Читать книгу Не спасай обречённого! - Александр Николаевич Лекомцев - Страница 2

(комедия на злобу дня, но с оптимистическим финалом, в двух действиях)

События происходят в одном месте, в абсолютно вымышленной стране – Всесилии.

Действующие лица:

Роман – студент, 25 лет

Зоя – его невеста, студентка, 22 года

Лаврентий – стропальщик, 27 лет

Марина – крановщица, 24 года

Гурьян Аркадьевич – стропальщик, 57 лет

Ефросинья Петровна – крановщица, 54 года

Афродита – агент банка «Цветочки и ягодки», 26 лет

Полидор – одичавший стропальщик, 30 лет

Действие первое

Летний вечер. Небольшие, но с густыми кронами деревья, несколько скамеек. Невдалеке возвышается башенный кран, под ним – пара старых, повреждённых контейнеров.

На скамейках сидят Лаврентий, Марина, Гурьян Аркадьевич и Ефросинья Петровна. На них рваные штаны, на голых телах – оранжевые жилеты-безрукавки, на головах – оранжевые каски. Ясно, что эти люди имеют прямое отношение к погрузочно-разгрузочным работам. Правда, все четверо босые. Но у них на головах – оранжевые каски, как и полагается…

Они передают друг другу полбуханки ржаного хлеба. Поочередно каждый откусывают от него свою порцию. Так ужинают стропальщики и крановщики, вдумчиво пережёвывая пищу

Рядом с ними стоит Полидор. Он почти обнажённый, но не совсем. На нём юбка до колен, сплетённая из стеблей папоротника, осоки, лопухов и т. д. Можно сказать, что своеобразная набедренная повязка. На шее – бусы из костей мелких животных и птиц, типа крыс и ворон. На голове – оранжевая каска. В правой руке большое копьё, на которое он опирается…

Полидор начинает медленно ходить по сцене, приплясывая. Потом это движение медленно перерастает в танец, который, в основном, состоит из прыжков и громких выкриков «ух», «вах», «эх», «ах» и т.д. Копьё помогает ему плясать – то оно над головой, то под мышкой, то между ног.

Один за другим к Полидору выходят сидящие в беседке, берутся за руки, начинают водить хоровод. К ним присоединяется и Полидор.

Потом они внезапно останавливаются. Звучит музыка. Вперёд выходит Гурьян Аркадьевич, поёт:

– Есть у стропальщиков радости,

Есть они у крановых.

Но вокруг сплошные гадости -

От ворья и рулевых.

Кормят нас тупыми сказками,

В самый раз для нищеты.

Очень хочется их ласково,

Нежно сбросить с высоты.

Полидор, снимает каску с головы и ходит по сцене. Поднимает голову вверх, как бы обращаясь к Всевышнему. Собирает милостыню от незримых слушателей и благодетелей. Время от времени слышится звон монет. Полидор воспринимает это с радостью.

Поют все вместе:

– Не стойте же, товарищи, под грузом!

Как много сверху падает дерьма.

Вас хоронить – великая обуза,

Никто не зарывает задарма.

Не стойте под стрелою крана, бросьте,

Мир бренный безрассудством веселя!

Раздавят вас без ярости и злости

Весёлый крановщик и строполя.

Полидор кладёт на землю каску и начинает вокруг неё плясать. Слышится звон монет

Гурьян Аркадьевич (продолжает петь):

– Как в родной стране Всесилии,

Да по весям, городам,

Проживаем все красиво мы,

Честно служим господам.

Жизнь – зловещая проказница,

Нас в стране большая рать.

Весь народ большая задница

Хочет запросто сожрать.

Поют все вместе, пританцовывая:

– Не стойте же, товарищи, под грузом!

Как много сверху падает дерьма.

Вас хоронить – великая обуза,

Никто не зарывает задарма.

Не стойте под стрелою крана, бросьте,

Мир бренный безрассудством веселя!

Раздавят вас без ярости и злости

Весёлый крановщик и строполя.

Гурьян Аркадьевич (продолжает петь):

– Край безденежья, безвременья -

Для людей труда не мёд.

Стопудовый крюк по темени

Бьёт и плакать не даёт.

Жить привыкли неумеючи,

Мир капризный не здоров,

Нам считать свои копеечки

И работать на воров.

Слышится звон монет. Полидор задорно пляшет, опираясь на копьё.

Поют все вместе:

– Не стойте же, товарищи, под грузом!

Как много сверху падает дерьма.

Вас хоронить – великая обуза,

Никто не зарывает задарма.

Не стойте под стрелою крана, бросьте,

Мир бренный безрассудством веселя!

