Читать книгу История упадка. Почему у Прибалтики не получилось - Александр Носович - Страница 15

После прощания с легендой о «балтийских тиграх» страны Балтии подарили международному экономическому сообществу новый миф – об «истории успеха». С легкой руки членов команды премьер-министра Латвии Валдиса Домбровскиса так стали называть опыт выхода Латвийской республики из кризиса, а вслед за ней и опыт Литвы с Эстонией. В 2012 году модель выхода стран Балтии из кризиса стала предметом профессионального спора экономистов-международников всего мира: эксперты спорили не менее ожесточенно, чем политики и население самих балтийских республик.

При этом выражение «история успеха» использовали как сторонники той точки зрения, что антикризисная политика прибалтийских правительств (Латвии в первую очередь, потому что там был и самый глубокий кризис, и самое жесткое «затягивание поясов» правительством, и самые выразительные результаты такой политики) была успешна и может считаться примером для подражания (они про историю успеха говорили без кавычек), так и противники (они, соответственно, говорили в кавычках и с сарказмом).

Имеет смысл подробнее рассмотреть опыт преодоления кризиса в Латвии: он является наиболее выразительным примером прибалтийской антикризисной политики и вызывает наиболее ожесточенные споры между сторонниками и противниками предпринятых правительством Валдиса Домбровскиса жестких мер. В Эстонии и Литве происходило всё то же самое, только не так ярко и выпукло для внешнего наблюдателя.

Платой за предоставление Латвии финансовой помощи от МВФ, ЕБРР, Всемирного банка, Еврокомиссии и более материально успешных стран – соседей по европейскому дому – стала политика радикального сокращения расходов государства в наиболее важных сферах жизни.

За пять лет борьбы с кризисом в стране закрылась каждая вторая больница, финансирование медучреждений было урезано на 57%, и без того низкие зарплаты врачей сократили на 20%, значительная часть медицинского персонала попала под сокращение. Результат: кратный рост очередей на получение медицинской помощи и дефицит наиболее важных бесплатных лекарств в больницах при полной неспособности большинства населения (в первую очередь основных пациентов – пенсионеров) приобрести их за свой счет – в конце концов, рост смертности при паническом, хотя и небезосновательном страхе молодых семей заводить в этой стране детей.

Зарплаты в Латвии были снижены на 20%, пенсии – на 10% (на 70% для работающих пенсионеров – количество работающих пенсионеров в Латвии моментально сократилось вдвое) и перестали индексироваться (то есть регулярно повышаться с учетом инфляции). На 10% сократили материнские пособия. Вдвое срезали минимальный размер оплаты труда, а пособие по безработице (актуальное на тот момент для каждого четвертого жителя страны) назначили такое, что на него нельзя было прожить в принципе, – правительство таким явным и очевидным образом подталкивало население к эмиграции.

На данный момент Латвия является антилидером Евросоюза по количеству людей, живущих в состоянии депривации – тяжелой материальной отчужденности. А по данным Eurostat за прошлый год, 36,6% жителей Латвии живут за чертой бедности – один из худших показателей в Евросоюзе.

Но самым парадоксальным в антикризисной программе Валдиса Домбровскиса было то, что параллельно с «шоковыми» урезаниями в социальной сфере латвийское правительство повышало налоги. Подоходный налог для населения был повышен до 26%, стандартная ставка налога на добавленную стоимость повышалась ежегодно, и с 18% в 2008 году выросла до 22% в 2010 году, став одной из самых высоких в Европе. То есть о стимулировании предпринимательской активности населения и поддержке на плаву национального производителя латвийское правительство думало не больше, чем о помощи пострадавшим от кризиса слоям населения.

Про «непопулярные меры» и «затягивание поясов» как здоровую и эффективную антикризисную политику любят говорить поклонники классического свободного рынка. Однако называть антикризисные меры Домбровскиса праволиберальными только потому, что он резал по живому все социальные расходы, а безработных обрек на голодную смерть в случае дальнейшего проживания в Латвии, было бы неправильно. Главной целью антикризисных мер было обеспечение улучшения макроэкономических показателей, которое можно было бы затем с гордостью продемонстрировать Брюсселю, всем прочим спонсорам-кредиторам и вообще международному сообществу.

