Читать книгу Возвращение атлантов - Александр Михайловский - Страница 6

Виктор Иванович Сергеев готовился к отъезду тщательно, не упуская ни одной мелочи. За свою долгую службу, сначала в советской, а потом и в российской армии, он немало помотался по дальним гарнизонам. Ведь офицер мог в любой момент по решению командования отправиться к новому месту службы, а то и в зарубежную командировку, откуда мог вернуться в виде «груза 200». Только в этот раз отставному майору было почему-то нелегко оставить поместье, где он хотя и прожил всего-то ничего, но уже успел прикипеть к нему душой. Виктору Ивановичу нравились местные крестьяне, так непохожие на тех, которых киношники обычно изображали в фильмах, рассказывающих о жизни «русского села» во времена крепостного права. Это были работящие и умные мужики, отнюдь не забитые и запуганные.

Сергеев решил взять с собой в Калифорнию несколько человек, чтобы, во-первых, всегда иметь под рукой тех, на кого можно положиться в трудную минуту, и во-вторых, тех, кто смог бы начать за океаном свое дело, став русскими промышленниками и предпринимателями в Новом Свете. Если эмигранты из Европы смогли в Америке стать миллионерами, то почему бы и русским не сделаться новыми Третьяковыми и Морозовыми? Сергеев обещал дать деньги для начала собственного дела двум своим крестьянам, которые отличались деловой хваткой и трудолюбием. Естественно, что всем отправившимся с ним он обещал вольную.

А пока будущий губернатор Калифорнии (а может, и других русских губерний в Новом Свете) занимался составлением длинного списка всего самого необходимого, того, что понадобится ему в Америке. Он обложился справочниками, то и дело заглядывал в ноутбук, куда было забито много информации по сельскому хозяйству, истории, этнографии и горному делу. Время от времени он собирал у себя в доме будущих переселенцев и, не чинясь, спрашивал у них совета. Мужики неторопливо и тщательно обсуждали предложения своего барина, порой не соглашались с ним и говорили, в чем он был неправ.

Сергеев получил от императора полный карт-бланш на все свои начинания. Николай подготовил именной указ об отзыве в Россию нынешнего управителя крепости Росс Александра Гавриловича Ротчева. Кроме того, Виктор Иванович получил бумагу, подписанную императором, которая давала ему право вести с местными мексиканскими властями любые переговоры о закреплении территории, занимаемой в данный момент русскими, и, если переговоры паче чаяния пойдут удачно, попытаться расширить границы Русской Калифорнии.

Сергеев имел опыт общения с жуликоватыми чиновниками в России и посчитал, что тамошние мексиканские взяточники мало чем отличаются от российских образца первой половины XXI века. Нужно было только знать – кому и сколько дать. С этим Виктору Ивановичу предстояло разобраться на месте.

Прежде чем отправиться с новоселами и имуществом в Калифорнию, Сергеев решил провести что-то вроде личной рекогносцировки. Он хотел отправиться через портал с личной охраной в район крепости Росс и своими глазами увидеть, как там обстоят дела. По своему опыту он знал, что красиво расписанное в разных отчетах и донесениях порой мало похоже на то, что происходит в действительности.

Император попытался было отговорить своего будущего родственника от такого рискованного поступка.

– Виктор Иванович, – Николай осуждающе покачал головой, – я считаю ваше решение опрометчивым. Я понимаю, что вы храбрый человек, но может быть, вам следует немного обождать, вооружить и как следует обучить вашу «гвардию», и только тогда отправиться с ними в крепость Росс.

– Ваше величество, – Сергеев улыбнулся императору и пригладил свои седоватые усы, – я обещаю вам, что не буду лезть на рожон и постараюсь провести рекогносцировку с максимальной осторожностью. К тому же я отправлюсь в Калифорнию с опытными и прекрасно подготовленными бойцами, которые сумеют обезопасить мое пребывание в тех местах.

Я планирую отправиться в окрестности крепости Росс на бронированном автомобиле «Тигр», который защищает людей, находящихся внутри его, от стрел индейцев и мушкетных пуль бледнолицых разбойников. Моя поездка займет всего пару дней.

Ваше величество, вы должны меня понять – я обязан лично все увидеть и оценить возможности территории, которой мне предстоит управлять. В таких вещах мелочей не бывает. Если я что-то не учту или что-то забуду, то спрос будет с меня. Ведь там как в армии – командир должен не только отдавать приказы, но и нести ответственность за состояние дел во вверенном ему гарнизоне. Или я не прав, ваше величество?

Сергеев знал, что Николай обожает армейские порядки. И он решил сыграть на симпатиях императора. Он не ошибся – самодержец пожал плечами, а потом махнул рукой.

– Хорошо, Виктор Иванович, ваша взяла. Пусть будет так, как вы решили. Только помните – вы обещали мне, что будете осторожны и не станете искать приключения. Я знаю, что вы человек слова, и поэтому полностью вам доверяю.

Подполковник Щукин морали Сергееву читать не стал. Он лишь пробурчал себе под нос про «стариков-разбойников», которым все неймется, но видимо, вспомнив, что по годам он и сам недалеко ушел от отставного майора, больше на эту тему не распространялся, а стал уточнять подробности предполагаемого путешествия и давать советы, причем довольно толковые. Заодно он сообщил Сергееву, что бойцы для его сопровождения уже озадачены и в течение суток будут готовы к перелету в Петропавловск-Камчатский, откуда через портал попадут в Калифорнию XIX века.

– Только ты, Иваныч, – сказал Щукин, – захвати и кого-нибудь из местных. Ну, хотя бы того же Никифора Волкова. Ему там станичную службу налаживать. Со временем, возможно, он станет первым атаманом Калифорнийского казачьего войска.

Щукин рассмеялся и похлопал Сергеева по плечу.

– Эх, как жаль, что я не могу отправиться с тобою. Помню, как в детстве кино смотрел с Гойко Митичем про индейцев. «Сыновья Большой Медведицы», «След Сокола», «Чингачгук Большой Змей». Как мне хотелось тогда промчаться на мустанге, помахать томагавком! Только смотри, Иваныч, как бы тебе там скальпа не лишиться… Ты человек хороший, только для индейцев ты будешь одним из бледнолицых, которые являются самыми страшными врагами краснокожих.