Раздавят вас без ярости и злости

Весёлый крановщик и строполя.

Завершается песня, и все бегут к каске Полидора. Падают на четвереньки, пытаются отыскать в ней монеты. Переворачивают её, даже пинают. Встают на ноги. Но денег в ней нет. Полидор берёт каску в руки, обнюхивает её, надевает на голову

Лаврентий (угрожающе): – Полидор, где деньги? Куда ты их замылил?

Полидор (разводит руками): – А нету! Совсем нету, Лаврентий.

Марина: – Как же так, нету? Ведь, когда я пела, то слышала звон монет. Нам с неба кто-то постоянно их швырял в каску Полидора!

Гурьян Аркадьевич: – Я тоже слышал звон, Марина. Было такое дело. Но не нападайте на парня. Он честный, ни копейки не возьмёт.

Ефросинья Петровна: – Что же произошло, Гурьян Аркадьевич?

Гурьян Аркадьевич: – А то и произошло, Ефросинья Петровна. Как всегда, нас даже небеса обманули. Они оплатили наше пение не монетами, а только их звоном. Как обычно.

Ефросинья Петровна: – Я так не согласна ни работать, ни петь. Я, как старшая, крановщица, категорически протестую! Каждый вечер такое! Кто-то из нас их спёр, эти деньги. У нас в общаге уже даже и корки хлеба нет.

Марина: – Я тоже протестую, как младшая крановщица.

Полидор подходит к ней снимает каску, показывает, что она пуста.

Полидор: – Нету, Марина, совсем нету. Ни копейки!

Лаврентий (садится на скамейку): – Всё хватит! Брошу работу стропальщика и пойду собирать мелочь на автобусных остановках и рядом с киосками. Там много можно найти.

Марина: – Забудь, Лаврентий! Когда такое было?

Гурьян Аркадьевич: – Ты не один такой мудрый, Лаврентий. Там желающих, нищих и прочих великое множество (выставляет босую ногу в рваной штанине вперёд). А мы с тобой, Лавр, стропальщики. Особенные люди. Надо помнить. Мы занимаемся погрузкой и разгрузкой промышленных и производственных товаров. Да всего, что можно подцепить крюком или стропами. Ты должен гордиться своей профессией.

Ефросинья Петровна: – Чего? Чем гордится-то, Гурьян Аркадьевич? Тем, что мы никому не нужны? Тем, что нас уважаемые господа и дамы за людей не считают?

Полидор (стучит себя кулаком в грудь): – Полидор тоже стропальщик! Он гордится. Полидор приехал сюда не из ближнего зарубежья, а из большого соседнего города (поднимает вверх палец). Он – человек!

Лаврентий: – Все мы приехали сюда из разных городов нашей замечательной, но очень непонятной страны Всесилии. Мы приехали в этот город зарабатывать деньги. А здесь, на центральных складах, ничего не грузиться, ничего не привозиться и не вывозится. Мы просто скоро подохнем с голоду. Целый год сидим без работы. Все эти буржуи, уже заработали на нашем горбу свои миллиарды. Они сделали своё дело.

Марина: – Мой козловой кран начинает ржаветь.

Ефросинья Петровна: – А я уже временами забываю, что я, вообще, крановщица. Безобразие получается.

Полидор: – Но в других местах ещё хуже (стучит себя кулаком в грудь). Это Полидор говорит.

Марина: – Ты деградировал, Полидор. Как не стыдно? Бывший кандидат технических наук, первоклассный стропальщик! А выглядишь, как дикарь. Но ты же можешь из свежей травы сделать себе новую набедренную повязку или юбку. Ведь эта уже скоро пожелтеет, она пахнет мочой. Ты же можешь, Полидор!

Полидор: – Полидор может, но не хочет. Ему уже на всё плевать.

Лаврентий: – Вот именно! Тебе, Полидор, всё равно. Ты даже не пытаешься бороться за свои права.

Марина: – А ты, Лаврентий, борешься, что ли? В рванье, как и все мы, ходишь.

Гурьян Аркадьевич: – Не провоцируй, Марина. Те, кто боролись, давно уже живут в подвалах, на чердаках домов, в канализационных колодцах, в лесах, на болотах, в горах… Это уже, по существу, снежные люди. Они более дикие, чем наш славный и трудолюбивый Полидор.

Ефросинья Петровна: – Ладно. Пошелестели – и в клетку! Побродим хоть по территории базы. Всё равно, есть нечего. А когда много ходишь, то не так часто думаешь о пище.

