Читать книгу Час Ангелов - Александр Николаевич Лекомцев - Страница 2

ОКНО НА КРУТЯЩЕМСЯ КРУГЕ

Дома ветхого окно,

Смотрит в будущее прямо.

Долгий взгляд ушёл за раму.

Я смотрю, коль суждено.

Но ни другу, ни врагу

Об увиденном – ни слова.

В наших буднях бестолковых

Им покажется, что лгу.

Да захочется ль потом

Им в том будущем родиться?

Но не стану я рядиться:

Не скажу, что за окном.

Ни явления Христа,

Ни всемирного потопа,

И целёхонька Европа…

За окном лежит…черта.

Прочь! Окно для вас закрыто!

Ни окна, ни дома нет…

Помнится один завет:

Всё, что сказано – забыто.

Круг нас вертит за гроши.

Знайте, недруги и други.

Трудно выжить в этом круге,

Не продав своей души.

В новый день вам ни к чему,

Будто в зеркало, смотреться.

Будет мрачный круг вертеться.

Все мы отданы ему.

БЕССМЕРТНИКИ

Я бросил семена

Бессмертья вдоль дороги.

Кратка она, длинна?

Обычные тревоги.

В пути судьба моя,

За мною всходы следом.

Покуда же, земля,

Тебе сей клад неведом.

Взойти моим цветам

В дожде, в жаре палящей.

Как часто я и сам

Скорблю по уходящим.

«Нет, нет, я не погиб в пути.

Конец ночлегам на большой дороге

Под небом осени глухой»

Басё

* * *

«Что я на свете значу?-

Жизнь я спросил свою».

Утраты и неудачи.

Некрепко я в ней стою.

Сед и помят годами,

Радоваться бы весне…

Видать, угасает пламя,

Стареющее во мне.

Жизнь ничего не сказала.

Да что и могла-то она,

Кроме «начни сначала»,

Сгорающая дотла.

«Да разве же ты прекрасна?!

Не жизнь, а ломаный грош».

Шепнула трава безучастно:

«Радуйся, что живёшь».

* * *

Застольная беседа утомила.

Нас трое. Мы одних примерно лет.

Не важно мне, что с ними в жизни было.

Мне горько то, что их со мною нет.

До мелочей я изучил их лица,

Всё разглядел, что разглядеть дано.

Сидящий слева – не успел родиться,

Сидящий справа – погребён давно.

Но это блеф. Здесь иллюзорны тени,

Здесь радость перемешана с тоской…

Не знает Вечность смерти и рожденья.

Покоя нет за гробовой доской.

КАМЕННАЯ КОМНАТА

Кто каменную комнату

Вырубил в скале?

Деревья, вы не помните?

А как же помнить мне?

Хранится тайна вечная.

В лесу остался след

Жилища человечьего,

Пусть минула тьма лет.

Увидеть – дело случая.

Тропа к ней привела,

Что травами могучими

Изрядно заросла.

Реке внизу клокочется.

С ума бы не свела

У края одиночества

Холодная скала.

Тропа ведёт. Не верится

Такому колдовству.

Чиж надо мною вертится.

Я вижу. Я живу.

Но комната угрюмая

Среди холодных скал…

Всё думаю и думаю,

Кого в ней не застал.

ЖАЛЕЙКА

Ты, жалейка, меня не жалей.

Сам я выбрал судьбу не простую,

Лет немало потратил впустую…

Не печалься о жизни моей.

Ты, жалейка, мне душу не рви.

Не дождёшься унылого вздоха.

Может, это не так уж и плохо,

Что душа моя часто в крови.

Ты, жалейка, меня не тревожь.

Я, конечно же, грешен, не скрою.

Я прозрел, но и зрячий порою

Верю свято в убогую ложь.

Ты, жалейка, меня пощади,

Утомлённого сердца не трогай.

Не ходил я чужою дорогой,

А моя, как всегда, впереди.

Ты, жалейка, тоска и беда,

Проводи меня в новые грозы.

Но мои набежавшие слёзы

Не увидит никто, никогда.

ЧАС АНГЕЛОВ

Час ангелов пробьёт,

Ведь жили мы не зря.

Над Родиной плывёт

Кровавая заря.

Но ангелов полёт

И крылья их видны.

По ним стреляют влёт

Сатрапы Сатаны.

Но ангелы, ни зла,

Ни пули не страшась,

Вершат свои дела,

Неся святую власть.

Несут её в места,

Где царствует беда.

Прости нас, высота,

Спешащих в никуда.

Как ангелы тихи,

Летят над головой,

И тяжкие грехи

Смешались с синевой.

