Читать книгу Мистика. Рассказы - Александр Михан - Страница 3

– Мартин, я немножко посижу здесь в уголке, а потом пойду восвояси, – сказал парень на вид лет тридцати. – А то один да один. А мне хочется в «обчестве поприсутствовать».

– Хорошо, Егор, – ответил Мартин. – Только, чтобы ничего не трогал, как в прошлый раз. А то взял – и вазу уронил на пол! А ваза-то непростая: с самого Китая привезли. Принадлежала династии… Э-э… Забыл, какой династии. Да и бог с ней. Все равно уж нет. Ни династии, ни вазы…

– Я на стульчик присяду, – Егор сел на кресло-качалку и откинулся назад так, что ноги на миг задрались выше головы.– Ого, так это и не стульчик вовсе.

– Да тише ты! Сейчас перевернешься вместе с креслом! – зашипел Мартин от злости. – Я же просил! Неужели так сложно ничего не задевать? Качалку не видел никогда, что ли?

– Вот те крест, не видел. У нас в доме -то одни лавки да табуреты. А больше ничего отродясь не было. Ай, здорово, как качели, только еще лучше!

– Смотри, чтобы голова с непривычки не закружилась, – сказал Мартин. – Я как-то имел неосторожность на нем покачаться – потом полчаса на полу лежал, чтобы прийти в себя.

– Не боись, я к такому привыкший. На ярмарке выше всех на качелях раскачивался, а под конец еще и спрыгивал на ходу. Показывал молодецкую удаль, – вытягивая вперед ноги, поджимая их под себя и раскачивая таким образом скрипучее кресло, успокоил его Егор.

– А я вот не люблю, когда не могу контролировать ситуацию. Мне нужен полный контроль. А на качелях этого нет, следовательно, они отпадают, как предмет моего интереса, – закончил мысль Мартин и посмотрел в окно. – А это еще кто к нам пожаловал? Я никого не приглашал вроде бы?

Егор, шатаясь, встал с кресла и подошел к окну: «А-а, это?.. Это литератор со своей книжицей похабных стишков, а с ним рядом, я не знаю, кто. Первый раз вижу. Интересно, что им здесь нужно?».

– То же, что и тебе. Видимо, от скуки ходят по домам и предлагают общение. Общение – великая вещь. Можно поделиться мыслями, можно познакомиться с новыми людьми, а можно и сыграть в картишки, – сказал Мартин, разглядывая потолок. – На интерес…

– Ну, какой в картишках интерес? Печаль одна, да и только, а не интерес. То ли дело качели – мурашки по спине от удовольствия. И барышни визжат от страха, когда…

– Я и вижу, что шею себе свернул, – перебил Егора Мартин.

– Что есть, то есть. Это я однажды не рассчитал и со всей дури башкой о землю приложился. Вот смеху-то было! Иные до сих пор мне вспоминают тот день. Говорят, как, мол, этот Егор себе голову не разбил о камень? А голова у меня крепкая, она сама любой камень – в труху. А вот шея, – Егор потрогал рукой шею и, встречая взглядом гостей, добавил: «Так это же критик из литературного журнала! Я его просто сразу не узнал. Лев Палыч Прокуроров. Плащ у него новый: видимо, выиграл в споре. Ох, и любит он спорить!».

Двое господ вошли в помещение, и тот, кого Егор назвал Львом Палычем, произнёс: «Прошу прощения, что смели вас потревожить. Но вы просто обязаны разрешить наш спор с этим вот недопоэтом».

– Да как вы смеете сомневаться в моем таланте писать стихи, – воскликнул тот, кого назвали недопоэт. – Мое имя уже звучало несколько раз на собрании. И многим понравились мои зарисовки. Я помню, как говорили: «Эдуард Пасечников, вы гений!». И буквально купали меня в овациях!

– И я помню, – ответил критик. – Это была ваша маменька с сестрой, которых вы с собой привезли. Кроме них, никто вам не аплодировал.

– Позвольте, это уже не важно: кто и как? Важно, что в тот вечер я смог донести до публики свое видение, свое слово, свои мысли.

– Итак, господа, в чем суть спора? – прервал их перепалку Мартин. – У меня ограничено время для общения с вами. Будьте любезны, по существу…

***

Она ушла, испив обиду —

Давно не видели такой

Её. Но не подала виду,

Кивнув слегка лишь головой…

Эдуард Пасечников закончил читать свое стихотворение и резко откинул голову назад, чтобы убрать непослушную прядь волос с глаз.

– Неплохо, неплохо, – медленно произнес Мартин.

– Неплохо? Вы точно в этом уверены? – обрушился на Мартина критик. – Это отвратительно! «Кивнув головой»! Понятно же, что головой! Чем иным она могла еще кивнуть? Это просто какое-то масло-масляное.

