Читать книгу Рожденный Богом - Александр Рожков - Страница 11

Машина проехала по грунтовой дороге еще с километр, когда фары выхватили впереди металлический забор. Брелок мигнул красным и, с легким скрежетом, преграда ушла в сторону. Подъездная дорожка привела машину к двухэтажному особняку. Сейчас он был темен и глух, зазывая только впалыми окнами, провалившимся крыльцом, покосившейся дверь, что висела на одной петле. Внутри он бы вас позвал частично снятым полом, наполовину рухнувшей лестнице – на второй этаж уже не подняться, – разобранным камином, двумя стульями, мотком веревки, тремя толстыми свечами в небольших подсвечниках и магнитофоном.

Он вытащил ее с переднего сиденья: неудобно, конечно, но другого способа доставить ее в дом не было.

– Фирменная, рыбонька, – даже облизнулся он, разглядывая безвольно повисшее тело на руках. В раскрытом полушубке тело казалось белоснежным и столь привлекательным, что он не удержался и поцеловал полушария груди. – Фирменная, – улыбнулся, внося Радану в дом.

Злыдни сидели подле костра. Обложенный камнем огонь трещал, выпуская в морозный воздух снопы искр. Тут главное следить, чтобы лес не пострадал, иначе пострадают злыдни – лесной царь суров на расправу. Сидение перед костром не была необходимостью, скорее дань прошлому, когда вот также они садились в круг и делили добычу. Греться было не обязательно тому, кто даже в лютый мороз чувствует себя превосходно.

– Брыс, твоя очередь, – Вол указал пальцем на отморозка, что сидел напротив него.

– Пустовато сегодня, шеф, – на поднос легла пара тощих кошельков.

Да, действительно, на поднос – тоже традиция. Когда-то Вол его украл у местного помещика, за что чуть был не пойман. Поднос был серебряным, с окантовкой из мелких драгоценных камней… Которых в нем уже не было – продали или обменяли, – а вот сам поднос остался, как некий символ власти.

– Негру, а у тебя?

– Тоже пустовато, – ответил злыдень. Он получил свое прозвище за то, что был темнее своих собратьев – отец был арапом.

Кошелек и пара колец – мелко. Пес, Коготь, Вод и Мрак тоже ничем особым не порадовали. Все же дело у отморозков носит сезонный характер. Самое лакомое время – с весны и до начала осени. Вот зимой и глубокой осенью – как сейчас – дела идут хуже. Народ уже не так рьяно рвется погулять по лесу, подышать свежим воздухом. Клиентура мельчает прямо пропорционально световому дню. Жесть, Ирод и Толстяк все еще на деле и хотя на улице уже ночь, но вдруг попадется зазевавшийся клиент.

База злыдней располагалась в нескольких километрах от аллеи, на которой они так любили орудовать. Да, далеко, но и безопасней: Леший сюда редко заглядывает, человеческая милиция их здесь искать не будет… по крайне мере сразу. Так называемая база или»«хата»» попросту, представляла собой полуразвалившейся дом в заброшенном садовом хозяйстве. Одноэтажное здание, с тремя уцелевшими стенами упиралось прямо в лес – осторожнее с огнем: окна заколочены, потолок закопчен, а пол кое-где уже проваливается. Из того на чем можно сидеть только небольшой столик на колесиках и большая стопка газет. Столик, между прочим, был куплен. Да-да, не удивляйтесь. Злыдням для того и нужны деньги, чтобы покупать то, что они не могут украсть. Едой и кровом их обеспечивал лес, а вот все остальное приходилось доставать более честным способом. На подвижном столике Вол – эстет недоученный – держал еду. Да и еще раз – да, даже в чертополохе есть что-то прекрасное, но в меру.

В этом хозяйстве были и другие дома, со всеми четырьмя стенами и даже внутри более целыми и удобными. Однако эта хата была выбрана специально – очень близко к лесу. Стоит руку протянуть, и ты уже во власти зелени, а уж если приходиться убегать, то это совсем не заменимая стоянка.