Лаврентий: – Всё равно, я не перевариваю, гнусную рожу Полидора. Мне опротивело на тебя смотреть, Полидор!

Полидор: – Если Лаврентий будет ругаться (стучит копьём о землю), то Полидор не станет для него убивать вот этим копьём ворон и крыс! Для всех будет, а для Лаврентия – нет!

Лаврентий (падает на колени): – Прости меня, Полидор! Я не подумал, я пошутил.

Марина: – Думать мозгами надо, если хочешь жить, Лаврентий!

Гурьян Аркадьевич: – Да, без Полидора нам не выжить.

Ефросинья Петровна: – Ты уж прости неразумного Лаврентия, Полидор. У него в башке ветер гуляет.

Полидор: – Полидор добрый, он простил.

Лаврентий (встаёт с колен): – Я пошутил, Полидор. Больше такого не повториться.

Полидор: – Наступает время вечерней охоты (стучит себя в грудь кулаком). Полидор идёт убивать крыс и ворон!

Держит копьё наперевес, гордо удаляется.

Марина (поднимает руки к небу): – Господи, помоги Полидору добыть для нас пищу!

Гурьян Аркадьевич: – Обожаю на машинном масле поджаренную крысу.

Ефросинья Петровна: – Лучше копчёная. Но мне нравится крылышко вороны или сороки в собственном соку.

Лаврентий: – А я помню, когда Полидор принёс для нас большого зайца.

Марина: – Не вспоминай, Лаврентий! Не мучай! У меня в животе грохочет от голода.

Гурьян Аркадьевич: – Да мы только что сожрали полбуханки хлеба на пятерых. Разве этого мало?

Ефросинья Петровна: – Маловато, Гурьян Аркадьевич.

Гурьян Аркадьевич: – Завтра утром я пойду ловить лягушек на пруд. Может быть, на удочку выловлю и пару карасей. Если их живьём вместе с тиной уже не сожрали местные бичи.

Лаврентий: – Я с тобой пойду, Аркадьевич.

Гурьян Аркадьевич: – Нет, со мной ты не пойдёшь, Лаврентий!

Лаврентий: – Почему?

Гурьян Аркадьевич: – Ты громко ругаешь наших благодетелей, магнатов, чиновников и бандитов. Так сильно кричишь. От твоего крика лягушки в панике расплываются в разные стороны.

Лаврентий: – Тогда я пойду в городской палисадник. Буду добывать съедобные коренья.

Марина: – После твоих съедобных кореньев, Лаврик, на тот свет отправились два здоровых стропальщика Григорий и Захар. А я так одно время любила Захара, и он меня тоже. А Пантелея Семёновича после твоих кореньев так перекорёжило, что он по земле передвигается только на четвереньках.

Гурьян Аркадьевич: – Уже не передвигается. Сегодня Пантелей Семёнович Горностаев рано утром умер. Охранники бросили его труп в ближнее болото. Хоть похоронили по-человечески, с почётом и уважением. За это им большое спасибо. Они сами-то, охранники, от голода еле ноги носят. Но люди ответственные и добрые, но… фрагментами.

Марина: – Все там будем. Умер и умер, ничего тут нового нет. Он этим никого не удивил.

Ефросинья Петровна: – Завтра мы с Мариной пойдём собирать грибы, которые растут на шпалах железной дороги. Вы же помните. Они рельсовиками называются. Растут почти что на рельсах. Мы возьмём с собой и Лаврентия. На рельсах пусть ругается. Молодой, а ворчливый. Президент наш изо всех сил старается, за народ переживает, а Лаврентий всё ругается.

Лаврентий: – Ещё скажи, Петровна, что и премьер министр о народе думает. Да все они с бандитами в одной куче! Да и президент там же. Его компрадоры купили с потрохами.

Гурьян Аркадьевич: – Добрей надо быть, Лаврик, добрей, и тогда наша жизнь станет ещё прекрасней!

Марина: – Куда уж прекрасней! Спасибо, не надо! Пусть лучше всё остаётся так, как есть.

Гурьян Аркадьевич: – Однако пойдём, погуляем по территории, а потом ещё немного попоём да попляшем. Может быть, Полидор добудет для нас двух-трёх крыс.

Уходят.

Появляются Роман и Зоя, держат другу друга за руки. Роман в костюме и даже при галстуке, небольшим чёрным кейсом. Зоя в строгом синем костюме, с кожаной сумочкой, на шее богатое ожерелье

Садятся на скамейку

Роман: – Дорогая моя Зоя, мы никогда не расстанемся. К осени сыграем свадьбу, и мне останется отучиться в нашем гуманитарном университете всего один курс. Представляешь, ещё немного – и я молодой специалист.