– Так у меня и снимать-то вроде нечего, – попробовал отшутиться Сергеев, проведя рукой по лысой голове с реликтовыми остатками шевелюры. – Ну, а про тамошних индейцев я уже кое-что почитал. Конечно, это не ирокезы или команчи, которые чуть что – сразу вступают на «тропу войны». Русские в Калифорнии живут, в общем-то, с индейцами кашайя мирно, но порой все же случаются эксцессы, чаще всего чисто уголовные.

– В общем, Иваныч, – Щукин подвел итог этому разговору, – послезавтра готовься – через портал ты отправишься в наше время, там я познакомлю тебя со старшим бойцов из нашей группы обеспечения, и – вперед. Все, что нужно будет тебе для путешествия, найдешь на нашей новой точке в Петропавловске. А далее…

Щукин развел руками, показывая, что за все остальное он ответственности не несет.

– А все-таки, Иваныч, я тебе завидую, – сказал подполковник. – Как только появится возможность – обязательно прилечу к тебе в Калифорнию. И, возможно, не один. Но об этом пока молчок. Договорились?

Сергеев кивнул, прикидывая – не сам ли решит совершить путешествие в Русскую Америку. А что, он может – обожает товарищ Верховный Главнокомандующий всякие приключения – чего-чего, а это за ним водится…

* * *

Путешествие в Русскую Америку началось ранним утром. Сразу после первых петухов, на Черной речке – там, где обычно открывался портал, собрались те, кто должен был отправиться на свое новое место жительства.

Это был сам Сергеев-старший и десяток казаков с хорунжим Никифором Волковым. Они должны были сопровождать будущего губернатора Русской Калифорнии к месту назначения и вместе с «мышками», которые уже ждали в Петербурге XXI века, отправиться на Камчатку, откуда через открытый там портал перейти в окрестности крепости Росс. Машина времени была установлена в Вилючинске, в секретном ангаре. Там, на базе атомных подводных лодок, по легенде, располагалась «секретная лаборатория, курируемая ФСБ, занимающаяся работами, связанными со СТЕЛС-программой». Якобы там велись секретные разработки, делающие надводные и подводные корабли абсолютно невидимыми для радиолокаторов, гидрофонов и спутников-шпионов.

Легенда выглядела вполне правдоподобной, и с ее помощью легко можно было объяснить всем любопытным, отчего и куда исчезают, а затем снова появляются пограничные катера ФСБ, с недавних пор базировавшиеся неподалеку от ангара. Свечение портала и всплески электромагнитного излучения при его открытии и закрытии можно было списать на «сверхсекретные опыты», проводимые в рамках программы СТЕЛС.

Командование базы было поставлено в известность о том, что этот проект курирует лично сам, и потому не стоит проявлять излишнее любопытство.

А пока же хронопутешественники, кроме, естественно, Сергеева, получили инструктаж, который вкратце сводился к следующему: ничего не бояться, ничему не удивляться и беспрекословно слушаться господина надворного советника. Хорунжий Никифор Волков, который уже успел кое-что повидать, общаясь с гостями из будущего, понимающе переглядывался с Сергеевым. Он немного робел, но старался этого не показывать.

И вот, наконец, в воздухе появилась светящаяся изумрудная точка, которая постепенно стала увеличиваться, превращаясь в окно в будущее.

– Ну что, друзья, с Богом, – произнес Сергеев и, приглашающе махнув рукой остолбеневшим от удивления казакам, шагнул в полумрак ангара.

– Станичники, да вы что, никак оробели?! – прикрикнул на своих подчиненных хорунжий Волков. Он тайком перекрестился и вслед за Сергеевым отправился в XXI век. Немного помявшись, через пульсирующий овал прошли и остальные казаки. Сбившись в кучку в глубине ангара, они озирались, оглядывая железные стены и мигающую огоньками непонятную машину, стоявшую в центре помещения.

Вскоре портал закрылся, свечение потухло, а из-за пульта управления машиной времени встал Антон Воронин, подошел к Сергееву и крепко его обнял.

– С прибытием, Иваныч, – сказал он, – наконец-то ты покинул свое сельцо и выбрался к нам в Питер. Отвык ты, наверное, от нашей суетной жизни?

Потом Антон подошел к Волкову, поздоровался с ним, велел построить казаков у стены и сообщил им, что сейчас подойдут люди, которые принесут для них обмундирование и снаряжение.

– Никифор, ты пойми меня правильно, – объяснил он хорунжему, – в вашей форме вы будете выглядеть здесь как белые вороны. Но вашу старую форму никто не заберет – вы уложите ее в мешки и захватите с собой. В Калифорнии она будет в самый раз. Хотя я готов побиться об заклад – наше обмундирование вам очень понравится.

В ангар вошли крепкие ребята в камуфляжной форме, волокущие большие брезентовые мешки с обмундированием для гостей из прошлого. Они с любопытством смотрели на казаков, а те – на них.

– Станишники, – произнес один из «мышек», – давайте знакомиться. Я старший группы, которая будет сопровождать господина Сергеева. Зовут меня Романом Викторовичем, фамилия моя Мальцев, а звание – капитан. Моим заместителем во время нашего похода будет хорунжий Волков. Никифор, как тебя по батюшке?

– Григорьевичем, господин капитан, – ответил Волков. – А вы, простите, не из казаков будете? Уж больно говор ваш на наш похож.

– Угадал, Григорьич, – улыбнулся Мальцев. – Из кубанских казаков я буду, из станицы Кореновской. Знаешь такую?

– Слыхал, – кивнул Никифор. – Значит, будем вместе служить? А вы-то сами были там, куда нам придется отправиться?

– Нет, не был, – Мальцев посмотрел на внимательно слушавших его казаков, – Скажу только, что это земли Российской империи. И служить мы там будем государю-императору Николаю Павловичу, которому вы давали присягу. Землица та находится далеко, но она нашенская, надо будет ее осваивать и защищать от тех, кто нападает на русских, живущих там, и пытается выгнать их. Вам это понятно?

