Читать книгу Фалеристы - Александр Ралот - Страница 4

Кабинет прокурора Ильи Сергеевича Таврова. Оперативное совещание

Старичок в грязном белом халате водрузил на стол кастрюлю. Насыпал в неё породу. Бросил пригоршню гаек и металлического порошка. Налил воды. После этого взял увесистое приспособление похожее на домашний миксер, включил в розетку и минут пять взбивал содержимое. Затем извлёк из кастрюли гайки и вручил по одной каждому присутствующему.

– Что видите внутри этих предметов?

Марго не мигая смотрела на кусок металла. И сообразила. К стенкам отверстия гайки прилипли крупинки металлического порошка. Глаза женщины заблестели, она уже открыла рот, но старик опередил:

– А теперь представьте, что вместо железа я опустил в чан золотой песок. Это один из простых способов хищения на приисках. За смену через драги(5) проходят сотни тонн грунта. И навар на подобных гайках может доходить до нескольких килограммов.

– Евгений Вадимович, у Вас всё? – осадил словоохотливого эксперта прокурор.

Старичок обречённо кивнул и споро стал собирать скарб.

– После войны государственный концерн «Золотодобыча» ликвидировали и месторождения отдали на откуп частным старателям, – продолжил хозяин кабинета. – Это и хорошо, и плохо. Плюс в том, что люди отныне следят друг за другом. Ведь в конце сезона они получают зарплату не от объёма перелопаченного грунта и отработанных трудодней, а исключительно от веса добытого металла. Если один ворует, то отнимает деньги у артельщиков. За каждый сданный государству грамм золота получают по пять полновесных рубликов. И если вычисляют «гаечника», то тайга – закон, а волк – прокурор. Но с другой стороны, в госконцерне пахали зеки. И хищений не было. Этим золотишком наше правительство расплачивалось с союзниками за поставки во время войны по договору «Ленд-Лиз». Сейчас же ситуация изменилась. Воруют. И в возрастающих объёмах. Шифрограмма из Москвы тому яркое подтверждение. Ещё вопросы будут?

Половинкин, как прилежный ученик, поднял руку:

– В столице стоимость грамма золотого песка начитается с одиннадцати рублей. Может быть, сами старатели часть намытого сговорившись реализуют там? Предлагаю рассмотреть эту версию.

– Товарищи, – вмешался в разговор первый секретарь Обкома партии, – полезные ископаемые в Советском Союзе не ничейные, а принадлежат государству. Артельщики или кооперативщики, называйте, как хотите, заключают серьёзный договор. Получают лицензию и обязаны добытое сдавать в казну. Иначе суровая статья, вплоть до расстрела. Руководство поставило задачу, не только найти самородок, но и разоблачить систему хищения. Поэтому мы обязаны рассматривать все версии, даже ту, которую предложил молодой человек.

Марго встала со стула:

– Нам известно зона хищения. Полагаю, что надо начать работу с детального изучения места преступления. Это первое. Второе – побеседовать с секретным осведомителем. Если он сказал «А», то наверняка знает и «Б».

До этого момента молча сидевший в углу полковник, начальник местного управления МВД, встрепенулся и выпалил:

– С этим человеком поддерживает связь только куратор. И то, что Вы предлагаете невыполнимо. У нас город маленький. Допросите, а его потом на перо(6). Да и не скажет он больше ничего. Подслушал разговор в пивной. Два старателя, подвыпили и сболтнули, что самородок килограммовый заныкали. Надо на большую землю срочно доставить. Там и солидные бабки отбашляют и безопаснее. Эту информацию, я, как и положено, передал по инстанции. И, вообще, представляете, что такое прииски? Это площадь европейского государства. Старатели работают на участках разбросанных в сотнях километров друг от друга. К каждому рабочему милиционера не представишь. Мы ежегодно, по фактам хищения драгметалла заводим десятки дел. Ловим, сажаем. Но признаюсь честно, самородок такого веса не встречался ни разу. Боюсь, что похитители его распилят. Так легче будет вывести. В цене, конечно, потеряют. Но…

– Никаких «но», полковник, – перебил секретарь обкома. – Мы здесь собрались для того, чтобы такое безобразие предотвратить! Прикомандированные товарищи в этот помогут.

