Читать книгу Легион: Прыжок льва. Испанский поход. Смертельный удар - Александр Прозоров - Страница 18

Едва стемнело, захватив свой мешок с палубы, Терис первым исчез в трюме, уставленным бочками со смолой. Окинув подозрительным взглядом пристань, где шаталось еще немало народа, Федор спустился за ним. «Главное, – подумал Чайка, переставляя ноги по ступенькам лестницы, – чтобы римляне не надумали поинтересоваться Сандракисом раньше завтрашнего утра».

Достав из мешка все необходимое, они расщепили несколько найденных досок и, обмотав паклей, изготовили факелы. В полумраке карфагеняне возились довольно долго, но спустя час все было готово. У бочек со смолой выбиты крышки и «фитили», как их называл командир двадцатой хилиархии, прикручены к каждой. Оставалось только подпалить.

Несколько раз Федор прерывался и высовывал голову из трюма над поверхностью палубы, чтобы обозреть окрестности. Но все было тихо. Намеченные им на роль жертв квинкеремы мирно дремали у пирса на другом берегу акватории, уже едва различимые в темноте. Римские морпехи, вернувшись с занятий, разошлись по своим баракам. Еще до захода солнца в гавани появился отряд всадников, но, пообщавшись с пешими легионерами, ускакал обратно в город. У Федора, наблюдавшего за ними с корабля, вырвался вздох облегчения. Он уже решил, что сейчас начнется прочесывание всей гавани на предмет поиска нападавших. Однако римляне, по всей видимости, решили, что неудавшиеся убийцы Марцелла прячутся где-то в городе и не стали оцеплять всю акваторию. Даже количество патрулей осталось тем же.

«Храбрый парень этот Марцелл, – усмехнулся Федор, снова спускаясь в трюм, – а впрочем, чего ему бояться. Он же пока в своем городе. Да и народу нельзя показывать, что ты боишься каких-то двух пробравшихся в город финикийцев. Слухи поползут. Так что смелость сенатора нам только на руку. Должны успеть».

– Ну как у тебя? – спросил он у адъютанта, закончившего привязывать последний факел к бочке.

– Порядок, – отрапортовал Терис, – разгорится быстро. Можем отправляться.

– Подождем еще, – рассудил Чайка.

Надышавшись смоляными парами, они выползли на палубу проветриться, примостившись на корме. Вся акватория уже погрузилась во тьму, лишь на дальнем конце у складов горело несколько факелов. Торговцы наконец покинули площадь. На других кораблях кое-где мелькали едва различимые тени матросов, но большинство судов просто стояло на привязи, а команды уже давно гудели в кабаках. Соседние с посудиной Сандракиса корабли тоже казались безлюдными.

Вдоль складов прошелся римский патруль из шестерых легионеров, но, не обнаружив ничего подозрительного, скрылся в небольшом бараке, где у них было оборудовано караульное помещение. На небе появились первые звезды, с каждой минутой делаясь все ярче. Однако, словно в ответ на опасения Чайки, вскоре поднялся ветерок и по небу поползли тучи, то и дело скрывая звезды во мраке.

– Пора, – решил Федор, повинуясь внутреннему чутью.

Он встал, пробираясь к сходням.

– Я отвяжу канаты, – приказал он вполголоса, чтобы случайный прохожий не услышал их, – а ты поднимай парус. Сумеешь?

– Сумею, – ответил Терис, и Федор больше догадался, чем увидел в темноте его уверенный кивок.

Спрыгнув на пирс, Чайка едва различил во мраке два массивных бревна, у носа и кормы корабля, вокруг которых были обмотаны швартовочные канаты. Нашел на ощупь первый узел и с большим трудом его развязал. Корабль Сандракиса, почуяв свободу, начал потихоньку отходить кормой от пирса. Федор взялся за второй и вдруг услышал за собой громкий голос.

– Ты чего это, Каполидис, на ночь глядя отплыть собрался? – обернувшись, Федор разглядел в двух шагах здоровенного мужика, смахивающего видом на капитана одного из соседних кораблей. – Пойдем лучше выпьем. Нас только что отпустили с барышами.

