Читать книгу Синий зонт - Александр Радченко - Страница 3

Я стираю не часто,

но огненно,

О тебе попрошу я у Деда.

О тебе бы проверил доподлинно,

О тебе бы была беседа.

Пою кошерно, ем – потею,

Часы дарю календарю,

Да я на вас дышать не смею,

Лишь чаще прежнего курю.

Вот бузину сажал намедни

И в Киев дяде написал,

Что есть стихи о вас и бредни.

Он долго голову чесал.

Серебрится бульвар, кстати.

И снежинки-опилки кругом,

А соседи-разбойники (тати)

Кстати покинули дом.

Есть кастрюля, ведро и приемник,

Пьеса, ноты, тарелка и плед.

Есть окно, а под ним подоконник,

Что прослужат мне несколько лет.

Что люблю из горячего? Виски.

А под старость сухое вино.

Я один, нет ни мухи, ни киски,

Не покажут бесплатно кино.

Кстати, есть два билета на Ольгу.

Не пойдешь – загоню, так и знай.

И терплю вас постольку – поскольку,

Кто-то сеял, а я пожинай?

Серебрится бульвар

Кстати, кто-то чешет под синим зонтом,

Говорят, что понравился Кате,

Кстати, сказал управдом.

Кто обидит поэта? Да еще инвалида?!

Кто забьет трубку мира в косяк?!

Дверью хлопнет в висок индивида?!

Кто прочтет и промямлит: «так-сяк»?!

Расступись. Покажись, кто удалый.

Где тот бубен шамана в трико?

Я уверен, ты грамотный малый,

Без акцента поешь «Сулико».

Без акцента играешь на скрипке,

Носишь попика цепь для понтов.

Но для нот твоих, ярких и липких,

Хватит с толикой синих зонтов.

Вот под зонтиком торчу,

Цвет, конечно, синий,

И гражданочке хочу

Что-то спеть про иней.

Рассказать, что мир иной,

Не такой, как в книгах.

Намекнет: «Возьмешь женой?»

– Видишь руку в фигах?

– Я слепая, сунь под нос,

пожалей беднягу.

Приюти. Спаси, Христос,

Савояр-бродягу.

Что сказать? Жив бог во мне:

Прописал и помер.

Так на жизненном столе

Разложили покер.

Так создавалося мнение,

Что сестра милосердия Ксения,

У которой подушка чуть мятая,

Спит в очках, значит, чуть слеповатая,

Не заметит багдадского вора.

Затаюсь. Не сдаюсь. Тише, ворон.

Не накаркай полночной тревоги.

И вообще отвернись от окна.

Чур! Не выдадут Русские Боги.

Вот удача – под утро одна!

О чем молчит твоя печаль,

Листок, гонимый сквозняком.

Янтарь паркета и вуаль,

На солнце роза с коньяком?

Ее тончайший аромат —

Моя надежда – не мечтай!

Зеро на все – вам шах и мат!

Ей только сказки подавай…

Рисуй, Альберт, и не зевай

у горы Фудзияма.

Храни меня, гусарский бог,

Денис Давыдов и Кобзон-т!

Похоже, сделал все, что мог.

Уходит в дождь мой синий зонт.

Вот суббота как суббота,

Отдохнул от вечных дел.

В клубе-чуме лишь работа:

Кто играл, а кто потел.

Проиграл онучи в карты,

Шел от чума песни пел.

Проиграл оленей, нарты,

Тещу, дедов самострел.

Станет в чуме попросторней

И у чума посвежей.

Просушу, однако, корни,

Шкуры белок и ежей.

Место тещи под джакузи,

Вокруг чума авеню.

Самострелу – ша! Есть УЗИ…

Быть на скатерти меню!

Что еще? Детей всех к теще.

Чтоб ее задрал лесник

В нашей приболотной роще,

Чтоб потом сожрал и сник.

Мы с голубушкой-женою

Одну ночку отдохнем…

А проснемся лишь весною.

Нет, не рано, в общем, днем.

Под шапкой белых облаков,

Над клевером у склона

Лишу невидимых оков

Мечту от долгого полона.

Став основанием для снов

На небосклоне алом,

Блеснет, лишенная оков,

Магическим кристаллом.

Осветит изумрудный рай

Седые дебри яра

И поведет в далекий край

Слепого савояра

Моя мечта.

Вологодский сказ о том,

как художник Альберт попал на

ярмарку в Харовск.

– Купи камчатского бобра!

Иначе подложу.

Все больше от него Добра

Я щедро отслужу.

(Купил):

– Я жизнью жил и не тужил.

Я «жи» и «ши» писал, как мог.

Я ел, как мог, качался в поле.

Но врут, что пел:

«Жынюсь на Оле» в ля-миноре!

(Блабуду) – ду у горы Фудзияма