Читать книгу Леонид - Александр Проханов - Страница 2

Леонид Леонидович любил свое имя. В этом имени светилась героическая античность. Напоминание о спартанском царе Леониде, что повел к Фермопилам войска и дал сражение персам. Это имя было созвучно космическим тайнам, которые проливались на землю бесшумными золотыми дождями. Несли с собой весть о божественных смыслах.

Президент России Леонид Леонидович Троевидов любил смотреть в зеркало, не потому, что был нарциссом, а потому, что на десятой минуте созерцания зеркало начинало мутнеть, наполнялось пепельной дымкой, и открывался путь в бездну. Леонид Леонидович летел в эту черную бесконечность, слыша гулы иных миров.

Та же бездна разверзалась, если он повторял до изнеможения одно и то же слово. Например, из пушкинского «мороз и солнце, день чудесный», начинал повторять слово «чудесный». При тысячном повторении слово проваливалось в черную бесконечность, и Леонид Леонидович падал в невесомость, испытывая сладострастие предсмертного мгновения.

Таким способом Леонид Леонидович научился прятаться от страхов, которые преследовали его в кремлевском кабинете, в салоне президентского самолета, на многолюдных конгрессах, или в тайных, наедине, беседах с мировыми правителями. Леонид Леонидович научился прятаться от тысяч лиц, которые, как подсолнухи, поворачивались вслед ему, вопрошали, требовали, угрожали.

Леонид Леонидович искал, куда бы исчезнуть от изнуряющих встреч. В черную щель, где не было солнца, и куда не заглядывал ни один подсолнух.

Перед ним на столе орехового дерева белел лист бумаги. На нем лежала ручка, украшенная золотом и малахитом. На бумаге зеленело крохотное прозрачное существо со слюдяными крыльцами. Существо не двигалось, лишь слабо трепетали крыльца.

Леонид Леонидович взял линзу в бронзовой оправе, навел на существо. Насекомое было прозрачно, капелька зеленого сока. Тельце слабо пульсировало, крылышки поблескивали перламутром.

Леонид Леонидович удивился, каким образом существо оказалось в кабинете. Быть может, сквозь окно залетело из кремлевского сада, что темнел у зубчатой стены. Или его занес на одежде посетитель. Или он сам доставил его на своем пиджаке из загородной резиденции, где аллея высоких дубов, и цветут розы.

Сквозь линзу были видны крохотные, как золотые искры, глаза. Тончайшие прожилки на крыльях. Темный клубочек в прозрачном зеленом тельце.

Леонид Леонидович вдруг подумал, что это его смерть. Она была еще не в нем, но рядом, вблизи. Ее не сумела задержать охрана дворца, постовые у входа в башню. Перед ней был бессилен кремлевский полк с пулеметами, танками, обученными солдатами, скрытыми в невидимых казармах. Гибель приблизилась к нему, темный клубочек, помещенный в зеленую каплю, был вместилищем его смерти.

Это не испугало Леонида Леонидовича. Он пристально сквозь увеличительное стекло разглядывал свою смерть, ее изысканные формы. Любовался ею.

Страна, которая была дана ему в управление, напоминала огромный рояль с октавами часовых поясов. Он давил грохочущую клавиатуру, извлекал гулы, сотрясавшие земную кору.

Еще Россия казалась ему огромной рыбой, всплывшей из пучины трех океанов. Когда рыба шевелила плавниками, щелкала жабрами, била хвостом, океаны выплескивались из берегов, и целые континенты уходили под воду.

Россия была громадным самолетом, который Леонид Леонидович поднял когда-то в небо. Оснастил могучими двигателями, сконструировал рули, вставил приборы, залил топливо в баки. Направил в полет. Теперь, по прошествии лет, двигатель давал сбои, топливо иссякало, рули перестали слушаться, приборы выходили из строя. Самолет терял управление. Снижался, готов был рухнуть, усыпав обломками, как это уже было однажды, пространство от арктических льдов до горячих пустынь.

Леонид Леонидович чувствовал приближение катастрофы, старался ее избежать.