Федор, молча, заканчивал развязывать крепкий узел, но тот не спешил поддаваться. Случайно Чайка задел ногой связку каких-то обструганных кольев, сложенную прямо на причале. Один из них, длиной метра полтора, откатился в сторону.

– Да ты не Каполидис, – присмотревшись, изрек мужик, приближаясь почти вплотную, – эй ты, что, хочешь угнать корабль моего друга? А ну стой, не то я сейчас вызову легионеров.

Он схватил Федора за плечо своей жилистой рукой. Объяснять было бесполезно, да и некогда.

– Не надо, – кротко ответил Федор, почуяв, что узел наконец поддался, – сами разберемся.

Чайка был безоружен, а на поясе у неизвестного капитана он разглядел тускло блеснувшую рукоять ножа. Федор подхватил кол и быстро распрямился. Резким ударом ноги в пах заставил громилу согнуться, а потом нанес мощный удар по голове. Следом, для верности, еще раз. Капитан рухнул на пирс без сознания.

– Извини, брат, – попрощался с ним Федор, отвязывая канат и запрыгивая на борт отчалившего корабля, – не вовремя ты тут оказался. А я должен сделать то, что задумал в любом случае.

Бросив прощальный взгляд на пирс, Чайка больше никого не заметил. Внезапно появившегося капитана он приголубил основательно. Тот должен был пролежать здесь без сознания достаточно долго.

– Будем надеяться, что его друзья ждут в кабаке и не скоро здесь объявятся, – пробормотал он вслух, покрепче взявшись за носовые ограждения. Убивать незадачливого капитана ему не хотелось.

Терис, дождавшись Чайку, поднял парус, едва различимый во мраке, и «торговец», поймав ветер, начал набрать ход, оставляя пристань Тарента позади. Адъютант встал у руля. Корабль оказался достаточно быстрым.

– Осторожнее правь, – приказал Федор, заметив в опасной близости слева по борту разделительный мол, – не хватало нам просто напороться на мель.

Терис довернул руль и отвел корабль чуть в сторону. Чайка снова посмотрел назад. Никакой суматохи там пока не поднималось. Их отплытия, кроме незадачливо капитана, никто, кажется, не заметил.

– Вот и конец мола, – вскоре заметил Федор, перегнувшись через ограждение, пытаясь лучше рассмотреть черную гладь воды, – возьми еще правее, здесь могут быть большие камни.

Идти приходились «по приборам», ориентируясь лишь на огни, яркими точками горевшие кое-где на берегу и в самом городе. Корабль шел достаточно ходко и Чайка боялся теперь лишь одного, чтобы они по глупой случайности не налетели на какой-нибудь камень или на мель, которые здесь встречались. Этой ошибки он бы себе не простил. Но морские боги этой ночью явно благоволили солдатам Карфагена, задумавшим спалить римский флот. «Торговец» благополучно прошел вдоль едва различимого мола и оказался на открытой воде. Правее, примерно в километре, должен был находиться еще один, гораздо более мощный вал, отделявший всю акваторию от моря. В нем Федор еще днем разглядел узкие, перегороженные цепью ворота, предназначенные для прохода одной квинкеремы. Там сейчас мерцающей точкой в ночи горел сигнальный костер, там были римляне. Но прорываться сквозь главные ворота Федор Чайка и не планировал. «Нам бы внутренний мол обогнуть без проблем», – пробормотал он.

А вслух добавил:

– Поворачивай, здесь уже должны быть нормальные глубины.

Послушный рулевому веслу корабль лег на левый борт, на приличном расстоянии обогнув край мола и развернувшись носом к военной гавани, где мо мраке спали боевые корабли римлян. Пара факелов тусклыми точками обозначала лишь караульное помещение у ворот, где дежурили легионеры.

Некоторое время Чайка прикидывал курс, вспоминая все, что он видел у этого берега днем, и пытаясь определить, в каком направлении лучше нанести удар. «Триеры стояли на левом фланге, – размышлял Федор, вдыхая теплый морской воздух, – а биремы, кажется, с правого края. В общем, тут не промахнешься. В любом случае кого-нибудь протараним. Но лучше угодить в квинкерему. Значит, будем метить в центр побережья».