– Так точно, господин капитан, – ответил ему за всех Никифор Волков. – Это дело нам знакомо. Казаки завсегда несли службу государеву на границе. Так было и так будет всегда.

– Ну, вот и отлично, – капитан Мальцев кивнул в сторону сложенных в углу ангара мешков с обмундированием. – Подходите по одному, получайте все, что вам положено, а мои ребята помогут вам разобраться, что к чему…

Переобмундированные в камуфляжную «цифру» казаки смотрелись смешно – как «партизаны», призванные на учебные сборы. Они еще не успели оценить все удобство новой формы. К тому же шашки и кинжалы у них на боку смотрелись несколько архаично.

Потом всех вывели из ангара и усадили в автобус с зашторенными окнами. Казаки уселись на сиденья и с интересом стали ждать – что будет дальше. А дальше была поездка по улицам Петербурга XXI века. По прибытии в аэропорт всех погрузили в уже готовый к вылету «борт». Самолет развернулся, вырулил на ВПП и, взревев двигателями, пошел на взлет.

Вот тут казачки струхнули не на шутку. Кто-то крестился, кто-то шепотом молился. Никифор сидел в кресле с каменно-бледным лицом и невпопад отвечал на вопросы, которые задавал ему капитан Мальцев.

Однако вскоре казаки освоились, начали подшучивать друг над другом и с любопытством смотреть в иллюминатор. Правда, самолет к тому времени уже поднялся на приличную высоту, и видно было за бортом лишь синее-синее небо, яркое солнце и белые пушистые облака.

– Господин капитан, – спросил Никифор Мальцева, – мы что, так и до самого солнца сможем долететь?

– Нет, Никифор, до солнца долететь на самолете невозможно, – улыбаясь, ответил капитан. – И вообще, светило наше далеко, и до него надо лететь много-много лет. А до Камчатки нам придется лететь часов девять. Если же добираться туда посуху, то и несколько месяцев было бы мало.

– Это я понимаю, – кивнул головой хорунжий. – Ваша крылатая машина может и весь мир по кругу облететь.

– Может, – ответил Мальцев. – Только ей придется садиться, чтобы заправиться горючим. Ну, это как лошади дать отдохнуть и овса задать.

Так что ты скажи своим орлам, чтобы они отдыхали. Скоро нас накормят – ведь вы с утра не евши. А прилетим на Камчатку, сразу будем готовиться к отправке в Калифорнию. Вот там нам придется все время держать ухо востро. Неизвестно, как нас там еще встретит тамошнее начальство. Правда, у Виктора Ивановича есть грозная бумага, подписанная самим государем-императором.

А пока, если хочешь, пойдем втроем потолкуем о том, как мы будем жить-поживать в этой самой Калифорнии. Видишь, Виктор Иванович сидит один, скучает. Ему-то такие перелеты – обычное дело. Он за свою жизнь налетался.

Мальцев и Волков подсели к Сергееву. Тот кивнул им и с улыбкой спросил:

– Ну, что, ребята, с чего начнем освоение Америки?

* * *

Когда Виктор Сергеев отбыл в Калифорнию, Шумилину стало как-то совсем некомфортно и тоскливо. Он давно был знаком с этим неунывающим воякой, который никогда не терял присутствия духа и умел хранить спокойствие даже в самых сложных ситуациях. Как он там, в Америке, справится с реалиями XIX века? Ведь Иваныч даже не представляет, как ему там будет сложно.

Испанское владычество в тех забытых богом краях закончилось еще в 1821 году, когда Мексиканская республика победила Испанию в войне за независимость, и земли Калифорнии, так же как и нынешних американских штатов Аризона, Невада, Юта и, частично, Колорадо и Вайоминга, вошли в состав мексиканской провинции Верхняя Калифорния.

Правда, в самой Мексике еще долго кипели страсти. Освободившаяся от власти испанской короны страна даже успела провозгласить своего императора – Агустина I – бывшего полковника испанской армии Агустина де Итурбиде-и-Арамбуру. Правда, поцарствовать ему удалось недолго – с 1822 по 1823 год. Свежеиспеченного императора спешно отстранили от власти и выслали из Мексики в Европу, запретив возвращаться назад. Но низложенный монарх решил попытать счастья и на следующий год все же вернулся на родину, где его арестовали и расстреляли.

Демократия восторжествовала, и начался обычный латиноамериканский бардак, когда любой более-менее популярный среди солдат генерал пытался захватить власть в стране. Пользуясь неразберихой, соседи Мексики при случае старались замутить очередной мятеж, отхватывая от ее территории лакомые кусочки.

Первыми это сделали американцы, давно уже поселившиеся в Техасе. Из населения этого штата к середине 30-х годов XIX века около 30 тысяч человек были выходцами из САСШ, в то время как самих мексиканцев там оказалось всего 7800 человек. В 1835 году американцы подняли в Техасе восстание и, после того как разбили несколько отрядов регулярной мексиканской армии, предводитель восстания Стивен Остин провозгласил независимость Техаса.

Мексиканский диктатор генерал Антонио Лопес де Санта-Анна лично отправился со всей своей «могучей» армией в две с половиной тысячи солдат вразумлять «неразумных техасцев». Но те воевали очень даже неплохо, и после нескольких побед генерал Санта-Анна потерпел сокрушительное поражение при Сан-Хасинто и попал в плен к техасцам. Он вынужден был в 1836 году признать независимость Техаса. Первым президентом его стал Сэм Хьюстон.

Как республика Техас просуществовал почти десять лет. Он даже успел получить признание от некоторых государств Европы, но в 1845 году САСШ присоединили ее к себе. Но это было в истории Виктора Сергеева. А как будут развиваться события в этом варианте истории, еще было неясно.

