Читать книгу Хелицеры - Александр Паринов - Страница 3

Хусни собирала отару, когда появился незнакомец. Овцы разбрелись вокруг и равнодушно блеяли, не обращая внимания на заходящее солнце. Сын Хусни, Вали сидел на земле и выкладывал перед собой в ряд стебельки засохшей травы. Всё вокруг дышало умиротворением, лишь краткие порывы холодного ветра напоминали о том, что дневное время подходит к концу и нужно успеть добраться домой, прежде чем начнётся час бодрствования ночных существ.

Хусни было около двадцати семи лет, и когда-то она была очень красивой. Годы тяжёлой жизни в горах заставили красоту померкнуть, но не до конца. Поэтому Хусни не удивилась, когда незнакомый мужчина, подъехав, остановил лошадь и бесцеремонно начал разглядывать её. Когда она жила в деревне, то привыкла к таким взглядам. Девушка лишь опустила глаза в знак смирения и молча ждала, пока мужчина не заговорит. Восьмилетний Вали поднял голову, и изучающе посмотрел на источник шума. Но ни всадник, ни его конь не произвели на мальчика впечатления, и он вернулся к увлекательной сортировке травинок.

– У тебя есть молоко? – повелительно спросил незнакомец. Хусни оглядела его. Перед ней, несомненно, был воин. На поясе висела сабля довольно устрашающего вида и кинжал с рукоятью, украшенной вычурной резьбой. Лёгкий кожаный доспех выглядел потрёпанным и явно помог воину в нескольких переделках. Мужчине было по виду не меньше сорока.

– Да, господин, – Хусни подошла, и, встав на цыпочки, подала бурдюк всаднику. Тот, не спеша, отпил, не сводя глаз с девушки. Затем вернул бурдюк и благодарно кивнул.

– Я хочу поговорить с твоим мужем, – сказал незнакомец. Хусни вздрогнула.

– Это невозможно, господин, – покачала головой она.

– Почему? – нахмурился воин. Девушка выдохнула и слова замерли у неё в горле.

– Муж погиб, господин, – наконец выпалила она.

– Тогда мне нужен староста.

– Все умерли, господин. Всё селение. Осталась только я с сыном. Живём у старой каменоломни, дальше по дороге.

– Хушракан? – спросил воин. В животе девушки похолодело. Не к добру поминать его на закате. Хусни с ужасом кивнула. Вали замер, услышав знакомое слово, и начал молча раскачиваться из стороны в сторону. Всадник покосился на мальчика, а затем снова хищно воззрился на Хусни. Ей захотелось схватить сына в охапку и броситься бежать домой, оставив овец на произвол судьбы.

– Скоро стемнеет, – воин посмотрел на звёзды, слегка проступившие на закатном небе. – Я помогу тебе со стадом.

Хусни промолчала и продолжила собирать овец. Приглашать незнакомого мужчину ночевать в доме без разрешения мужа или отца неприлично, но ни того ни другого уже не было в живых. К тому же незнакомец не особенно и спрашивал. Всё равно Хусни не смогла бы ему возразить ни в чём.

Со всадником дело пошло быстрее. Овцы словно вдруг разом поняли, чего от них хотят и послушно сбились в огромный, блеющий клок шерсти, бодро засеменив домой.

– Как тебя зовут? – спросил мужчина. Он спешился и шёл рядом с Хусни, держа коня за поводья. Вали ехал в седле, обнимая конскую шею и что-то бормоча.

– Хусни, господин, – ответила та. – Это Вали, мой сын. А как обращаться к тебе?

– Ко мне? – незнакомец на секунду задумался. – Зови меня Рутей.

– Ты прибыл издалека? – задала Хусни вопрос, который интересовал её больше всего. Воин был смугл и черноволос, говорил без акцента, но странный подбор слов, интонация и манера держаться выдавали в нём чужеземца.

– Да, – кивнул Рутей. – С запада.

– И что там? – жадно спросила Хусни. В девичестве она хотела побывать в дальних краях. Хоть и знала, что это невозможно. Ей было предназначено стать сперва женой, затем матерью, а потом воспоминаниями своих детей. Увидеть другие земли для неё было возможно, только если бы её похитили разбойники и продали в рабство.

– Там… – воин ненадолго замолчал, обдумывая ответ. – Там безумие и смерть.