– Ну, почему же? Вот, к примеру, у Гоголя читаем: «кивнул рукой». Кивнул, значит, сделал некий знак, – начал вступаться за поэта Мартин.

– Нет, это невообразимо! И так понятно, что кивнула она головой. Он бы еще написал: «Она кивнула своей головой»! Чтобы полностью отпали вопросы, чем был произведен кивок, и чья голова его сделала. Из-за таких графоманов полностью сошла на «нет» вся литература: он надел свое пальто, он взял свой зонт. Он сунул руку в свой карман…

– Да успокойтесь вы! Он же не написал: «своей головой». А просто: «кивнула головой», – теперь уже свой голос с кресла в защиту литератора подал Егор.

– А вас ни о чем не спрашивали, – отрезал критик. – У меня вопрос к хозяину этого дома, а не к вам, милостивый государь. Итак, вы считаете, что стихотворение этого господина звучит должным образом?

– Да, я считаю, что оно хорошо сложено. И ваши придирки к нему не имеют никакого отношения. Помню, у Горького читал давеча: «Мужик кивнул головой в сторону, где стоял я и двое босяков». А Горький, смею вас заверить, классик, признанный во всем мире. И если ему, великому, можно уточнять, чем же кивнул тот мужик, то и литератору позволительно писать подобное, – ответил Мартин.– И вообще странно, что вы обратили на это внимание.

Эдуард Пасечников улыбнулся и, протянув руку, произнес: «Теперь этот плащ по праву принадлежит мне».

– Какая наглость! Это неслыханно! Меня, литературного критика, так унизить?! И кто? Кто? Этот недопоэт! – срывая со злостью плащ, раскричался Лев Палыч. – Ну, ничего-ничего. Я подожду, когда вы напишете новый пасквиль и тогда уж, поверьте мне, я разберу по косточкам весь ваш труд и камня на камне не оставлю!

– С превеликим удовольствием жду следующей встречи с вами, – застегивая плащ, произнес поэт. – Спасибо, господа, за помощь. Мне пора. У меня еще поэма незаконченная осталась на столе, да и маминька заждались. Всего хорошего!

Поэт вышел из комнаты. Через окно было видно, как он шел, подпрыгивая от радости, что в этот раз удача была на его стороне. А критик присел на корточки возле камина и, задумчиво посмотрев на огонь, произнес: «Видимо, пора остепениться. Сколько ж можно?».

– Может, чаю? – предложил гостям Мартин.– Егор, тебя не затруднит мне помочь?

– Конечно, конечно, – парень вскочил со своего места и сразу же упал на пол, ударившись о него головой. – Я в порядке, я в порядке.

– Говорил же я тебе, укачает. Вот и укачало, – кивнул в знак сожаления Мартин и глубоко вздохнул.

***

Только Мартин с Егором и Львом Палычем присели за стол, как дверь настежь отворилась и, переступая через порог, кряхтя, в комнату вошла старая женщина: «Я его ищу везде, а он чаи гоняет!».

Софья Юрьевна, извольте объясниться! – поставил чашку с чаем на стол критик.

– Это ваша жена? – спросил Мартин. – Так зовите ее за стол, чая на всех хватит. Егор, будь добр, достань еще одну чашку!

– Сию минуту, – произнес Егор, вскочил из-за стола и, споткнувшись о ножку стула, снова упал на пол. При этом вновь сильно ударился головой. – Я в порядке! Я в порядке!

– Мать честная! – хлопнула в ладоши Софья Юрьевна. – Так и голову недолго расшибить. Аккуратнее нужно, молодой человек.

– Я уже к этому делу привычный, – ответил Егор. – Неуклюжесть, видимо, у меня в крови.

– Не неуклюжесть! Это просто ваше оправдание, – сказал Лев Палыч.

– Оправдание? Ты о чем это? – обратилась жена к мужу. – А кто мой чайный сервис до последнего блюдца разбил?

– Это я в сердцах разбил. Вы же помните? Я вас ревновал страшно к приказчику Троекурову! – начал оправдываться критик.

– А, ну, да. Я запамятовала, – улыбнулась старуха. – Так вот, о чем это я? Я почему вас искала? Нам снова житья не дает этот народоволец! Обзывает меня и мою подругу проклятыми помещиками этот Игнат! Ты бы поговорил с ним, что ли? Он со своим лозунгом «Землю – крестьянам!» нам все уши прожужжал. Ну какая у нас на погосте земля? Совсем головой он поехал, что ли?

– Знаешь, что, дорогая Софья Юрьевна! Это твой брат, вот сама с ним и разбирайся! Я говорил тебе, что это просто бандиты! Его тогда еще нужно было сдать жандармам. Ты сама посмотри, что из их идей вышло? Одни грабежи да убийства! – крикнул в сердцах критик. – А вы ему еще ассигнации в карманы совали. Бери, мол, на правое дело!

