Читать книгу Anamnesis morbi. История болезни - Александр Мишкин - Страница 10

19 июля, Нероград, улица Туркестанская, 11—15.

Я неспешно шагал к указанному покойным греком дому. Погода с утра выдалась замечательная, городок у нас невелик и потому я решил поразмяться, прогулявшись пешком.

И вот уж с полчаса брёл по залитым весёлым июльским солнцем улицам, лениво разглядывая вывески новых, плодящихся, будто спятившие кролики, магазинов. Периодически мой взор, становясь нескромным, соскальзывал ниже, цепляясь за смело оголённые ножки младых красавиц, коих по причине чудной погоды и студенческих каникул не счесть было на улицах нашего городка.

Вот за что я люблю нынешнюю молодёжную моду, так это за предельную экономность в материалах, позволяющую старым перечникам, вроде меня, совершенно безнаказанно и в подробностях разглядывать якобы скрытые якобы одеждой женские прелести. Ну, насчёт «перечника» я, разумеется, кокетничаю: есть ещё порох в пороховницах (и ягоды в ягодицах, как не преминул бы добавить известный пошляк Петрович!). По крайней мере, былые мои подружки не жаловались, а совсем даже наоборот. Да и бывшая дражайшая половина в супружеской постели отнюдь не скучала до того, как свалить в страну Суоми вместе с богатеньким финном, невесть где найденным ею у нас на Урале. Впрочем, возможно она и сейчас не скучает: иные финны весьма темпераментны…

Я усмехнулся, представив собирательный образ «горячего финского парня» и продолжил приятное созерцание оголённых июльским зноем женских тел.

Одно из них показалось знакомым. Я поднял глаза выше: навстречу мне, ослепительно улыбаясь, шла Кларочка. «Всё-таки, походка у неё изумительная… и не только походка!» – успел подумать я, прежде чем прелестное создание подошло вплотную и остановилось, рассматривая меня смеющимися серыми глазами:

– Чур меня, чур! Пал Палыч, это вы или ваш дух явился с того света, дабы увлечь за собой невинную девушку?

Честно говоря, невинность юного секс-символа нашего отделения вызывала у меня некоторые сомнения. Я открыл было рот, чтобы мудро и достойно ответить подрастающему поколению, но оно меня опередило, страшным шёпотом поинтересовавшись:

– А может, вы вампир? И сейчас вопьётесь в мою нежную шейку, прокусите ярёмную вену и выпьете меня вместо утреннего кофе? Нет, правда, Пал Палыч, вы настоящий? Можно, я вас потрогаю?

– Лучше уж я тебя… по крайней мере, мне это будет приятнее. Надеюсь, это не будет расценено, как домогательство? Так, дружеское поглаживание старшего товарища…

Клара засмеялась и тряхнула распущенными золотыми волосами. На работе она всегда собирала их в скромный пучок или «хвост», а то и вовсе прятала под шапочку. А тут, оказывается, такая роскошь… да, не знаем, не ценим мы своих собратьев по цеху. Пардон, сосестёр.

– Я в самом деле рада вас видеть живым и здоровым! – Клара оценивающе склонила голову набок: – Должна заметить, что живым и розовым вы мне нравитесь гораздо больше, чем дохленьким и синеньким.

– Угу. Я и сам себя таким как-то больше люблю, – пробурчал я. – Кстати, я ведь так и не поблагодарил тебя за чудесное спасение моей бесценной жизни. Огромнейшее мерси! – Я взял её ладошку и приник губами к запястью. Несмотря на жару, её пальцы оказались неожиданно прохладными.

Девушка слегка покраснела, однако руки не отняла и даже ответила лёгким пожатием.

– Да будет вам, Пал Палыч! Мы все перепугались за вас не на шутку… я уж подумала, что не вытащим. Слава Богу, ошиблась. И… давайте больше не будем о грустном, ладно? – Кларочка сморщила носик и, прищурясь, взглянула на меня, – Лучше признавайтесь, какими судьбами вас занесло в эти края? Живёте тут?

Я с невольной гордостью за старую гвардию отметил, что юное очарование продолжало держаться за мои пальцы. Нет, рано, рано меня списывать со счетов… эвона, красавица лет на двадцать моложе, а гляди-ка, так и льнёт, так и льнёт… Может и в самом деле, не ограничиваться только чисто служебными отношениями? Я почувствовал приятное волнение в нижней части организма… да чего уж там, эта часть просто вызывающе доминировала!

– Да нет, Кларочка, я тут по делам. – пытаясь побороть основной инстинкт, выдавил я. Инстинкт яростно сопротивлялся, цепляясь за выступающие части тела.

– Уж не сокровища ли покойного грека ищете? – лукаво поинтересовалась прелестница, – То-то вы позавчера с ним всё шептались. Ну что, успел он вам открыть тайну золотого ключика?