– Правее возьми, – приказал Федор, поразмыслив.

Половину акватории они уже, судя по огням на берегу, поплыли. Цель приближалась. Сейчас Тарент никак нельзя было назвать «ночным городом». Никакой ночной жизни в нем не было. Если и горели огни, то только на административных зданиях, да там, где располагались римские войска. У ворот в военную гавань и еще кое-где. Весь остальной город погрузился во тьму. Уже давно прозвучал отбой у морских пехотинцев и моряков на кораблях, не ожидавших что в «запечатанном» порту могла возникнуть какая-то угроза. На это Чайка и сделал расчет.

«Это хорошо, – размышлял Федор, слушая плеск волн и наблюдая за редкими огоньками по левому борту, – что везде темно. Если доберемся до берега, а плыть метров пятьсот, может, семьсот, то есть шанс прошмыгнуть незамеченными в город. Конечно, если к тому моменту выход из торгового порта не перекроют. Тогда придется прорываться через склады, что примыкают к молу между военной и торговой гаванью. Там темнее и забор не очень высокий. И до ближайших домов рукой подать. В общем, прорвемся».

– Может быть, уже пора поджигать? – раздался голос Териса, который оторвал Чайку от обдумывания плана побега.

Парень был прав, сначала надо было сделать дело.

– Да, – согласился Федор, бросив взгляд на берег, потом на черные громады кораблей, которые стали уже слегка различимы, и добавил, – держи курс, я сделаю это сам.

Он спустился по лестнице в темный трюм. Высек искру из огнива и запалил первый факел. А потом осторожно, но быстро, пробрался вдоль всего ряда бочек со смолой и поджег факел у первой носовой бочки. Огонь играючи охватил просмоленное тряпье, а потом, несколько раз лизнув вязкую поверхность, перекинулся и на содержимое бочки.

Не тратя времени, Федор поджег следующую. Та тоже занялась быстро. Чайка с факелом в руках стал пятиться в сторону квадратного отверстия в палубе, поджигая одну бочку за другой. А несколько последних даже опрокинул на стволы кедра. Горящая смола с шипением растеклась по древесине, облизывая борта корабля и палубу снизу. В носовой части быстро разгоревшийся огонь уже даже стал прорываться наверх. Пространство под палубой вскоре заволокло черной гарью и Федор, закашлявшись, поспешил выбраться наверх. И так слишком долго возился.

Едва он поднялся по лестнице, как у его ног в палубу вонзилась стрела. Подняв голову, Чайка увидел, что полыхающий брандер на полной скорости приближается к пирсу, где стоят грозные квинкеремы. До столкновения оставалось не больше минуты. В зыбком свете он заметил, что в нескольких местах корабли стоят плотно притершись друг к другу бортами, чтобы сэкономить место, ведь их вошло в гавань гораздо больше, чем она могла принять. И в том, что их наконец заметили, можно было уже не сомневаться. На кораблях били тревогу, а у кормы двух ближних квинкерем столпилось уже несколько лучников. Они посылали стрелы, одну за другой, в фигурки финикийцев, хорошо различимых в свете полыхавшей у них под ногами палубы.

Карфагеняне были теперь как на ладони, а вот римляне стали быстро исчезать за дымом и языками пламени, вырывавшимися уже отовсюду. Но лучше всего горело на носу и в центре. Сквозь грузовое отверстие в палубе огонь выплескивался вверх алыми языками, иногда полностью перекрывая видимость и грозя сжечь парус. «Интересное ощущение, – натужно усмехнулся Федор, увертываясь от стрел и пробираясь на корму к Терису, который пытался держать курс, – когда под тобой горит палуба и огонь поджаривает пятки. В аду, наверное, все так и происходит».

– Терис, – крикнул он, оказавшись наконец на корме, – направь корабль правее, между тех кораблей. Там как раз есть место. Если попадем, точно сразу оба загорятся.