В конце круга главарь выложил на поднос несколько мятых банкнот, тонкое серебряное кольцо, пару золотых сережек – все.

– Не густо, – посмотрели злыдни на сегодняшний улов.

– Бывало и хуже, – высказался Брыс.

– Бывало, – согласился Пес.

– Надеюсь, пацаны принесут что-нибудь существенное, – вздохнул Вод, поворачивая шампура.

– А вот, кажется и они, – прислушался Негру к приближающимся шагам.

Злыдни очень хорошо слышали и умели читать звук шагов, поэтому их так сложно было поймать. Ну и потом не особо половишь того, кто в лесу ориентируется как ты у себя дома.

– Их четверо, – недоуменно посмотрел Мрак на главаря.

– Гостя ведут, – предположил Вод. – Не хорошо это.

– Мрак, Негру, Брыс, Пес, Коготь в засаду, – быстро скомандовал Вол.

Отморозки растворились в лесу, словно их никогда тут не было. Главарь с»«поваром»» остались на месте. Не все так просто в этом мире стало за последние лет сто, и Вол это понимал. Его ребята могут привести гостя только в двух случаях: гость ценен, либо их пасут. Вот как раз второго-то шеф и остерегался, поэтому и послал пятерку парней в засаду: если что, будет очень неприятный сюрприз.

Пару минут спустя в дверь постучали условным стуком – тот, кто лез прямо в дом, получал по голове. Бывало, что и не вставал больше. Вол отослал кивком Вода. Тот сплюнул в костер и быстро подошел к двери, распахнув ее настежь.

– Чего такой нервный, бабу голую увидел? – раздался насмешливый голос Ирода.

– Свои, шеф, – бросил через плечо Вод и только потом отошел.

– Отбой, – при этих словах к костру вернулись остальные злыдни, что сидели в засаде.

– Гостя привели?

– Ага. Представляешь, Вол, сам к нам просился. Ну мы не стали отказывать, тем более что предложение заманчивое. Толстяк, Жесть, покажите клиента, – ухмыльнулся Ирод.

Двое злыдней ввели в комнату гостя: небольшой рост, разорванная одежда и набухающим фингал под глазом. Злыдни разом ощетинились.

– Ты чё делаешь, козел?.. Отпусти меня, – пыталась вырваться из веревок Радана.

Она очнулась минут пять назад в каком-то заброшенном доме. Клиент – урод – вначале был таким вежливым и услужливым, но стоило отъехать на пару километров, мигом стал сукой и последнее, что она помнит сильный удар в челюсть. И вот теперь она привязана к стулу, абсолютно голая, а на улице, между прочим, ноябрь месяц. Спасибо, этот придурок догадался разжечь костер, а то бы она совсем околела.

Клиент все это время стоял к ней спиной и что-то делал за небольшим столиком. А Радана почти голос сорвала, пытаясь докричаться до него.

– Слушай, если это твои перверсии, то давай в другой раз. Я даже деньги верну, – попыталась она еще раз более спокойным голосом. Тем более что: во-первых, с ней подобное уже случалось – ну нравиться некоторым игры; а, во-вторых, клиент был голым.

– Я заплатил за ночь, рыбонька, – наконец ответил он.

– Если со мной что-то случится, хозяин тебя найдет и шкуру живьем спустит.

– Не найдет.

– Все видели, как я садилась к тебе в машину, и если я не вернусь утром, тебе кишки выпустят!

– Я заплатил за всю ночь, рыбонька, – голос ровный и спокойный. – Так что через пару часов после рассвета тебя найдут.

– Хозяин тебя отыщет, – зло прошипела Радана, веревки больно впились в нежную кожу.

– Меня никто не найдет… – клиент повернулся к голой проститутке, – рыбонька.

В эту ночь Илья спал плохо. Сначала ворочался до половины второго, потом ему стало душно, и он открыл окно, потом холодно – пришлось вновь вставать и закрывать. Когда он, наконец, забылся сном, то какая-то чепуха поселилась в голове.

