Читать книгу Akladok - Александр Попов - Страница 11

***

В машине было тепло и уютно. Неяркая, какая-то новогодняя подсветка приборов, снежинки, медленно таящие на ветровом стекле. Погрузившись на заднее сиденье, Семен настойчиво пробовал придти в себя, но каждый раз снова оказывался тут, на заднем сиденье, и впереди все так же сидела она.

Она! Боже, сколько раз он мечтал, что бы вот так случайно встретить ее. Ходил теми же переулками, задерживался на «ее» станциях метро. И вот теперь – случилось. Он в полуметре от нее и даже может чувствовать запах ее духов. Ексель-моксель, он даже видит со спины, как она улыбается!

А что вообще происходит?! Сейчас они как нагрянут к другу Алексу с двумя его женами! А у него там какая-нибудь оргия. Кажется, будет яркий вечер. Но… Но, Господи, какая же красивая у нее сегодня прическа! И вся она… Светится еще больше! А он, идиот, то несет какую-то жуткую чушь, то забрался в машину и молчит.

Переезд. Машина остановилась. Исчез хруст снега под колесами. Полосатый шлагбаум, заснеженная будка стрелочника, два мигающих по очереди глаза светофора. Семен вдруг успокоился. Скоро приедем. Такой веселенький рождественский сюрприз другу-Алексу. Но, как бы не случилось, это здорово – делать сюрпризы. А Алекс поймет. Он обрадуется и обязательно что-нибудь придумает; они приготовят вкусный ужин, а это так здорово – есть, когда голоден. И, конечно, согреются изнутри; это так к месту – согреваться изнутри, когда за окном снег и мороз. И он будет говорить, говорить, говорить… Может быть, раз все складывается таким волшебным образом, она все-таки что-то почувствует? А как она улыбнулась, когда его увидела!

– Эй, женщины, а мы водки-то взяли? – на всякий случай спросил Семен.

Женщины сидели и смотрели, как под белым светом фонаря окутанные мелкой снежной пылью проносятся вагоны поезда. И обоим им это шло. Зима, тепло, снежные облака под колесами.

– Что бы у Алекса не нашлось водки…, – обернулась Настя. – Но мы можем заехать на станцию.

– Отлично! – поддержал Семен. – Я видел. Там пивняк, а кругом киоски. Возьмем какой-нибудь бормотухи и ужремся.

– Ага! – потерла красивые пухлые руки Люба. – А сейчас у вас тут не стали выпускать эти… ну Белое крепкое, Солнцедар? Помню, когда я была маленькой, мои родители… Ой, а разве нам туда? – не поняла она. Потому что шлагбаум открылся, и машина уже ехала через линию, поворачивала вдоль рынка, заворачивала к станции.

Пара фонарей, плохо очищенный круг для разворота автобусов, полупустой пивняк в глубине, несколько заснеженных фигур, которые чего-то ждут. Родина.

Семен вылез из машины, запахнул дубленку и медленно двинулся к киоску. Тусклый свет, длинные ряды разнокалиберных бутылок, мрачная фигура где-то в недрах этого странного сооружения.

Толстая пачка денег в кармане оказалась очень кстати. А может быть, Настя его подвезет, и он упросит ее зайти куда-нибудь посидеть? Почему она никогда не заходила к нему? Вдруг в этот раз все будет хотя бы немножко не так? Господи, скажи, это шанс, снова шанс?

В ответ откуда-то со стороны станции дунул холодный, пронизывающий ветер…

– Что такие теплые? – поинтересовался Семен, засовывая бутылки в карманы. Вместе с пальцами, которые уже начали зябнуть. Киоскер ответил что-то исчерпывающее, но Семен уже шел обратно. Все-таки он идиот: зимой скандалить по такому поводу?

Пока он покупал водку, с другой стороны автобусного круга к джипу подбежал какой-то мальчик и начал что-то энергично объяснять Насте.

А в этом что-то есть. Редкие фонари, затерянные огоньки окон. Возможно самая темная страна на этой широте. Они, две эти красавицы, наверное, отвыкли от всего этого, и, может быть даже, теперь ловят кайф, а вот он, Семен Ступников, по-хозяйски тут ступает. Он здесь живет. Очень даже конкретно. А этот мальчик? Чего-нибудь клянчит, наверное.

– А вас много, – послышался встревоженный голос Насти.

– Нет, нет, – заохала появившаяся вслед за мальчиком бабуля. – Нет, дочка, трое всего. Да мы заплатим. Ей богу заплатим. Вот я вам сейчас деньги покажу…. Тут всего километров пятнадцать.

– Денег? – спросил Семен.

От остановки к машине осторожно двигался мужчина, на голове у которого был повязан клетчатый шарф. А этому кексу чего нужно? Мужчина, не, дойдя трех шагов до Семена, остановился и очень знакомым движением почесал кончик носа. Бабуля сыпала какими-то названиями деревень, Настя внимательно кивала.

– Сем, а? – робко произнес мужчина и снова взялся за свой нос. – Сема, Семен, Симуля! Красный!

– А что, не похож?

И улыбка, обрамленная клетчатым шарфом, стала широкой-широкой. Перед Семеном стоял его школьный друг, клавишник группы «Новый год» Ванька Оряхин. С лицом Робинзона Крузо, наконец-то увидевшего корабль. И Семен понял, что сейчас рухнет прямо в снег.

Старая желтая школа, репетиции, большие черные бутылки портвейна, юность. И Ванька, с лицом идиота, который пытается выразить что-то невыразимое. Всегда такой умный, начитанный и грустный. И Алекс, озверевший от бормотухи и придуманной им концепции. Бегает, откручивает всем пуговицы и грубо угрожает. Творец! И желтый свет, пыльная, вечно фонящая аппаратура, замыслы удивить мир.

