спросил Владимир. – Или – хотят идти?

– Пока – недовольны, – сказал Добрыня.

– Они все время недовольны, – сказал Владимир.

– О какой же опасности она говорит? – спросил Добрыня.

– Прямо не говорит. Что-то намекнула о тех, что я «предал ее и отцовских богов», – сказал Владимир.

– Она не понимает, что власть и добропорядочность несовместимы. Если бы ты не убил своих братьев, то они убили бы тебя, – проговорил Добрыня и сделал вывод: – Все женщины глупые!

Владимир тихо рассмеялся:

– Я знал тысячи женщин и ни одной дуры среди них не встречал. Все они добивались от меня выгоды для себя. У них просто другие заботы.

Добрыня покрутил головой:

– И в самом деле – мы, мужчины, воюем, деремся; и все, что мы добываем, отдаем женщинам, которые обязаны делать одно – услаждать мужчин и рожать наследников.

– Что ж, таков замысел Бога… – проговорил Владимир.

– Значит, она так и не сказала, откуда грозит опасность? – проговорил Добрыня.

– Думаю, она намекает на жен, – сказал Владимир.

– С чего ты взял, что опасность исходит от твоих жен? – спросил Добрыня.

– А чего же тут гадать? Мои соперники на власть давно перебиты. Остаются жены, от которых я хочу отказаться. Олава же прямо сказала: «Те, кого ты предаешь». Олава считает, что я предаю, отказываясь от нее. Она все спрашивала, люблю ли я ее.

Добрыня взглянул на князя с любопытством:

– И что ты ответил ей?

– А что я могу ответить? – проговорил Владимир. – Конечно, сказал, что люблю.

– А она? – спросил Добрыня.

– Конечно, не поверила, – сказал Владимир.

– Да, Олава сильно разозлена. Да и другие. Но этого и следовало ожидать, – сказал Добрыня.

Владимир махнул рукой:

– Да что же мне может грозить от женщин? Они ни на что не способны, кроме как слезы лить.

Добрыня покачал головой:

– Ой, не промахнись князь. Вот Феофано, мать Анны, отравила мужа и сделала любовника императором…

– Мы не в Константинополе, – недовольно возразил Владимир.

– Женщины везде одинаковы. Они коварны. И если что задумали, то сотворят. Может, если и не зарежут ножом, то отравят, – сказал Добрыня.

– Она не говорила прямо, что кто-то из жен хочет убить меня, – заметил Владимир. – Если бы знала, она сказала бы мне.

Добрыня снова покачал головой:

– Олава сильная ведунья, и не зря она тебя предупредила об опасности.

– Ты думаешь, что она хочет убить меня? – с тревогой в голосе спросил Владимир.

– Олава? – сказал Добрыня. – Возможно… Она – первая твоя жена. Зная, что ты хочешь отказаться от нее, она, конечно, обижена.

– Она любит меня, – напомнил Владимир.

– Ты отказался от нее. А от любви до ненависти один шаг, – сказал Добрыня.

– Не боюсь я женщин, – сказал Владимир. – Кто может отважиться убить меня?

– Любая, – сказал Добрыня.

– Только не Олава, – убежденно проговорил Владимир.

– Отчего же? – промолвил Добрыня. – Она колдунья и знает яды.

– Если бы Олава хотела убить, то не предупреждала бы, – сказал Владимир. – Нет, только не Олава.

– Но ведь для чего-то тебя она предупреждала? – проговорил Добрыня.

– Может – Аделина? – предположил Владимир и сам себе возразил: – Аделина – самая тихая. Она точно неспособна на убийство.

– А Юлия? – спросил Добрыня. – Она зла на тебя. Высокомерна. Ромейка!

– Но она мне не жена, – сказал Владимир и рассудил: – Когда я откажусь от остальных жен, ее положение не изменится. Поэтому для нее мои намерения не имеют значения. И может быть, даже для нее это будет выгоднее.

– Да в чем же ее выгода? – с недоумением спросил Добрыня.

Владимир усмехнулся:

– Да хотя бы позлорадствовать над бывшими женами. Юлия – гадюка! Горе других моих жен – на радость ей.

– У Юлии есть причина ненавидеть тебя. Но ты ее Святополка признал своим сыном. Она дорожит этим и не допустит, чтобы у тебя было хотя бы малейшее недовольство ею и ее сыном, – рассудил Добрыня и задумчиво проговорил: – Значит, остается Рогнеда… Я думал об этом с самого начала. Она много раз говорила о ненависти к тебе.

– Значит – Рогнеда? – проговорил Владимир. – Что же – своенравна, горда, горяча. В ее душе горит месть за убитых родственников. Она может. Но как узнать, что она замышляет?

– Да чего гадать? – проговорил Добрыня. – Лучше отправь жен по отдаленным городкам. Пусть живут сами по себе. Так будет спокойнее. А то еще и в самом деле сговорятся между собой… Тогда точно беды не миновать!

– Так и сделаю, – согласился Владимир. – Однако Рогнеду все-таки проверю.

Добрыня пожал плечами:

– Она уже старая. Давно бы прогнал ее, раз она тебя ненавидит. И чем она тебя так присушила?

Владимир усмехнулся:

– Дружище, несмотря на твои седины, ты ничего не понимаешь в женщинах. Какой интерес в женщине, которая отдается покорно, точно корова на случке? А тут, словно берешь ее в первый раз, – фонтан чувств: огонь, ярость, ненависть. Это как победить врага в бою. Выше нет наслаждения, как покорить строптивую женщину.