При слове «безумие» Рутей снова покосился на ребёнка, и Хусни расхотелось задавать вопросы. До каменоломни она так и шла молча.

– Сама сделала? – воин кивнул в сторону загона. Они, наконец, добрались. – Невероятно для женщины…

Хусни порадовалась про себя, что Рутей не видит её покрасневшего лица в сумерках.

– Выбора не было. Да и Вали мне помогал.

– Само собой, – согласился воин, но его тон говорил о том, что он не особенно поверил в трудоспособность ребёнка.

Овцы так же послушно зашли в загон и позволили себя запереть. Всадник ссадил мальчика с коня и взял поклажу. У двери Хусни нерешительно застыла. После того как её и Вали выгнали из деревни, их новое жилище представляло собой неказистую хижину, кое-как переделанную из подсобки перед угольно-чёрным провалом каменоломни.

– Мне позволено войти? – спросил Рутей, остановившись у порога.

– Будь моим гостем, господин, – Хусни протиснулась внутрь и широко открыла дверь, приглашая Рутея.

– Благодарю.

Дома Вали сразу достал откуда-то горсть камней, рассыпал их перед собой и начал раскладывать по порядку, известному только ему одному. Рутей закрыл дверь и в доме воцарился мрак.

– Я сейчас, – раздался голос Хусни, и комната озарилась тусклым, мигающим огоньком лучины. Закрепив несколько таких на светце, девушка поставила под ним миску с водой. – Еды у нас немного, но чем богаты…

– У меня достаточно съестного, – отрезал Рутей и принялся разматывать узелки на сумке. Под удивлённым взглядом девушки он извлекал маленькие пакеты и ставил их на стол. Помещение наполнилось приятными запахами, большинство из которых для Хусни было в новинку.

Закончив с приготовлениями, Рутей указал девушке на стул.

– Садись, хозяйка.

Ели молча. Вали периодически подбегал, хватал со стола какой-нибудь, выглядевший для него аппетитным, кусок и стремительно исчезал во тьме комнаты. Хусни бросила быстрый взгляд на воина, пытаясь угадать, не прогневает ли такое поведение Рутея, но тот вроде бы оставался спокойным. Наевшись впервые за много месяцев, Хусни почувствовала, как на неё наваливается сытая дремота. Напряжение, возникшее внутри, когда девушка увидела незнакомца на лошади наконец исчезло.

Нет, Хусни понимала, насколько может быть опасным вооружённый мужчина для неё и сына, но если Рутей хотел убить их – давно бы уже убил, а не кормил вкусной едой, от которой в животе расплывается давно позабытое чувство сытости. Взять Хусни силой он мог бы так же легко, как и убить. Девушка не смогла бы ни убежать, ни оказать сопротивления воину на коне. Теперь же она и вовсе была бы не против. Женщины с детьми не выживают в горах. Рано или поздно она с сыном повстречает других людей, и Хусни очень сомневалась, что те будут по доброте душевной кормить два лишних рта. Выбор сводился к трём вариантам – рабству, замужеству или смерти. Она оценивающе посмотрела на Рутея. Зачем он здесь? Но тот спокойно сидел, уйдя в себя, словно прислушиваясь к чему-то. Затем воин достал кинжал и начал чистить его, как бы невзначай пуская блики девушке в лицо. От этого ей почему-то захотелось спать ещё сильнее. Хусни положила голову на ладонь и закрыла глаза.

– Что тебя тревожит? – донёсся до неё спокойный голос Рутея. И он как будто отворил в её сознании давно запертую дверь.

Мысли вернулись к событиям, произошедшим несколько лет назад. Образы со временем поблёкли, перестали казаться реальным прошлым, а скорее напоминали полузабытый ночной кошмар.

Ритуальный нож ворожея распорол ягнёнка от горла до промежности с такой быстротой, что тот не успел даже проблеять напоследок, лишь несколько раз конвульсивно дёрнулся и затих. Погрузив руки во внутренности животного, старик закрыл глаза и что-то бормотал. Из раны выглянули сизые кишки. Хусни замутило. На тот момент она была уже достаточно взрослой и знала, что скот, который выращивает её отец, периодически забивают. Но никогда не видела смерти живого существа так близко.

Рядом с ней были и другие дети, все вымыты и причёсаны, одеты в чистые белые рубахи, доходящие до пят. Вокруг ворожея собралось всё селение. Назойливая мысль

они же все мертвы

не давала покоя. Но Хусни понимала, что жители селения мертвы в настоящем, а тогда они ещё не подозревали, чем кончится обряд.