– Кто же знал, что так все обернется? – пожала плечами женщина. – Он так складно говорил про светлое будущее. Теперь-то я вижу, что все светлое было в прошлом. Кто же знал?

– Да не волнуйтесь вы так. Все уже в прошлом, – хотел подбодрить Софью Юрьевну Егор.

– Как же мне не волноваться-то, когда самый главный их предводитель неупокоенный лежит! А пока тело не в земле, мира не будет! Да что мне вам рассказывать, вы и сами знаете!

– Нужно просто подождать, – после минутной паузы произнес Мартин. – Кстати, осталось недолго – всего тринадцать лет, и все наладится само собой.

– Тринадцать лет? А почему тринадцать? – спросили хором гости.

– Ну, как же, – стушевался Мартин.– Моисей сорок лет водил по пустыне людей. А для чего водил? Ждал, пока умрут все те, кто был в рабстве. Пока подрастет новое поколение, которое уже не будет знать, что такое рабство. А как только исполнилось сорок лет со дня бегства от фараона, так сразу и вывел людей из пустыни.

– Точно, точно… Я как-то сразу и не подумала, – собралась с мыслями Софья Юрьевна. – Ну, тринадцать лет не так много. Подумаешь. Можно и обождать.

***

– Кто-то за дверью еще есть? – спросил у Софьи Юрьевны Мартин.

– Да вроде бы никого, я одна пришла, – ответила женщина.

Егор встал из-за стола и вышел посмотреть, кто за ней может прятаться. И как только он скрылся из виду, за стеной раздались детские вопли.

– Гаденыши, опять подслушивают, – проговорил вполголоса Егор.

Дверь открылась, и в комнату, подталкиваемые Егором, вошли два мальчика. У одного была удочка, а у второго в руке – охотничье ружьё.

– Вы что тут забыли? Я вас спрашиваю? – обратился к двум бедолагам Лев Палыч. – Это соседские дети. Одного Иван зовут, а другого – Тимофей.

– Мы на речку ходили и хотели рыбы наловить, – начал оправдываться один из них.

– И что – наловили? – продолжал свой допрос Лев Палыч.

– Нет, – ответили ребята.

– А что за дверями делали? – начала задавать вопросы Софья Юрьевна. – Я вот вашим родителям скажу, что вы опять за своё. Один в воду лезет, второй без спросу отцовское ружье берет.

– Не надо, тётенька. Мы больше не будем, – расхныкались мальчики.

Но Софья Юрьевна никак не могла успокоиться и, встав из-за стола, принялась браниться еще сильнее. Лев Палыч, наоборот, хотел быстрее разрешить этот вопрос и начал за руку оттягивать от ребят свою жену. Но то ли он не рассчитал своей силы, то ли жена уже плохо стояла на ногах – они вдруг упали и при падении задели стол.

– Ого, я вижу не один такой неудачник, – начал потирать руки Егор и едва попытался помочь поднять жену Льва Палыча, как тут же, влекомый ее весом, вместе с ней повалился обратно на пол.

– Так! Хватит на сегодня, пожалуй, – сказал Мартин. – Хватит, я сказал!

Но гости и не думали успокаиваться. Они барахтались на полу и задевали ногами и руками все, что можно. А мальчики схватили с дивана подушки и бросили ими в злую старуху и с криками «Не догонишь, не догонишь!» выскочили из дома.

– Я вас, наглецы! Вот я вас! – Софья Юрьевна всё-таки смогла подняться и тоже выскочила на улицу.

– Прошу прощения за беспокойство, – виновато произнес Лев Палыч и быстро последовал за своей женой.

– Ну, а тебе что? Особое приглашение нужно? – Мартин посмотрел на Егора.

– А я что? Я ничего, – ответил парень, переступил через порог и упал в темноте, задев головой пустое ведро.

– Сколько раз говорил себе не пускать больше никого. Эх, опять мне попадет ни за что, – вздохнул Мартин и сел на диван, разглядывая бардак, который оставили после себя непрошенные гости.

Эпилог

– Знаешь, дорогая, с нашим Мартином творится что-то непонятное? – сказал Сергей своей жене Татьяне.

– Может, гормоны? – ответила та.

– Может. Хотя какие могут быть гормоны, когда создается впечатление, что он на кого-то в комнате постоянно шипит? Может, его на улицу чаще выпускать нужно? А то посмотри, какой бедлам каждый раз после того, как мы оставляем нашего кота дома одного.

– Мартин! Сколько это будет продолжаться? – Татьяна посмотрела на кота, который вылизывал свою лапу и, казалось, не обращал никакого внимания на слова хозяйки.

Но стоило ей выйти из комнаты, как кот мяукнул кому-то невидимому: «Больше никаких гостей на сегодня! Я сказал – никаких!»…