Читать книгу Хранители. Проект «О.З.О.Н.» - Александр Пономарев, Александр Леонидович Пономарев - Страница 6

Бородатый все-таки решил поиграть в героя. Когда «пленники» в сопровождении капитана дошли до растущих возле холма кустов и скрылись за ними, он резко развернулся и с криком «Убью!» бросился на Тарасова.

Балабол поставил туристу подножку. Тот запнулся, потерял равновесие и с треском бухнулся в колючие заросли. Проводник упал на бунтовщика, при этом больно засадив локтем по его почкам, и зашипел в ухо:

– Угомонись! Я же сказал: свой это.

– Ага, свой, – прохрипел бородатый. – Он еще там, у машины, хотел нас расстрелять.

– Так надо, дурень, это концерт для сержанта. Или ты хочешь грех на душу взять и завалить ни в чем не повинного парня?

Бородатый перестал дергаться под проводником, видимо, переваривая информацию, а потом просипел:

– Пусти!

– Больше геройствовать не будешь?

– Да понял я все. Пусти, кому говорю. Колется.

Балабол ослабил давление, повернулся набок, шипя сквозь зубы от вонзившихся в кожу шипов. Встал сначала на одно колено, потом рывком поднялся и, едва не рухнув обратно на бородатого, чудом удержал равновесие.

Брюнетка бросилась на выручку спутнику. Тот ухватился за ее прижатые друг к другу кулачки, с кряхтением встал, глядя на проводника исподлобья.

Капитан Тарасов с кривой ухмылкой наблюдал за мужчинами.

– Ну что, хлопцы, угомонились? А теперь шагайте к холму и давайте без выкрутасов. Мне вас еще освободить надо и провести первичный инструктаж.

Туристы недоверчиво покосились на капитана. Тот повел автоматным стволом, веля топать в заданном направлении.

– Думали, я вас на самом деле убивать буду? – хмыкнул Тарасов, когда «пленники» оказались с обратной стороны высокого холма. Здесь сержант Григорчук при всем желании не мог их увидеть из кабины грузовика. – Нужны вы мне больно! Зона сама с вами разберется, если захочет.

– Какая Зона? – удивился Балабол. – Ты в своем уме? Она исчезла три года назад.

– Как исчезла, так и появилась, – огрызнулся Тарасов, с шорохом вытаскивая нож из пластиковых ножен на поясе. – Так и будешь со связанными руками стоять или тебя освободить?

Балабол вытянул перед собой руки и сделал шаг вперед. Капитан просунул кончик сверкнувшего на солнце клинка под узкую полоску пластиковых наручников, слегка двинул ножом. Хомут лопнул и упал в траву подле ног проводника белой закорючкой. Дмитрий зашипел сквозь зубы, благодарно кивнул и принялся энергично растирать затекшие руки.

– Теперь моя очередь, – улыбнулась брюнетка, протягивая Тарасову маленькие кулачки.

Тот пожал плечами: дескать, мне без разницы, – разрезал пластиковую полоску, шагнул к бородатому и тоже его освободил.

– Значит, слухайте сюды, – сказал капитан, убирая нож на место. – Ща я несколько раз выстрелю в воздух, будто бы пришил вас, но для начала кое-что отдам.

Он сунул руку в карман камуфляжных штанов, вытащил старенький пистолет с треснувшей бакелитовой накладкой на рукоятке, всучил Балаболу. Потом полез в кармашки разгрузки. Из одного достал ПДА и две запасные обоймы, из другого нож в кожаных самодельных ножнах и тоже передал проводнику. В последнюю очередь капитан снял с пояса фляжку, но досталась она не Балаболу, а брюнетке. Та мигом скрутила колпачок и жадно припала к горлышку.

Проводник облизнул губы, а бородач шумно сглотнул и засопел носом, наблюдая за тем, как пьет его спутница.

– Звиняйте, хлопцы, другой фляжки нет. Придется обождать. Знаю, вам хочется пить, у вас болит голова, появились провалы в памяти. Это побочные эффекты сильнодействующего психотропного препарата. Уж больно кое-кому хотелось узнать, откуда вы таким странным образом появились в парке.