Зоя: – А я только на третий курс перешла, мне ещё пилить и пилить. Романчик мой, мы с тобой уже почти два года… дружим, но я так и не поняла, кем ты станешь после окончания вуза.

Роман: – Как тебе сказать… попроще, Зоинька-Заинька. Короче. Это конкретная биология, по созданию новых родов и видов животных. Большей частью, млекопитающих. Говорят, что наши выпускники принесут большую пользу сельскому хозяйству и непобедимой армии нашей замечательной и бескрайней страны Всесилии.

Зоя: – А ты чем собираешься конкретно заниматься, Ромик?

Роман: – В принципе, это уже государственная тайна. Но тебе скажу (оглядывается по сторонам). Моя задача скрестить северного оленя с жирафом. Причём, любым способом. Такое животное сможет жить в самых разных климатических условиях.

Зоя: – А зачем такое животное? И получится ли у тебя их скрестить? Сможешь?

Роман: – Зачем оно, никто пока даже из самых видных биологов-генетиков и политиков не знает. Наверное, пригодится. А если ничего у меня в такой биологии не получится, то мой папа сделает меня директором какой-нибудь своей автобазы. Их у него три штуки или четыре. Наша семейная частная собственность. Да ещё есть и завод по производству автомобильных шин.

Зоя: – А мы на факультете экспериментальной практической орфоэпии речь изучаем. Но не только. Орфоэпия переводится с греческого языка, как «правильная речь». Определений несколько. Но здесь и так всё понятно. Но у нас она – экспериментальная, практическая…

Роман: – Почти понял.

Зоя: – Проще говоря, Ромочка, мы пытаемся научить говорить на английском языке кошек, собак, самых разных животных и птиц.

Роман: – Но тут у вашего факультета и у тебя, Зоя, всё получится. Я не сомневаюсь. На английском языке все говорят. Да и любую корову можно заставить произносить, к примеру «о кей» или, к примеру, «гуд бай».

Зоя: – Ты не прав. Не любую. Мы подбираем только таких животных, у которых наблюдаются к этому склонности и способности. Исследуем скрытые возможности их не совсем развитого речевого аппарата. Есть такой и у животных. Всё сложно, и пока ничего не получается.

Роман: – Чего тебе-то переживать, Зоя! У тебя папа нефтяной магнат. Без преувеличений. Он любого заставит заговорить даже на китайском языке. Да и у меня в этом плане всё нормально. Не так здорово, как у тебя, но пойдёт.

Зоя: – Вот именно, Рома. Поэтому я не понимаю, почему ты притащил меня в какую-то глухую рощу. Да ещё и пешком сюда с тобой пришли. Будто у нас нет с тобой автомобилей.

Роман: – Но ведь это романтика. Вечерняя прогулка полезна. Я тебе сейчас всё объясню, и ты будешь в восторге, Зоинька-Заинька (целует её). Всё, что ты услышишь и увидишь здесь, тебя очень порадует.

Появляется Афродита. Шикарно одета, юбка блузка, туфли на высоком каблуке, элегантная сумочка. Бесцеремонно подсаживается к ним

Роман: – Извините, девушка. Почему вы решили присесть рядом с нами? Вон же ещё одна скамейка. Недалеко от нас.

Зоя: – А я думала, Ромик, что она – твоя новая знакомая.

Афродита: – Вот прямо сейчас и познакомимся. Зовите меня просто Афродитой. Я сотрудник, агент коммерческого банка «Цветочки и ягодки». Мы даём фантастические, ужасно выгодные кредиты на срок до пяти лет. Всего-то под двадцать восемь процентов годовых. Ха-ха-ха! Это же небывало выгодно для клиента. Но мы идём на это, мы любим наших клиентов. Мы их просто обожаем!

Роман: – Ещё бы! Как вам их не обожать? Двадцать восемь процентов! Такие грабительские кредиты со стороны банков возможны только в нашей славной стране Всесилии. Через пять лет сумма возрастает в три раза.

Зоя: – Да не нужны нам никакие кредиты! Оставьте нас в покое, уважаемая Афродита! Мы не нуждаемся в деньгах и никогда не будем в них нуждаться.

Афродита: – Но это же выгодно, молодые и прекрасные люди! Например, деньги часто нужны к свадьбе! И совсем небольшие проценты придётся выплачивать! Сумма вашего долга возрастёт не в три раза, а поменьше. Наш кредит – ваше счастье, ваш великий шанс!

Роман: – Вы, в конце концов, оставите нас в покое или нет?

