Читать книгу Возвращение атлантов - Александр Михайловский - Страница 7

– Да, Виктор Иваныч, никогда бы не подумал, что со мной такое может приключиться. – Никифор Волков покачал головой, разглядывая с пригорка панораму местности, прилегающей к крепости Росс. – Ладно было бы оказаться за тридевять земель – на государевой службе можно побывать бог знает где. А вот в будущее попасть, да посмотреть, как люди живут через сто семьдесят лет, – вот это уже самое настоящее чудо.

– Ничего, Никифор, – Сергеев встал с камня, на котором сидел, и потянулся. – За мою службу меня тоже помотало по свету, повоевать довелось аж в Афганистане, где люди в средневековье еще живут, а вот в нашем прошлом очутиться, где мой предок еще только-только присягу принял – этого я тоже не предполагал. Но, Никифор, служить России надо, и мы этим займемся в краях сих дальних. Как там, кстати, казачки твои, никто из них не помешался после увиденного?

– Нет, Виктор Иванович, вроде все в своем уме остались. Правда, разговоров много – я уже устал им повторять, что не стоит лишний раз трепать языком о том, что им довелось увидеть и услышать. Нечего здешний народ смущать.

– Ага. Бедняги индейцы, которые некстати оказались там, где наш портал открылся, до сих не могут прийти в себя. Они теперь нас чуть ли не посланцами своих богов считают. Ты ведь слышишь – они при виде нас Мадунду какого-то поминают. А что это означает, знаешь?

– Помню, конечно, Виктор Иванович. В Петропавловске нам всем живые картинки – ну, фильм то есть – показывали про здешних людей. Мадунда – это самый главный их бог. Значит, они думают, что мы кто-то вроде архангелов?

– Примерно так. Пусть думают – нам так проще с ними иметь дело. Меня больше беспокоит то, как нам поладить со здешним начальством. Уж очень мне рожа Ротчева не понравилась, когда он читал письмо из канцелярии императора. Читал, и глазами исподлобья на меня косил. Конечно, здесь он царь и бог, а кем он в том же Петербурге будет? Таких, как он, там пруд пруди.

Знаешь, Никифор, многим легче с богатством расстаться, чем с властью. Как бы не было у нас хлопот с ним. Я, правда, когда у него был, сумел в его рабочем кабинете незаметно под столешницу «жучка» пришпандорить. Ну, такое устройство, которое будет передавать мне все, о чем в этом кабинете будут говорить. Хотя может быть, о своих делах Ротчев толковать будет в другом месте. Ладно, станем пока ходить, поглядывать и помалкивать. Мои ребята знают, что им делать, а вы тут пока привыкайте, думайте, как вам службу станичную нести.

– Эх, жалко мы лошадей с собой не взяли, Виктор Иванович, – вздохнул Никифор. – Правда, посмотрел я на здешних, вроде ничего, справные. И местные люди сидят крепко в седле.

– Ну, насчет коней, Никифор, не беспокойся. Здесь их много, и стоят они недорого. Только пообещай, что хорошо заплатишь, тебе хоть целый табун пригонят. А наездники здешние действительно отличные. Их тут вакеро кличут. Надо будет тебе кое с кем из них подружиться. Есть, наверное, среди них и разбойнички – те, с кем в чистом поле лучше не встречаться. Но думаю, что ты и твои казачки ребята опытные, и сами разберетесь и поостережетесь, если что.

– А места здесь, Виктор Иванович, хорошие. Тепло, земля добрая, руки приложить – просто рай будет. Хотя здешние жители, похоже, не бездельничают. Поля возделаны, стадо вон прошло большое. Виноград научились выращивать, вино свое есть. Мельницы есть, верфь судостроительная, корабли сами строят.

Правда, народец тут разный – есть наши, русские, есть и индейцы, а еще много похожих и на тех, и на других.

– Это, как их тут называют, креолы. Отец русский, а мать из индейцев. Вы тут с казачками присматривайте себе девок местных, глядишь, кого и сосватаете. Вам тут долго службу нести предстоит. У кого, конечно, дома зазнобушка осталась, тот ее может к себе выписать. На этот счет у меня есть все права.