Я заколебался. Шутливый вопрос Кларочки неожиданно попал в самую точку. Я поймал себя на том, что мне совершенно не хочется идти в квартиру новопреставленного Антониди одному. Нет, не то чтобы я был суеверным, слава Богу, дурацкие приметы и верования никогда не осложняли мне жизнь. Но… определённый дискомфорт от одной лишь мысли о том, что мне предстоит войти в чужой дом, хозяин которого только что умер, всё-таки присутствовал.

А вот в милом обществе Кларочки, пожалуй, эта авантюра вполне сошла бы за увлекательную игру в кладоискателей. Да и был бы чудный повод для продолжения наших зарождающихся внеслужебных отношений. Если, конечно, она согласится…

– Кларочка, тебе можно доверять? – вкрадчивым шёпотом спросил я.

Она округлила и без того огромные глазищи, и схватилась за меня второй рукой:

– Конечно! Вы расскажете мне, как пройти к Полю Чудес?

– Нет, голубушка, в Страну дураков пусть ходят простые деревянные парни… вроде Буратино. А тебе я хочу предложить вместе со мной нанести визит Антониди.

Девушка отшатнулась и посмотрела на меня, как на беглого психа, страдающего лепрой:

– На тот свет?!

Я мысленно выругался. Сейчас она решит, что я сбрендил и скроется в туманной дали. И поспешил исправить ситуацию:

– Нет, конечно. Прости, я неправильно выразился. Видишь ли, перед тем, как покинуть нас, Димас передал мне ключи от своей квартиры, поручив найти и забрать одну вещь. Очень древнюю и ценную. Я, собственно, потому тут и оказался. Вон в том доме Антониди живёт… жил. – Я показал рукой на кирпичную «хрущёвскую» пятиэтажку, стоящую на другой стороне улицы. —Так как, пойдёшь со мной на поиски сокровищ?

Клара медлила с ответом. Видимо, напряжённо пыталась определить, всерьёз ли я предлагаю ей ввязаться в эту авантюру, или просто поддерживаю взятый ранее шутливый тон. Руку мою она так и не отпустила, и сейчас задумчиво постукивала по ней пальчиками. Наконец, приняв какое-то решение, вскинула на меня глаза:

– Вы ведь не шутите, верно?

– Абсолютно.

– Но… насколько это законно? Всё-таки, чужая квартира, хозяин умер… – Она в сомнении пожала плечами.

– Я уже думал об этом. Взламывать квартиру мы не станем: откроем родными ключами. Которые, кстати, вручил мне сам покойный хозяин. И он же, кстати, поручил мне взять печать…

– Что взять? —переспросила Кларочка.

– Печать. Древнюю каменную печать с изображением храма.

– А зачем?

Видно было, что девушка уже оправилась от мимолётного приступа сомнений и теперь глаза её горели неподдельным азартом кладоискателя.

– Кларочка, это длинная история. На бегу не расскажешь. Знаешь что? Я приглашаю тебя на чашечку кофе. Вот, кстати, и подходящее место! – я увлёк потенциальную компаньонку в сторону так кстати оказавшегося поблизости уютного кафе.

Кларочка не сопротивлялась и мы, войдя в блаженную кондиционированную прохладу, уселись, словно заговорщики, за столик в самом дальнем и тёмном углу маленького зала. Заказав нам гляссе, я начал пересказывать девушке всё, что узнал от Антониди. О Хруле и его истории я, разумеется, умолчал.

Кларочка зачарованно слушала, ни разу не перебив меня. Так маленькие дети слушают захватывающую сказку с драконами, рыцарями и добрыми волшебниками, которую нараспев рассказывает им на ночь любимая престарелая няня.

Когда я дошёл до той части моего рассказа, в которой повествовалось о предстоящем походе в Лабиринт Минотавра, Кларочка удивлённо-восторженно приоткрыла рот. Я ощутил себя гибридом Арины Родионовны с Котом-Баюном.

Сейчас, спустя сутки после встречи с Хранителем и откровений грека, вся эта мистика с ульями, жезлами, охотниками, хозяевами и прочими нелепыми персонажами, всё больше казалась мне дурным сном. О реальности грековой исповеди напоминала лишь связка ключей, оттягивающая карман джинсов. О реальности персонажа, которому я дал звучное и гордое имя Хруль, не напоминало ничего. Да и был ли он на самом деле?

– Был, есть и буду есть! —Полтергейсты, оказывается, тоже умеют шутить.

Хруль материализовался за нашим столиком, заняв свободный стул. Он небрежно взмахнул рукой (или лапой?) и всё вокруг замерло. Кларочка так и застыла с приоткрытым ротиком, восторженно глядя на меня остановившимся взглядом.

Молодая парочка, только что вошедшая в кафе и занимающая места за соседним столиком, застыла в позах, абсолютно противоречащих всем известным законам физики. Особенно пикантной оказалась позиция молодого человека, лихо занесшего ногу, дабы оседлать стул, да так и замершего в положении писающего бульдога.