Когда-то он виртуозно скользил среди мировых владык, равный им, принят в их избранный круг. Словно танцевал изысканный танец ловкий молодой танцор под люстрами бального зала. Теперь его изгнали из этого круга. Оттуда лилась ненависть. Ему отказывали во встречах, уклонялись от рукопожатий, наносили множество уколов. Он отвечал ненавистью, корчился, бессильно сникал.

Он возродил в России индустрию, утраченную в лихолетье. Восстановил заводы-гиганты, строившие лучшие в мире самолета и лодки. Устремил во все стороны света стальные жгуты газопроводов, стиснув ими Европу и Азию. Ставил атомные станции у Персидского залива, на берегах Ганга и Янцзы, в Карпатах. Привозил из заморских стран драгоценные заводы и вживлял их, словно саженцы, в русскую почву. Как садовод, ожидал, когда диковинные деревья станут плодоносить.

Ему ответили блокадой. Изгоняли с рынков, разрывали контракты, отказывали в технологиях, налагали ареста на банковские счета. Возрожденные заводы чахли. Государственная казна мелел. Великие проекты остановились. Стихали моторы, и в тишине затихших моторов становился слышен народный ропот.

Роптали те, кто недавно молился за него в церквях, называя спасителем Крыма. Роптали те, кто переселился из убогих квартир в уютные коттеджи, разъезжал в дорогих автомобилях. Театральные режиссеры, которым он даровал театры, высмеивали его в своих спектаклях. Молодые реперы лезли из всех подворотен, сотрясали концертами города, требовали перемен, захлебываясь матом, гнали его из Кремля.

Но самый опасный ропот издавали те, кто получил из его рук нефтяные поля, алюминиевые заводы, электростанции, банки. Эти недавние друзья заискивали и улыбались при встречах, но тайно давали деньги оппозиционным бунтарям и хулителям.

Леонид Леонидович чутко, словно утечку газа, улавливал душок предательства. Тот сквознячок, что тянет из-под двери, за которой собрались заговорщики.

Как приговоренный к виселице чувствует кадыком близкую петлю, так Леонид Леонидович чувствовал судьбу дальних и близких предшественников, горькую долю царей и вождей, которых удушали шелковым шарфом, били в висок табакеркой, взрывали динамитом, стреляли в глухих подвалах, вливали в вино яд. В кадыке начинал дрожать твердый шарик, как у птицы, подавившейся орехом.

Зубчатая кремлевская стена была челюстью, которая вонзилась в Леонида Леонидовича и сжималась. Дыхание становилось сиплым, глаза выпучивались, золотые главы соборов начинали качаться, колокольня Ивана Великого отламывалась от своего основания.

Ему чудились шаги заговорщиков. Заговорщики принадлежали к ближнему кругу. Подносили на подпись бумаги, сопровождали в поездках, сидели рядом на тайных советах, где решалась судьба государства. Леонид Леонидович не знал их поименно, но они были здесь. От их присутствия мутнели люстры в Георгиевском зале. Золотые буквы на белом мраморе становились черными.

Хитроумный план явился ночью, когда за окнами спальни шумел весенний дождь. На бархатных клумбах пробивались красные острия пионов. Водянистый свет скользнувшей мимо машины зажег хрустальную слезку в люстре.

Леонид Леонидович решил внести в Конституцию поправку, утверждающую пост вице-президента. Дублера, который мог заменить Президента, если тот выбывает из строя. У заговорщиков появлялась вторая мишень. Их сознание раздваивалось. Вся система власти с лабиринтами, тайными отсеками и ходами, нарушалась. Там где раньше были проходы, теперь возникали тупики. Где прежде находились президентские покои и кабинеты, появлялись солдатские казармы и посты охраны.

План казался гениальным.

Леонид Леонидович осуществил его с согласия Председателя Думы. Тихий умница с черными преданными глазами, Председатель умел различать все оттенки запахов, исходящих от власти.