– Виктор Иванович, – сказал Никифор. – Сейчас надо думать, как тут устроиться, службу наладить. А потом уж и о женках думать. Я помню, что вы говорили о том, что надо создать здесь местное казачье войско. Как оно будет называться – государь решит. Ведь сюда еще станичников переправят через портал ваш чудный. Да и местных, кто посмышленей и похрабрей можно в казаки поверстать.

– И станешь ты, Никифор, первым наказным атаманом нового войска, – Сергеев похлопал по плечу казака. – А назовем новое войско… Какая тут речушка поблизости протекает – Славянка, кажется? А что, красиво будет звучать – Славянское казачье войско.

– Ну, дай-то Бог, дай-то Бог, – кивнул Никифор. – Давайте, пойдем в крепость. Темнеет уже.

И они не спеша побрели в сторону четырехугольной крепости, срубленной из стволов могучих деревьев. Сергеев остановился в конторе начальника поселения, в котором жил когда-то еще Кусков[7].

Это была большая изба, в которой, помимо прочего, находился и арсенал. А Ротчев со всем своим семейством жил в специально построенном для него доме. Он общался с новым главой крепости Росс подчеркнуто официально, даже не пытаясь скрывать свою досаду и недовольство.

Служащие компании находились в двойственном положении. С одной стороны, прибытие неизвестно откуда – о приходе судна никому не было известно, а местные индейцы вообще рассказывали невесть что – нового коменданта с предписанием, вышедшим из СЕИВ Канцелярии и подписанным статс-секретарем и сенатором, главой 1-го отделения Канцелярии Александром Сергеевичем Танеевым. Судя по тому, как уверенно вел себя новый начальник, похоже, что у него на всякий случай было в запасе письмо и главы 3-го отделения СЕИВ Канцелярии графа Александра Христофоровича Бенкендорфа. А о нем даже здесь слыхал каждый чиновник.

Так что фрондировать с господином Сергеевым желающих не нашлось. К тому же он прибыл в крепость Росс не один, а в сопровождении солдат и казаков – случай доселе здесь неслыханный. Люди в форме появлялись здесь лишь в составе экипажей русских военных кораблей, которые изредка заглядывали в эти забытые Богом места. С охраной прилегающей к крепости территории вполне справлялись вооруженные колонисты, благо воевать им было не с кем. Индейцы вели себя мирно, а с шайками разбойников русские справлялись собственными силами.

Местные жители с интересом поглядывали на казачков и на «летучих мышек». С ними пытались заговаривать, задавали разные вопросы. Те отвечали, впрочем, о некоторых вещах, связанных с подробностями их появления в здешних краях, они говорили уклончиво.

Ротчев приказал поставить вновь прибывших на довольствие, и казачки со «спецами» с удовольствием пили парное молоко, заедая его мягким белым хлебом – рожь в этих краях росла плохо, наворачивали щи, ели тушеное и вареное мясо и, что называется, от пуза лопали здешние фрукты – яблоки, персики, груши и айву.

Сам же Сергеев знакомился со своими новыми владениями, советуясь с крестьянами, которые согласились отправиться вместе со своим барином на новое местожительство. Они почесывали затылки, с удовольствием осмотрели стадо крупного рогатого скота, отары овец, лошадей и мулов.

– Да, Виктор Иванович, – наконец сказал один из них, Матвей Овчинников, по профессии плотник, – тут есть где развернуться. Непривычно, конечно, но ничего, привыкнем, и с Божьей помощью заживем на славу.

Виктор, как и обещал, дал своим крестьянам вольную, но никто из них особо не рвался воспользоваться обретенной свободой. Во-первых, своим мужицким умом люди прекрасно понимали, что в чужой стране, за тридевять земель они в одиночку пропадут. А во-вторых, мужики уже успели понять – что за человек их барин, и точно знали, что с ним они будут как за каменной стеной.

Сергеев помнил, что через неделю сюда перебросят очередную партию поселенцев, и тогда уже можно будет начать разбираться в весьма запутанных отношениях обитателей крепости Росс с соседями и мексиканскими властями. На этот счет у него были с собой письма и инструкции. Но это все будет потом. А пока нужно обживаться и вживаться. Как говорят китайские товарищи, дорога в десять тысяч ли начинается с первого шага…

* * *

Виктор Сергеев много читал про нравы, которые царили в крепости Росс и ее окрестностях. Но то, что он увидел своими глазами, мягко говоря, весьма удивило его.