Кто не увидел крыл

Среди слепых стихий,

Тот заповедь забыл

Простую – «не убий».

СТУПЕНИ

Напряжены колени,

Дорога вверх нелегка,

И мраморные ступени

Уводят за облака.

Но мне не хватает дыханья,

Глаза застилает пот.

Единственное желанье –

Шагать и шагать вперёд.

Следом идёшь за мною,

Путь мой наверх тяжёл.

Я эту дверь открою,

Долго я к небу шёл.

Слышу твой голос добрый:

«Ступени – глупый каприз».

Жизнь разбивала рёбра

В страшном падении вниз.

Вот я стою у двери,

Ты не ходи за мной.

Я никому не верю,

Только тебе одной.

Пустые слова и речи

Не слышу я с высоты.

Скоро тебя я встречу.

… Рядом со мною ты.

ОТРЕШЁННОСТЬ

Из рук уплывает в небо,

Теплом наполненный, шар.

Летит в не земную небыль

Кочующая душа.

Хлопают в крылья-ладоши

Голуби-сизари.

День-то, какой хороший,

И я у него внутри.

Что мне небесная манна?

Под выцветшей синевой

Выпорхнула из кармана

Синица в час роковой.

* * *

Упала звезда – и вдруг ощутил я на миг,

Что близкого мне на земле человека не стало,

И в звёздное небо взметнулся, как птица, мой крик.

Упала звезда. Но зачем же, зачем же упала?

Я шёл, продираясь сквозь время и даль темноты,

Шёл к месту паденья, шёл к месту великой печали.

Я видел последнюю вспышку летящей звезды.

Казалось, я слышал, как яркие звёзды кричали.

… Пришёл я, но поздно. К чему суматошный мой путь?

Печаль свои крылья над миром моим расплескала.

А где мне звезду отыскать? Как на небо вернуть?

Упала звезда. Но зачем же, зачем же упала?

НОЧНОЕ ВИДЕНИЕ

… Прижал я девочку к взволнованной груди.

Об окна билась полночь роковая.

О, боже мой, полжизни позади!

Как долго я рождался, прозревая.

Рычала ведьма: «Я своё возьму! До третьих петухов уж не воскреснет,

И завтра я дознаюсь, почему

Ей не страшны ни беды, ни болезни.

– Да потому, что это – жизнь моя,-

Сказал я тихо и вздохнул устало,-

Пока ещё силён и молод я.

О, долго ж, ведьма ты её терзала!

Исчезла ведьма, я во тьму гляжу

И силы жизни в теле ощущаю.

Я дробовик картечью заряжу,

Взведу курок… Я нечисть не прощаю.

* * *

Рождение – великий перелом…

Душа приходит в мир тоски и боли,

В новорождённом тельце, как в неволе,

А плач младенца – память о былом.

Но плач в земной реальности воскрес.

Рожденье – смерть. Младенец знает это.

Путь из страны ликующего света -

Трагичное падение с небес.

Ведь так и дочка родилась моя,

Её приход я встретил вдохновенно.

Дитя пришло на жизненную сцену,

В круговорот земного бытия.

Скромна, мудра, красива и чиста,

Что солнышко небесное, сияла.

А через двадцать лет её… не стало.

Ей выпала короткая верста.

Не сетую на Господа во зле,

Жизнь, смерть и сон – всё тайною объято.

Я верю, знаю, что душа крылата,

Но нет мне утешенья на Земле.

* * *

Мою тоску вселенскую не взвесить,

Душа в бескрайнем горе, через край.

Ты от меня уходишь в поднебесье.

Не уходи, дитя, не умирай.

Как много песен колыбельных спето…

Я был в себе уверен, жил шутя,

И расплатился именно за это.

Не умирай, не уходи, дитя.

Я в суете безжалостной эпохи,

Лишь сердца пепел мечется в груди.

А по России детский крик и вздохи.

Не умирай, дитя, не уходи.

Пусть там, за гранью, жизнь твоя бездонна

И пусть тебе обещан вечный рай…

Да разве ж может, кто сказать без стона:

«Не уходи, дитя, не умирай».

Не уходи, побудь ещё земною.

Как страшно мне сгорать в своей судьбе.

Когда же круг замкнётся надо мною?

Дитя моё, возьми меня к себе.

* * *

Мне в теле тяжело, что в клетке зверю.

Чего ж со мною медлишь ты, Господь?

Земле верни мою земную плоть.

Я в запредельный мир хочу и… верю.

Чтоб в суете земной души не сжечь,

Возьми к себе, в тепло небесных встреч.