Афродита (встаёт): – Вы отказываетесь от своего счастья. Но сегодня я вас ещё найду. До встречи! Не унывайте!

Роман: – И вам не кашлять, Афродита!

Афродита уходит

Зоя: – Бывают же люди, которые стараются испортить настроение нормальным господам и дамам.

Роман: – Всё не так просто. Они, мерзкие агенты банков, всех по себя гребут. Но стараются поймать в свои сети обездоленных, неимущих.

Зоя: – А что с них взять-то? Нищие же не смогут расплатиться.

Роман: – Вот тогда, Зоя, должников на законных основаниях отправляют на специальные зоны, огороженные колючей проволокой. Там богатеи-неудачники пашут на банк и на государство, которые без барышей не остаются при любом раскладе. Молодых и здоровых людей превращают в немощных стариков, потом отпускают на свободу… умирать. У моего отца на автобазах люди получают, правда, не большие, но, всё-таки, деньги. У них бесплатная спецодежда и талоны на обед. Но почему-то, они, всё равно, живут в нищете.

Зоя: – Злые языки говорят, что предприниматели и бизнесмены платят рабочим и служащим, да и всякой мелкоте, только сотую часть от того, что они заработали. Но ведь врут же!

Роман: – Конечно, врут. Они вносят раскол между богатыми и бедными. А мы с ними – единое целое. Ну, ладно. Тут не наше дело. Известно, что каждому – своё.

Зоя: – Согласна. Если не будет бедных, то исчезнут и богатые. Но ведь это так мерзко и… несправедливо!

Роман: – Вот именно, Зоя! Поэтому бедные нам очень необходимы.

Зоя: – Но не молиться же нам на них, Рома!

Роман: – Ради хорошей прибыли можно и помолиться. Они наши… кормильцы. Но я привёл тебя сюда не для того, чтобы рассуждать о политике и экономике. Я привел тебя сюда, в эту замечательную липовую рощу, чтобы ты, любимая моя, послушала стропалиные песни.

Зоя: – Что за птицы такие? Разновидность соловьёв?

Роман: – Каких там ещё соловьёв?

Зоя: – Может быть, дрозды сейчас будут петь? Дрозды, Рома, да?

Роман: – Они не дрозды, Зоя, и совсем не соловьи, а люди. Они – стропальщики на этой огромной товарной базе. Вон там, за высокими кустами их общежитие. По вечерам они собираются на улице, именно, здесь в большой беседке и поют свои замечательные и душевные песни.

Зоя: – Весь день вкалывают, работают, а вечером у них сил хватает что-то ещё и петь?

Роман: – Они уже почти год или даже больше сидят без работы и без зарплаты. В наш город, почему-то, не приходят никакие промышленные и продовольственные грузы. Что-то у них там… у больших хозяев и директоров с договорами не наладилось. А может, у государства такая вот… экономическая политика.

Зоя: – Почему же стропали не откладывали деньги про запас? Ведь банков много. Если не у нас, то в зарубежных цивилизованных странах. Ведь можно же жить очень красиво.

Впрочем, я переутомилась, Ромик. Я прекрасно понимаю, что такие деньги никак нельзя отложить про запас. Что ж делать? Богатые богатеют, а бедные беднеют. Но я не против такой ситуации.

Роман: – Я тоже. Потому и получается, что очень и очень многим ничего не остаётся делать. Вот стропаля или стропали, то есть стропальщики по вечерам и поют, а днём некоторые из них ходят по нашему городу и стараются что-то и где-то заработать. Одним удаётся бельё постирать, другим ковры вычистить, собак ещё выгуливают. Правда, некоторых из них съедают. Но не всегда, а вовремя возрастающего аппетита. Ну, они добрые ребята, хорошие. Практически не побираются и никого не грабят.

Зоя: – Чего поделаешь, вся страна в напряжении. Ничего у правительства не получается для других, для народных масс. Так сложилось, что чиновники больше для себя стараются, своих родственников и друзей. Но лично бы я не доверила стропальщикам стирать даже собственное бикини.

Роман: – Всё правильно, моя дорогая. Их, в основном, везде и всюду посылают в то место, откуда мы все явились на свет.

Появляется Полидор. В правой руке – копьё, на шее висят две мёртвые крысы. Их хвосты привязаны к верёвке. Вид его торжественный, но ужасающий. Ведь на нём не только короткая юбка из трав, но и на голове – каска

От неожиданности Роман вскакивает с места. Зоя закрывает руками лицо. Но встаёт и она, подходит к Полидору. Кланяется ему

Зоя: – Уважаемый господин людоед, не ешьте нас, пожалуйста!