– А что странного в нашем появлении? – спросил Балабол.

– Да все. Начать хотя бы с того, что на вас была зимняя одежда. Это сейчас-то, когда дневная температура ниже двадцати градусов тепла не опускается. Вас троих патруль обнаружил неподалеку от Периметра. Вы появились, можно сказать, из ниоткуда. Со слов нашедшего вас сержанта, вы трое как будто выпали из лопнувшей в воздухе сверкающей молниями сферы. Ему, конечно, не поверили, заставили кровь сдать на анализ, но, поскольку следов наркотических веществ не обнаружили, пришлось принять его слова за правду. Ну а так как он больше ничего не знал, взялись за вас всерьез и напичкали всякой дрянью, чтобы языки развязать.

Женщина перестала пить, обменялась взглядами с бородатым, потом посмотрела на проводника. По этой игре в гляделки капитан понял, что его слова стали для них откровением. Он подумал, стоит ли вываливать на них весь объем информации, и решил, что это ни к чему. Незачем им было знать о ночном сообщении и мотивах капитана Тарасова, точнее, того, кто столько лет скрывался под его именем.

Когда Пескишев Петр Семенович, беглый уголовник по прозвищу Пескарь, подумал о том, что заставило его в очередной раз заняться спасением обреченных на муки людей, перед глазами, словно кинофильм, пронеслись те давние и, казалось, давно поросшие быльем события. Он как будто снова очутился в дребезжащем автозаке.

Обычно заключенных перевозили из колонии в колонию в сопровождении двух вооруженных до зубов охранников, но в его случае обошлись без конвоиров. Тогда шла очередная реформа МВД Украины. Людей катастрофически не хватало, и начальство решило, что для транспортировки одного положительного во всех отношениях зэка достаточно будет вооруженного дробовиком водителя. С него даже сняли наручники перед тем, как посадить в автозак.

Личное дело Пескаря способствовало принятию подобных решений. Он сидел не за убийство, грабеж или изнасилование, а по экономической статье, и на тот момент отмотал больше половины срока. Начальство прекрасно понимало, что бежать в такой ситуации – значит подписать себе новый приговор, потому и пошло на беспрецедентные нарушения правил.

Пескарь и не собирался делать ничего предосудительного. Только дурак стал бы нарываться на неприятности, когда до УДО осталось меньше года и провести их предстояло в колонии, больше похожей на закрытый от внешнего мира санаторий, нежели на исправительное заведение. Это стало для него чем-то вроде поощрения за хорошее поведение, строгое соблюдение тюремного распорядка и плодотворный общественно-полезный труд.

Быть может, он и отсидел бы остаток срока с максимальным для колонии комфортом, если бы не цепь случайностей. Начало той цепи положила авария на газопроводе. Взрывом разрушило автомобильный мост через реку, и водитель автозака оказался перед выбором: пилить в объезд почти пятьсот километров до следующей переправы и выбиться из графика с потерей премиальных или рискнуть и пересечь водную преграду по мосту на запретной территории.

Полукруглые фермы путепровода виднелись на горизонте, как будто подталкивая к принятию решения. Водила свернул с дороги и погнал спецмашину к границе Зоны. Это сейчас она по всей длине огорожена бетонным забором, а тогда Периметр практически полностью представлял собой хилую конструкцию из деревянных столбов и колючей проволоки. Шофер даже не стал искать подходящий для проезда участок. Вылез из кабины, перерезал кусачками проволоку и через минуту оказался за пределами привычного мира.

Вторым звеном в цепи случайных событий стала аномалия. Водитель имел смутное представление о Зоне. Он знал, что здесь полно опасных мест, но не предполагал, что столкнется с одним из них так скоро. Будь у него хоть мизерный опыт выживания в Зоне, он бы наверняка заметил характерные для «гравиконцентрата» изменения местности. А так он принял продавленную аномалией землю за обычное понижение и даже не задумался, почему в самом углублении и по его пределам нет никакой растительности.

