Читать книгу Вредные привычки - Александр Саблин - Страница 7

Утро выдалось на редкость тёплым и солнечным. Размяв суставы, я поработал со снарядами, потом принял душ, и лишь после этого, позавтракав яйцами всмятку, беконом и тёртой редькой со сметаной, позволил себе чашку кофе.

Теперь можно было подумать и о делах. Похоже, Кондратьев мне верил или делал вид, что верит. Ну что же: «надежды юношей питают». Я столько раз числился в благоразумных, что однажды, наверное, мог себе позволить в это не поверить.

Я оделся, достал с антресолей дорожный баул и спустился к машине. Полчаса пришлось потратить на то, чтобы заскочить в продуктовый и зоологический магазины. Других забот у меня на сегодня в городе намечено не было. В зеркале заднего вида было чисто, но я все-таки решил не рисковать. Оставив машину на платной автостоянке, поймал «шестёрку» и за пятьсот рублей уговорил хозяина скататься за город.

Загородная природа дышала покоем, и я позволил себе расслабиться. Луга, сосновые и берёзовые рощи, поля с подсолнечником и кукурузой действовали лучше любых транквилизаторов. Когда мелькнула излучина реки, а немного погодя и указатель «Большие Боярышники», я уже ощущал себя спокойней самого спокойствия.

Застроенные одно- и двухэтажными домами, Большие Боярышники располагались на пологом холме и одной из своих улиц вплотную подходили к реке. На околице посёлка, на холме, возвышаясь над зеленью берёз, сияли церковные купола. Мы доехали до центра и, свернув за магазином в переулок, через пару минут уткнулись в церковные ворота.

Небольшая калитка в чугунной ограде была приоткрыта. Я попросил у водителя полчаса и, пройдя за ограду, где по естественному газону деловито разгуливали куры, по выложенной плиткой дорожке направился к дому батюшки. Слабый южный ветерок доносил с поля запах только что скошенной травы. Из конуры вылез серый в рыжих подпалинах Лаврик и, дружелюбно виляя хвостом, заспешил мне навстречу. Я достал приготовленную для него кость и, потрепав по холке, почти насильно вложил в пасть. Что ж, понять животину было можно: после церковных харчей магазинная снедь могла вызвать вопросы даже у пса.

– Прости, дружище, но чем богаты, тем и рады. Батюшка дома?

– Дома, Саша, дома, проходи.

На высоком крыльце, улыбаясь, стоял отец Николай. Мы поздоровались. После мнимой демобилизации я прожил у него почти две недели, за которые мы успели с ним достроить баню и начать новый курятник.

На батюшке была матерчатая скуфья, коричневая ряса, зелёное трико и черные на липучках ботинки. Шестьдесят лет, которые он прожил на белом свете, ни на его крепкой фигуре, ни на его свежем, цветущем лице никак не сказались, хотя свои первые тридцать лет он провёл совсем не под церковной сенью.

Заметив у ворот незнакомую машину, он поинтересовался:

– За инструментами?

Я кивнул:

– Срочная работа.

Отец Николай поскучневшим взглядом скользнул по моему лицу:

– Ну да. Ну да. А я уж было обрадовался, думал, хоть денёк погостишь.

– Через недельку, – пообещал я ему. – Закончу проект и сразу к тебе.

Мы прошли в дом. Батюшка усадил меня за стол и, оставив один на один с дремавшим на подоконнике котом, ушёл за моим кейсом. На стене, напоминая о грядущих неприятностях, равнодушно постукивали старинные ходики с кукушкой.

Я выставил из баула на стол три бутылки водки, тушку сёмги и банку с рубиновыми меченосцами. Водку с сёмгой оставил на столе, а рыбок отнёс в спальню, где у батюшки стояли два аквариума. Рыбки и я являлись в этом доме единственными, кто не имел никакого отношения к религии.

Батюшка вернулся с моим рабочим кейсом и тяжёлым запотевшим кувшином. Кейс поставил в угол, а из кувшина наполнил пол-литровую керамическую кружку и, поставив передо мной, снова вышел, на этот раз чтобы принести отварной лосятины, бочковых огурчиков, помидоров и капустки. Заполнивший кухню аромат разносолов приятно защекотал ноздри.

Пока я потягивал берёзовый квасок, пытаясь отогнать от себя мысли о предстоящем деле, батюшка неторопливо поведал о начале строительства в Больших Боярышниках новой партии коттеджей. Известие о строительном буме меня приятно порадовало. Я подумал, что коттеджи – эта та часть России, которую она потеряла и которую до сих пор не очень-то активно пытается возродить. И, по-видимому, неспроста.

– Может, мне тоже прикупить здесь землицы? – спросил я.

– Чтобы было, где поиграть в гольф? – добродушно улыбнулся батюшка.

– А ты бы хотел, чтобы я начал с разведения африканских страусов, антилоп и павлинов?

– У человека, Саша, один советчик: собственное сердце. Что в нем родилось, то и правда. Другое дело, что эта правда часто не нравится ни нам, ни нашим ближним. Даже когда она один в один похожа на жар-птицу.

– Тогда у меня все в порядке: полная гармония между сознательным, подсознательным и внешней средой.

Батюшка бросил на меня ироничный взгляд:

– Ты так думаешь?

– Я так чувствую, – сказал я. – Так что подбирай участок.

Батюшка одобрительно хмыкнул:

– Смотри только, чтобы потом мне не пришлось ловить тебя на слове.

– Если вернусь, не придётся.

В этот момент где-то неподалёку, вероятно празднуя очередную победу над курицей, дурным голосом проорал петух.

Батюшка улыбнулся:

– Да нет, кажется, на этот раз ты и в самом деле говоришь правду.

– Говорить правду, попадая в деревню, уже становится для меня доброй традицией, – подтвердил я.

Когда мы выпили с батюшкой бутылку, я поблагодарил и поднялся из-за стола.

Пока я укладывал в багажник баул с инструментами, и батюшка и водитель о чем-то вполголоса переговаривались. Беседы были коньком отца Николая. Все это время где-то за околицей, захлёбываясь от натуги, надрывалась чья-то бензопила.