Полидор (прикладывает к груди руку, в которой держит копьё): – Полидор не людоед, он не ест людей. Он – стропальщик и ударник капиталистического труда!

Роман: – Интересно знать, кого же есть Полидор.

Полидор: – Полидор ест ворон и крыс! Полидор принимает в пищу всё, кроме людей! Перед едой он тщательно моет руки. Он очень культурный.

Появляется Афродита, подходит к Полидору.

Афродита: – Когда же наш славный Полидор возьмёт в нашем банке небольшую ссуду, тысяч на семьдесят? Ну, дорогой Полидорушка, решайся!

Полидор: – Да, это правда, Полидор немного одичал. Но для того, чтобы Полидору взять кредит в банке, ему надо окончательно потерять разум. Полидор пока ещё умеет думать.

Зоя (Афродите): – Вас же просили, уважаемая Афродита, чтобы вы тут, среди нормальных людей и этих вот несчастных стропальщиков, не говорили всякие пошлости и гадости.

Роман: – Такие, как вы, абсолютно загадили телевизионный эфир. Там и без того смотреть нечего, да ещё и вы.

Афродита (ударяет каблуком о землю): – Хочу и буду говорить пошлости и гадости! До встречи!

Уходит.

Полидор: – От этой девушки, которая называется Афродитой, разбегаются в разные стороны даже крысы, а вороны улетают в соседнюю рощу. Афродита портит Полидору всю охоту. Она – злой дух! И вы, оба, тоже злые духи! От вас совсем не пахнет крысами и воронами.

Роман: – Ты, Полидор, ошибаешься. Мы – студенты и, всего лишь, дети предпринимателей.

Зоя: – Дорогой Полидор, мы не охотимся на крыс и ворон. Мы их жалеем. Они ведь тоже хотят жить.

Полидор: – Стропальщики и крановщицы тоже хотят, потому они принимают в пищу то, что некоторым господам кажется не совсем съедобным. Мы – не дети предпринимателей, а порождения бед и несчастий.

Зоя: – Мне папа не разрешает есть, что попало! Мы же не французы и не японцы, и даже совсем не наши замечательные друзья американцы.

Роман: – Зоинька, ты не права. В цивилизованных странах процветает истинная демократия и толерантность, поэтому пусть они едят, что хотят. Вот и славные наши строполя тоже свободны в своём выборе. Пожелают съесть крысу – пожалуйста, а если захотят, то можно приготовить к обеду и жаркое из вороны.

Зоя (обнимает Романа): – Как прекрасно, Ромик, что и у нас, в замечательной стране Всесилии, каждый может жить так, как хочет.

Полидор: – Каждый, как может, так и живёт. Но Полидор хочет знать, что привело славных молодых людей в чистой одежде в места, где даже вооружённые полицейские не гуляют.

Роман: – Нам очень хочется послушать стропалиные песни. Мы, конечно же, заплатим.

Зоя: – Мы заплатим хорошо. На эти деньги можно будет купить много ворон и крыс и даже засолить и закоптить их на зиму.

Полидор: – Полидору нравиться такая мысль (ударяет концом копья о землю и кричит): – Ого-го-го! Собирайся народ стропалиный! Песни петь пора! Угу-гу-а!

Начинает плясать и стучать древком копья о землю. Потом резко останавливается. Прикладывает ладонь ко лбу, смотрит вдаль.

Появляются Гурьян Аркадьевич и Ефросинья Петровна. Осматриваются по сторонам.

Ефросинья Петровна: – Ты чего, Полидор, орёшь? Двух крыс забил до смерти? Так мы их, видели.

Гурьян Аркадьевич: – Нуда, неси крыс, Полидор, на общественную кухню! Там из них Марина супчик приготовит с жучками и червячками. Она много их наловила. Наших товарищей угостим. Кто ложку ещё может в руке держать, то и поест.

Полидор: – Полидор совсем на другую тему кричит! На очень важную.

Гурьян Аркадьевич: – Значит, у тебя снова обострились боли прямой кишки.

Ефросинья Петровна: – По-научному, геморрой. Рекомендую регулярно смазывать крысиным жиром.

Полидор: – Ничего Полидор не собирается смазывать! Надо смотреть и видеть! Большие молодые господа пришли! Песни наши желают слушать!

Гурьян Аркадьевич и Ефросинья Петровна замечают Романа и Зою. Падают на колени. Подползают к ним на четвереньках

Гурьян Аркадьевич: – Не гневайтесь, батюшка и матушка! Сослепу сразу-то вас и не заметили!