Официант, уронивший в спешке с подноса чашечку с кофе, застыл в тщетной попытке её поймать… а сама чашка неподвижно зависла в воздухе в паре дюймов от пола вместе с выплеснувшимся из неё коричневым протуберанцем эспрессо. Каким-то непостижимым образом Хруль остановил время. Для всех, кроме нас с ним.

– Привет! – как ни в чём не бывало он пододвинул к себе мой бокал с гляссе и с хлюпаньем отпил изрядный глоток.

– Привет! – ответил я, провожая тоскливым взглядом исчезающий кофе.

– Извини, мне пришлось изолировать нас во времени… Иначе твоей девушке, да и всем окружающим показалась бы несколько странной твоя привычка разговаривать с пустотой… – Хруль хихикнул и повертел правым ухом у виска. – Но вернёмся к нашему делу. Если я правильно понял, ты принял решение?

– Ты понял правильно. Я пойду за жезлом.

– Отлично! Это хорошая новость. А вот плохая: как только ты коснёшься печати, на тебя начнётся охота. И закончится только тогда, когда ты завладеешь жезлом. Или когда тебя убьют. —оптимистично закончил мысль ушастый добряк.

Я крякнул. Перспективы заманчивые, что и говорить.

– А скажи пожалуйста, есть какие-нибудь способы противостоять Охотникам? И Хозяевам?

Хруль задумался. Потом медленно заговорил, помахивая ушами:

– Очень мало. Запомни простые вещи. Во-первых, Хозяева появляются только ночью. С наступления темноты до рассвета, если точнее. Во-вторых, в твоём доме они тебя не достанут. Даже во временном. Номер отеля, больничная палата, шалаш – для них закрыты. В-третьих: если уж ты ночью оказался вне своего жилища, держись подальше от зеркал. От любых зеркал, даже их осколков. Да, вот ещё что: сами Хозяева не могут определить, где ты находишься. Искать и преследовать тебя будут Охотники… а они, по сути, – обычные люди: от них можно убежать, их можно ранить… даже убить. Никакими такими волшебными способностями они не обладают. Но зато крайне целеустремлённы и последовательны в преследовании своей жертвы. И не связаны никакими моральными запретами. – Хруль допил мой кофе и теперь издавал непотребные звуки, пытаясь высосать через соломинку несуществующие остатки со дна бокала.

– А как ты думаешь, что они предпримут? Попытаются просто не дать мне добраться до жезла, или сами захотят завладеть им? – Я машинально огляделся, не слышит ли кто-нибудь хлюпанье, издаваемое полтергейстом.

Хруль задумчиво протянул:

– Ну-у… не знаю. Видишь ли, неизвестно, дастся ли жезл им в руки… Поэтому, честно говоря, им проще было бы помешать дойти тебе. Любыми способами. Хотя, возможно, они попробуют завладеть жезлом сами. Или уничтожить его, чтобы обезопасить себя от подобных проблем в будущем.

– Его можно уничтожить? – удивился я.

– А почему нет? – недоумённо приподнял ухо мой собеседник, – Обычный деревянный посох, если вдуматься. Хрясь об колено и всё… делов-то!

– И что произойдёт тогда?

– Да ничего особенного. Конец света уж точно не наступит. Подозреваю, что сломавшего жезл даже молния не поразит и земля под ним не разверзнется. Просто артефакт будет навсегда утрачен для людей… со всеми вытекающими последствиями…

– Погоди, погоди! – меня осенило очередное нехорошее подозрение, – Выходит, что даже если я получу жезл, эти… Охотники с их Хозяевами от меня не отстанут? Чтобы его уничтожить?

Хруль энергично замотал головой:

– Как только ты коснёшься жезла, Хозяева исчезнут. Навсегда. А души Охотников вернутся в Ульи. И преследовать тебя будет некому.

Что и говорить, это успокаивало. Но оставалось неясным ещё одно:

– Грек говорил, что, завладев жезлом, я получу дар целительства. А как всё это будет происходить? Я имею в виду исцеление. Мне что, нужно будет умирающего жезлом тыкать? Или руки на бледное чело накладывать? Слова какие-то особенные говорить?

Хруль тяжело вздохнул:

– Киношек насмотрелся? Никаких ритуалов не будет. Просто коснись рукой болезного и вели ему исцелиться. Мысленно, но если тебе так уж нужны театральные эффекты, можешь торжественно произнести что-нибудь вроде: «Встань и иди!» – полтергейст хмыкнул.

– И исцелится?

– И исцелится. Мгновенно, полностью и навсегда. – Хруль пристально посмотрел на меня.

Я чувствовал какой-то подвох, но не мог понять, в чём именно он заключается. Очень похоже, что мой новый приятель чего-то не договаривает.

– Есть ещё что-нибудь, что я должен знать? – осторожно поинтересовался я.

Хруль опять вздохнул:

– Ну, ладно. Видишь ли, покойный Антониди сказал тебе не всё. Не со зла, наверное, он и сам этого не знал.

– Чего «этого»?