Это – было настоящим.

Настоящим – замыслы?

Эх, дайте нам аппаратуру Dun Akkord!

А что дальше? А дальше вот это.

В джипе стало тесно и шумно. Удивительно, они действительно ехали. Семена притиснули к двери, а на колени водрузили мальчика по имени Максим. Этот Максим вертелся, подпрыгивал, а когда машина преодолевала снежные ухабы или заносы норовил на кого-то упасть. И все время сыпал то вопросами, то советами. Настя сосредоточенно отбивалась от оных и одновременно вела машину; Люба улыбалась; бабуля молчала, а Иван сумбурно пытался всем что-то объяснить. Из его объяснений Семен понял только одно, как ему было хирово, и как здорово, что они вдруг все встретились и теперь едут к Алексу. Но эту глубокую мысль он знал и без него.

Но все-таки какая-то мистика. Она, Ванька. Здесь Что-то подстроено? Кем?

Фары высвечивали падающий снег, ели по сторонам дороги. Если бы не эта теснота, Семен уже достал бы бутылку и выпил. Нет, ему определенно нельзя любить. В его исполнении любовь это болезнь, натуральная клиника. В присутствии любимого человека он становиться полным идиотом. То мелет чушь, то вот молчит как недоразвитый. Так ему и надо. Все очень даже логично. Она умнее и лучше его. Достаточно посмотреть, как она ведет машину по этой дороге, пересекаемой заносами.

– Вот здесь! – закричал Максим, когда справа обозначились затерянные в темноте огни трехэтажного многоквартирного дома.

Для здешних мест – просто небоскреб.

Бабуля долго благодарила, совала Насте деньги и приглашала в гости. И вышла только после того, как Семен дал обещание обязательно зайти.

В джипе стало просторнее. Семен достал бутылку и показал ее Ване.

– Ура! – обрадовался тот. – Я тоже купил. Что, по глотку?

– Слушайте, ну вы подождите, сейчас приедем, – укорила их Настя, разворачивая машину по автобусному кругу. Свет фар высветил магазин, автобусную остановку, две фигуры каких-то забулдыг.

Семен подумал, что это как-то странно выглядит. Почему-то пришла мысль, как это хорошо, что он сегодня помыл голову.

– Вань, а как ты-то здесь очутился? Ты что, провожал эту бабулю? А она кто?

– Я? Нет! Тут такое случилось, – с несвойственным ему темпераментном начал объяснять тот. – Я же только что говорил…. Это, как сцена из боевика! Она спасла мне жизнь!

– Бабуля? – не поверила Люба. – Вы что, вместе где-то были? Ты их знаешь?

– Да нет! Я же объяснял, – в голосе Ивана как всегда была трогательная обида. – Все же из-за меня. Ну, если идти от самого начала, то из-за тех двоих. Тут, между прочим, вообще столько совпадений! Потому что перед этим я в электричке встретил Алекса…

– Так, – тоном догадавшегося обо всем человека произнесла Люба.

– Да ничего не так! Просто он вышел, а я нет.

– И много вы выпили?

– Да не пили мы. Просто я понял….

– Тогда почему он вышел, а ты нет?

– Ну.. он на лыжах пошел?.

– На лыжах?

– Ну да, на дачу. Прямо из электрички. Он так любит, наверное. Взять и километров десять на лыжах. И не пили мы! Просто потом, после того, когда Алекс вышел….

– Послушайте, – внезапно прервала их Настя. В ее голосе звучала тревога. – Послушайте, вам не кажется, что мы здесь не ехали?

Машина остановилась. Впереди в свете фар искрились сугробы, среди которых с трудом угадывались контуры дороги.

– Да нет, ты чего? – проговорила Люба. – Мы же никуда не сворачивали. – Просто… Просто зимой тут все не так как летом.

– А почему нет следов от машин?

– Дык, занесло, – предположил Семен.

– Но тут же совершенно некуда сворачивать!

– З-зараза, – приглушенно выругался Иван и стал медленно оглядываться.

– Да ладно, бросьте вы ваши домыслы, – попробовал проявить решительность Семен, – Поехали, там разберемся.

– Хорошо, вы только меня не путайте! – смело кивнула Настя и тронула машину вперед.

Какое-то время они ехали молча. Что они там придумывают? – пытался встряхнуться Семен, но ощущение непонятности происходящего усиливалось буквально с каждой секундой. Может быть, он там у дерева элементарно свихнулся и вместе с мочой из него вышли последние остатки разума? Такое состояние, словно смотришь фильм, в котором пропустил какую-то ключевую сцену.

– Наверное, это у меня такое чувство родины, – попыталась оправдаться Люба. – Какой-то маразм и ничего не понятно.

Нет, так нельзя, решил Семен. И, повернувшись к Ивану, как можно увереннее проговорил:

– Слушай, старый, а вообще это сильная идея. А? Давай на эту тему стих сочиним. Либретто? Че-нибудь такое эпическо-героическое. Смерть за царя, Иван Сусанин…. А?

– начал он.

– добавила Люся.

– мрачно дополнил Иван.

– включился Иван, —

– домыслил Семен.

– вставила Настя, направляя машину в какой-то едва заметный прогал в лесу. —

В наступившей тишине и темноте четверо обитателей машины переглянулись и посмотрели вперед. Там, где небольшое поле уходило вниз, неподвижной стеной стоял лес.

– Ребята, знаете, но, по-моему, это не здесь, – тихо проговорила Настя.