Мне не найти ни счастья, ни покоя,

Да и земных не переделать дел.

Я многого постигнуть не сумел.

Земная жизнь. Да что она такое?

Быть может, спит душа на небесах

И так ей нелегко в телесных снах.

Мне в теле тяжело и… надоело,

И если это сон, он – пустота,

Не радость для меня, а маята.

Ведь у души совсем другое тело.

Надежда ярко светит впереди.

О! Господи, спаси и… разбуди.

* * *

Дал мне истины часть всемогущий Господь.

Знаю то, что иные понять не смогли.

Я хотел бы оставить свою грешную плоть,

Чтоб к тебе улететь из ада Земли.

Знаю, встреча с тобой не так далека.

Ты ушла от меня по дороге… иной.

Для меня и минута отныне – века

В страшном сне, что зовётся судьбою земной.

Всем началом начал наступает конец…

Пил я горькую водку на дне суеты.

Но твой голос в душе прозвучал вдруг: «Отец,

Не оплакивай тех, кто живее, чем ты».

* * *

В тени деревьев тихий слышу звук.

Кто шевелит ветвями чернотала?

Вдруг звонкая гитара заиграла,

Из отпылавших лет пришёл мой друг.

Он здесь, с гитарой, семь тугих услад

О юности поют, что не вернётся…

– Не прогоняй, хочу взглянуть на солнце.

Я рано умер, в том не виноват.

– А я тебя ни в чём и не виню,

Мой друг, моя великая потеря.

Но как открыл запретные ты двери,

Пришёл из ночи поклониться дню?

– Ты не поймёшь, живи хоть триста лет,

И нашу встречу не зови случайной.

Пока ты жив, да будет это тайной.

Ни жизни, ни тебя без тайны нет.

К нему я потянулся… Где же он?

В немой тени рука моя застыла.

И дерево листвой его прикрыло.

Раздался стон, услад надрывный стон.

* * *

От нас уходят старики

Туда, где ночи нет границ.

Последний стон и взмах руки…

Последний блеск погасших лиц.

От нас уходят навсегда

Страницы жёлтые из книг,

Но остаются города,

Запечатлённых жизней миг.

Уходят, будто второпях,

Жгут к нам ведущие мосты.

Нам их встречать в тяжёлых снах,

Звать их назад из пустоты.

Как эти встречи не легки.

По комнатам последний вздох…

От нас уходят старики,

Земля уходит из-под ног.

УЛЕТАЮ… НАВСЕГДА

На стезе наболевших решений

Я давно. Что по капле яд,

Над моей мускулистой шеей

Самолёты в лазурь летят.

С кем сравнить-то себя, не знаю,

И какие вершить чудеса.

Ведь у ног не трава резная,

А бетонная полоса.

Самолёты по ней, самолёты,

Люди рвутся из старых сот.

Запылился тысяча сотый,

Не заправленный самолёт.

Эту Землю я буду помнить

Среди будней добра и зла

И в бессоннице душных комнат…

Может, это не жизнь была?

Не ласкала, не миловала,

Грешно, слепо любила других,

Тут сгорело моё начало

В ярком пламени, словно миг.

Сохраню ли я снег, что тает?

Ежечасно, день ото дня,

Самолёты не ждут, улетают.

Это бездна небес глотает

Улетающего меня.

* * *

Почту за милость…

Рок мне тайну выдал,

Она вошла

В мой хаотичный мир.

Ведь так случилось:

Я для многих – идол,

Добра и зла

Единственный кумир.

Пусть жизнь, что битва,

В стороне не буду.

Разомкнут круг

Моих земных забот.

Людей молитву

Слышу я повсюду.

Она вокруг…

И к Истине зовёт.

Со мною рядом

Страждущих так много.

Судьба их злая –

Это мне упрёк.

Я вечным взглядом

Каменного бога

Благословляю.

Как я одинок!

* * *

Не ищу я наивного рая,

Ад сплошной в этой жизни земной.

Мне тревожно, надежду теряя,

В мир иду, не придуманный мной.

Мир бессмертия – малая малость,

Суть его не в добре, не во зле.

Но надежда навеки осталась

На тревожной, усталой земле.

Перед силой любви безоружен,

Я не знаю ни ночи, ни дня,

Но отныне я богу не нужен,

Да и дьявол не примет меня.

Воспалились от слёз моих вежды,

Мной не понят ни рай и ни ад.

Я бегу от любви и надежды,

Чтоб уже не вернуться назад.

Я устал от земной круговерти,

Под собою не чувствую ног.

Пусть не стало надежд на бессмертье,

Сам себе я и Дьявол, и Бог.