Уроки войны с Техасом ничему не научили мексиканское руководство. Президенты в стране менялись как перчатки. В настоящий момент, после в очередной раз свергнутого генерала Санта-Анна, который, несмотря на поражение в Техасской войне, без излишней скромности именовал себя Спасителем Родины и Наполеоном Запада, в Мексике правил Анастасио Бустаманте. Точнее, он считал, что правил, что было не совсем верно. Осенью 1840 года сеньор Анастасио пустился в бега после того, как мятежный генерал де Урреа напал на президентский дворец в Мехико. Бустаманте тайком удрал из своей резиденции в сопровождении конвоя – двадцати восьми драгун.

В общем, власти в Мексике в настоящий момент не существовало, и обо всем Виктору Сергееву придется договариваться с губернатором Верхней Калифорнии, который мало уделял внимания событиям в Мехико, часто узнавая о свержении очередного президента лишь через несколько недель после пронунсиаменто[4].

К 1840 году мексиканское правительство успело принять закон, по которому все, родившиеся не на территории Мексики, были объявлены нелегальными иммигрантами и подлежали депортации из страны. Количество испанцев в Калифорнии резко уменьшилось. В настоящее время их осталось не более десяти тысяч человек, живущих в основном на крупных ранчо.

Кроме того, имущество католических миссий в Калифорнии – влиятельных и богатых – объявили принадлежащим Мексиканскому государству. Большинство францисканцев были вынуждены покинуть Калифорнию, а многие миссии были разрушены. Индейцы же, находившиеся при этих миссиях на положении рабов, стали лично свободными.

Вот в такой неразберихе и придется работать Виктору Сергееву. С одной стороны, отсутствие твердой и постоянной власти в стране давало определенный простор для политического маневра. С другой стороны, подобная анархия порождала произвол местных начальников, возомнивших себя пупом земли и плевавших на все ранее принятые договоренности и соглашения. К тому же, пользуясь слабостью властей, в Калифорнии расплодилось множество шаек бушхэдеров, а если говорить проще – разбойников с большой дороги.

Шумилин тяжело вздохнул. Его другу придется нелегко на новом месте. Надо будет поторопить императора, чтобы тот поспешил с заселением земель в Калифорнии русскими крестьянами и мастеровыми. У Александра на этот счет уже состоялся разговор с самодержцем. Поначалу Николай традиционно посетовал на нехватку людей, которых можно было бы отправить в Русскую Америку.

– Ума не приложу, Александр Павлович, – вздохнул он, – как мне быть. Людей нет даже для того, чтобы заселить Сибирь. Мы отправляем туда каторжников и ссыльных, но для того, чтобы они не разбежались, или еще хуже, не взбунтовались, надо держать там стражников и чиновников тюремного ведомства. Толку же и от тех, и от других мало.

– Ваше величество, – ответил Шумилин, – а не послать ли нам туда солдат? Точнее, не солдат, а рекрутов. Ведь, слава богу, России воевать в ближайшее время не с кем. И вместо того, чтобы содержать большую армию, не лучше ли будет отправить рекрутов в Америку? Причем не одних, а вместе с их семьями. Ведь многие из новобранцев уже успели найти себе невесту или жениться и завести семью. Такие переселенцы быстрее пустят корни на новом месте и не будут думать о том, как бы сбежать оттуда. А если кто отправится туда без жен – так это не беда. Они оженятся на индианках или креолках и тем крепче врастут в ту землю. Рекрутам же следует объяснить, что освоение новых земель – это тоже служба государева, только не с ружьем, а с плугом.

– Это что ж получается, Александр Павлович, вы их кем-то вроде кантонистов хотите сделать? – озадаченно спросил император.

– Нет, ваше величество, это будет, скорее, нечто вроде колонистов, – ответил Шумилин. – Поселенцам объявят, что, прожив на новом месте три года, они станут вольными людьми, и им будет выделена земля, которая перейдет по наследству их детям.

А ведь земли вокруг крепости Росс воистину райские – живущие там выращивают пшеницу, овощи и фрукты – персики и виноград. Да и мастерские там есть – ремесленники из крепости Росс изготавливают бочки, мебель и телеги, а на верфи построили корабли (несколько штук они даже продали испанцам). Так что для тех, кто хочет обзавестись хозяйством или начать свое дело, появится возможность осуществить свою мечту.

– Да, но как отнесутся власти Мексики к тому, что мы, не спросив у них на то дозволения, занимаем их земли? – поинтересовался Николай. – Не вызовет ли это войну? А ведь у нас там нет ни одного солдата – как я слышал, крепость Росс и прилегающие к ней территории охраняют вооруженные колонисты.

– Я думаю, что войны не будет, – улыбнулся Шумилин. – Во-первых, Калифорния для властей Мексики – это что-то вроде нашей Сибири. Глухомань безлюдная, от которой лишь одна головная боль. К тому же и воевать там просто некому. Местные вооруженные силы – это пара сотен ветеранов, которые уже позабыли, когда им последний раз платили жалованье. А если предложить мексиканским властям хорошее отступное за то, что они официально передадут нам часть Верхней Калифорнии, то до войны точно дело не дойдет.

– А как вы собираетесь переправить туда поселенцев? – спросил император. – Если морем, то это займет много времени, да и народ туда поедет больше сухопутный, не привыкший к дальним морским походам. Бог знает, сколько людей помрет от болезней. Если же отправить их посуху, через всю Сибирь, то это будет еще хуже. Ведь их в пути надо кормить, надо обеспечить их ночлегом, с собой они должны везти все, что им нужно будет на первое время. Нет, Александр Павлович, это будет почище хождения Моисея по пустыне Синайской. Я на такое согласиться не могу.

– Ваше величество, – улыбнулся Шумилин, – вы правы, и путешествие по морю и посуху весьма опасно и трудно для людей. Но ведь можно отправить поселенцев в Калифорнию через портал. Естественно, небольшими партиями, раз в сутки человек по пятьдесят – сто. За месяц это будет уже несколько тысяч. Немного? Ну, это как считать. По тем понятиям – очень даже много. Достаточно сказать, что сейчас в Калифорнии живет не более десяти тысяч человек, не считая, конечно, индейцев.

– Значит, Александр Павлович, вы предлагаете отправить их в будущее, а потом как?