Старик прекратил копаться в ягнёнке и поднял глаза. Взгляды встретились, и Хусни поняла, что выбрали её.

Дальше всё происходило с ошеломляющей быстротой. Девочку заставили выпить чашку тёмной жидкости, от которой сразу онемело во рту и закружилась голова. Всё стало как в тумане. Хусни куда-то повели. Рядом шагали родители. Мать взахлёб что-то радостно говорила, то дотрагиваясь до плеча девочки, то гладя по голове. Отец тоже старался держаться торжественным, но женское чутьё Хусни даже сквозь пелену чувствовало его обеспокоенность, и его тревога частично передалась и ей.

Затем родители отстали. Сильные руки одного из воинов селения

похожий на него…

подняли её на коня, и они долго куда-то скакали. По бокам ехало ещё несколько всадников. Монотонное покачивание усыпило Хусни, и очнулась она, только когда отряд спешился. Воин, с которым она ехала, обругал лошадей и повёл её к разлому в горе. Уже потом девушка поняла, что животные не хотели идти дальше, поэтому ей и воинам пришлось довольно долго шагать пешком.

Хусни покорно брела, особенно не интересуясь, зачем она здесь. Странная вода, которую ей дали выпить, избавила её от всех тревог и вопросов. Больше всего ей хотелось спать. Поэтому она не сопротивлялась, когда воины подняли её на каменный постамент, вырубленный в скале, и защёлкнули цепь на руках и ногах. С другого конца та продевалась в кольцо, вбитое прямо в скалу.

Воин, который вёз её, на прощание потрепал Хусни по голове и мужчины поспешили вернуться к лошадям. Девочка услышала удаляющийся топот копыт вдалеке, а затем всё стихло. Хусни осталась одна, но её это не беспокоило.

Тени постепенно удлинялись, а свет стал сперва золотистым, а затем кроваво-красным. Начало холодать. Девочка по-прежнему лежала на скале, пребывая в полудрёме, поэтому не сразу заметила существо.

Точнее сказать, не заметила вовсе. Однажды, когда они с матерью стирали бельё, Хусни увидела, как на участке реки, где вода текла относительно спокойно, та была настолько прозрачной, что становилась невидимой. Когда она погружала ладонь в воду, то о воде напоминали только пузырьки воздуха и ощущения прохлады.

Похожее происходило и теперь. Существо не было невидимым. Оно отбрасывало тень, и было непрозрачным. Но разглядеть его девочка не могла. Словно на глазу выросло бельмо ровно в том месте, где существо находилось и меняло направление вместе с движением существа. И главное – существо явно двигалось к Хусни.

Чем ближе существо становилось, тем труднее девочке было удерживать его в поле зрения. Глаза закатывались сами по себе, словно она не спала несколько дней.

Девочка ясно осознала – существо, скорее всего, причинит ей вред. Убьёт и съест. Но страха не было. Хусни поняла, что именно этого хотели её родители, ворожей, староста и люди, которые привезли девочку сюда. Значит, так и должно быть. В этом и заключается её предназначение, как, например, предназначение овец – давать молоко, шерсть, кожу и мясо людям. Но оставалось любопытство, которое пробивалось даже сквозь затуманенное сознание.

Нечто двигалось очень осторожно, словно не оно представляло опасность, а, наоборот, – маленькая девочка являлась здесь самым страшным хищником.

– Ты кто? – попыталась задать вопрос Хусни, но из горла вырвался лишь хриплый стон. Она почему-то была уверена, что приближающееся нечто – разумно. В голову пришла отчаянная мысль.

Даже если оно понимает речь, оно не поймёт меня.

И сразу же следом —

Может, оно боится?

Хусни почувствовала, как существо замерло. Острая боль прожгла её тело в районе затылка. В глазах заплясали искры. Хусни грустно улыбнулась. Осталось недолго.

Она ошиблась. Боль ушла, оставив после себя ноющую пульсацию. Но девочка чувствовала, что оно всё ещё рядом.

Она поймала себя на мысли, что забытьё понемногу уходит, и способность мыслить трезво возвращается. Рядом раздалось шипение, затем ей в нос ударил резкий мускусный запах, и девочка почувствовала, как на неё льётся какая-то маслянистая жидкость.