Помолчав мгновение, он добавил:

– Скоро прыгаем. Мы и так слишком близко подошли.

– Хорошо, – кивнул Терис, но вдруг как-то неестественно дернулся, потом качнулся вперед и повис на рулевом весле, навалившись на него грудью. Корабль стал резко забирать влево, норовя уйти в сторону. Присмотревшись, Чайка увидел, что из спины Териса торчит острие стрелы, пронзившее генуэзского паренька насквозь в районе сердца.

– Ах вы суки, – выругался Федор, снимая мертвого Териса с весла и осторожно укладывая на палубу, – такого парня загубили. Ну погодите у меня, сейчас я ваши шаланды запалю так, что мало не покажется. За всех карфагенян отомщу.

До столкновения объятому пламенем брандеру оставалось пройти совсем немного. Федор уже даже мог разглядеть разъяренные рожи римских морпехов, но и сам он, чумазый от копоти, вряд ли выглядел мирно. Уворачиваясь от стрел, которые свистели над головой, он все же закрепил руль веревкой, направив корабль, куда хотел. Потом скинул с себя мешавший плащ. Оба меча лежали в мешке, но Федор не стал их оттуда забирать. Бросил короткий взгляд на мертвого Териса и, проговорив: «Прощай, парень», столкнул его тело в воду, а потом бросился вниз сам.

Вынырнул он уже там, где было темно. Задержал дыхание. Плавать в морской пехоте его научили хорошо еще в прошлой жизни. Проплыв метров пятьдесят, Федор остановился и, отфыркиваясь от соленой воды, осмотрелся. Брандер неумолимо приближался к своей цели. Направил он его хорошо, как заправский подводник торпеду. Римляне забегали по палубам своих обреченных кораблей, но сделать ничего не смогли. На глазах Чайки полыхавшее двадцатиметровое судно, парус на котором уже вспыхнул и сгорел, по инерции вошло в узкую щель между двумя кораблями и, уткнувшись в пирс, едва не рассыпалось на части. Палуба «торговца» от столкновения обвалилась вниз, разбушевавшийся огонь вырвался наружу и принялся лизать борта и снасти более высоких квинкерем. На пирсе стояли какие-то подготовленные к погрузке ящики, они тоже занялись, быстро распространяя область поражения.

– Хороший корабль был у Сандракиса, – проговорил Федор, сплюнув в очередной раз соленую воду, – жаль только не ходить ему больше в море. Но зато какую службу сослужил.

И, не оглядываясь больше назад, Федор поплыл в сторону основания мола и складов торговой гавани, где пока не было суматохи. Он греб изо всех сил и, когда наконец его рука коснулась досок низкого пирса, подумал, что побил мировой рекорд. Он сильно устал, но отдыхать было не время. Стоя по пояс в воде в мокрой тунике, Федор скользнул взглядом по темному пустынному берегу, а потом обернулся в сторону разгоравшегося в военной гавани зарева. Обе квинкеремы и часть пирса пылали, охваченные огнем, который грозил перекинуться на соседние корабли. Урон был уже приличным, но Федор надеялся на большее. Однако наблюдать за пожарищем дальше было смерти подобно. На воде появилось сразу несколько бирем с морскими пехотинцами, которые обшаривали акваторию при свете пожара и своих факелов в поисках людей, прыгнувших в воду. Римляне отчетливо понимали, что сам собой этот корабль приплыть не мог. А сбежавшие поджигатели еще не успели уйти далеко. Убили ведь они только одного, да и то могли не разглядеть, что убили.

– Однако я здесь слишком задержался, – пробормотал Федор, вылезая на мокрые доски, – пора и честь знать.

Он пробежал по причалу до самых складов, перемахнул через забор и бросился бежать по их территории, лавируя между грудами ящиков и бочек, попутно уловив такой знакомый запах смолы и машинально отметив, что если бы удалось поджечь еще и эти склады, то пожар вышел бы грандиозным. Но времени не было. С ходу Чайка подтянулся и преодолел другой забор, как на полосе препятствий. А спрыгнув на узкую припортовую улицу, которая отделяла склады от первых городских строений, остановился перевести дух. В этот момент он услышал, как открывается дверь в двадцати шагах и с изумлением увидел выходящих оттуда римлян. Один из них был с факелом. Другой держал в руке копье. Не стоило большого труда догадаться, что Чайка решил отдохнуть рядом с «караулкой» легионеров.