Его окружал лес: высокие деревья подпирают свод неба, утыкаясь в него острыми верхушками; необъятные стволы растут прямо из земли, уходя своими корнями глубоко под землю; листья столь огромны, что ими можно укрываться как одеялом. Но угнетало не то, что здесь Илья чувствовал себя маленьким… нет, даже микроскопическим, а то, что в воздухе висела звенящая тишина. Столь непроглядная, что стук собственного сердца казался взрывом ядерной бомбы, а дыхание – ураганом, который вот-вот унесет его.

Он чувствовал, что в лесу было что-то большое, сильное, но… не страшное. Казалось, что лес – одно живое существо.

– Здравствуй, – вдруг зашелестели листья.

– Здравствуй, – пронесся ветер.

– Здравствуй, – раздался голос над ухом и Илья, вздрогнув, обернулся.

Перед ним стоял дядя Митя, только странный какой-то: одет в звериные шкуры, словно какой-то неандерталец; черные волосы опускаются ниже плеч; глаза чуть на выкате; но самое странное – зеленая борода. Темно-зеленого цвета с застрявшими в ней веточками и листочками. На плече лесника сидел нахохлившийся черный ворон, и одним глазом рассматривал Илью.

– Дядя Митя, – недоверчиво переспросил Волосов.

– Здравствуй, – вновь произнес лесник, с улыбкой поглядывая на юношу. – Давай я покажу тебе царство.

– Ладно. – Хоть Иля и доверял Дмитрию Ивановичу, но странный внешний вид, да и крупная птица на плече, что так недобро смотрит, заставляло его быть осторожным.

Лесник пошел прямо на ближайшие деревья, которые к удивлению разошлись в сторону, стоило только к ним подойти. Трава разбегалась, открывая широкую тропу по которой неспешным шагом удалялся дядя Митя. Илья бросился следом, потому что испугался, что деревья вновь сомкнуться.

Они шли недолго. Лес вокруг жил: птицы, звери, насекомые, кусты, деревья, даже трава: пели, рычали, шумели, шелестели и замирали, стоило только леснику пройти рядом. Наконец впереди, образовался просвет. Яркое солнце бросилось в глаза так внезапно, что их пришлось зажмурить. А когда он вновь смог видеть, то обнаружил, что стоят они на большой поляне, настолько широкой, что лес еле-еле угадывался на горизонте, темной стеной.

– Где мы?

– Это только небольшая часть царства, но для меня одна из самых прекрасных, – любовно вздохнул лесник.

– Красиво, – согласился Илья.

Поляна, хотя это скорее было огромное поле, было густо усеяно изумрудной травой, таким разнообразием цветов, что пестрило в глазах, а в центре высились каменные столбы такие большие, что даже на таком расстоянии – а до них километра два – они были прекрасно видны невооруженным глазом.

– Небесные врата, – проследил за взглядом Волосова дядя Митя. – Считается, что вошедший в них, Взойдет на Небесный трон.

Илейка только недоверчиво посмотрел на него. Это конечно сон и здесь возможно все… даже вот так подпрыгнуть… Хм, не получилось – неправильный сон. Все же зачем так заливать? Этот, пусть и громадный, Стоунхендж больше подойдет для какого-нибудь сна про рыцарей, но здесь он только портит картину.

– Вот и они, – обратил внимание юноши лесник на быстро приближающихся людей.

– Вы, охренели?! – набросился Вол на Толстяка и Жесть. – Какого черта он тут делает?

– Э, шеф, он дело предлагал, – растерялся Ирод. Он ожидал подобную реакцию, но не такую сильную.

– Выкинуть этот мусор отсюда. Быстро!

– Да ты хоть выслушай его, – попытался успокоить злыдень главаря.

– Ты не понял, Ирод? – Вол повалил отморозка на пол, схватив за грудки. – Ты знаешь закон.

– Знаю, – Ирод был ошарашен.

– Что он говорит?.. Что, злыдень Ирод, он говорит?

– «Каждый злыдень обязан истреблять татя посягнувшего на его земли» – так закон гласит, – прохрипел отморозок.

– Так почему он до сих пор жив? – Вол нанес несколько ударов кулаком.