– Ты действительно получишь дар исцеления. Но… применить его сможешь только один раз. Не ошибись с выбором, Павел!

Ну вот, так и знал! Либо руки мыть с мылом, либо чай с сахаром… всё в лучших традициях сказок народов мира: если уж получаешь чудесный дар, то непременно с условием. Иначе никак…

– У тебя останется дар целительства, – поспешно продолжил Хруль, заметив моё разочарование, – То есть, станешь ты, что называется, «врачом от Бога». Сможешь постичь суть любой болезни, увидеть её причину, найти единственно правильное средство для борьбы с ней… никогда не допустишь врачебной ошибки. Но действительно ИСЦЕЛИТЬ безнадёжного больного сможешь лишь один раз.

– И на том спасибо! – я немного успокоился.

– Не за что, – буркнул Хруль, ещё раз заглянул в бокал и засобирался, – Ну, мне пора. Дела, знаешь ли. Кстати, если тебе понадобится мой совет или помощь, просто подумай об этом. Я услышу.

– Ладно. За предложение спасибо.

– И ещё одно. Чуть не забыл. Где-то рядом с тобой – Охотник.

Я напрягся. Началось? Уже?

– Где? Кто?

Хруль пожал плечами:

– Не могу точно сказать. Может, здесь, в кафе. Или где-то в соседних домах. Или курит на улице… И, кстати, не факт, что этот Охотник идёт именно по твоему следу. Я просто чувствую, что он где-то рядом.

Да, ценная информация, нечего сказать! Тем не менее, я начал озираться в поисках вероятного противника. Хруль противно захихикал:

– Ты что же, думаешь, у него на лбу крупно написано «Убью Палыча»? Пока он на тебя не нападёт, не поймёшь. Так что расслабься и допивай свой кофе!

– Мой кофе уже кое-кто допил! – возмутился я.

– Да? – наглец повертел пустой бокал в толстеньких пальцах, – Ну, закажи ещё. Он вкусный.

И исчез.

Тут же раздался треск разбитого фарфора. Чашка, оброненная официантом, завершила свой последний путь. Мир вокруг ожил.

– Пал Палыч, когда это вы успели свой кофе выпить? – изумилась выпавшая из темпоральной заморозки Кларочка.

19 июля, Нероград, улица Туркестанская, 12—30.

Мы уже вошли в подъезд, когда Кларочка вдруг вспомнила:

– Ой, я же подружке должна была позвонить! Пал Палыч, вы подождите минуточку, я быстро! – и, достав из сумочки мобильник, выскочила на улицу.

Я присел на перила и задумался. Судя по всему, девушка всерьёз увлеклась авантюрой, в которую я её втянул. По крайней мере, на протяжении всего моего рассказа она ни разу не проявила никаких сомнений в том, что вся эта полусказочная история – правда. Никакого скепсиса, лишь сосредоточенное внимание, да изредка – уточняющие вопросы. Уж легкомысленной и ветреной особой её никак не назовёшь – видно было, что ещё в ходе нашего разговора она обстоятельно готовилась к предстоящей операции, просчитывая возможные её сценарии. Или мне показалось, и я выдаю желаемое за действительное?

– А вот и я! – впорхнувшая в подъезд Кларочка ухватила меня под руку, – Ну что, вперёд, навстречу приключениям?

– Вперёд, дитя моё, и да пребудет с нами Сила! – процитировал я какой-то фильм и мы двинулись вверх.

Антониди жил на пятом этаже. Лифта, естественно, в хрущёвке не было, поэтому, подойдя к заветной двери, мы оба дышали, будто актёры, занятые в озвучке порнографических фильмов. Я вставил ключ в скважину и, затаив дыхание, повернул. Замок старенькой двери открылся на удивление легко и почти беззвучно. Клара легонько толкнула дверь и опасливо попятилась за меня. Дверь открылась. Я шагнул внутрь, увлекая за собой мою оробевшую сообщницу.

Интерьер жилища Димаса поражал убожеством. Собственно, интерьера-то не было никакого: в крохотной однокомнатной квартире из мебели присутствовали только самодельный, грубо сколоченный из толстых досок стол на микроскопической кухне; самодельный же табурет (явно угадывалась рука того же мастера) и огромный нелепый шкаф в жилой комнатке. Спал грек, видимо, на матрасе, валяющемся на полу у окна. Такая роскошь, как бытовая техника и занавески, отсутствовала напрочь.

– Господи! – прошептала за спиной Кларочка и сжала мою руку, – Нищета-то какая!

Я угрюмо кивнул. Как же ты жил тут, Димас Антониди? И что же, всё-таки, побудило тебя променять свой благословенный Крит сначала на сталинские лагеря, а потом на эту конуру? Теперь уж не узнать. Одно ясно: долго искать печать нам не придётся. Вот он, шкаф-то!

