Читать книгу Как я стал предателем - Александр Накул - Страница 2

2 августа 1999 года

Японская Социалистическая Республика (Хоккайдо)

Центр острова, город Асибецу

– У меня ещё вопрос, господин репетитор. Скажите… а вы были влюблены, когда учились в средней школе?

В свои пятнадцать Ясуко Отомо не только толковая, но ещё и невероятно очаровательна. Нежная белая кожа, роскошные чёрные волосы, подстриженные так, чтобы подчеркнуть их ухоженность, длинные пальцы и лёгкая улыбка на всегда немного влажных губах.

Даже к репетитором она выходила в отутюженный школьной форме. Я подозревал, что для домашних занятий у неё запасной комплект.

Наедине с такой старательной девушкой я невольно заговорил на литературном японском. У нас, русских специалистов на Хоккайдо, свой говор, густо забитый английскими, японскими и чисто местными диалектными словечками.

Как вы могли видеть в прошлой главе, его не так-то и просто воспринимать. Значения слов не всегда понятны, приходится угадывать по контексту. Мы тоже не всё понимаем и иногда просто угадываем.

Ладно, вернёмся к нашим занятиям. О чём меня только что спросила моя ученица?

Был ли я влюблён, когда учился в средней школе?

Это не математика и не физика. Но ответ всё равно очевиден.

– Нет,– сказал я,– В первый раз я по-настоящему влюбился, когда поступил в гимназию.

– Каваи! Это было уже в Саппоро?

– Да. “Жёлтый сентябрь, портфель и любовь”. Не знаю, ты слышала эту песню? Она японская. Когда я учился, её часто передавали по радио.

– Её до сих пор передают. У меня на диске есть. Такой менкой!

Похоже, другим персонажам моих записок тоже стоит поработать над чистотой речи…

Менкой – это “очаровательно” на местном диалекте японского. В Токио эти словечки тоже не все понимают.

– Вот видишь, как хорошо,– сказал я,– Теперь давай займёмся задачей.

– Скажите, а кем она была? Учительница? Официантка? Или девочка из вашего класса?

– Какая разница?

– Я собирают поступать в тот же лицей,– девочка сверкнула чёрным глазом,– Мне надо знать, в кого обычно влюбляются.

– Это была девочка из моего класса.

– Японка?

– Её звали Алина Воробьёва.

– Бо-ро-бё-ба. А что означает такая фамилия?

– По-японски она бы была Судзумия.

– Какая красивая фамилия! Она ответила вам взаимностью?

– Почему это важно?

– Ваши глаза стали такими грустными! Пожалуйста, расскажите, что случилось. Она погибла, когда пошла волна?

– Нет. Я думаю, она жива до сих пор.

– Но вы с ней расстались?

– Почему ты думаешь, что она ответила мне взаимностью?

– Потому что вы стали очень грустным, когда я начала про неё говорить.

– Чушь!

– Вы ведь были вместе? Были? Были?

– Давай следующую задачу.

– Я от вас не отстану, господин репетитор.

– Да, мы встречались. И что?

– А потом расстались, верно?

– В этом нет ничего такого. Большинство школьных романов кончаются именно так.

– Поссорились, да?

– Нет. Мы не ссорились. Давайте вернёмся к задаче.

– Так что же случилось?

– Её семья уехала с острова. И увезла её с собой.

– Вот как! В Россию, верно?

– Кажется, да. В Союз.

– А когда вы поехали учиться в Россию, вы отыскали её там?

– Нет. Не искал.

– Но почему?

– Россия слишком большая.

– Но вы могли написать ей! Неужели она не оставила вам нового адреса?

– Не оставила. Она не знала, в каком городе будет жить.

– Она могла написать вам, когда уже приехала на новое место. Неужели она не знала, где вы живёте?

– Я не получал от неё писем.

– Но почему?

– Откуда я знаю?

– Вы что-то скрываете, господин репетитор! Влюблённые девочки так себя не ведут! Не написать ни строчки – разве такое бывает?

– Со мной было. Давай вернёмся к задаче.

В коттедже было удивительно тесно. Коридор похож на пенал, а сами комнаты, кажется, размером с коробку для обуви. Насколько я знаю, в большой Японии строят так же.

Офицерскую хрущёвку, где я рос, строили по советским ГОСТ-ам. Там было попросторнее. И общежития в Академгородке тоже ничего, два человека на комнату было нормально. А вот в Саппоро общежитие было японским, с арт-декошными перилами. Было ли там тесно? Не помню.

С тех пор, как я вернулся на Хоккайдо, я так и не смог привыкнуть к тесноте.

– Вот, посмотрите.

Я посмотрел в ответ. Задача на цикл Карно решена правильно. И Ясуко прекрасно это знала.

– Вам было тяжело после расставания?– спросила моя ученица.

Я посмотрел на её нежное, внимательное лицо и подумал, что ей было бы лучше поступать на психолога.

– Я этого не заметил.

– Неужели мужчины так легко это переносят?