Ефросинья Петровна: – Уж, простите нас, непутёвых!

Полидор: – Они простили! Вставайте на ноги!

Роман: – Да мы такие же, как и вы, обычные люди. Не обязательно перед нами на колени становиться.

Зоя: – Мы такие же. Почти. Поднимайтесь!

Гурьян Аркадьевич: – Вообще-то, мы в свободной стране живём. Мы вот хотим на коленях перед вами постоять, и никто нам не запретит.

Ефросинья Петровна: – У нас такое желание появилось, когда мы вас увидели. Нам перед вами на корочках приятно постоять. Демократия, как ни как.

Роман: – Я дам вам по одной монете, если вы примите стоячее… положение. Даже по две.

Гурьян Аркадьевич и Ефросинья Петровна моментально вскакивают на ноги, протягивают руки. Роман даёт им монеты. Те внимательно разглядывают их, прячут в карманы.

Полидор: – Очень долго стоял и стоит на ногах Полидор, но почему-то его труд никто не оплатил. Никто даже не заметил, как он старается… стоять.

К Полидору подбегает Зоя, протягивает ему несколько монет. Хватает её за руку. Прячет их в потайной карман под травяной юбкой. Пристально смотрит в её глаза.

Зоя (вырывает руку): – Ну, что ещё за дела, Полидор?

Полидор: – У Полидора сильно забилось сердце и не только оно.

Зоя: – В общем-то, завтра вечером я свободна, и мы могли бы с тобой, Полидор, сходить поужинать в ресторан.

Роман: – Ну, мы так не договаривались, Зоя! Это же полная аномалия!

Зоя: – Это ты, Ромик, полная аномалия. А вот, Полидор, настоящий мужик! Я это почувствовала сразу.

Роман: – Я понимаю, Зоя, с тобой такое случается. Время от времени. Любишь… увлекаться. Это пройдёт.

Зоя: – Это уже никогда не пройдёт.

Полидор (подходит к Роману, вручает ему монеты): – Полидор платит тебе, чтобы ты замолчал. А Полидор счастлив. Он завтра в ресторане примет в пищу очень много крыс и ворон.

Роман (не берёт монеты, отталкивает Полидора от себя): – Я обойдусь без твоих денег и советов! Поскорей начинайте концерт! Мы быстренько послушаем и уйдём отсюда с Зоей.

Гурьян Аркадьевич: – А я хочу, чтобы наш Полидор сходил в ресторан. Я знаю, что там можно поесть не только крыс и ворон. Я помню, во времена моей молодости там продавали даже спиртные напитки.

Ефросинья Петровна: – По такому случаю мы сделаем Полидору новую набедренную повязку из свежей и густой травы. А копьё у него почти новое.

Зоя: – Полидор пойдёт со мной на ужин в хорошем костюме и без копья.

Полидор: – Без копья Полидор никуда не пойдёт! Пусть у него разорвётся от страданий сердце, но он останется стоять на месте.

Роман: – Ну, пусть он – дикарь. Согласен я с этим, Зоя. Ещё куда ни шло. Можно стерпеть и на такой факт частично не обращать внимания. Но ведь этот… Полидор – всего лишь, стропальщик. Куда смотрят твои глаза?

Зоя: – Они смотрят только на Полидора. И всегда будут смотреть только на него! Я согласна! Иди, Полидор, с копьём!

Полидор: – Нет, это Полидор согласен! Он пойдёт в ресторан без… копья! Он не хочет огорчать свою…

Зоя: – Моё имя – Зоя, а моего бывшего жениха зовут Роман.

Роман: – Так быстро и резко поменяла меня на дикаря! Вот фокусы!

Гурьян Аркадьевич: – Пусть это никого не обижает, но Полидор совсем не дикарь. Он даже кандидат технических наук. А то что, он ходит в набедренной повязке или, можно сказать, в юбке из папоротника, так… просто у парня немного устал головной мозг.

Ефросинья Петровна: – Господин, Роман, вы должны понять, что между госпожой Зоей и нашим дикарём и стропалем Полидором возникла самая настоящая любовь.

Роман (садится на скамейку): – Я должен это понять? Я – Зоин жених! И я обязан такое понять? Да это чушь! Мы слушаем ваши, стропалиные песни, оплачиваем ваш концерт и уходим отсюда. Как только Зоя покинет вашу концертную площадку, то сразу же забудет о вашем существовании.

Зоя: – Никогда не забуду! Это на всю жизнь! Я не собираюсь расставаться с Помидором, то есть, я хотела сказать, с Полидором.