Я осторожно освободился от Клариных пальчиков и шагнул вперёд. Помнится, грек говорил, что шкатулка с печатью лежит в нижнем ящике. В гигантском шкафу их было несколько. И все нижние. Присев, я начал выдвигать один за другим. Шкаф скрипел и угрожающе раскачивался, извергая облака пыли. Кроме пыли и нескольких дохлых тараканов, внутри не было ничего.

Разумеется, шкатулка обнаружилась в последнем из исследуемых ящиков. Обычная старая коробка из-под кубинских сигар. Когда-то, в полузабытые советские времена, такие коробки можно было найти в любом продуктовом магазине: товарищ Кастро исправно снабжал строящий коммунизм советский народ стратегической продукцией острова Свободы.

Я осторожно поднял коробку: лёгкая. Одно из двух, либо там ничего нет, либо каменная печать не такая большая, как я себе представлял.

Мне в ухо взволнованно задышала Кларочка, отошедшая, наконец, от первоначального шока. Я скосил глаза и увидел живое воплощение классической фразы из старинных любовных романов: «Грудь её волнующе вздымалась…» Пожалуй, даже слишком волнующе.

– Это оно? – выдохнула Кларочка из вздымающейся груди.

– Надеюсь! – я осторожно приподнял крышку.

Оно! В углу шкатулки рисунком вниз лежал пятиугольный камень. В центре его было просверлено отверстие, сквозь которое прежний хозяин пропустил толстый кожаный шнурок, завязанный замысловатым и весьма крепким на вид узлом. За шнурок-то я её и поднял, почему-то не решившись прикоснуться к самой печати.

На другой стороне был грубо высечен рисунок. Древнегреческий храм. Как и говорил Димас, храм действительно очень напоминал известный всем по фотографиям в учебниках истории Акрополь.

Кроме самой печати, на шнурке болтался странный предмет, о котором Димас, помнится, ничего не говорил: небольшая квадратная металлическая пластинка с пробитыми в ней квадратными же отверстиями. Я зачем-то пересчитал их. Дырок оказалось двадцать пять и располагались они в совершеннейшем беспорядке. Что же касается металла, из которого был изготовлен загадочный артефакт, то у меня зародились подозрения, что это бронза. Ещё один сюрприз Антониди? Или просто своеобразный брелок к печати? Кто их знает, этих древних греков, может, у них было модным ко всему цеплять всякие побрякушки… на манер нынешней молодёжи?

Я держал в руке вертящуюся на шнурке древнюю печать и медленно прозревал. Признаться, до этого момента, я, всё-таки, так до конца и не уверовал в реальность событий последних двух суток. Несмотря на исповедь умирающего грека, несмотря даже на появление уж вовсе фантастического Хруля, способного, к тому же, лёгким движением руки останавливать время… не верил и всё тут. Но сейчас… Предмет в моей руке был действительно древним. Очень древним. И ещё он был НАСТОЯЩИМ. Материальным, осязаемым. Который можно потрогать…

Я прикоснулся к шершавому камню. Против ожиданий, он оказался тёплым, даже горячим. Задержав пальцы на изображении храма, я вполне явственно ощутил довольно сильную пульсацию, будто бы внутри камня размеренно билось маленькое, но живое и сильное сердце. Показалось? Я поднёс печать к уху. Нет, не показалось. Знакомый сдвоенный перестук… систола – диастола… примерно восемьдесят в минуту. Или это я свою собственную пульсацию слышу?

– Всё, как грек говорил, так ведь? – Кларочка тоже зачарованно глядела на печать. Глаза её блестели азартом исследователя, – Можно мне?

Она протянула руку к камню. Я кивнул. Девушка осторожно, словно бабочку боясь спугнуть, поднесла раскрытую ладошку под висящую на шнурке печать. Я разжал пальцы…

Почти одновременно раздались пронзительный вскрик и стук упавшего камня. Остро запахло палёным мясом. Кларочка, выронив печать и, скрючившись от боли, присела на пол, дуя на руку. Из глаз её текли крупные слёзы.

– Ты что?! – я присел рядом с ней, обняв одной рукой за плечи, а другой разворачивая её руку ладонью кверху, пытаясь рассмотреть поближе.

Кларочка всхлипнула:

– Не знаю… меня обожгло что-то. Очень больно! Я даже… – она осеклась, увидев свою ладонь. Я тоже онемел.

На узкой девичьей ладошке чётко отпечатался рисунок храма. Такой же, как на печати. Только в зеркальном отображении. Ожог был таким сильным, что некоторые линии рисунка были обуглены. Мы оторопело переглянулись.

– Пал Палыч, что это? Почему? – голос Клары дрожал и срывался от боли и от обиды. – Вы же её держали – и ничего! Меня-то за что?

В задумчивости я поднял печать с пыльного пола. Она по-прежнему была тёплой и пульсировала, но вовсе не обжигала. Ответить Кларе не успел…

Во входную дверь постучали. И сразу же вслед за стуком раздался скрип открываемой створки. Мы с Кларочкой переглянулись: ну конечно, мы не озаботились тем, чтобы запереть дверь за собой. И вот теперь ещё кто-то зашёл в гости к Димасу.