Автозак с ходу влетел в деструктив. Кабина застонала, сминаясь в комок, как бумага в руке великана. Стекла с хрустом разлетелись на мелкие осколки. Водитель понять ничего не успел: его расплющило, как козявку. Из центра деформированной кабины раздался смачный чавкающий звук, и во все стороны брызнули красные ошметки.

Кузов с зарешеченными окнами перекосило. Пескишева по инерции швырнуло на разделяющую фургон пополам стальную решетку. Кровь из рассеченного лба хлынула на глаза. Размазывая красные полосы по лицу, арестант встал на ноги. Потолок трещал, угрожающе быстро приближаясь к полу. Двери выгнуло, и они с громким хлопком распахнулись, словно по ним со всей дури саданул ногой кто-то большой и сильный.

Пескишев не стал дожидаться, когда его раздавит, как водителя. Заключенный рванул с места в карьер и выскочил из автозака за мгновение до того, как тот с оглушительным грохотом и терзающим уши скрипом превратился в бесформенную груду железа.

Пескарь в отчаянии стоял возле искореженной машины. Без документов, в арестантской робе, он не знал, куда ему податься. Оставаться на месте было рискованно, ведь он столько всего слышал о Зоне и населяющих ее мутантах. Возвращаться по следам машины – еще опаснее. Связь с автозаком потеряна. В скором времени на пропавшего зэка вышлют ориентировку и объявят в розыск. Если его найдут, об УДО можно забыть. Впаяют попытку побега, добавят десятку сверху и отправят мотать новый срок куда-нибудь в колонию строгого режима.

«Лучше сдохнуть на свободе, чем оказаться в застенках», – решил Пескарь и потопал прочь от «гравиконцентрата».

Судьба благоволила беглому арестанту. До вечера он блуждал по Зоне и не нарвался ни на мутантов, ни на аномалии. Последние он ощущал на интуитивном уровне, а иной раз и видел невооруженным взглядом. Точнее, не сами деструктивы, а искажения воздуха над ними или кружащий над землей растительный мусор.

Беглец подыскивал место для ночлега, когда в относительной близи от него прогрохотали первые выстрелы. Пескарь упал в траву, подполз к растущему на вершине приземистого холма кусту бересклета и осторожно раздвинул ветки. Лежа в укрытии, Петр наблюдал за тем, как военные и бандиты уничтожают друг друга.

Численное превосходство помогло отморозкам одержать победу. Опасаясь подкрепления со стороны вояк, бандюги покинули поле боя, даже не собрав трофеи. Пескарь расценил это как добрый знак и покинул убежище, едва шаги преступников затихли вдали.

Он обыскал тела, одно за другим. В карманах бандитских плащей, помимо запасных обойм к пистолетам и патронов к дробовикам, нашлись еда и бинты. Пескишев не ел с самого утра и первым делом утолил голод, а потом занялся сбором остальной добычи. Поначалу беглец планировал разжиться оружием, боеприпасами и провиантом, но потом подумал, что неплохо бы переодеться. Хотел позаимствовать одежду у одного из бандитов, но в голову пришла более интересная идея. Когда он осматривал тела военных, ему показалось, один из них немного похож на него.

Пескарь вернулся к кусту акации, где лежал лейтенант с окровавленной головой, и присмотрелся. Сходство, конечно, было не стопроцентное, но это не играло особой роли. Фотография в документах лейтенанта Тарасова была не лучшего качества, при желании беглец легко мог выдать себя за него. Благо рост и размеры обмундирования идеально совпадали. Еще одним плюсом было отсутствие дырок от пуль на одежде. А ну как нарвется на военный патруль? Рассказать, что произошло, не составит труда, как и привести к месту стычки, а вот объяснить пулевые отверстия на форме и отсутствие ранений на теле будет в разы сложнее.

Петр посмотрел по сторонам – поблизости никого не было – и принялся раздевать Тарасова. Первым делом снял берцы. Потом расстегнул замки тактического жилета и броника, потянулся к камуфляжной куртке. Он только дотронулся до верхней пуговицы, как вдруг лейтенант застонал и открыл глаза.