Хусни замерла и лежала, почти не дыша очень-очень долго, пока точно не удостоверилась в том, что «нечто» исчезло. Странная жидкость успела высохнуть, впитавшись в кожу и ткань рубахи, но запах не исчезал.

Когда начало светать, Хусни собралась с силами и поднялась с камня. Дрожа и стуча зубами от холода, она огляделась. Вокруг никого не было. Цепь, которая должна была удерживать Хусни прикованной к камню, обрывалась у основания. Девочка пригляделась. Если бы металл мог гореть – она бы подумала, что кто-то сжёг несколько колец цепи. Камень вокруг словно оплавился. Приглядевшись, можно было заметить тоненькие струйки дыма, идущие вверх от углубления в скале.

Хусни задумалась. Её явно пытались принести в жертву этому существу. Но оно почему-то не убило девочку. В голову сразу же полезли

может, я невкусная?

разные глупые мысли. Девочка прикоснулась к затылку и поморщилась. На ощупь рана была достаточно серьёзной и болела. Но Хусни чувствовала, что избежала намного более страшной участи и такая мелочь, как ноющее отверстие в голове её мало беспокоило.

Мысленно прикинув, звать на помощь или нет, Хусни решила, что не стоит. Существо может передумать и вернуться, а людей здесь не было. Зато могли водиться другие звери, которые не побрезгуют человечиной. В конце концов, вряд ли ей повезёт два раза подряд.

Девочка стиснула зубы и попыталась встать на ноги. Это ей удалось, но всё вокруг замерцало. Хусни сделала несколько шагов к тропе и… проснулась.

Она даже успела задремать, пока её не разбудило трепещущее пламя. Задняя часть шеи неприятно зудела. На ночь Хусни закрывала все окна, но проклятый гнус иногда влетал через дымоход. Видимо, укус насекомого и всколыхнул неприятные воспоминания, оформившиеся в сон.

Рутей всё ещё сидел рядом с ней.

– Я приготовлю постель, – смущённо пролепетала Хусни, ощутив, как её щёки наливаются краской стыда. Как она могла задремать, не уложив гостя.

– Повремени, – остановил её Рутей. – Поговорим ещё немного.

Та послушно опустилась на стул.

– Ты разговаривала во сне, – сказал Рутей, внимательно посмотрев на девушку. Хусни напряглась. С детства каждый в деревне знал – нельзя говорить о Хушракане. Но её собеседник лишь усмехнулся. – Достаточно подробно всё описала. Я только не понял, что произошло потом, после того как он тебя отверг?

– Отверг?..

– Верно. Ты тогда правильно догадалась. Детей приносили в жертву, чтобы оно не пришло в деревню. Как я понял, так все здесь делают. Его ареал достаточно широк, оно движется от одного селения к другому, собирая дань. Если жители дань не платят – оно забирает сразу всех. Проводит отбор, дрессирует вас. В селение приходят новые жители и перед ними встаёт тот же выбор. Если они пытаются сопротивляться – эта тварь просто прячется и выжидает. Так что было дальше?

– Дальше я долго болела, потом меня выдали замуж, – Хусни поняла не всё из того, что рассказал ей Рутей, но решила не переспрашивать. Девушка опустила, что замуж её выдали очень поздно и за чужака. Про то, что существо её отвергло говорить было запрещено, но слухи всё равно разошлись и по другим селениям. Она стала изгоем. – Какое-то время мы жили спокойно, я даже начала забывать…

– А потом оно вернулось, – Рутей не спрашивал, а утверждал. – И забрало всех. Кроме тебя.

– И его, – Хусни кивнула на сына, который всё ещё играл с камнями. Её сердце отозвалось болью. Она вспомнила погибшего мужа. Он всегда хорошо к ней относился и Хусни тяжело переживала потерю. Трудный день, внезапное знакомство и полузабытые воспоминания словно повисли на ней тяжёлым грузом. Усталость брала своё, но законы гостеприимства запрещали обрывать беседу. Да и незнакомец очень много знал о том, что Хусни волновало всю её сознательную жизнь. – Ты знаешь об этом больше меня. Почему оно забрало всех, кроме нас? Ты же сказал, что оно приходит, если не приносить жертву. Но это существо могло забрать меня и не забрало. Почему?

– Твой сын болен, – безжалостно отчеканил Рутей. – Из-за тебя. Но ты не виновата.