Я быстро накинул кожаный шнурок на шею, запихнул пульсирующую печать под футболку и, поднявшись с пола, развернулся лицом ко входу.

– Скорую вызывали?

На пороге стояли два крепыша в форме «Скорой помощи». Один из них держал в руке объёмистый металлический чемодан, у другого обнаружились сложенные брезентовые носилки, так называемые «волокуши». У меня отлегло от сердца: всё ясно, парни просто ошиблись адресом. Видимо, кому-то из соседей Антониди заплохело, вызвали «Скорую». И то ли диспетчер не расслышала, то ли вызывающий не вполне уверенно ворочал языком… вот и приехали ребятки малость не туда. Бывает. Улыбнувшись, я шагнул навстречу «волшебникам страны 03»:

– Да нет, коллеги, ошибочка вышла! Мы не…

…И сложился пополам от мощного удара ногой в живот. Дыхание перехватило, перед глазами поплыли радужные круги. И очень ясно вдруг в памяти всплыли слова Хруля: «Пока он на тебя не нападёт, не поймёшь». Охотники? Оперативно, чтоб вас…

Между тем, ударивший меня «коллега» решил закрепить успех. Он стремительно шагнул ко мне и замахнулся короткой резиновой дубинкой, явно намереваясь приложить меня ею по черепу. В мои планы это никак не входило.

Я ушёл влево, под его занесённую для удара руку, перехватил её у запястья и в локте, потом слегка довернул корпусом, лишь самую малость откорректировав траекторию его броска.

Супостат красиво пролетел полкомнаты и смачно впечатался головой в дверцу шкафа. Та оглушительно треснула. Судя по расслабленной позе, принятой под шкафом псевдо-доктором, на какое-то время о нём можно было забыть. Я обернулся ко второму.

Этот парень оказался серьёзней. Увидев фиаско своего напарника, он не стал размениваться по мелочам. И теперь осторожно подступал ко мне с ножом.

Крайне неприятного вида оказался ножичек. Да и хозяин его, по всему видно, с железками подобного типа обращаться умел. Он не замахивался картинно, но бездарно клинком над головой, нет, он делал им короткие сильные выпады снизу вверх, тут же убирая руку с ножом назад, за пределы моей досягаемости.

Пару раз я удачно увернулся, отступая от наседающего противника и понимая, что в микроскопической комнатёнке вот-вот упрусь лопатками в стену. И тогда добрый доктор с радостью проделает во мне парочку лишних дырок. А это больно.

Улучив момент, когда рука с ножом вновь метнулась к моей печени, я крутнулся, оказался сбоку от потрошителя и поймал левой рукой его правое запястье. Со стороны мы теперь напоминали известную мухинскую скульптуру «Рабочий и колхозница». Сходство это, впрочем, длилось недолго: второй рукой я завернул на излом вражью кисть, держащую нож.

Мерзавец взвыл и разжал пальцы. Ну, в конце концов, я не просил его делать мне вскрытие. И дожал ещё, одновременно разворачиваясь и заводя его конечность назад. Раздался противный хруст, заглушаемый животным воем. Ну вот, со сломанной клешнёй много не навоюет.

Швырнув подвывающее тело в кухню, я обернулся к Кларочке. Пора было покинуть это негостеприимное жилище.

Я оказался слишком самонадеян. Решил, что надолго вырубил первого нападающего, а зря. И вот теперь он целился в меня из большого и страшного с виду пистолета. Дуло смотрело мне точно в переносицу и с тошнотворной четкостью я видел, как палец на спусковом крючке медленно сгибается… «Кранты!», – печально догадался я и закрыл глаза в ожидании выстрела…

…Которого всё не было. Я приоткрыл глаза. Мой киллер стоял, опустив ствол и разинув рот. Взгляд его был безумным и обращён на что-то позади меня. Я оглянулся.

Из кухни торжественно вылетала та самая, единственная в квартире табуретка. Медленно и величаво она проплыла по воздуху чуть левее моего уха, повернулась вокруг оси, поднялась выше и, слегка покачиваясь, зависла над опешившим Охотником.

Тот, не дыша, следил за спятившей мебелью. На невысоком челе «доктора» отразилась лихорадочная игра его мысли. Похоже, душегуба терзали два противоречивых желания: либо расстрелять в опознанный летающий объект всю обойму, либо бежать отсюда к чёртовой матери.

Из правого угла донёсся сдавленный крик. Кларочка, зажав обеими руками рот, сидела на полу и с ужасом смотрела на висящую в воздухе табуретку. Похоже, визит двух вооружённых головорезов напугал её меньше, чем вид безобидной кухонной утвари, спокойно летающей по комнате. Ах, женщины…

Между тем, табуретке, видимо, надоело болтаться в небе без дела. Резко взмыв под самый потолок, она на мгновение зависла там, будто в раздумьях, а потом со свистом спикировала в лоб стоящему под ней Охотнику.