Он утвердил свой план с помощью искушенной дамы, управляющей тяжеловесными, обидчивыми сенаторами. Дама за свою долгую жизнь меняла множество политических туалетов. Теперь же, возглавив Совет Федерации, меняла одежды, взятые из гардеробов императриц, с мехами, шелками, бриллиантами. Глава Конституционного суда, шелестящий, с пергаментным лицом правовед, помог вставить в Конституцию поправку. Так опытные дантист вставляет имплант, который не мешает жевать.

Этот план Леонида Леонидовича благословил Патриарх, который горько переживал церковный раскол, страдал радикулитом, но превозмог болезнь и приехал в президентскую резиденцию, сообщив, между делом, Леониду Леонидовичу, что натирает спину спиртом африканских муравьев.

Пост вице-президента был утвержден, но еще не занят. Леонид Леонидович ждал, когда приведенные в смятение заговорщики себя обнаружат.

Сквозь увеличительное стекло он рассматривал крохотную зеленую тварь, проникшую в его кабинет. Тварь, в свою очень, рассматривала Леонида Леонидовича. Его круглое, слегка оплывшее, с млечной белизной лицо. Светлые, вьющиеся, как у ребенка волосы. Маленькие аккуратные бачки, из-под которых выглядывали небольшие уши. Розовые, капризно оттопыренные губы. Овальный подбородок с мягкой ямочкой. Говорили, что Леонид Леонидович похож на императора Александра Первого, который избежал насильственной смерти, скрывшись в лесном скиту.

Леонид Леонидович приблизил к зеленой твари палец с холеным ногтем надавил. Пузырек лопнул, капелька зеленого сока расплылась на бумаге. На глазах высыхала. Пора было принимать посетителей.

Пресс-секретарь Симеон Викторович Пушнов появился бесшумно, легкий, как пух. Его бестелесность была оболочкой, куда помещал себя Леонид Леонидович. Оболочка была прозрачной, сквозь нее просвечивал Леонид Леонидович в той степени, в какой надлежало его видеть народу.

Симеон Викторович стремился сделать из себя копию Президента. Носил бачки. Застегивал манжет не пуговицей, а золотой запонкой, как Леонид Леонидович. Усвоил манеру ходить, прижимая к бедру правую руку и сильно взмахивая левой. На пресс-конференциях, прежде чем начать говорить, делал широкий жест рукой, словно дарил слушателям еще не произнесенную речь, повторяя этим самым жест Президента.

Только глаза не сумели приобретать сходство с голубыми, как апрельская вода, глазами Леонида Леонидовича. У Симеона Викторовича глаза напоминали фары «Ситроена», за что в журналистских кругах он получил прозвище «Ситроен». Глаза выдвигались из орбит, превращаясь в яркие прозрачные трубки. Совершали круговой обзор, и резко вдвигались в череп. Прятались, почти пропадали. Вплоть до следующего внезапного выброса. Казалось, Симеон Викторович дышит глазами. Это вызывало у журналистов шутки, в которых пресс-секретарь сравнивался с рыбой, обладающей телескопическим зрением.

Симеон Викторович стоял перед Президентом. Его глаза покинули на время глазные впадины, чутко внимали, угадывали, ждали повеления.

– Вы вчера говорили, Симеон Викторович, о каком-то голливудском фильме. О заговоре против Президента России. О чем фильм?

– Голливудский штамп, Леонид Леонидович. Третьесортные актеры, дешевый сюжет.

– В чем сюжет?

– Русские военные летчики, недовольные войной в Сирии, подняли самолеты и разбомбили Кремль. Не стоило бы обращать внимание, но фильм вышел в интернет. На пресс-конференции американец из «Лос-Анджелес тайм» спросил, видел ли этот фильм Президент России.

– Мы знаем, Голливуд – это департамент американской разведки. Любой заговор существует, либо его провоцируют. Сообщите американцу, что русские летчики на тяжелых бомбардировщиках совершают трансатлантические полеты к Америке. На радарах Лос-Анджелеса это отчетливо видно.

Симеон Викторович сделал глубокий вздох. Его глаза погрузились в углубления черепа, словно унесли с собой ответ Президента.