– А потом на военно-транспортном самолете доставить на Камчатку, а оттуда через портал в Калифорнию. И займет это путешествие пару дней, а не месяцы или годы. Таким же образом мы сможем доставить для них продовольствие на первое время, инструменты, оружие, словом, все, что будет нужно для обустройства. Дадим семян для посева и плуги для вспашки. А потом, как люди немного пооботрутся, дойдет дело и до тракторов, а также магазинных винтовок для самообороны. Словом, не обидим своих предков.

Один русский с винтовкой Мосина стоит десятка мексиканских солдат, если не больше. Как-никак поселенцы будут защищать уже свое, а в этом случае к нашему мужику лучше не подходить. Зашибет, как французов в Отечественную войну 1812 года. А если что, то и наши люди тоже помогут, так что за безопасность нашей колонии в Калифорнии можете не беспокоиться, тем более что там не будет и врагов, способных им серьезно угрожать.

– Это совсем другое дело, – обрадовался император. – Давайте, подготовьте для меня записку о заселении Калифорнии. Я же напишу указ, и начнем заселять новые земли России.

* * *

В Петербурге после Покрова[5] выпал снег, который, правда, вскоре растаял. Началась гнилая питерская осень, которая навевает тоску и уныние даже на привыкших к климату Северной Пальмиры коренных жителей города на Неве.

Вот как писал о погоде в Санкт-Петербурге поэт Николай Некрасов:

Алексея Кузнецова, который уже окончательно перебрался в прошлое, погода интересовала с чисто практической точки зрения. Он хорошо знал, что осень – самая простудная пора в Питере. Грипп, именуемый в XIX веке инфлюэнцей, ОРЗ и прочие нехорошие заболевания особо досаждают в это время местным жителям, причем болеют ими одинаково часто как обитатели петербургских трущоб, так и те, кто живет в роскошных особняках и даже дворцах.

Медик из XXI века уже успел стать личным эскулапом царя и всего его августейшего семейства. Для этого пришлось вежливо выпроводить из Зимнего дворца старого лейб-медика Мартына Мандта. Сделать это было не так уж просто – этот надменный пруссак пользовался большим влиянием на членов императорской фамилии. Николаю пришлось выдержать отчаянный натиск своих родственников, которые наперебой осаждали самодержца, стараясь убедить того, что он совершает огромную ошибку, удаляя из Зимнего дворца такого «чудо-доктора».

Но спорить с Николаем, особенно если тот убежден в правильности своего решения, было абсолютно бесполезно. И Мартин Вильгельм фон Мандт, успевший сколотить в России немалый капитал, вскоре уехал в родной Вейенбург.

С его отъездом с облегчением вздохнули русские медики, которых упорно, можно сказать с особым сладострастием, третировал Мандт. А Кузнецов отправил письмо в Дерптский университет, где преподавал теоретическую и практическую хирургию тридцатилетний доктор медицинских наук Николай Иванович Пирогов. В этом письме он приглашал будущее светило русской медицины перебраться в Петербург, пообещав ему кафедру хирургии в Медико-хирургической академии. В реальной истории Пирогов займет это место в будущем, 1841 году.

Пока же, после того как Мандт навсегда распрощался со своими августейшими пациентами, Алексей провел тотальную диспансеризацию всей царской семьи. Для этого из будущего он привез всю необходимую диагностическую аппаратуру и уговорил двух знакомых медиков отправиться в прошлое. Один из них был хорошим практиком-терапевтом, вторая же – опытным акушером. Дело в том, что дамы из царской семьи часто умирали при родах, и потому, чтобы уменьшить количество летальных исходов, необходим был опытный врач по женской части. Все они прошли соответствующую проверку в «компетентных органах», дали подписку о неразглашении, после чего познакомились с действием портала.

Диспансеризация прошла не без скандалов – некоторые из Романовых не желали, чтобы их осматривали в неглиже какие-то неизвестные лекари (а женщина-врач по тем временам вообще считалась нонсенсом!), которые – о ужас! – даже не знали французского языка и едва могли изъясняться по-английски. Кузнецову снова пришлось воспользоваться «административным ресурсом», и после отеческого увещевания самодержца его родственники все же прошли обследование, сдали необходимые анализы, им сделали флюорографию – словом, недели через две на каждого из царского семейства завели персональную карту. Алексей, тщательно изучив катамнез[6] своих пациентов, сделал для себя соответствующую пометку.

В отдельный – «красный» список – попали те члены царской семьи, кто в нашей истории страдал хроническими заболеваниями или скоропостижно скончался от инфаркта или инсульта. За ними Кузнецов решил установить особый контроль.

А пока, во избежание простудных заболеваний, он проводил профилактические мероприятия. Кстати, после того как Кузнецов довольно успешно вылечил нескольких приближенных царя, число желающих прибегнуть к его помощи резко возросло. Особенно стала благоволить к Алексею великая княгиня Елена Павловна, супруга младшего брата царя Михаила Павловича. Ее старшая дочь, пятнадцатилетняя Мария Михайловна, отличалась слабым здоровьем и хрупким телосложением. Кузнецов знал из истории, что эта умная и начитанная девушка умрет от чахотки в возрасте двадцати одного года.

Учитывая, что из пятерых дочерей Елены Павловны выживет и, выйдя замуж, обзаведется потомством лишь одна, как и то, что две дочери великой княгини уже умерли в малолетстве, Алексей решил сделать все, чтобы первая и самая любимая дочь великокняжеской четы выздоровела.

Он откровенно побеседовал с Еленой Павловной, рассказал ей о том, как излечилась от своего недуга Адини, и пообещал великой княгине спасти от смертельной болезни Марию Михайловну. Император в приватной беседе с Еленой Павловной, которую он очень уважал за ее ум и знания и в шутку называл le savant de famille («ум нашей семьи»), подтвердил рассказ своего нового лейб-медика.

Так у Алексея появился еще один влиятельный покровитель – с мнением великой княгини Елены Павловны в Петербурге считались многие.