Раздался короткий хруст. «Доктор» издал непристойный звук, выпустил пистолет и прилёг. Похоже, надолго.

Табуретка вновь взмыла под потолок, победно покачала в воздухе ножками и совершила плавную посадку на кухне. Через мгновенье оттуда выглянула смеющаяся рожица Хруля. Он игриво подмигнул мне, показал большой палец и исчез. Полтергейст сделал своё дело, полтергейст может уходить… «Надо было поблагодарить его», – запоздало подумал я. Как-никак, жизнь спас.

Тут больше делать было нечего. Враг временно повержен, пусть и при помощи потусторонних сил. Печать у меня. Пожалуй, пора и честь знать. Я подошёл к забившейся в угол Кларочке и протянул руку.

Она, глядя на меня, как на ожившую статую воина-освободителя из берлинского Трептов-парка, схватилась за мои пальцы и рывком поднялась на ноги. Не рассчитав усилий, пошатнулась и случайно всем телом прижалась ко мне. «День удался!» – подумал я и так же случайно её обнял. Так, в обнимку, мы и покинули негостеприимное жилище Димаса.

Кларочка обрела дар речи только на первом этаже. Но я не дал потоку вопросов вырваться наружу, весьма бесцеремонно зажав ей рот свободной рукой. И осторожно выглянул из подъезда.

«Скорая» стояла в двух шагах. Водительское место пустовало. Одно из двух: либо злобные «доктора» рулили сами, либо водитель укрылся где-то неподалёку… или банально отошёл покурить. Впрочем, последнее маловероятно: что мешало курить в машине?

– Делаем беззаботный вид и быстренько, но не бегом, выходим, и сразу же – за угол. Там ловим машину. Обсуждения – потом! Ясно? – Я освободил Кларин рот.

– Ясно! – кивнула она и изобразила беззаботный вид. Получилось убедительно.

Я крепче прижал её к себе, попытался радостно улыбнуться и шагнул наружу. Клара семенила рядом. Мы прошли мимо «Скорой помощи» и завернули за угол.

Никто не топал ногами вдогонку, не грохотали выстрелы, не свистели пули. Вокруг сновали по своим делам прохожие, но никто из них не пытался на нас напасть. И даже злых лиц почти не встречалось. Пока всё обошлось.

На обочине дороги я поднял руку. Почти сразу же остановилась древняя «ауди» с южным гражданином за рулём.

– До рынка добросишь?

– Пятдэсят! – обнаружил знание числительных драйвер.

– Идёт! – открыв заднюю дверь, я усадил Кларочку и втиснулся сам.

Кавказец рванул с места, визжа изношенными шинами. Ехали мы недолго. Я несколько раз оглядывался, пытаясь вычислить вероятный «хвост», но его, похоже, не было. Наш извозчик лихо гнал машину, нагло рассматривая оголившиеся Кларочкины коленки в зеркале заднего вида.

– На дорогу смотри! – взыграл во мне инстинкт собственника. Джигит цокнул языком и неохотно отвёл взгляд. Кларочка хмыкнула.

У ворот городского рынка мы выскочили из машины и ввинтились в толпу. Крепко стискивая прохладную ладошку, я по сложной траектории двигался к противоположному выходу, надеясь оторваться от предполагаемой погони. Клара почти бежала рядом, ухитряясь по-прежнему молчать и улыбаться.

Сделав несколько витков по рынку, мы выбежали из других ворот и вскочили в отъезжающий троллейбус. Через три остановки я выдернул Кларочку наружу, и мы оказались у калитки городского сквера.

Скамейка уютно примостилась в густых зарослях сирени так, что её почти не было видно с аллеи. Зато отсюда замечательно просматривался вход в скверик. Всё ещё не веря в отсутствие погони, я периодически поглядывал на калитку.

– Может, надо было милицию вызвать? – высказала неуверенное предположение Клара.

– Ага…, и как бы мы им всё объяснили? Двое неизвестных, вломившихся в чужую квартиру, нанесли тяжкие телесные повреждения невинным врачам «Скорой помощи», всего-то перепутавшим адрес? Причём одного из докторов цинично били по голове табуреткой. И потом… они могли очень быстро очухаться и продолжить веселье. Или вызвать подмогу. Да мало ли…

– А кто это был? И чего хотели? – Кларочка наседала.

– Ну, чего они хотели – понятно. Ножичком в меня тыкали совершенно недвусмысленно. Да и пристрелили бы без душевных терзаний, если бы не Хр… – я вовремя прикусил язык. Ни к чему ей, пожалуй, знать про Хруля. Да и не поверит всё равно.

– Если бы не что? – девушка не унималась. – Этот фокус с табуреткой… как вы это сделали? Вы ведь не касались её, я видела. Табуретка просто прилетела и бац! Ой, какое у него лицо было! – вспомнив, залилась она весёлым смехом.

– Да уж… парниша был слегка удивлён! – хмыкнул я, тоже смакуя тот сладкий миг триумфа.

