Читать книгу Античная юность. Повести, рассказы, стихи - Александр Поздеев - Страница 11

Я вернулся в город двадцатого августа и сразу же был ошеломлен известием о том, что пять дней назад погиб мой любимый певец Виктор Цой.

Я поспешил на набережную, в то место, где извечно любила собираться молодежь нашего города, в основном неформальная.

Ещё только подходя, уже я был немало ошеломлен тем, сколько молодежи собралось здесь со всего нашего небольшого города. Тут были рокеры и панки, и длинноволосые хиппи, и просто юноши и девушки, не принадлежащие ни к каким неформальным течениям, просто пришедшие почтить память кумира. Над всей этой массой народа стоял такой плотный сигаретный смог не хуже, чем туман Лондона.

С трудом пробившись сквозь массу народа, я вышел к стене заброшенного здания, где увидел портрет Виктора с траурной ленточкой, перед ним стакан водки с огурчиком, над площадью неслись, до боли знакомые, гитарные аккорды.

– Перемен, мы ждем перемен… – надрывно, с хрипотцой, с цоевской интонацией пел бородатый и довольно уже немолодой рокер. Кто-то тронул меня сзади за руку, я обернулся и увидел Алену, она была одета во все черное, была даже черная косыночка, глаза заплаканные.

– Славик, давай, во имя примирения, напишем что-нибудь на стене, – попросила она.

– Конечно, – согласился с ней я.

На стене уже почти не оставалось свободного места от многочисленных надписей «Цой жив!», «Цой, ты в нашем сердце!», и мы, получив от специально приставленной к стене девушки цветные мелки, добавили что-то свое в эту памятную коллекцию записей.

Потом, когда стемнело, поклонники Цоя зажгли сотни свечей, и это было необыкновенно красиво. Мы с Аленой плечом к плечу простояли там почти до утра, слушая песни Цоя, от сменяющих друг друга певцов и совсем не чувствуя усталости, в наших руках полыхали свечи, и в такт той или иной песне мы поднимали их вместе со всеми.

Расходились по домам уже под утро. Потом стояли на набережной, наблюдая, как клочковатый августовский туман покрывает берега Волги, перевоплощаясь в загадочные фигуры, создавая волшебной красоты островки.

– Если бы не он, я бы никогда не простила тебя, – сказала она, прервав молчание, – он многих, наверно, примирил своей смертью, можешь жить спокойно, отца перевели на работу в Москву, так что школу я буду оканчивать там, давай прощаться.

Алёна легонько чмокнула меня в щечку и быстро пошла прочь вдоль по набережной, цокая каблучками, я же стоял и смотрел ей вслед, даже не осознавая ещё до конца, что вижу её последний раз в жизни. Только вот запущенный ею маховик ненависти уже начал свое неумолимое движение в нашу с Люсей сторону, и через полмесяца, когда мы пошли в десятый класс, произошло страшное событие, которое роковым образом было предсказано нам в кино.

Оказалось, что пока я отсутствовал в городе, Люся успела записаться в какой-то полулюбительский театр, где дневала и ночевала, актерством она заразилась всерьез.

Я немедля нашел на одной из улиц этот любительский полутеатр, расположившийся в одном из полуподвалов, щедро разбросанных по нашему городу. Пока я спускался по полутемной лестнице, тщательно нащупывая ногой каждую ступеньку, чтобы не полететь кубарем, навстречу мне вылетело странное существо в огромной мужской кепке и мальчишеской рубашке, в коем я с трудом в полутьме подвала признал Люсю.