– Шеф, эта мразь дело предлагает, – попробовал вступиться за товарища Толстяк.

Вол ненавидяще посмотрел на злыдня и прорычал:

– Тоже хочешь?

– Нет, – довольно спокойно ответил отморозок.

«Толстяком» его прозвали, потому что он был тяжелее остальных товарищей. Нет, он не был толстым, как это принято – просто на фоне остальных, худощавых злыдней, он выделялся некой крупностью. За что и получил такое прозвище. А еще он был самым сильным из их команды, так, что даже Вол порой остерегался связываться с ним. Вот и сейчас главарь только зыркнул по сторонам, ища поддержки, но остальные молчали.

– И что он предлагает? – поднялся он с груди Ирода, тот облегченно вздохнул.

– Ты, помнишь парня летом?

– Какого еще парня? – недоуменно посмотрел Вол на татя. – О чем ты базаришь, мразь?

Но глаза. Глаза не только видят, но и выдают. Злыдень сразу понял, о ком идет речью – такое не забывается. Он никогда не испытывал подобный страх, даже когда Леший за допущенную провинность гонял по всему лесу, ему не было так страшно, как тогда.

– Вижу, ты понял о ком идет речь, – позволил себе усмехнуться Рог.

Да, тать настолько обезумел от желания осуществить месть, что решился попросить о помощи злыдней. Он понимал, что дело это очень опасное. Древняя вражда между ними не дает ему малейшего шанса, если только… Если только он быстрее не сумеет заинтересовать отморозков.

– Э, о чем базар? – возмутился с пола Ирод. – Ты говорил, что знаешь, как бабки по-быстрому срубить.

– Я обманул, – признался тать.

– Ах ты, козел! – взвился злыдень. – Да я тебя на дереве распну, как Леший канарейку.

Небольшое отступление. Ирод не употребил какую-то метафору в своей яркой фразе. Такой случай в действительности произошел. Дело было лет двести назад, когда на месте нынешнего города стояло большое поместье. Так вот хозяйка этого имения любила певчих птиц: ну а в тогдашней России из певчих были только ворона, да кукушка. И вот из-за границы, транзитом через Москву были выписано несколько кенаров и канареек – чудо-птицы, что не только радовали глаз, но и слух.

Незнамо как это случилось, видимо кто-то из служанок забыл закрыть клетку, но одна из канареек улетела. Кстати потом одной из девок отрубили за это руку, дешевле купить новую прислугу, чем одну птицу.

Вот эта дуреха желтоперая рванула в лес. Видимо думала, что эта самая короткая дорога обратно к дому, но… ошиблась. В этот день у Лешего настроение было, хуже не придумаешь, и он искал на ком бы отыграться. Только лесное зверье тоже не без мозгов и понимало, что попадаться лесному царю – лучше на сосне повеситься, не так больно будет.

Вот идет Леший по лесу, морда злая, глаза молнии стреляют, за собой такой бурелом оставляет, что потом сам же и пролезть через него не мог. И тут эта дура яркая, увидела его и, видимо, приняв за свою маму или папу, рванула наперерез и как начнет заливать на своем, на иностранном.

Сначала царь от нее просто отмахивался как от комара. Потом попытался ее послать. Отослал в такие степи, что остальное зверье даже удивленно повылазило из корней-пещер. Так ведь ей неймется. Вместо того чтобы экспрессом следовать в указанном направлении, она залилась еще большей трелью, да столь радостной, что даже солнышко решило послужить ей софитом.

Вот этого уже Леший выдержать никак не мог. У него, понимаешь, настроение с утра никакое, а тут какая-то вошь тебе все уши прожужжала своими песнями. Все кончилось тем, что бедную канарейку вдавило в ствол дерева ТАК, что ее отпечаток долгие годы напоминал о беспощадности Лешего. Удар был настолько сильным, что первыми опали перья, пух исчез вторым, а в дерево впечаталась окровавленная тушка, некогда яркой певчей канарейки.

Так что Ирод не преувеличивал, когда обещал распять Рога. Но вернемся к нашей отаре.

– …Да я тебя на дереве распну, как Леший канарейку!