Он уже знал, что прежняя основная статья дохода русской колонии – охота на морских котиков – значительно сократилась из-за хищнического истребления животных. Дело в том, что иностранные браконьеры истребляли котиков без разбора. Если русские убивали в первую очередь самцов, щадя самок с детенышами, то иностранцы – чаще всего это были американцы и англичане – били всех подряд. И никто ничего поделать с этим не мог – в крепости не было патрульных судов, которые могли бы охранять лежбища котиков. К тому же браконьерские бриги и шхуны имели пушки, которыми они не преминули бы воспользоваться в случае попытки их задержания и досмотра. А военные корабли русского флота в крепости Росс появлялись редко, и то, что называется, проездом.

К тому же даже к пойманным браконьерам правители Русской Америки относились мягко. Чаще всего их журили незлым бабулиным голосом и отпускали с миром. Браконьеры и те, кто скупал у индейцев меха за спирт и оружие, знали все это и потому наглели без меры.

В разговоре с императором Сергеев настоял на том, чтобы ему было дано право самолично чинить суд и расправу. Николай разрешил наказывать пойманных иностранцев телесно, а самых наглых отправлять в кандалах в Новоархангельск, где их будут приговаривать к каторжным работам. Их корабли велено было конфисковывать, грузы же продавать с аукциона.

Но мало было принять правильное решение – необходимо было его исполнить. Виктор знал, что начальство из XXI века обещало в самое ближайшее время прислать несколько патрульных кораблей из состава Северо-Восточного пограничного управления береговой охраны ФСБ. В основном это будут сторожевые корабли проекта 10410, но планируется обкатать и несколько новых кораблей погранохраны – «Полярную звезду» и сторожевики типа «Рубин».

– Виктор Иванович, – сказали ему в Петропавловске, – нам из Москвы дали указание максимально содействовать вам. Да и без Москвы мы сделаем все, что в наших силах. Надо помочь нашим предкам, чтобы Аляска и Калифорния остались русскими.

Прибытие в крепость Росс первого патрульного корабля ожидалось через неделю. Пока об этом знало всего несколько человек. Сергеев здраво рассудил, что лучший способ сохранить тайну – это ограничить количество ее носителей.

Второе, что неприятно удивило нового управляющего, это способ ведения сельскохозяйственных работ на полях русской колонии. Дело в том, что в крепости Росс катастрофически не хватало рабочих рук. Многие обитатели колонии занимались охотой и рыболовством, торговали с индейцами, работали в мастерских и на судоверфи. А вот желающих гнуть спины на полях, собирая по осени урожай, было мало.

Выход подсказали испанцы, точнее, русские скопировали некоторые их, мягко говоря, не совсем корректные приемы взаимоотношения с туземцами. Накануне жатвы в индейские селения, расположенные неподалеку от крепости Росс, отправлялись вербовщики, которые предлагали кашайя за вознаграждение поработать на уборке урожая. Индейцы, естественно, не горели желанием работать на кого-либо – на своих полях было дел невпроворот. Тогда вербовщики шли другим путем.

Ночью в селения индейцев врывались конники, стреляя в воздух наводили страх на обитателей и силком угоняли в крепость женщин. Пришедшим поутру мужьям доходчиво объясняли, что женщин отпустят лишь тогда, когда они закончат уборку урожая на полях, принадлежащих колонии. А чтобы долгожданный миг воссоединения семей произошел как можно быстрее, служащие компании предлагали мужьям помочь своим супругам.

Конечно, все это очень не понравилось Сергееву, но пока ничего одномоментно изменить было нельзя. Все упиралось в проклятую нехватку рабочих рук. Виктор решил для начала использовать принцип материальной заинтересованности – для работающих на полях колонии индейцев он хотел установить хорошее вознаграждение, в основном продуктами и товарами, потому что деньги индейцам просто негде было тратить.

А в будущем он рассчитывал с прибытием русских крестьян полностью отказаться от «добровольно-принудительного» труда индейцев. Хотя обиженные кашайя, в отличие от своих воинственных соседей, и не выходили на «тропу войны», но различные недоразумения, вплоть до вооруженных стычек, время от времени происходили. И это не кончится добром, тем более что у русских были недоброжелатели, подливавшие масло в огонь. Прежде всего это относилось к американцам, которые селились вдоль границ владений русской колонии.