Леонид Леонидович не сомневался в существовании заговора. Заговор созревал, как слива, наливался фиолетовой тьмой. Оставалось понять, кто из близких друзей готов предать. Ибо предателями становятся самые близкие. Те, кто подает к обеду отравленное вино. Открывает дверцу заминированного автомобиля. Указывает снайперу маршруты движения.

Леонид Леонидович хотел разглядеть на лице пресс-секретаря фиолетовый цвет созревающей сливы. Но лицо сохраняло цвет папиросной бумаги. Маленькие бакенбарды, золотая запонка в манжете подтверждали абсолютную преданность. Пресс-секретарь был предан тому, по чьему образу и подобию был создан.

– Хотел сказать, Леонид Леонидович, как недостойно и гадко повел себя писатель Куевда. Мы ему помогали, выдали президентский грант для написания книги. Оплачивали зарубежные поездки. Он выпустил книгу под названием «Спальня Президента». Поехал в Париж и презентовал свою книгу. Сколько же там гнусных куртуазных вымыслов! Сколько мерзких намеков! Президент предстает как ненасытный распутник. Описываются его связи с балеринами, спортсменками, а так же с буфетчицами и прачками. Этот мерзавец Куевда клялся в дружбе, выпрашивая грант. И при первом же случае искусал руку, которая кормила его. Надо бы его проучить!

– Не стоит, Симеон Викторович, – усмехнулся Леонид Леонидович, – Было бы хуже, если бы я предстал бессильным импотентом. Наполеон был распутник, но это не вредило его репутации. Наша либеральная интеллигенция, Симеон Викторович, это слизь, которая закупоривает легкие государства. Когда ее слишком много, государство перестает дышать и погибает. Государство разрушают интеллигенты, создавая протестную музыку плодя насмешки и анекдоты, печатая пасквили на героев и государственных мужей. Эту либеральную слизь нельзя побороть. Она не умирает в ГУЛАГе, как думали коммунисты. Ей нужно противопоставить другую слизь, патриотическую. Пусть две слизи пожирают друг друга. Как имя того литератора, который написал книгу о присоединении Крыма?

– Лызгов.

– Дайте ему президентский грант. Пусть поставит по книге фильм. Откройте ему дорогу на телевидение.

– Гениально, Леонид Леонидович! Одна слизь поедает другую!

Глаза Симеона Викторовича совершили вдох и выдох. Вылупились далеко за пределы глазниц, как светящиеся водянистые трубки, а потом втянулись обратно.

Леонид Леонидович подумал, что подобным образом ящерица выбрасывает стремительный язычок, ловит муху и сглатывает, поедая трепещущее насекомое.

– Ну а как журналисты относятся к учреждению поста вице-президента? – Леонид Леонидович тщательно копил все высказывания по этому поводу, надеясь в разноголосице мнений уловить признаки заговора. Так элементарная частица, выпущенная из фазотрона, пролетая сквозь облако других элементарных частиц, оставляет заметный след.

– Ну что сказать, Леонид Леонидович? Как всегда, много дурацких насмешек, едких издевок. Интернет зубоскалит. Обвиняют вас в антиконституционном перевороте. Но серьезные аналитики одобряют. Считают, что это вас разгрузит. Часть внутренней политики вы можете доверить вице-президенту.

– Я ничего никому не могу доверить! – раздраженно воскликнул Леонид Леонидович.

Пресс-секретарь смутился тем, что раздосадовал Президента.

– Но серьезные аналитики из «Центра Карнеги» замечают, что теперь обострится борьба элит за право занять этот пост.

– Элиты должны соперничать. Объединенные элиты – это угроза для государства.

– Вы просили, Леонид Леонидович, готовить пресс-конференцию для итальянских журналистов. Какие материалы вы хотели бы посмотреть?

– Что-нибудь про код да Винчи, который предсказывает эру великого союза России и Италии, – усмехнулся Президент.

– Такие материалы найдутся, – усмехнулся в ответ Симеон Викторович, довольный тем, что развеселил Президента. Глаза его сделали вздох и выдох. Выпали из глазниц и снова удалились в глубину головы.