В этом смысле антикризисная программа правительства Домбровскиса не была ни левой, ни правой – это была программа (евро)бюрократа, которому необходимо красиво отчитаться «с цифрами в руках» о хорошо проделанной работе.

Здесь особенно важно подчеркнуть, что Валдис Домбровскис долгое время числился среди наиболее вероятных кандидатов на пост председателя Еврокомиссии, поэтому демонстрация своих успехов на посту латвийского премьера – антикризисного менеджера была для него особенно важна. Латвийской экономикой ради красивых, но ничего реального о подлинном положении дел в Латвии не говорящих графиков улучшения макроэкономической статистики, ради собственных карьерных устремлений можно было пренебречь. «Когда в очередной раз принимался семилетний долгосрочный бюджет ЕС, наш экс-премьер-министр имел совершенно законное право его заблокировать, а также моральное право, поскольку латвийские крестьяне получали самые низкие субсидии в ЕС, – утверждал в беседе с RuBaltic.ru латвийский экономист, профессор Латвийского университета Нормундс Гростиньш. – Если смотреть с точки зрения бывшего премьер-министра, который, скорей всего, станет еврокомиссаром и будет получать королевскую зарплату, никакого основания для пессимизма нет. Наоборот, он должен быть страшно доволен».

Поэтому спустя пару лет после начала «шоковой терапии» важнейшим направлением деятельности латвийских чиновников стал пиар произошедшего, по их утверждениям, в национальной экономике «экономического чуда» и лично «великого и ужасного Гудвина» – т. е. «антикризисного менеджера» Валдиса Домбровскиса. Тогда и появилось ставшее крылатым выражение «история успеха».

Распространению истории о беспрецедентно быстрой и очевидной победе Латвии над экономическим кризисом без ложной скромности способствовал и сам премьер-министр.

В 2011 году Валдис Домбровскис в соавторстве с американским экономистом Андерсом Аслундом опубликовал книгу «Как Латвия преодолела финансовый кризис» – на английском, что характерно, языке и для западной, в первую очередь, аудитории[23]. Эта книга   – выдающийся пример новейшего прибалтийского мифотворчества.

Игнорируя многочисленные кризисные тенденции на протяжении всего 2008 года, Домбровскис называет отправной точкой кризиса банкротство «Парекс-банка» в ноябре 2008-го под влиянием мирового обвала на рынках, отрицая тем самым какую-либо ответственность латвийского государства за случившуюся в национальной экономике катастрофу.

Весь латвийский кризис, по Домбровскису, это банальный boom-bust – результат перегрева экономики от чересчур успешного развития. Однако благодаря жестким, но эффективным мерам правительства успешное развитие восстанавливается, и уже скоро в Латвию вернутся «жирные годы». Об этом свидетельствует, мол, макроэкономическая статистика: ВВП страны по итогам 2011 года вырос на 5,5% – по этому показателю Латвия стала лидером экономического роста в Евросоюзе. Экспорт товаров вырос на 14%, экспорт услуг – на 13%, безработица снизилась до 10% – по темпам её снижения Латвия, опять же, стала лидером Евросоюза.

При этом в книге латвийского экс-премьера странным образом ничего не говорится об эмиграции: наивный экономист-дилетант, таким образом, должен сделать вывод, что рекордные темпы падения безработицы – это от появления новых рабочих мест. По идее, он ведь не знает, что за пару-тройку лет кризиса из Латвии уехало 100 тысяч человек. Есть и другие статистические «шалости»: при приведении цифр экспорта ничего не говорится о цифрах реэкспорта (возврата товаров). Что же до рекордного роста ВВП, то по рекордности этот рост не сопоставим с падением. «После сокращения латвийской экономики на 20%, последующего отскока на 5% с легкой руки МВФ данная статистика помогла стране стать лучшей экономикой среди 27 стран ЕС», – пишет американский экономист, обозреватель журнала «Slate» Мэтью Иглесиас.