Сейчас, с согласия императора, он с помощью своей помощницы, Натальи Васиной, проводил вакцинацию царской фамилии от гриппа. Сам император и великая княгиня Елена Павловна провели соответствующую разъяснительную работу среди Романовых, и великие князья, княгини и княжны покорно подставляли под уколы свои предплечья. Вакцина была универсальной, специально изготовленной в питерском Институте гриппа.

Ветераны-медики – Николай Федорович Арендт и Яков Васильевич Виллие – неодобрительно поглядывали на бурную деятельность, которую развил новый лейб-медик императора, но предусмотрительно помалкивали, помня печальную судьбу Мартына Мандта.

Впрочем, Кузнецов относился к своим коллегам с большим уважением, помня об их немалых заслугах перед Россией. Старикам это было приятно, и со временем, убедившись, что, новые методы лечения, предложенные Кузнецовым, показывают высокую эффективность, они сменили гнев на милость и перестали ворчать и поругивать втихаря «этого выскочку, появившегося неизвестно откуда».

Повстречал Алексей и Илью Буяльского, который в данный момент трудился в Императорской Медико-хирургической академии и Академии художеств. Один из ведущих русских хирургов заинтересовался некоторыми инструментами, которыми пользовался Кузнецов во время операций, и попросил разрешения изготовить их копии на Хирургическом инструментальном заводе, где Илья Васильевич с 1829 года занимал должность управляющего. Алексей презентовал Буяльскому набор инструментов, правда, взяв предварительно с него слово, что тот не будет передавать их третьим лицам. Ему не хотелось, чтобы шустрые иностранцы скопировали эти инструменты, а потом втридорога продавали их русским медикам.

В общем, работы у нового лейб-медика императора было много. Он изредка виделся со своим одноклассником Шуриком Шумилиным, чтобы обсудить кое-какие вопросы, в которых тот, ставший уже опытным царедворцем, разбирался лучше него. Сегодня вроде бы после обеда в делах было «окно», и Алексей решил посидеть с другом за «рюмкой чая» и поговорить за жизнь…

* * *

Шумилин сидел за письменным столом в своем кабинете на Кирочной и вдумчиво изучал какие-то бумаги. Сникерс, приветливо виляя задом, подбежал к Кузнецову и, обнюхав его, ткнулся холодным носом в его ладонь.

– Привет, собакевич, – Алексей почесал за ухом пса, – как ты насчет погулять?

Сникерс, услышав это заманчивое для него предложение, гавкнул и нетерпеливо стал перебирать лапами.

– А что, Леха, может, и правда пойдем, чуток проветримся? – сказал Шумилин, убрав бумаги со стола в массивный секретер. – А то я тут совсем закис, сижу, разбираюсь с делами здешними, весьма странными.

– Ты имеешь в виду дела иностранные? – поинтересовался Кузнецов. – Так графа «Кисельвроде» Николай вынес на лопате, а генерал Перовский под иностранцев ложиться не намерен.

– В общем-то ты прав, только вот в чем штука – Карлушу смайнали, но креатур его в доме у Певческого моста осталось еще немало. И они пакостят Перовскому по мере своих сил и возможностей. Причем если бы только из-за неприязненного отношения к новому начальству! Есть у меня данные, что кое-кто делает это по заданию своих забугорных друзей. Я тут общаюсь с майором Соколовым – ты знаешь этого весьма толкового молодого человека – и иной раз просто за голову хватаюсь. Такие вещи господа из МИДа отмачивают, что мама не горюй. Причем когда им начинают за эти дела фитиль вставлять, то они дружно включают дурку и оправдываются – мол, бес попутал, недоглядели, недодумали…

А насчет прогуляться – я не против. Вспомним нашу молодость, когда мы с тобой после уроков бегали в Таврический сад. Правда, ни игротеки, ни карусели, ни стадиона здесь еще не построили. Сейчас я оденусь, возьму поводок – заодно выгуляю Сникерса.

Ротвейлер, увидев в руках Шумилина поводок, стал скакать вокруг него, поскуливая и виляя бесхвостым задом.

Кузнецов заметил, что, набрасывая на плечи теплую шинель – прямо Акакий Акакиевич, – его друг достал из ящика письменного стола ПМ и сунул его в карман. Увидев удивленный взгляд Алексея, Шумилин нахмурился и пояснил:

– Видишь ли, дружище, времена сейчас тревожные. Я ведь рассказывал тебе про то, как ко мне на днях завалился с визитом британский гость, который с ходу попытался меня купить. Я вежливо отправил его в пешее эротическое путешествие, но кое-какие выводы для себя сделал. В таких случаях лучше подстраховаться. Кстати, и тебе не помешало бы обзавестись стволом. Ребята из «конторы» подогнали небольшой арсенальчик короткостволов. Даже император выпросил для себя АПС и теперь палит из него в подвале Зимнего почем зря – он там для себя тир оборудовал. Я не успеваю ему патроны подкидывать.

Кузнецов усмехнулся. Он, как человек самой гуманной в мире профессии, не гнушался разного рода предметами для лишения жизни ближних своих. По молодости лет даже занимался одно время карате.

– Хорошо, Шурик, я подумаю, – ответил он. – А пока пойдем, погуляем, воздухом подышим. Сегодня с утра вроде нет дождя, что для Питера уже хорошо.

Они вышли на Потемкинскую и пошли вдоль ограды сада. Потом, войдя в ворота и кивнув садовнику, который почтительно снял картуз, увидев Шумилина, они побрели по усыпанной желтым песком дорожке.

– Значит, говоришь, прямо к тебе на дом этот Джеймс Бонд недоношенный завалился? – поинтересовался Кузнецов. – И сколько он тебе соверенов или гиней предложил? Ты, надеюсь, поторговался?

– Тебе, Леха, смешно, – буркнул Шумилин, – а мне почему-то было не до смеха. Хотя ты знаешь, я решил проверить его на «слабо», и этот британец явно струхнул. Достаточно было намекнуть ему, что мы знаем некоторые вещи, которые нам вроде бы знать и не положено.

– Ну и что потом делал этот британец? – спросил Алексей. – Я полагаю, что он приехал не только за тем, чтобы повидаться с тобой.