Плоть земная – чужая рубаха,

Что творит неуёмная твердь.

Я тот мёртвый, восставший из праха,

Потерявший надежду на смерть.

* * *

Мы, российские поэты,

Век одной ногой в гробу,

Одиночки и аскеты,

Уповаем на судьбу.

Нам безвестность – мать родная,

Нищета – почти сестра.

Верим свято, умирая,

В невозвратное вчера.

А за нас куют другие

«Голубые небеси».

Все их помыслы благие –

Детский лепет о Руси.

Алкаши да шутовины,

А едят – на серебре.

Назидательно невинны,

Словно шавка в конуре.

А для нас удел особый…

Без извилин ренегат,

Полный ярости и злобы,

Нас вгоняет в самиздат.

Запоздалые уроки,

Мёртвые черновики…

Наши огненные строки

Ходят в людях… от руки.

Черти в ангельском обличье,

Кто правее, кто левей.

Говорят, что на бесптичьи

И лягушка – соловей.

Не вписать нас под законы

Анонимного судьи.

Плачут русские иконы,

Современницы мои.

«Зёрна наших надежд ни когда, не сберём»,

Омар Хайям, «Рубаи»

* * *

1.

Знакомый мне поэт

Богат своей судьбой…

Когда-то, в двадцать лет,

Он уходил в забой.

Он уголь добывал,

Стахановцам под стать.

За смену уставал,

Но продолжал писать.

Теперь свободен он,

Как жест, как ветки хруст.

На муки осуждён

И сам себе Прокруст.

2.

«Ритмичная строка –

И радость ты и грусть.

Бурлящая река…

Коль утону, так пусть».

Но, веруя в успех,

Он вирши создаёт.

«Мы тяжелее тех,

Кто поверху плывёт.

Мы в самой глубине.

А им ли нас учить?..»

… Но как хотелось мне

И ног не замочить.

ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКАЯ МУДРОСТЬ

Один из новых русских стал поэтом,

Но растерял он доллары при этом.

А бывшие друзья в тусовке дел

Считают, что Вованчик заболел.

Встречаются они всё реже с ним.

Да разве ж мир текущий объясним?

Устав от шума «баксов» и монет,

Теперь несёт свой тяжкий крест поэт.

Не бросить ношу, повернув назад.

Пусть нищий он, но сказочно… богат.

НОВЫЕ

У них осанка, что у Вия,

Походка, как у Колобка.

Гребут они, полукривые,

Вразвалочку из кабака.

А лица их надменно розовы…

Из праха в спешке рождены

Эрзац-смирновы, лже-морозовы,

Аля– и псевдо-баснины.

За ними тащатся товарки

Калибров разных и мастей.

Крутые ждут их иномарки

Потусторонних скоростей.

Во власти гонора-задора,

Губами пьяно шевеля,

Они стремятся, без сапёра,

Вперёд, на минные поля.

ОЗАРЕНИЕ

Жизнь на холсте… Под кистью плещет море,

Крикливых чаек вычерчен полёт,

И красота туманного нагорья

Минутой истекающей живёт.

Художник, я с холста к тебе шагаю,

Родился я в единый, трудный миг.

Мне долго жить, я чувствую, я знаю.

Никто пока сей тайны не постиг.

КАРАВАНЩИК

(почти библейское сказание)

Мой караван – лишь мул и два верблюда –

Через пески идёт в священный край.

Но на пути я не встречаю чуда:

Лишь чёрствость лиц и злой собачий лай.

Иду я с грузом по пути святому:

С тревогой в сердце, в нём любовь и свет.

Ушёл давно я из родного дома,

Ведь без дороги человека нет.

Я выбрал сам тяжёлую дорогу.

В ней тоже был и грех, и шум страстей.

По лёгкому пути не ходят к Богу.

Прочь, караван, от ряженых чертей!

Встречалась часто ни одна Гоморра,

И ни один к себе манил Содом.

Безумие, веселье, блуд, раздоры…

Мой караван идёт своим путём.

Не обошёл я грабежа-разбоя,

В песок упали давние мечты…

Но сохранил я самое святоё –

Душа моя и помыслы чисты.

Веду свой караван ни наудачу.

Я сед и не обласканный судьбой.

Но только вот сейчас я что-то значу,

Но только вот сейчас я стал собой.

Не сосчитать потери каравана…

Дорога к Богу – ни хурма, ни мёд.

К нему приду я, поздно или рано.

Собаки лают – караван идёт.

* * *

Клавишам больно, я знаю.

Не бей их во зле.

Ты беспредельно земная,

А я – не рождён на Земле.