– Ирод! – остановил злыдня голос главного, а то татю бы не повезло. – Оставь его.

– Но, шеф, он тут фуфло нам заливает.

– Я сказал, оставь, – металлический голос не обещал ничего хорошего.

Отморозок уничтожающе посмотрел на Рога, сплюнул на пол и плюхнулся рядом с костром.

– Что ты хотел нам предложить, тать?

– Знаешь, рыбонька, как поступают с очень плохими девочками?

– Может, ты мне скажешь.

Теперь в голосе Раданы не было страха или злости. Клиент повернулся к ней и никакого орудия пытки или убийства, которое, как она ожидала, у него в руках не оказалось. Вместо этого похотливый взгляд по обнаженному телу и вздыбленный член. Он, улыбаясь медленно, подошел к ней.

– Очень плохих девочек, рыбонька, наказывают, – произнес клиент елейным голосом.

– Ну так накажи меня, – взгляд похотливый, она уже готова.

Стоит ему только начать и он не сможет остановиться, пока она не выпьет всю его душу. Клиент станет рабом, а когда освободит ее, то Радана убьет его, зато что он посмел так напугать.

Мужчина присел напротив, провел руками по ногам снизу вверх, медленно, как бы наслаждаясь каждым сантиметром ее тела. Горячие ладони остановились на бедрах, проникли на внутреннюю сторону и резко раздвинули их в стороны. Радана чуть вскрикнула от неожиданности, и оттого, что начала заводится. Он поцеловал ее коленку и стал подниматься выше. Губы чуть захватывая кусочек кожи, заставляли ее трепетать и покрываться мурашками, чего с ней раньше никогда не случалось.

– Давай же, – сладострастным голосом попросила она, закрывая глаза. – Я уже не могу ждать.

– Я тоже, – бедро стало горячим от его дыхания. Он приближался все ближе к заветной цели. Еще немного и клиент войдет в нее, навеки становясь рабом, а потом и трупом. О, как она будет счастлива, выпивая его душу: он будоражил ее сознание, заставлял трепетать сердечко. И какие восхитительные мурашки пробежали по ее обнаженному телу, когда он коснулся ее губами там.

– Да, – медленно выдохнула Радана. – Еще.

Бедро становилось все горячее, дыхание учащение, она истинно хотела его.

– Быстрее, быстрее… давай, – зашептала она.

– Подождешь, – холодный голос ворвался в возбужденное сознание. Радана недоуменно открыла глаза… и закричала.

Нет, он понимал… головой понимал, что это его друзья и родственники, но вот глаза отказывались верить, что эта женщина в черном – Маруся. А вот этот величавый старик в коричневом балдахине и с деревянным посохом в руках – дедушка Власий. Родов – старче с умудренными глазами, в белых одеждах и столь же белыми волосами ниже плеч.

– Гошка? – недоверчиво посмотрел он на молодого паренька.

Ему и пятнадцати лет не дашь. На голове венок из цветов, русые кудри рассыпаны по плечам, взгляд хитрющий и задорная улыбка. Длинная рубашка расшита красными нитями и яркими полевыми цветами, а босые ноги утопают в траве. Леля… ЛЕЛЯ! Лишь немногим отличается от приятеля, словно сошли с одной картины. Все тот же венок из полевых цветов, легкое платье и босые ноги, а улыбка такая же задорная и понимающая.

– Привет, Илюха, – обрадовался Георгий другу и обнял его, похлопывая по спине так, как будто они не виделись лет сто. – Решил посмотреть свое царство?

– Мое царство? – недоверчиво посмотрел Иля.

– Ну да. А разве тебе Леший не сказал?.. Дмитрий Иванович, что же вы так? – в голосе был слышен укор.

– Пускай сначала осмотрится и обвыкнется, прежде чем с радости ума лишаться, – пояснил лесной царь. – Пока это еще не его.

– Эх, Илейка, завидую я тебе. Ты посмотри, какая красота тебе достается, – рука описала полукруг, охватывая пространство.

– Да, – согласился Волосов, глядя в это время на Лелю, а та – скромница – аж покраснела, отведя глазки.

