Читать книгу Siltntium! Пугачевские дети (сборник) - Александр Образцов - Страница 37
Встречи с доктором Капабланкой
ОглавлениеГаврилов, Анатолий Владимирович, в юности мечтал стать поэтом. А так как его юность совпала по времени с бурным, ослепительным движением «были-станем», то Гаврилов, посылая стихи, наивно прождал этого чуда до появления первого внука. Но никто ни разу не назвал его поэтом. В лучшем случае его называли «автор» и «Вы». А обычно «вы» было с маленькой буквы и обращались к нему так: «Уважаемый товарищ…», а слово «Гаврилов» вписывали ручкой.
Гаврилов думал, что никто из родственников и знакомых не догадывается о его переписке. Но он думал так, а не знал. Знал же точно, что и жена, и обе дочери, и подчиненные (он работал начальником участка малой механизации в УНР), и начальство (был к тому же пятнадцать предпенсионных лет неосвобожденным секретарем партбюро), и соседи по дому (письма в газеты по поводу протечек, траншей и т. п. изготавливал А.В. своими руками и его необыкновенно уважали за это. В соседнем подъезде жил знаменитый драматург и было так, после вселения, что часть дома качнулась в его сторону, но об этом – потом, после), и даже люди в метро и в командировках, и даже за границей, вплоть до самых занятых, с одной стороны, ученых и самых, с другой стороны, не осведомленных африканских пигмеев знали о том, что он пишет. Потому что всякое написание ни о чем и ни из чего, как определял А.В. уже на склоне лет творческий процесс, тут же становилось известно всем людям. А выражалась эта связь следующим образом: как только творческий процесс набирал силу, все люди на земле чувствовали, как внутри них медленно, враскачку начинают придавливать некую юлу и, если хорошо этого слушаться… и так далее. А.В. мог бы многое рассказать по этому поводу, но ни с кем и ни за какие коврижки на этот счет он говорить не стал бы.
Вообще у него была, конечно же, антипоэтическая внешность. «Вот ведь странно, – думал как-то А.В. – происходит. Один хромой, другой хилый, третий вообще на обезьяну похож, а им – вынь да положь! – чтобы бледное лицо с горящими глазами, окаймленное змеящимися кудрями. Черт знает что. Сумасшедший дом.» Сам А.В. был не хром, не хил и походил не на обезьяну, а на верблюда. Причем знал это лет с двенадцати, с конца 20-х годов, когда популярность всякого рода знаний среди малограмотного населения приняла устрашающие размеры и стоило кому-то любознательному глянуть на Гаврилова в профиль, как он тут же при всех доказывал лишний раз свою любознательную наблюдательность, а А.В. лет до сорока пяти ходил, как будто аршин проглотил, и с первого взгляда было ясно, что он похож на верблюда. Когда же у Гаврилова появился первый внук (а это совпало с окончанием его поэтической деятельности), то он понял, что нравиться женщинам уже не обязательно, а что касается оскорбления их эстетического вкуса, то что ж, переживут. И он выдохнул воздух, который свыше 30 лет подпирал его грудную клетку. А.В. выдохнул воздух, с облегчением избавился от галстука, опустил голову, засунул руки в карманы и стал необыкновенно похож на верблюда, даже в фас. Именно к этому времени относятся необъяснимые вспышки ревности у его жены, избрание А.В. неосвобожденным секретарем партбюро и начало писательской славы. Причем начало славы чем дальше, тем больше А.В. склонен был относить к мистическим жизненным проявлениям, в которые он, как и все люди, верил как-то слоями. Вот вдруг кажется А.В. абсолютно точно – что-то такое есть, что-то носится в воздухе невидимое, или что-то ночью прячется наверняка жуткое, а стихи появляются не его, не А.В., а чьи-то, непонятно чьи, – и тут же становится ясно, что все это – фантазии разгоряченного мозга, движение атомов, молекул и что-то вроде ионизации.
Пора, однако, написать и о мистическом проявлении, о начале писательской славы. Как-то в середине марта, когда все, и А.В. в том числе, устали от зимы и по дороге на работу и с работы думали с обидой о некой подлой Природе, злясь на нее за поздние морозы, его остановила у подъезда молодая женщина в валенках, в сером пуховом платке, в старенькой цигейковой шубке. Вначале А.В. показалось. что она в положении, но затем он разглядел при свете фонаря ее очень румяные щеки, по-детски, вверх поднятую губу и еще что-то, неизвестно что, отчего он точно понял, что девушка эта – дворничиха, что он ее где-то видел и что-то о ней знает. И ни в каком она не в положении, а просто – толстая, здоровая девка.
– Здравствуйте, А.В.! – сказала дворничиха.
– Здравствуй, – сказал А.В. и остановился. Обычно он ничему не удивлялся и не останавливался.
– А я к вам, – сказала дворничиха. – Мне бы письмо написать.
– Куда? – спросил А.В.
– А-а… не знаю. В газету?
– Ну, это… А что случилось?
– Да… В общем, тут так: техник-смотритель требует двадцать рэ за то, что я второй участок не могу как будто нормально убрать, а я убираю! Потом начальник вселяет ко мне одну… такую… ну – вроде меня, думает: эти будут жить до пенсии, как в общаге, и не пикнут, а я что, дура? Я же знаю, что это главный инженер ему напел, правда, я сама виновата, сделала вот так: – она шевельнула задом, – потому что снег шел и вообще, а он решил и начал… Да если даже ему! Что, за это вселять нужно? Я вас очень прошу, напишите письмо, А.В.! А то они меня стопчут!
Ну… – неопределенно сказал А.В. и пошел вместе с нею в красный уголок писать письмо в горисполком.
Удивительное получилось письмо. Необыкновенное нравственное здоровье угадывалось за простонародными оборотами речи, хотелось по прочтении этого письма вздохнуть с облегчением и даже утереть незаметно слезу из-за того, что есть еще, остались такие… большие… такие… честные, неуклюжие. добрые люди!
В следующий, и в последний раз эта дворничиха встретилась А.В. через месяц, в середине апреля. Как раз в это время единственный раз в году в городе появляется и быстро пропадает запах земли. Этот запах особенно мощен в сумерки и в это-то время А.В. и замечал чаще всего медленное придавливание уже названной нами юлы, ну… и так далее. И в сумерках же в середине апреля происходит вот еще что: если стоишь между домами, одуревший от запаха земли и всяческих невидимых вещей в воздухе и вдруг подымаешь глаза – а! Что там за дикая голубизна в окнах седьмого этажа? Вот в таком состоянии А.В. встретил дворничиху, которая на этот раз была в плаще.
– Ой, А.В.! – сказала она с таким нетерпением и радостью от встречи, каких Гаврилов до сих пор не встречал в своей жизни. – Ой, да как же вы меня выручили! Да вы знаете, как у меня хорошо пошло все!..
Конец ознакомительного фрагмента. Купить книгу