Мексиканское правительство разрешило им получать права собственности на недвижимость. За последние десять лет в Калифорнию иммигрировали американцы и англичане, и в их руках постепенно сосредоточилась вся торговля. Да и численно они составляли уже больше трети всего населения Калифорнии. Некоторые иностранцы успели породниться с богатыми калифорнийскими семьями и теперь имели рычаги влияния на местные власти.

По тем сведениям, которыми снабдили Сергеева в Петербурге, он знал, что особое внимание следует обратить на некоего Джона Саттера. Именно ему в 1841 году будет продана крепость Росс и все имущество, принадлежащее русской колонии. Саттер построил на своей земле форт длиной 300 и шириной 150 метров. В центре укрепления он разместил жилые помещения. Со всех сторон вдоль стен форта выстроились магазины, склады и бараки. По углам укрепления возвышались бастионы, а главные ворота с восточной и южной сторон были защищены орудиями. Для полевых работ, в зависимости от времени года, Джон Саттер нанимал от 200 до 300 индейцев. Он держал скорняжное производство, винокуренный завод, ткацкую мастерскую, мельницу. Поместье свое он назвал Новой Швейцарией, но оно было более известно как форт Саттера.

У этого Саттера давно уже было рыльце в пушку. Его поместье стало настоящим логовом заговорщиков, готовивших мятеж против центрального правительства Мексики. В 1836 году группа переселенцев из Европы и США, возглавляемая Айзеком Грэмом, помогла Хуану Батисте Альварадо свергнуть временного губернатора Калифорнии Николаса Гутьерреса.

Калифорнийцы решили, что Мехико им не указ и они сами могут прекрасно управлять забытыми Богом и начальством территориями. Назначенный центральным правительством губернатор попытался было приструнить недовольных, но ему быстро указали – кто он на этом свете. Двадцатисемилетний Альварадо 4 ноября 1836 года возглавил небольшой отряд, состоявший из 75 калифорнийцев, к которому присоединилась группа индейцев и американцев, имевших неприятности с шерифами у себя на родине. Они осадили резиденцию губернатора Калифорнии в Монтерее. Правда, вооруженные силы, находившиеся в распоряжении губернатора, были еще слабее, а самое главное, они не были настроены класть свои головы, защищая законную власть.

Мятежники располагали пушками, но у них в наличии было всего одно ядро. Единственный пушечный выстрел оказался счастливым – ядро угодило именно туда, куда целились артиллеристы – в губернаторский дворец. Этого оказалось достаточно. Губернатор Гутьерес тут же сложил свои полномочия и сдался на милость мятежников. Те поступили с ним вполне гуманно – его посадили на корабль и отправили восвояси. А Альварадо 7 ноября 1836 года провозгласил независимость Верхней Калифорнии. Так произошла Великая Октябрьская Калифорнийская революция.

Каждая революция чревата новой революцией. В 1840 году «пламенный революционер» Айзек Грэхэм попытался устроить в Калифорнии новый мятеж, по типу Техасского, чтобы окончательно отделиться от Мексики. Но слухи о грядущем мятеже дошли до Альварадо, после чего начались аресты переселенцев, часть из которых была убита «при попытке к бегству». «Дело Грэма» привело к вмешательству Великобритании и США, и мексиканские власти были вынуждены отпустить Грэма и часть арестованных.

К всему прочему, жители Верхней и Нижней Калифорнии плохо ладили между собой. Дело доходило до вооруженных столкновений. За каждой из частей штата стояли США и Англия. Все это должно будет закончиться провозглашением в 1846 году Калифорнийской Республики с последующей аннексией американцами Верхней Калифорнии.

Из всего этого Сергеев сделал вывод, что если у него и есть фора, то совсем небольшая. И воевать ему в этих краях придется не с мексиканцами, а с американцами – новым хищником, который впервые попробует свои острые зубки на Мексике.

«А вот мы возьмем, и зубки-то ей обломаем, – подумал про себя Виктор. – А сие означает, что надо как-то подружиться с центральным правительством в Мехико, чтобы и американцам задницу надрать, и за оказанную помощь увеличить территорию Русской Америки. По большому счету на Калифорнию, как Верхнюю, так и Нижнюю, в Мехико давно уже махнули рукой. И уговорить тамошнее правительство уступить часть своей территории России, заключив с ней договор о помощи, – вполне реальная вещь».