Пескишев сам не понял, как его пальцы обхватили горло несчастного. Он давил до тех пор, пока тело под ним не обмякло, а когда все кончилось, с усилием оторвал трясущиеся руки от шеи теперь уже мертвого лейтенанта и со звериным рыком блеванул рядом с его ухом.

Прошло много времени, прежде чем Пескарь нашел в себе силы продолжить начатое. Он переоделся, взял лежащий неподалеку от трупа автомат и потопал прочь от про́клятого места.

Военный патруль нашел самозванца на следующий день. Как Пескарь и предполагал, внедрение в чужую личину прошло успешно. Из тех, кто лично знал Тарасова, в живых никого не осталось: все погибли в той перестрелке с бандитами.

Новоявленный лейтенант стал тянуть армейскую лямку. Некоторую путаницу в поведении списали на травму головы, благо доказательства были на видном месте. Незаурядный ум, хорошая память и желание скрыть подлог в тайне сделали из Пескишева идеального вояку. Эти же факторы помогли дослужиться до капитанского чина.

Но не все было так гладко и замечательно: совесть терзала его за совершенное преступление. Пытаясь хоть как-то облегчить душевные муки, он дал себе клятву спасать человеческие жизни и реализовывал ее на задержанных военными патрулями нелегалах.

«Сколько жизней надо спасти, чтобы загладить вину перед богом и тем несчастным лейтенантом?» – подумал он, глядя, как брюнетка передает фляжку бородатому. Тот встряхнул ее над ухом, определяя степень наполненности, и припал к горлышку. После трех больших глотков, вытер губы тыльной стороной ладони и отдал посудину проводнику. Балабол благодарно кивнул, поднес горлышко к губам и запрокинул голову.

Полагая, что вопросов не избежать, капитан сыграл на опережение:

– Вам, можно сказать, повезло, что Зона вернулась так же внезапно, как и исчезла три с лишним года назад. Основной контингент понабрали из тех, кто о ней знал только со слов мастодонтов вроде меня. Когда Выброс жахнул, началась неразбериха. Я не стал тратить зря время, заполнил нужные бумаги, подписал, кем надо, и запер вас в камере смертников. А утром повез типа на ликвидацию. – Тарасов посмотрел на бородатого и его спутницу: – Благодарите Балабола. Если б не его знакомство с вами, вы бы сейчас пускали слюни в допросной после лошадиной дозы препарата, а потом ваши коченеющие тушки зарыли бы где-нибудь в лесочке рядом со спецблоком.

– М-да, нелегкая у тебя работенка. – Проводник бросил капитану фляжку. Тот ловко поймал пустую посудину, сунул в матерчатый чехол на поясе и застегнул пуговицу клапана. – А если честно, много ты подобных нам расстрелял?

– Издеваешься?! – вскипел Тарасов. – Я что, по-твоему, на палача похож? Раньше нелегалов за Периметр вывозил, а сейчас, если придется делать что-то подобное, отпущу в Зону, вот и вся недолга.

Балабол подумал, что остаться в Зоне без оружия и ПДА – ничуть не лучше расстрела, а, пожалуй, даже хуже, но решил придержать язык за зубами. Все-таки капитан сильно рисковал, нарушая приказ. К тому же им он дал и то, и другое. И пусть из оружия всего лишь нож и пистолет на троих, этого хватит на первое время, а там видно будет.

– Да, и вот еще что, – капитан посмотрел на женщину. В ночном сообщении было две просьбы. Первую он выполнил, теперь надо было как-то намекнуть, чтобы эти трое заглянули в дом на болоте. – Вы, дамочка, пока я вас в машину тащил, все о Лекаре твердили. Уж не знаю, за каким он вам дался, но я напоминаю, потому что сами вы об этом не скоро вспомните.

Брюнетка удивленно уставилась на офицера. Тот верно истолковал ее взгляд.

– Последствия препарата, – пояснил он, снимая с плеча автомат. – Ладно, я и так тут задержался. Григорчук, поди, уж на сироп изошел. Ну-ка, пригнитесь от греха подальше.