– А если серьёзно, Пал Палыч? Как так получилось, всё-таки? – посерьёзнев, вернулась к теме Клара.

– А если серьёзно, – не знаю. Сам был весьма удивлён. Я уж решил, что всё, конец. И тут…

– Прямо полтергейст какой-то! – задумчиво протянула девушка.

Я вздрогнул. Невольно Кларочка сама ответила на терзающий её вопрос.

– И что теперь делать? – продолжила она допрос.

А вот что теперь делать, я не знал. Игра началась и, если верить покойному Димасу, и ныне здравствующему Хрулю, обратной дороги у меня теперь нет. Война объявлена и противник, судя по первому опыту общения с ним, церемониться не намерен.

Самое скверное то, что я не знаю врага в лицо. То есть, положим, парнишек со «Скорой» я запомнил… но они ведь не единственные, кого неведомые Хозяева натравят на меня. Наверняка будут и другие. Охотником может оказаться любой. Даже Кларочка…

Я покосился на юное создание, сидящее рядом. Создание в задумчивости грызло ноготь. Да ну, бред какой-то! Я тряхнул головой, отгоняя дурные мысли. Кажется, становлюсь параноиком. Впрочем, станешь тут…

В калитку вошли трое. Незнакомые приземистые мужики, лет по сорок каждому. Остановились, огляделись. Я сжал Кларочкину руку. Девушка вопросительно посмотрела на меня, потом проследила за моим взглядом:

– Это за нами? – шёпотом спросила она.

– Не знаю… надеюсь, нет. – так же, шёпотом, ответил я.

Мужики направились в нашу сторону. Я приподнялся, высматривая пути отхода.

Незнакомцы, пройдя несколько шагов, резко свернули в сторону, на детскую площадку и заняли позицию на бортике песочницы. Один из них, по виду – главный, эффектным жестом извлёк из пластикового пакета бутылку. Остальные оживились и достали стаканы.

Я расслабился. Рядом облегчённо вздохнула Кларочка.

– Вот уж не думала, что группа алкоголиков может доставить столько радости! – хихикнула она.

В моей голове начал вырисовываться план дальнейших действий. Как это не прискорбно, но…

– Кларочка, сейчас нам придётся расстаться! – решительно заявил я.

Она непонимающе посмотрела на меня. Я пояснил:

– Пока расстаться. Как видишь, события приняли совершенно нежелательный оборот. Охотятся явно за мной, так что тебе просто опасно находиться рядом…. А мне сегодня ещё непременно нужно попасть в несколько мест. Времени очень мало, так что давай пока попрощаемся. Идёт?

– Не идёт! – топнув ножкой, девушка просто вскипела, – Мне показалось, что вы взяли меня в союзницы, разве нет? А теперь – бросаете? И я вовсе не боюсь опасностей! – она в негодовании вздёрнула носик, – И потом, вы что, собираетесь отправиться за жезлом в одиночку? Это же безумие!

Вот тут она права. В одиночку мне и в самом деле не справиться. Но… я с сомнением посмотрел на неё: в качестве боевой единицы девушка явно не годилась. Но и отстранить теперь Кларочку от этого неожиданного приключения, ставшего уже нашим совместным, я не мог. Мешало внезапно возникшее чувство долга.

Я почувствовал себя полной свиньёй, сначала показавшей ребёнку вкусную конфетку, а потом цинично сожравшей её на глазах у ревущего малютки. «Мы в ответе за тех, кого приручили…» – некстати вспомнился Экзюпери.

Покопавшись в себе ещё чуток, я понял, что не только высокое чувство ответственности за ближнего своего руководит мною. Просто взыграло либидо. Всё-таки, Кларочка чертовски привлекательна…

– Ладно, будем считать, что союз заключен. Но сейчас нам всё равно придётся разделиться. Давай твой мобильник!

Она с готовность протянула мне телефон.

– Да нет, номер мобильника! – поправился я, – я тебе позвоню через пару часов. А ты пока найди свой загранпаспорт.

– Ой, он у меня как раз новый, поменяла недавно! – радостно воскликнула Кларочка и, посерьёзнев, добавила: – Пал Палыч, вы не думайте, у меня деньги есть! Я поездку сама оплачу, ладно?

Я неопределённо хмыкнул. Моя вновь обретённая компаньонка топнула ногой:

– Я серьёзно говорю! За себя я буду платить сама!

– Кларочка, предлагаю компромисс: расходы в поездке буду нести я, как организатор и подстрекатель. А твои капиталы пусть будут неприкосновенным запасом. Что-то мне подсказывает, что они нам пригодятся. По рукам?

Девушка подумала мгновение и тряхнула волосами:

– По рукам!

Мы обменялись рукопожатием и номерами телефонов. Кларочка, пританцовывая, направилась было к калитке, но, вспомнив что-то, бегом вернулась:

– Пал Палыч, будьте осторожней, ладно? – она привстала на цыпочки, чмокнула меня в щёку и упорхнула.

Приятно, всё-таки, владеть тайной!