– Я к экзаменам готовился. Потом поступил. А там всё работало само, как на конвейере. Я просыпался, садился за стол и занимался физикой. Потом шёл на занятия. После занятий обедал, садился за стол, просматривал коспект, и занимался физикой. После этого ложился спать. Так было несколько лет. Женщины такого режима не держали. Из нашего потока до конца дошло,– я разделил в уме,– не больше четверти. Кто-то отсеялся, кто-то сам ушёл. Кто-то в мошенники, кто-то в кооперативные банки. Мы, физики – амбициозные люди. После такого марафона уже не пойдёшь в ларёк торговать.

– Но вы вернулись на Хоккайдо.

– Вернулся.

– Почему?

– Здесь была работа. Башне нужно обслуживание.

– Разве там, в России, не нужны физики? Я смотрела в новостях, на материке много институтов, лабораторий, космодромов.

СССР в Республике Хоккайдо называют материком или Россией. А основная, буржуазная Япония за проливом именуется Найти – Суверенные Территории. Так её называли ещё до разделения 1946 года.

– Я думала, вы просто хотели вернуться в места, где прошло ваше детство.

– В тех места, где прошло моё детство, я бываю только по работе.

Девочка выдержала тактическую паузу.

– Вы, получается, тоже из желтокрылых?

– Мы жили в Камифурано. Возле военной базы. Там сейчас всё медленно зарастает.

– А ваши родители успели эвакуироваться?

– Не успели. Они были на базе, когда пошла волна.

Девочка перевела взгляд на окно. На фоне багрового закатного неба – силуэты домов, словно вырезаные из чёрной бумаги.

Асибецу не попал в запретной сорококилометровой зоны. Но жить под Штырём находится мало желающих. В двухэтажном городке всё больше заброшенных коттеджей. А в портах Хакодатэ и Томакамай продажные клерки паспортных столов освоили новую выгодную махинацию – выдают желтокрылым фальшивые свидетельства о рождении.

Но всё равно в городке есть старшая школа. А в ней – старшеклассницы, которым нужен репетитор по физике, чтобы поступить в Саппоро?

– А всё-таки, почему вы не остались в России? Вы могли бы заниматься физикой.

– Я и здесь занимаюсь физикой. Башня – уникальный объект.

– Но здесь и опасней.

– Я просто понял, что никогда не стану серьёзным физиком.

– Но вы же учили физику!

– Учил. И выучил достаточно, чтобы понять – из меня не получится великого физика.

В прихожом зазвонил телефон. Мать семейства, мягко, как умеют только японки, спустилась со второго этажа и взяла трубку.

– А вы видели настоящих физиков?

– Да, довольно много. У одного я учился. Второй учился со мной. Эти двое сейчас работают на Хоккайдо.

– Неужели? Вы можете меня с ними познакомить?

– Школьнице они покажутся скучными. Про них не говорят в новостях и не пишут в журналах для девочек.

– Пожалуйста! Прошу!

Мать семейства показалась в дверях.

– Господин репетитор, вас к телефону.

– Меня?– я поднялся и пошёл в прихожую. Попутно пытался угадать, кто может знать, что я здесь.

Трубка лежала справа от приземистого телефона и сухой икэбаны в стиле Нагэира. Хозяйка дома положила её настолько аккуратно, что натюрморт на столе казался фотографией из журнала.

– Моси-моси!

Молчание.

– Что вам угодно?

– Говорит капитан Кацураги,– сказала трубка женским голосом,– особый отдел военного министерства Социалистической Республики Япония по вопросам безопасности экспериментального оборудования. Я говорю с товарищем Шубиным?

– Это насчёт моих нетрудовых доходов от репетиторства?– осторожно спросил я.

– Завтра вам доставят официальное извещение,– сказала трубка,– пожалуйста, будьте готовы к небольшому путешествию. Вам предстоит визит в Хакодатэ.

– Меня в чём-то обвиняет?

– Пока нет. Вам знаком катер “Александра Коллонтай”?

– Не ходил, не помню.

– Будете в Хакодатэ – обязательно его посетите. На нём работает ваш старый друг.

– О чём вы?

– Как вы собираетесь добираться до Хакодатэ?– спросила беспощадная трубка.– Поедете на автомобиле?

– У меня нет автомобиля.

– Значит, вы поедете поездом?

– Какое это имеет значение?

– Прямого железнодорожного маршрута от Асибецу до Хакодатэ нет,– напомнила трубка,– Когда будете пересаживаться в Саппоро, постарайтесь не покидать здание вокзала. Это может быть опасно.

– Что за чушь? Кому я нужен?

– Это закрытая информация. Спокойной ночи.

Наш особый отдел всегда любил дурацкие шутки.

Я положил трубку и посмотрел на себя в зеркало. Рыжие волосы, слишком длинные для настоящего учёного, встревоженное и очень русское лицо с носом как у Высоцкого, широкие плечи. Две жизни за двадцать два года.

Как пишут нас в ведомости – обслуживающий персонал.

– Господин репетитор…

Девушка стояла на пороге комнаты.

– Что такое, Отомо-тян?– спросил я.

– Вы узнали что-то плохое. По вам видно.

– Ничего страшного,– я шагнул ей навстречу,– сейчас отдышусь и мы вернёмся к термодинамике.

– Что-то случилось на работе?

– Нет.

– Так что случилось?

– Неуловимые мстители настигли меня.