Споры о том, стала ли латвийская (шире – прибалтийская) модель выхода из кризиса историей успеха, в 2012–2013 годах захватили западных экономистов. Больше всех на ниве ниспровержения мифотворчества Домбровскиса, Грибаускайте и прочих прославился знаменитый американский экономист, лауреат Нобелевской премии по экономике Пол Кругман, заслуживший звание персонального врага латвийского правительства – в 2013 году Кругману даже отказали в участии в Рижском экономическом форуме (беспрецедентное для стран Балтии событие: не пустить в страну гражданина США!). «Лесть в адрес Латвии в действительности говорит нам больше о том, во что европейская политическая элита хочет верить, чем о реалиях латвийского опыта, – пишет Кругман в своей колонке в „The New York Times“. – Малая открытая экономика может восстановить полную занятость через дефляцию и внутреннюю девальвацию. Проблема, однако, в том, что такая модель несет многие годы страданий и в долгосрочной перспективе мы все мертвы»[24].

О том, что «история успеха» (латвийский опыт борьбы с кризисом) не может считаться образцом для других стран, пишет и экономический обозреватель британской «The Financial Times» Мартин Вулф. «Можно ли Латвию считать убедительным примером для других более крупных экономик? Разумеется, нет. То, что возможно в условиях маленьких, открытых экономик, практически неосуществимо – в экономическом, политическом и социальном смысле – в условиях крупных и относительно закрытых систем… Вероятно, кто-то считает, что Латвия может послужить моделью для маленьких государств. Но думать, что она может стать примером для всей Европы, это просто безумие», – считает экономист[25].

«Всю тяжесть стратегии дефляции ощутил на себе синий воротничок из рабочего класса, в то время как зажиточный средний класс с его заграничными валютными вкладами был защищен. Эту политику сформировали классовые интересы элит, – заявляет с позиций левой экономической мысли обозреватель „The Telegraph“ Эмброуз Эванс-Причард. – Многие из тех, кто потерял работу в кризис (часто – этнические русские), так и не нашли её и никогда в Латвии уже не найдут, если они старше 50 лет… Эта политика – моральный позор»[26]. А много лет прожившей в Латвии профессор Университета Висконсин-Милуоки Джеффри Соммерс назвал всю постсоветскую латвийскую историю успеха «антирабочей», отмечая, что здесь «рабочий класс не сопротивлялся, а просто эмигрировал вежливо и спокойно».

Что ещё важнее – скептицизм экспертов по ситуации в их странах после кризиса разделяют жители Латвии и других балтийских стран, которые попросту имеют возможность видеть плоды «истории успеха» своими глазами.

Согласно социологическому опросу «Латвийского барометра DNB» в мае 2014 года, только 15% жителей Латвии считали, что экономическая ситуация в стране улучшается, а 21% латвийцев говорили об ухудшении в экономике. При этом 53% жителей Латвии считают, что в стране сложилась плохая экономическая ситуация. Только 4% респондентов назвали нынешнее экономическое положение Латвии хорошим. Деятельность правительства негативно оценили 69% опрошенных.

Опрос был проведен спустя 5 лет после начала политики «затягивания поясов» правительством Домбровскиса. Знаменитые неолиберальные реформы Рональда Рейгана и Маргарет Тэтчер, на которых равнялись прибалтийские лидеры и которые тоже предполагали «шоковую терапию», после первых трудных лет оборачивались взрывом поддержки населением политики правительства. Народ в конечном счете понимал правильность и эффективность жестких мер, понимал, что просьбы потерпеть и «затянуть пояса» были не напрасными. Поэтому Рейган и Тэтчер через пять лет после прихода к власти превратились в глазах населения в национальных героев своих стран с запредельно высоким рейтингом. В Латвии спустя пять лет после «шоковой терапии» рейтинг правительства и правящей партии «Единство» был так же низок, как в первые годы правления Домбровскиса. В соседней Литве, судя по итогам президентских выборов 2014 года, Дале Грибаускайте стать литовской Маргарет Тэтчер тоже не удалось (партия консерваторов и вовсе проиграла выборы двумя годами ранее) – теперь ей остается лишь претендовать на лавры литовской Ангелы Меркель (и то незаслуженно).