Старательский участок на реке Синей. Шестьсот пятьдесят километров от областного центра. Две недели спустя

Марго устала до такой степени, что уже не отличала день от ночи. Женщина сбилась со счёта участков, на которых им с Половинкиным довелось побывать. Допрос. Протокол. Вертолёт. Новое место. Похожие друг на друга небритые лица. Одинаково ответы. Нет, не знаю, не видел. Понятия не имею.

– Дамочка. Да не бачив я ничёго. Сутки на пролёт вкалываю, как вол на пашне. Породу треклятую промываю. Свита белого не вижу. А Вы про самородок. Тут, мабудь, граммов сто-двести песочку надыбаешь, так рад до смерти. Отпускайтэ мэне. Бо хлопцы ждуть. Опять же пошамать чегось треба. Желудок к спине вжэ приклеился.

***

В каморку ворвался Половинкин. Схватил женщину и, не обращая внимания на здоровенного детину, закружил по комнате. Старатель с минуту удивлённо смотрел на это, а потом, не забыв прихватить шапку и ничего не подписывая, дал дёру.

– Эврика! Нашёл.

От избытка чувств он чмокнул Марго в щёку, хотел повторить в губы, но Крулевская оттолкнула напарника.

– Чему радуешься?

– Здесь надой десять литров! Понимаешь!

– Нет! Какие коровы? Часом не спятил? Или самогонки хлебнул? – Марго принюхалась к Виктору. Перегаром не пахло.

– Мадам, – опер выдержал театральную паузу, – да будет Вам известно, что интерполовцы, даже бывшие, потребляют исключительно марочные вина, желательно из провинции Бордо! Или на худой конец – виски, односолодовый.

А надои это кодовое слово! При радио отчёте о количестве намытого золота. Бандиты частенько эфир прослушивают. Могут и нагрянуть с инспекционной проверкой, конечно, если поблизости находятся. Вот люди и шифруются. Мне об этом здешний старшой поведал. Батяней кличут. Жила здесь знатная. А теперь набери побольше воздуха в лёгкие и замри. Потом выдохнешь, когда вторую часть Марлезонского балета(7) услышишь.

Марго, сама не зная почему, выполнила просьбу Половинкина.

– Наш подопечный, а именно убивец и обожатель продукции фирмы «Ла Реган» по фамилии Фрумкин работал здесь, пока не угробил выделенный во временное пользование бульдозер.

– Хочешь сказать, что самородок похитили в этом месте?

– Сто процентов не дам, но девяносто восемь запросто. Сама посуди. Мы уже на скольких участках побывали? И везде одно и тоже. Золотой песок. Граммами. А тут жила, да ещё какая. В день десяток килограмм драгметалла. Значит, могут попадаться и самородки. Батя говорит, что и по пятьдесят и даже по сто граммов встречал. Выходит, и килограммуха могла объявиться!

Крулевская взяла со стола, раскрыла и сунула Виктору под нос подшитый листок. – Девять!

– Кого?

– Бульдозеристов. И только один из них неуважаемый Евгений Сергеевич Фрумкин, нашла в списках сразу. Но по этой части нет никакой зацепки. В аэропорту в его вещах не обнаружили даже крупицы золота. Нет песка и самородка и в квартире убитой Хорченко. Кто из нас двоих тут сыщик? – Марго демонстративно ткнула пальцем в грудь Половинкина. – Вот и ищи. Предоставь доказательства или хотя бы весомые аргументы.

Виктор молчал. Не зная, как возразить.

– Даю наводку, – продолжила Марго, – чуйка подсказывает, не более того. Разгадаем ребус с женским бельём, найдём ниточку, ведущую к самородку.

Почему он тряпки вывозил? Идея о реализации кружевных трусиков в Москве, извини, абсурдна. На такой товар и здесь покупательниц выше крыши. И по финансовой состоятельности они столичных барышень запросто за пояс заткнут. А пока воспользуйся местной рацией и передай в прокуратуру Таврову, чтобы посадил в кассу аэропорта человека на предмет покупки билетов кем-то из вот этих гавриков. Список фамилий продиктуешь. Вдруг повезёт.

– Уверена, что самородок нашёл именно бульдозерист, а не кто-то из работяг?

– Остальные под приглядом друг у друга. Разве, что сговор двух или трёх человек. Такое исключать тоже нельзя.