– Ты не на нее смотри. Ты туда смотри, – силой повернул голову друга Гоша. – Вон, где красота.

– Оставь его, – на плечо легла рука Власия. – Он влюблен, а это самое важное. Царство подождет.

– Ты прав, – согласился паренек. – Ладно, любуйся ей, а потом пойдет к Небесным вратам, – легко толкнул он Илью.

Врата были не просто большими – огромными. Казалось, тяжелые каменные колоны упирались прямо в небо, а обхватить каждый столб не могли бы даже десяток человек, но между ними можно спокойно пройти, раскидав руки в стороны. Небесные врата стояли правильным кругом, и ни одна травинка не могла зайти за этот круг. Внутри только голая земля, твердая как сами ворота, а посредине стоит, или лежит какой-то постамент: темный, почти черный камень, плоский и без единой трещины, такой гладкий, что в него казалось можно смотреться как в зеркало. Он возвышался всего на пару метров, и к нему вели три черные ступени, широкие, но низкие, больше напоминающие неровности на земле. Наверху постамента имелось два углубления, очертаниями похожие на ладони.

– Лишь избранный сможет Взойти на трон и приложить свои длани, – произнесла Маруся, обходя плиту и проводя по ней рукой. – Готов ли, ТЫ, занять это место? – неожиданно спросила она, пристально вглядываясь в лицо Ильи.

– Я? – юноша недоуменно смотрел на остальных, взглядом ища поддержки, но они молчали, лишь вопросительно взирая на него. – Я не готов. Потом, почему именно – я? Что других кандидатов не нашлось?

– Правильный ответ, – чуть улыбнулась женщина в черном. – Никто не достоин этого трона в данный момент. – Ни он, – длинный палец указал на дедушку, – ни он, – теперь он показывает на лесника, – даже он не достоин, – Родов, соглашаясь, на миг прикрыл глаза. – Молчу про твоего друга балагура.

– А я и не претендую. Мне и на своем месте хорошо, – быстро выпал Гошка, скривив смешную рожицу. – Пусть другие штаны протирают здесь, а я ветер вольный, гуляющий, где хочу и когда хочу. Я же Ярило, братцы! – прокричал он, высоко подняв голову.

– Может, ты хочешь, Рожаница? – Мария обратилась к Леле.

– Ты же знаешь, что нет. На трон Взойдет только тот, кто предназначен для этого, – тихо ответила она, не отрывая взгляда от Ильи.

– Избранный, – женщина как будто попробовала слово на вкус. – Глупое клеймо. Он не депутат, чтобы его избирать. Он еще до рождения знал, кем будет. Осталось только вспомнить свое настоящее имя.

– А как меня зовут? – дрогнувшим голосом спросил Илья, смотря на окружающих.

– Так ты предлагаешь пацана, убить? – в который раз пытался уточнить Вол.

– Да, – уже в который раз подтверждал свои намеренья Рог. – Он нанес тебе оскорбление, неужели ты оставишь это просто так?

– А тебе какой резон, тать? – холодно поинтересовался злыдень.

– Месть. Холодная и беспощадная, всекарающая и неизбежная, – глаза Рога вспыхнули. – Он посмел дважды нанести мне оскорбление и должен за это умереть, – кулак врезался в открытую ладонь.

– Чё ты от нас хочешь? – поинтересовался Толстяк, грея руки у костра.

– Что бы вы помогли мне убить его.

– С какой вдруг радости? – несказанно удивился злыдень. – Нет, Ирод, ты слышал. Эта мразь хочет, чтобы мы завалили какого-то пацаненка. Слышь, фраерок, это твое дело, кто тебе там по мордам надавал. Вот сам и разбирайся.

– Толстяк, дело говорит, – поддержал товарища Негру. – Чего нам влезать в это дело?

– Да он вашего главного оскорбил, – взвился Рог. – Нельзя человеку прощать такое.

– Пофиг, – отмахнулись разом Мрак, Жесть и Коготь.