– Угадал. Я сумел подсунуть ему «жучка», и мы проследили, куда он отправился после меня, и узнали, с кем он виделся. Ничего нового – это все больше друзья Карлуши, которые мечтают удалить нас всех куда подальше и далее капать на мозги императору, заставляя его поступать так, как это хотелось бы Туманному Альбиону и гордой Австрии. Кстати, как я слышал, и под тебя они вроде копают?

Кузнецов на мгновение задумался.

– Со мной им пока бороться трудно. Ведь здоровье – это вполне материальная штука, наличие или отсутствие которого человек чувствует сразу. Пока все мои пациенты, тьфу-тьфу, выздоровели. Причем страдали они от болезней, которые здесь лечатся с трудом или вообще не лечатся.

Что же касается здешних медиков – тут у меня о них двойственное впечатление. С одной стороны, удивительное невежество, ведь они не знают элементарных вещей, которые у нас известны даже первокурсникам мединститута. С другой стороны, они превосходные диагносты, умеют без нашей аппаратуры обнаруживать заболевания и пытаться лечить больных тем куцым набором лекарств, которые у них есть в распоряжении. А хирурги – те просто мастера скальпеля. Они проводят операции за считаные минуты – ведь анестезия здесь еще неизвестна, и прооперировать больного надо как можно быстрее, пока он не отдал концы от болевого шока. Ну, и плюс – страшная антисанитария, отчего смертность после операций просто ужасная.

– Учти, Алексей, твоя работа для нас очень важна, – сказал Шумилин, – ведь врач здесь – человек, который видит и знает то, что известно немногим. К тому же лейб-врач – доверенное лицо царя, и с тобой будут пытаться познакомиться многие влиятельные персоны. Так что ты мотай на ус, приглядывайся, никому ничего не обещай, но и не отказывай с ходу.

Кузнецов кивнул, а потом огляделся по сторонам. Умчавшийся в кусты пожелтевшей уже сирени Сникерс облаял там какого-то мужчину в синем сюртуке и высоком сером цилиндре. Тот испуганно отмахивался от пса тростью. Лучше бы он этого не делал – разозлившийся ротвейлер зарычал и, схватив за рукав мужчину, мощным рывком опрокинул его на газон.

– Хелп ми! Помогите! – испуганно завопил мужчина. Сникерс поставил ему на грудь передние лапы и рычал при малейшей попытке своей жертвы пошевелиться.

– Слышь, Леха, – ухмыльнулся Шумилин, – а ведь это явно импортная птица. Интересно, каким ветром ее занесло в Таврический сад?

– Шурик, пойдем выручать этого сэра, пэра или хэра… А то у меня работа появится. Мне же не очень хочется тратить на этого плохо пережеванного Сникерсом британца дефицитные медикаменты.

Увидев подходящего к нему Шумилина, пес перестал рычать и снял лапы с груди поверженного иностранца.

– Вау! – воскликнул Шумилин. – Какая встреча! Мистер Смит, а ведь следить за гуляющими джентльменами некрасиво. Или у вас в Англии считают, что это вполне допустимо?

– Мистер Шумилин, – дрожащим голосом произнес Артур Смит, – я совсем не собирался за вами следить. Просто я решил прогуляться по этому прекрасному парку, и тут на меня набросилось это чудовище, – и он покосился на Сникерса.

Ротвейлер, почувствовав, что про него говорят что-то нехорошее, внимательно посмотрел на мистера Смита и зевнул, показав набор своих великолепных, ослепительно белых зубов. Британец замолк и поежился.

– Мой друг, – сказал Александр, – не считайте нас идиотами. Ведь мы можем и обидеться. Нам прекрасно известно – кто вы и зачем приехали в Петербург. Так что ваш рассказ о том, что вы оказались здесь чисто случайно, рассчитан на слабоумных. Мы с господином Кузнецовым таковыми, к счастью, не являемся.

– Мистер Шумилин, – англичанин немного пришел в себя, и голос его снова стал уверенным и ровным, – я тоже за это время узнал о вас много интересного. Я понял, что вы весьма опасны для Англии, но клянусь честью, я совсем не собирался покушаться на вашу жизнь. Если вы осмотрите мои карманы, то вы не обнаружите в них оружия.

Похоже, что мистер Смит не врал. Шумилин помог англичанину подняться с земли и привычно проверил его на наличие холодного и огнестрельного оружия. Ни того, ни другого у иностранца не было.

– Хорошо, – сказал Александр, – будем считать, что в Таврический сад вас привело обычное любопытство. Давайте, присоединяйтесь к нам, и мы продолжим вместе нашу прогулку. Заодно и побеседуем, как говорят у нас, без галстуков…

* * *

Сопровождаемые бдительным Сникерсом два пришельца из будущего и британский шпион не спеша брели по аллеям Таврического сада. Газоны были усыпаны желтыми опавшими листьями, а в пруду парка степенно плавала пара лебедей. Обстановка располагала к неспешной откровенной беседе.

– Скажите, мистер Смит, – спросил Шумилин, – а вы не боитесь, что вместо Туманного Альбиона вы можете угодить в места, где люди быстро отвыкают от вида своего голого тела – зимой там лютый мороз, а летом жрет гнус, от которого нет спасения.

Англичанин поежился. Он прекрасно знал – куда в этой дикой, с его точки зрения, стране ссылают тех, кто рискнул сунуть нос в государственные секреты.

– Нет, господин Шумилин, – немного подумав, ответил он, – дело в том, что я рассчитываю на вашу порядочность. Ведь я в вашей стране был всего лишь курьером, направленным моим правительством для того, чтобы передать вам предложение о сотрудничестве. Вы отказались, я выполнил еще несколько данных мне поручений и собирался отбыть домой. Но перед отъездом из вашего прекрасного города я решил еще раз переговорить с вами. На этот раз уже как частное лицо.