Роман: – Конечно. Самый настоящий сеньор Полидор. Это, Зоя, твои больные фантазии! Искажённое представление о действительности.

Полидор: – Полидор тоже никогда не забудет Зою! Он понял, что такое, когда жарко в груди. Полидор даже потом подарит ей самое дорогое – своё копьё! Так ему посоветовали поступить добрые духи.

Роман: – Допускаю, что Полидор осознал, что такое любовь, но он не понял, что кроме крысиного мяса существует и другое – свинина, баранина, говядина. Да, чёрт с ним, даже мясо кенгуру! Едят же его на зелёном континенте и даже нам сбагривают.

Полидор: – Когда-то Полидор слышал про такое мясо, но забыл, когда и где. Но он вспомнит.

Зоя: – Я помогу тебе всё вспомнить, Полидор. Ты не пожалеешь о том, что встретил меня.

Появляется Лаврентий. Сурово оглядывает всех и неторопливо становится на колени.

Лаврентий: – Я становлюсь перед вами на колени, уважаемые господа незнакомцы! Но я делаю это гордо, свободно и с достоинством!

Зоя: – Не надо становиться на колени! Вы такой же, как я. Почти.

Лаврентий (поднимается на ноги): – Я не согласен. Я совсем другой! Я стопроцентный мужик, а ты – баба! Прошу прощения, я хотел сказать, что вы – женщина.

Зоя: – Я с вами не спорю, и меня это устраивает.

Лаврентий: – Я погорячился. Я виноват. Пусть будет так, как вы решите, и со всем соглашусь. Но мне кажется, что живём мы все не совсем правильно. Зачем нам, в стране, к примеру, всякие министерства? Они не нужны. Они только собирают налоги – вся их работа, и повышают себе заработную плату.

Гурьян Аркадьевич: – Заткнись, Лаврентий! Я на этот счёт сказал бы гораздо больше, но промолчу (Роману и Зое). Не обращайте на него внимания. Лаврентий неплохой парень, но иногда начинает говорить правду. Это не хорошо. Совсем не здорово. А в целом, нам нахлебники не нужны. Их очень много. Лаврентий прав.

Ефросинья Петровна: – И ты туда же, Гурьян Аркадьевич! Сейчас начнёшь говорить о том, что нас обирают… Всё нормально. Надо верить в светлое будущее.

Зоя: – Я тоже не совсем понимаю. Но мне интересно… послушать. Но сначала ваши песни! Я ими уже так заинтересовалась.

Роман: – А может быть, Зоя пойдём домой? Тебе мало Полидора? Тут ещё и Лаврентий… Самый настоящий экстремист.

Зоя: – Нет! Я останусь здесь. Ты привёл меня на концерт, Роман, а теперь хочешь увести.

Лаврентий: – Ну, я же пошутил, господа. Пусть всё остаётся всё, как есть. Наш ведь президент говорил, что так и должно быть. Пусть богатые богатеют, а бедные беднеют. А я верю в нашего президента. У него такой рейтинг! Даже у меня, наверное, он… короче.

На сцену вползает Марина. Приподнимает голову, оглядывает всех

Марина: – А меня звать Марина. Я лежала за кустом и всё слышала. Разрешите мне встать на ноги, дорогие господа Роман и Зоя! Я очень хорошая.

Гурьян Аркадьевич: – Я не против. Можешь встать, Марина. Но вот не знаю, как другие господа этот вопрос решат.

Ефросинья Петровна: – Марина не к тебе обращается, Гурьян, а к уважаемым господам.

Зоя: – Да мы, всего лишь, студенты. Такие же, как вы. Почти.

Лаврентий: – А я не студент. Я – стропаль!

Роман (подходит к Марине, поднимает её на ноги): – Вставайте! Зачем же к нам подползать? Не надо.

Марина встаёт. Пристально смотрят друг на друга.

Роман (крайне удивлён): – Это ты, Марина! Но мой папа сказал, что ты уехала с каким-то арабом в Италию, и там тебя сожрали акулы.

Марина: – В какую Италию? Какой араб? Ты же знаешь, что мои мама и папа мне никогда не давали денег даже на приобретение трамвайного билета. Я всегда ходила по городу пешком, пока не встретила тебя… А ты, Роман, меня предал.

Роман: – Но я же не знал, Марина. Я был не в курсе. Мне такое про тебя сказал папа (пытается её обнять). Но теперь всё может быть по-другому.

Марина отталкивает его.

Марина: – Ничего уже не будет по-другому. Вот Лаврентий! Мой жених! А твой папа – проходимец и вор.