Читать книгу Кнайпхофская феерия - Александр Попадин - Страница 9

1

Все разговоры о том, что Михель лежит во рву башни Врангеля суть глупость и ерунда. Нигде он там не лежит, а если и лежит, то слишком хорошо прячется.

Да, он здесь был: стоял на постаментике на гребне разделительной стены, которая наверняка имеет какое-нибудь французское название в науке фортификации. Постаментик остался, а Михель – нет. Легендарная традиция сдала его в металлолом; апокрифы перенесли его на дачу какого-то генерала, и лишь тень его по-прежнему лежит во рву, глядя сквозь воды и палые листья на прежнее место прописки, на нас, гадающих по памятным теням, и молчит. И этим различается от русского народного хоррора «Сестрица Алёнушка и братец Иванушка», в котором Алёнушка, лёжа в проточной воде с закрытыми глазами говорит козлёночку-Ивану:

– Ой-да-из-за синей воды, да за речною травы, я гляжу на тебя, сиротинушка… – а козлёночек плачет да мекает, лишённый речи… горестная сказка. Говорит что-то Михель из воды, но магия поверхностного натяжения не пускает его слова наружу; никто его не слышит, не придёт проведать, слова ответного не скажет.

Грустная сказка…

2

В 1924 году в Кёнигсберге выпустили юбилейную памятную медаль авторства скульптора Германа Брахерта. На одной её стороне – профиль Канта, а вот на другой… Кто эти люди, Конрад Карлович? что за странный сюжет? ну ладно, рыцарь – это Альтштадт, а остальные кто? Лёбенихт – дева? Кнайпхоф вообще стариком явлен? и что за личинка в руках его? и что за пацан с каменюкою в руке пинает старика с личинкой? … вдомекоторыйпостроилджек?

Объясняю, объясняю! Ровно в год рождения Канта в 1724 году три средневековых города объединились в единый юридический Кёнигсберг, т.е. перед нами – семья городов и иллюстрация местной поговорки «В Альтштадте – власть, в Кнайпхофе – роскошь, в Лёбенихте – пашня, а в Закхайме – плут (хулиган)». Альтштадт – первенец, при замке строился, потому представлен рыцарем светским. Кнайпхоф – молодая женщина с ожерельями и прочими прикрасами. Лёбенихт нарисован босым стариком с закатанными штанинами, который держит в руках гросс-картофь (сельская специализация2), а пинает его хулиганистый пригород Закхайм, в котором раньше у таможни «Литовское бревно» селились контрабандисты и всякий подозрительный приграничный элемент; этот Закхайм долго был под патронатом Лёбенихта.

«В году 1724-м три города – Альтштадт, Кнайпхоф, Лебенихт – объединены в город Кенигсберг. Великий сын Иммануил Кант в этом году родился, жил и учил здесь» – гласит надпись на медали.

В 90-е годы прошлого века сюжет был перерисован нашими краеведами; из-за плохой фотокопии художник не разобрал, какой из городов – кто; сделал Лёбенихт беременной женщиной, а старику-Кнайпхофу (наверное, это Ганс Саган) дал в руки огромную морковь3 (рисунок Сергея Волкова, как следует из книги «Кант и старый Кёнигсберг» Гаузе, изданной в далёком 1991 в Калининграде).

…С тех пор в жаркий летний полдень 13 июня этого старика Ганса можно видеть на нашем рынке. Он бродит меж рядов, машет рукою, говорит на шпандинском немецком, и пытается продать огромную морковь. Покупатели от него шарахаются, шепча «Какую репку дед

на нитратах вырастил!», а тот суёт её прохожим и говорит: «Нихт германизиррен! краеведен хейматфоршер эрфиндер чушь!» – но его никто не понимает.

Никто.

Конкуренты-торговцы посылают его к башне Врангеля, в которую так любят инвестировать наши губернаторы. Он приходит к месту, где стоял Немецкий Михель, садится на стенку у рва и начинает с тем же успехом всучивать морковь случайным прохожим улицы Пролетарской.

– Дер легендаре прусише гросс моркофь! – заманивает он покупателей. – Много каротин карашо! – но долго не высиживает, так как из воды рва башни Врангеля на него смотрит Михель подводными позеленевшими глазами. Смотрит-смотрит, затем не выдерживает, вытягивает вдруг длинную медную руку, хватает морковь и прячет её в воду, в тину.

– Да-да, Михель! – говорит ему довольный Ганс Саган на чистейшем шпандинском языке, – я знал, что ты здесь! кушай, тебе каротин не помешает! – и уходит к Верхнему озеру, к морским животным.

Смотреть, как воды озера падают во чрево земли.

2

А хорошо Брахерт пошутил, кстати. Похоже, заказчик был с Кнайпхофа, и традиционно посоветовал Брахерту «подколоть» Лёбенихт. И опять-же кстати: именно картошку и кучу плодовых сортов яблок вывез Болотов из Кёнигсберга и всячески насаждал на просторах русских, и в особенности в своих помещичьих деревнях.

3

Ровно в тот же 1924 год гильдия сапожников провела конкурс на его скульптуру, и победила работа Эрнста Филитца; она была установлена возле Кнайпхофской мэрии. Историческо-легендарный герой Ганс Саган был подмастерье сапожника, был хром, беден и неунываем.