– Посланец правительства не может быть частным лицом, – наставительно произнес Шумилин. – Впрочем, зла я лично к вам не питаю. Разведчики были, есть и будут. Особого вреда вы нам принести не успели. А что касается вашего желания побеседовать со мной – то я весь к вашим услугам. Только услуга на услугу – взамен вы в конце беседы сообщите мне – кто лично прислал вас ко мне…

Артур Смит немного подумал, потом кивнул в знак согласия и спросил:

– Скажите, господин Шумилин, – кто вы и откуда?

Александр усмехнулся. Похоже, что Смит не зря провел время в Питере. Но с другой стороны, он вряд ли догадывается о том, что разговаривает с пришельцем из будущего.

– Мистер Смит, – Шумилин решил ответить вопросом на вопрос, – а что, собственно, изменится от того, если вы узнаете полностью мое имя и фамилию, год и место моего рождения? Так ли это важно?

– Это очень важно, – британец пристально посмотрел в глаза Александра. – У меня сложилось впечатление, что вы пришелец из другого мира. Только вот какого?

Шумилин и Кузнецов переглянулись. А этот мистер Смит – толковый малый. А потому – опасный. Но с другой стороны, через него можно слить дезу его лондонским кураторам. Ведь до чего додумался один человек, обязательно додумается и другой. К тому же наверняка британцы заподозрили неладное после потопления их кораблей у берегов Норвегии. Уцелевшие моряки из состава экипажей трех королевских фрегатов рассказали много необычного своему начальству.

– Вы слыхали когда-нибудь сказание о Винете? – наконец спросил он у британца. – Был когда-то давно большой и богатый город на острове у берегов нынешнего Мекленбурга. Жили в нем древние славяне – предки новгородцев. Жили богато, торговали, владели многими ремеслами. Адам Бременский, живший в XI веке, рассказывал о Винете как об одном из самых больших приморских городов балтийского побережья.

– А зачем вы мне рассказываете эту сказку? – спросил британец, воспользовавшись тем, что Шумилин на мгновение замолчал. – Да, мне доводилось слышать об этом городе. Как писали в хрониках, он погиб в результате каких-то ужасных катаклизмов, и теперь только пьяные моряки в портовых кабаках рассказывают небылицы, да и то лишь тогда, когда переберут рома или эля.

– Не всегда то, что рассказывают моряки, пусть даже пьяные, – наставительно произнес Шумилин, – нужно считать небылицами. Дело в том, что после погружения в морские пучины жители Винеты не погибли. Они просто оказались в другом мире. В легендах померанских моряков говорится, что раз в сто лет город всплывает на поверхность моря, и спасти его сможет даже ребенок, но родившийся в воскресенье (такие дети особенно угодны Богу), который войдет в Винету и заплатит один пфенниг.

Однажды юноша, который пас овец, увидел чудесный город, только у него не оказалось при себе ни пфеннига. И по сей день немногим достойным людям порой слышится тихий звон колоколов, доносящийся из морских глубин…

– Я тоже об этом слышал, – кивнул мистер Смит, – только какое отношение вы имеете ко всему этому?

– Самое прямое, – Александр пристально посмотрел на внезапно побледневшего британца. – Люди мира, в который попали жители Винеты, встретили там потомков атлантов, построивших свою цивилизацию, совершенно не похожую на земную. Они знали многое из того, что обитатели этого мира еще не знают. Вот потому-то мы, потомки атлантов и древних славян из Винеты, умеем делать то, на что еще неспособны вы, люди земной цивилизации…

Мистер Смит застыл на месте, словно соляной столп. Куда делось его хваленое британское спокойствие и невозмутимость! Шумилин придумал безупречную легенду. Дело в том, что люди XIX века были чрезвычайно восприимчивые к разного рода околонаучным россказням, вроде легенд о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, той же Атлантиде или Шамбале – обители неких Махатм, о которой британцам рассказывали ученые брахманы в Индии.

Придуманная легенда прекрасно объясняла многое из того, что смущало высокое лондонское начальство мистера Смита. И в то же время скрывало истинное происхождение пришельцев из будущего. Пусть теперь британские власти предержащие поломают голову над информацией, которую привезет им его сегодняшний собеседник.

– Ради всего святого, расскажите мне о вашей стране, господин Шумилин! – воскликнул мистер Смит. – Какая она – погибшая и чудом воскресшая Атлантида?

Похоже, что британец, что называется, «поймал волну» и решил узнать от «атланта» как можно больше информации. Но пора и честь знать.

– Мистер Смит, вы не будете отрицать, что я ответил на ваши вопросы? – поинтересовался Александр. – Теперь вы знаете тайну моего происхождения и теперь понимаете – какими возможностями мы располагаем. Гибель ваших кораблей, испепеленных нашими рукотворными молниями, – лучшее тому доказательство. Но теперь настала ваша очередь ответить на мой вопрос. Скажите, кто вас сюда послал, и по чьему поручению вы посетили меня?

Британец на мгновение замялся, но, прикинув, что обманывать – дело весьма опасное, махнул рукой и произнес:

– Господин Шумилин, я отправился в Россию по поручению министра иностранных дел Британии виконта Палмерстона. Он внимательно следит за вами и крайне обеспокоен как вашим влиянием на русского императора, так и вашими враждебными поступками в отношении Соединенного королевства.

Александр почему-то не был удивлен тем, что сказал ему мистер Смит. Виконт Палмерстон был отъявленным русофобом, и именно его стараниями была сколочена франко-британская коалиция, которая начала войну с Россией, получившую позже название Крымской.

– Спасибо, – поблагодарил он англичанина. – Для меня вполне достаточно того, что вы мне сейчас сказали. Вы можете быть свободны. Никто не будет препятствовать вам покинуть Россию. Я даже не беру с вас слова, что вы никому не расскажете о нашей сегодняшней беседе. Только посоветуйте вашему начальству, что проводить политику, враждебную России, для них небезопасно. За это им придется отвечать, причем спрос будет самый строгий. До свидания, мистер Смит.

Шумилин приподнял свой цилиндр, и Кузнецов вслед за ним попрощался с британцем. Сникерс же укоризненно посмотрел на Александра – зря, дескать, ты отпускаешь его целым и невредимым. И в подтверждение этого громко гавкнул…