Злыдни действительно спокойно относились к тому, что кто-то оказался сильнее их. Они не строили радужных перспектив о свое силе и ловкости, поэтому на дело выходили по нескольку человек. Ну надавал им кто-то по шее, такое было уже не раз. Что теперь из-за этого самостоятельно в петлю лезть?

Рог обреченно смотрел на отморозков, понимая, что его замысел рушиться на глазах. Злыдни оказались не совсем такими, какими он их помнит.

– За мальчишку можно большой выкуп потребовать, – попробовал он сыграть по-другому.

– Мы не занимаемся похищениями, – ответил за всех Пес.

– Значит, человечишка уйдет безнаказанным? – откровенно стушевался тать. Ох, не на это он рассчитывал, – Ты что струсил, Вол, да?.. Да, струсил, испугался какого-то мальчишку! – взвился он, боясь признаться себе, что проиграл.

– Не забывайся, тать, – прорычал отморозок, глядя на существо из-под бровей.

– Тебя избил пацан, а ты – трус, боишься его за это наказать! – не унимался Рог.

В следующую секунду Пес, Вод и Брыс прижали его к стене, а подскочивший Ирод нанес несколько ударов в живот.

– Ты забыл, мразь, где находишься и с кем разговариваешь, – выдохнул он ему в лицо. – Это ты пришел к нам за помощью, обманув при этом, – еще два раза кулак врезался в тело. – И здесь же умрешь, если не закроешь свою поганую пасть!

– Вы все трусы, – прохрипел Рог. – Я думал вы злыдни, а на деле…

– Заткнись, сука, – удар пришелся в челюсть.

Все это время Вол молчал, лишь наблюдая за перипетиями товарищей и татя. В чем-то, конечно, Рог прав – оскорбление, месть и все такое, а с другой – если он каждый раз будет убивать тех, кто дал ему отпор. Да, злыдни убивали, причем не редко: грабя, насилуя, несколько раз, просто так – потому что настроение плохое, но тут главный не видел резона, а подставляться лишний раз он не хотел. Самое простое было убить татя, и сделать вид, что он здесь никогда не был.

– Вспомни, закон, – еле прохрипел Рог, понимая, что это его последний шанс.

Подействовало. Злыдни прекратили бить, но отпускать не торопились. Ирод зло смотрел на него, но не трогал, только бессильно сжимал кулаки.

– Причем тут закон? – не совсем понял Вол.

– Закон гласит, что «человек, оскорбивший высшее существо должен понести за это наказание», – скороговоркой выпалило прижатое к стене существо.

– Это старый закон – много воды с тех пор ушло, – напомнил Толстяк. – Много изменилось, в том числе и люди.

– Закон не приложен и никто его не отменял, – сделал упор тать. – Вы должны следовать законам.

– Мы ничего не должны, – хищно посмотрел Ирод.

– Закон не исполнялся более трехсот лет, – напомнил Вол. – Почему ты о нем сейчас вспомнил?

– Я должен отомстить, – рванулся Рог, пытаясь освободиться, но его крепко держали. – Я чту закон.

– Мы тоже чтим, – угрюмо ответил Негру, поглядывая на шефа, – а он гласит…

Неожиданный крик, полный боли и отчаянья донесся до стана злыдней.

– Вы это слышали? – недоуменно посмотрел Вол на товарищей.

И как бы в ответ вновь слух резанул надрывный крик.

– Кто-то развлекается без нас, – высказал предположение Ирод.

Радана недоуменно открыла глаза и закричала. На нее смотрели оранжевые глаза с красным вертикальным зрачком, а из-под ухмыляющихся губ выглядывали большие клыки.

– Знаешь, какое мое самое любимое блюдо?.. Рыба, жаренная на медленном огне, – блеснуло глазами существо и дико захохотало, вытаскивая из-под стула свечи.

Русалка закричала, понимая, что придумал этот урод.

– Не кричи. Здесь все равно никого нет – место заброшенное, – спокойно попросил клиент, подходя к костру.

– Хозяин найдет тебя, – завопила проститутка.

– Водяной меня никогда не найдет. А будешь так орать и тебя тоже, – оглянулся мужчина.