«Пленники» сделали, как он велел. Сухой треск автоматной очереди разорвал тишину. С веток ближайшей сосны, шумно хлопая крыльями, сорвалась ворона. Сердито каркая, полетела на восток, к узкой полоске леса на горизонте.

– Ну вот и все, Балабол, мы с тобой в расчете. Теперь, если и будем общаться, то неофициально. По документам ты числишься двухсотым.

Капитан махнул рукой на прощанье и, тяжело ступая по траве, зашагал в обратном направлении. Поравнялся с кустами барбариса, обогнул густые заросли с красными пятнышками ягод на колючих ветвях и пропал из виду. Спустя какое-то время затарахтел двигатель. Приглушенно хлопнула дверца.

– Выдвигаемся, – скомандовал проводник, когда автомобильный шум затих вдали.

– Мы так и пойдем с одним пистолетом и ножом на троих? – спросил бородатый.

Балабол посмотрел на туристов. Неожиданно их силуэты задрожали и начали расплываться, словно мираж в пустыне, а потом вдруг перед глазами все померкло, и он оказался в арктической пустыне. Его спутники были рядом с ним, но не в джинсах, рубашках и башмаках, а в зимней маскировочной одежде и теплых ботинках на толстой подошве. Впереди, под разноцветными огнями северного сияния, в ярких огнях прожекторов купались компактно расположенные вокруг центрального здания постройки. Судя по пулеметам на вышках и плоских крышах кубических зданий, это была либо военная база, либо это место хорошо охранялось от посторонних глаз.

Наваждение быстро исчезло, но оставило весомые результаты. Балабол не только вспомнил, где они были до того, как снова оказаться в Зоне. В памяти всплыли имена «туристов». Женщину звали Лань, а ее спутника Потапыч.

– С тобой все в порядке?

Брюнетка не на шутку встревожилась, когда проводник внезапно побледнел и переменился в лице.

– Голова что-то закружилась, – солгал Балабол и после некоторой заминки сказал: – Я видел нас троих недалеко от затерянной в снегах базы и вспомнил ваши имена. Тебя зовут Лань, а его Потапыч.

– Точно! Я тоже что-то такое припоминаю: снег, база, какие-то люди. – Лань замолчала, глаза ее остекленели, лицо исказилось, словно она увидела мифическое чудовище во плоти. – Там было что-то жуткое, что-то невероятно ужасное… или кто-то… я пытаюсь, но никак не могу вспомнить.

– Ну и хорошо, что не можешь. Я ваще ничего не помню и не парюсь по этому поводу. Всему свое время. Меня другое интересует: если капитан сказал правду насчет Зоны, нам с одной пукалкой на троих не выжить. – Потапыч вперил угрюмый взор в проводника. – Вряд ли все клиенты и сотрудники парка укрылись от Выброса. Может, здесь мутантов пока шиш да маленько, но с зомбаками-то проблем быть не должно.

Балабол задумался: «Потапыч прав, нужно еще оружие. Вопрос в том, где его взять?» Он не делал заначек, работая проводником, считая это бессмысленной тратой времени, но у него был обустроен схрон в те славные времена, когда он промышлял сталкерством. С тех пор прошло много лет. За это время он ни разу не удосужился проверить тайник. Может, от него ничего уже и не осталось, но попробовать точно стоило.

– Ладно, есть у меня тайничок.

Потапыч хмыкнул. Губы его искривились в довольной усмешке. В глазах Лани вспыхнули счастливые огоньки, она заметно повеселела и приободрилась.

– Я бы не торопился с выводами, – омрачил их радость Балабол. – Нычка сделана давно, и не факт, что сохранилась нетронутой.

– Ну, пока не проверим, не узнаем, – философски заметил Потапыч.

Лань кивнула и задала волнующий ее вопрос:

– А в тайнике кроме оружия и боеприпасов еще что-нибудь есть?

– Дойдем до места, узнаешь, – пообещал Балабол и велел спутникам идти за ним.