– Слушай Эмилий, – спросил тот, что был с факелом у своего сослуживца, – мне показалось, что я слышал какие-то крики со стороны моря. Надо пойти проверить.

– Зачем, – ответил ленивый Эмилий, – это наверняка пьяные матросы с кораблей буянят. Порежут друг друга, да и только. Нам беспокоиться не о чем. Давай лучше еще опрокинем по кратеру хорошего вина. Я только сегодня отобрал его у одного торговца.

– Ты знаешь службу, – напомнил легионер с факелом, придерживая ножны меча другой рукой, – здесь ночью нельзя появляться даже матросам. На этих складах запасы для строительства кораблей. Если опцион узнает, что у нас тут матросы разгуливают, как у себя на корабле, то нам мало не покажется. Пойдем, проверим.

– Какой ты въедливый, Марк, – нехотя согласился его собеседник.

– Потому я уже тессерарий, хоть и недавно служу, а ты все еще в рядовых, – самодовольно заявил Марк.

Федор вжался в забор, стараясь не дышать. Стоило Марку повернуться в его сторону и чуть поднять факел, как он был бы обнаружен. А Чайка этого совсем не хотел. Он, конечно, мог бы напасть первым и уложить обоих, хоть и голыми руками. Сил хватит. Но внутри наверняка были еще легионеры. Начнется погоня, и тогда он не доберется до дома Сандракиса. Но, к счастью, легионеры решили все проверить вдвоем и двинулись в сторону торгового порта, освещая дрогу факелом. А Чайка, едва они отдалились на пятьдесят шагов, перебежал улицу, оказавшись в тени каменного дома, хозяева которого видели десятый сон. Он уже собирался исчезнуть в темноте боковой улочки, терявшейся в городских кварталах, как вдруг справа, со стороны главного входа в торговую гавань, послышался тяжелый топот сотен подкованных сандалий. И Чайка, повинуясь инстинкту, задержался. Его все равно было не видно.

В порт ворвалась целая манипула легионеров с факелами. На пирсе стало светло как днем. Удивленные Марк и Эмилий остановились, глядя на прибывшее подкрепление в ожидании объяснений от командиров. Но Федору все стало ясно и без них. «Сейчас они прочешут пирсы и скоро поймут, чьего корабля не хватает, – размышлял он как-то отстраненно, словно речь шла не о нем, – а когда поймут, бросятся к дому Сандракиса. Надо торопиться. Ой, как надо».

И он исчез в темноте ночного города. Минут двадцать он бежал, босой по камням, изредка сливаясь со стенами, когда слышал топот ног пробегавших стороной римлян. Но, к счастью, ни один патруль не вырос у него на пути неожиданно, иначе было бы не обойтись без расспросов. А в этот час, да еще после случившегося пожара, зарево которого было видно даже здесь, римляне не поверят ни одному объяснению. Тем более мужика в мокрой тунике, волосы на голове которого разительно отличались по цвету от бороды, – во время заплыва Чайка потерял отклеившийся парик.

В конце концов Федор добрался до нужного дома. На улице было спокойно. Чайка толкнул калитку – она была заперта. Тогда он по привычке перемахнул через забор и подобрался к двери.

– Стой, где стоишь, – раздался приглушенный шепот по-финикийски из окна на втором этаже, когда Чайка безуспешно толкнул и эту дверь, – иначе я пущу тебе навстречу стрелу и навсегда отучу воровать.

– Летис, это я, – крикнул в ответ Федор, – лука у тебя нет, я знаю. А багром промахнешься. Кроме того, местные воры говорят по-латыни и по-гречески. Открывай, у нас мало времени.

– Удалось? – бросился к нему Летис, едва его друг и командир поднялся по лестнице наверх.