– Вали болен из-за этой твари – воскликнула девушка. От обиды на глаза навернулись слёзы, а уши запылали жаром. – Оно чем-то обрызгало меня, ранило, а потом и убило почти всех его родственников.

– Не обманывай себя, – с сожалением покачал головой Рутей. – У твоего сына тяжёлая душевная болезнь. Вали не может разговаривать, ему сложно удерживать внимание, но насыпь рядом груду камней, и мальчик отсортирует её с точностью до песчинки. Если рассыпать рис на полу, он с одного взгляда сможет определить сколько там крупинок, даже не считая. Но назвать это число Вали не способен. Без опекуна мальчик не выживет среди людей. И стал он таким не из-за Хушракана. Болезнь передалась через тебя. Но подвержены ей только мужчины. Родись девочка – она выросла бы нормальной. Жидкость, которой обрызгал тебя Хушракан всего лишь защитила от воспаления раны на голове. Ну, и пометила, чтобы он не убил тебя, когда вернётся.

– Но зачем? – прошептала потрясённая Хусни. То ли свеча стала тусклее, то ли темнело в глазах.

– Ты ему не нужна, потому что ты переносчик, хоть сама и не болеешь. А оно охотится на здоровых людей. Это существо не злое, оно просто выполняет свою задачу. Убивать тебя причины не было. Но не получив того, что ему нужно, оно вернулось затребовать долг.

Комната резко изменила перспективу. Хусни с удивлением обнаружила себя лежащей на полу. И не способной подняться.

– Еда не отравлена, я просто тебя ужалил, – раздался сверху голос Рутея. Присутствовал даже некий оттенок сожаления. – Как та тварь. Но от этого не легче. Так как у тебя осталось мало времени, отвечу на невысказанные вопросы так быстро, как смогу.

Хусни попыталась что-то сказать, как-то замедлить приближающееся небытие, но из горла не донеслось даже хрипа. Стало очень тяжело выдохнуть воздух из лёгких. Девушка попробовала повернуть голову, чтобы найти взглядом сына, но тело уже не слушалось.

– Я помогу, – Рутей повернул парализованное туловище девушки. Он словно читал её мысли. Вали по-прежнему сидел на полу и ритмично покачивался туда-сюда. Внезапно упавшая со стула мать не вызывала в нём ни интереса, ни тревоги.

– Если тебя это хоть немного утешит, то, скорее всего, этому существу недолго осталось, – донеслось до Хусни. Она уже с трудом понимала сказанное. – Но, чтобы его отыскать, мне придётся в буквальном смысле выйти из себя. И чтобы всё прошло гладко мне нужна твоя помощь. После устроенного в кишлаке, он, вероятно, залёг в спячку на несколько десятилетий. И разыскать его будет сложно. Не хочется тебя убивать, правда. Но сейчас я не в лучшей форме и могу не выдержать поединка с ним. И поэтому мне пригодится любая помощь.

Рутей вглядывался в лицо Хусни, словно стараясь угадать, способна ли она ещё понимать его.

– Это реликт. Постепенно такие исчезнут. Людей станет больше, и они начнут селиться в любой точке мира. Люди будут бояться только самих себя, забудут страшные сказки из детства. Все эти обряды и жертвоприношения уйдут в прошлое. А монстры, которых вы раньше боялись, изменятся вместе с человечеством. Но именно этот, встретившийся тебе, не похож на других. Важен не его отказ переработать переносчицу редкой болезни, а то, что он отпустил свою жертву. Эти существа, как пчёлы – должны собирать пыльцу и улетать, не пытаясь разговаривать с цветами. Он такой же дефективный, как ты. Или я. А я как раз интересуюсь дефективными.

Хусни ничего не ответила. Она уже умерла. Рутей стоял рядом с мёртвым телом, а затем неторопливо снял с себя всю одежду и аккуратно сложил её на кровати. Взял в руку кинжал. Став посреди комнаты, обнажённый, он распорол своё туловище от ключицы до паха. На пол высыпались внутренности и тело Рутея, покачнувшись, рухнуло вниз.

Тишина в доме прерывалась лишь тихим сопением ребёнка. Затем отверстие в животе воина расширилось с чавкающим звуком. Вали даже не повернул головы. Да и заинтересуйся мальчик источником чавканья, он не смог бы его локализовать. К ребёнку приближалось то, что затылочные доли мозга заботливо скрывали слепым пятном.