– Удалось, – ответил Федор, залпом выпивая кувшин с водой, стоявший на столе, – такой пожар полыхает, что уже отсюда видно. Надо бежать, немедленно. Отвязывай купца.

Отдышавшись, Федор поставил кувшин на стол и кивнул в сторону Сандракиса, уже вторую ночь проводившего привязанным к столбу.

– Где Терис? – вновь спросил здоровяк, разматывая веревку.

– Погиб, – ответил командир двадцатой хилиархии, – его убили стрелой прямо в сердце. Дело было не из легких, но он держался молодцом. И погиб как герой за Карфаген. Жаль парня.

Летис засопел и в ярости ударил кулаком в балку прямо над головой купца, отчего тот вздрогнул.

– Что вы сделали с моим кораблем? – первое, что дрожащим голосом спросил Сандракис, когда его наконец отвязали.

– Твой корабль хорошо послужил Карфагену. С его помощью я только что поджег несколько римских кораблей, – просто ответил Федор. – Легионеры уже рыщут по всему городу, разыскивая меня. Поэтому мы должны немедленно бежать.

Сандракис охнул, опускаясь на скамью.

– Нечего тут рассиживаться, – заявил Федор, – нам дорого каждое мгновение. Летис подготовь пару пустых телег, мы немедленно покидаем этот дом и двигаемся в сторону крепостных ворот в той же башне, через которую въезжали.

– Когда дежурит твой друг? – Чайка вновь посмотрел на купца.

Грек молчал, и тогда Федор хлопнул его по плечу, чтобы привести в чувство.

– Он дежурит там несколько дней подряд, – очнулся и проблеял слабым голосом испуганный купец. – С того дня, как мы приехали. Завтра на рассвете должен смениться, кажется.

– Ну вот и отлично, – выдохнул Федор, обрадовавшись, – боги меня услышали. На двух телегах мы снова изобразим небольшой караван, что отправляется за вином. Лучше ничего в голову не приходит. Придумаешь что-нибудь на ходу. Мне плевать что. И дашь ему монет, больше чем обычно. Много больше.

Услышав про деньги, Сандракис напрягся.

– Если он поймет, что мы беглецы, то арестует нас или… запросит столько, что всех моих денег не хватит. Он очень жадный.

– Ты тоже, – отрезал Федор, – Летис дай-ка мне свой кошелек с римским золотом. Ты его сохранил, надеюсь?

Свой кошелек Чайка утопил, как и парик. Забрав римское золото у Летиса, Федор кинул кошелек греку.

– Вот тебе, для того чтобы умилостивить римского центуриона. Здесь достаточно, чтобы он навсегда забыл о том, что нас видел. Не жалей об этих деньгах и помни: если спасемся, я награжу тебя по-царски. Это я тебе обещаю. А кроме того, выбор у тебя не велик. Римляне знают, что это твой корабль поджег военные суда, и повесят тебя первым, как только найдут. Так что теперь тебе одна дорога – с нами в лагерь армии Ганнибала.

На Сандракиса было жалко смотреть.

– А догадаются они очень быстро. Может, прямо сейчас они уже бегут к нашему дому, поняв, что на пирсе не хватает твоего корабля, – добил его Федор сущей правдой. – Ну так ты пойдешь с нами по своей воле?

– Ты прав, – ответил грек, и лицо его сделалось жестким. – У меня нет выбора.

– Этот город все равно скоро будет нашим, и ты даже сможешь здесь торговать, – пообещал командир двадцатой хилиархии, закончив разговор, – в общем, я переоденусь. А вы спускайтесь вниз и выводите телеги.

Разыскав сухой хитон в чулане, он переоделся, вновь став похожим на образцового слугу. Нового парика здесь, ясное дело, не было, зато Федор нашел небольшую шляпу, видимо, одного из приказчиков, прикрывавшую голову до ушей, что оказалось как нельзя кстати. Натянув ее поглубже, он уселся в одну из телег рядом с купцом. Летис вел другую. Хлестнув коней – каждую тянуло сразу по две лошади, – они выехали со двора, заперли ворота и направились в сторону верхнего города. Римляне пока не появились.