Читать книгу Акамедия (сборник) - Александр Саркисов - Страница 8
Море Эритрейское
Мерная линия
ОглавлениеВовремя исправленное ошибкой не считается.
Военно-морская мудрость
Сразу после завтрака преисполненный значимости шифровальщик мичман Дроцюк заговорчески постучал в дверь командирской каюты, всем своим видом давая понять, что он знает то, чего другие не узнают никогда.
– Разрешите, товарищ командир?
– Заходи. Что там у тебя?
Мичман раскрыл журнал шифрограмм на нужной странице и с почтением, в полупоклоне положил перед командиром.
– Вот, срочная.
Лукичев несколько раз внимательно прочел текст. Годы службы на флоте научили его ничему не удивляться. Он расписался в журнале и отпустил Дроцюка.
Казенным языком ему предписывалось для обеспечения деятельности МВТ-23 в двухдневный срок установить мерную линию на острове Нокра. Подписавший это начальник штаба оперативной эскадры обещал, что все силы и средства пункта материально-технического обеспечения на острове будут Лукичеву в этом способствовать.
Видимо, эти парни слабо себе представляли, как устроена мерная линия. Ох и прав же был начальник гидрографии Черноморского флота, утверждавший, что разница между гидрографом и штурманом такая же, как между хлебопеком и хлебоедом.
Выходило, что, с одной стороны, дело на контроле начальника штаба оперативной эскадры, а с другой – за такой срок мерную милю ни в жизнь не поставить. А главное, что за срочность такая?!
Первым делом прервали промер и взяли курс на остров Нокра. Командир вызвал к себе зама и старпома и довел до них содержание приказа с пометкой «срочно».
Лукичев посмотрел на Морева.
– Ну, что скажешь?
– А что тут скажешь? Топографы нужны, без них никак. У нас на борту промерная группа, три гидролога и метеоролог. Лично я теодолит в руках только в училище держал.
Командир лучше него понимал пикантность ситуации и советовался больше для проформы.
– А ты, Николай Антоныч?
Мудрый зам, привычно окая, выдал вслух то, о чем остальные думали:
– Как они приказали, так мы им и исполним. В этом деле, братцы, главное своевременный доклад. Поясню: если доклада ждут, а его нет, кому это понравится? Да никому!
Командир подвел черту:
– Ладно, на месте разберемся. К Нокре подойдем вечером, так что на работы у нас один световой день – завтра.
К острову Нокра подошли в сумерки. Это был второй по величине остров архипелага Дахлак. Гиблое место, в переводе с арабского «Dah'ala» означает «Ворота ада», кругом отмели, рифы и банки. Не зря итальянцы держали здесь тюрьму – не сбежишь.
Два крупных острова, Дахлак и Нокра, были обитаемы и окружены россыпью более чем сотни небольших необитаемых островов, которые традиционно осваивали браконьеры и контрабандисты.
На внешнем рейде встречали катера эфиопских военно-морских сил в полной боевой готовности, как-никак – зона боевых действий. Заход в бухту Губейт-Мус Нефит был непростой – узкий извилистый проход, течение, и в самом интересном месте, где фарватер поворачивает почти на девяносто градусов влево, из воды торчала скала метров пять высотой и метра два в диаметре. Это фаллическое образование имело загадочное название Рас-Медат. Никто не знал, кем был этот Медат и почему он Рас, но морякам жизнь портил сильно.
Показались береговые постройки, из-за бруствера, сложенного из местного камня-дикаря, воинственно торчали счетверенные стволы «Шилки». Территория охранялась морской пехотой Тихоокеанского флота.
База существовала в рамках Договора о дружбе и сотрудничестве между СССР и Эфиопией 1978 года, и, несмотря на все трудности, пункт материально-технического обеспечения функционировал и задачи свои выполнял.
Судно вошло в акваторию внутреннего рейда. Первым стоял, как фрагмент Великой Китайской стены, растянутый на четыре мертвых якоря плавучий бок ПД-66, за ним у причала – большой десантный корабль, на котором размещались морпехи. Дальше два буксира и злосчастное водоналивное судно МВТ-23. Последним стояло судно-склад СХ-16, сделанное из железобетона, оно напоминало надгробие братской могилы.
Лукичев ошвартовал судно у пирса № 2, рядом с плавмастерской ПМ-52. Поставили трап, первым по нему промчался Додик, не замечая начальство, он выскочил на пирс и, аккробатично задрав лапу, мощной струей оросил кнехт. На борт поднялась делегация во главе с командиром базы.
Правила морского гостеприимства разговора насухую не предполагали, и в каюте командира быстро накрыли поляну.
Оказалось, что командир базы тоже получил от начальника штаба указание о мерной линии и удручен был не меньше Лукичева. Все понимали последствия, работа закипела.
С трудом нашли инструкцию по навигационному оборудованию какого-то затертого года, на плавмастерскую передали чертежи створных знаков, штурман притащил треногу и пыльную деревянную коробку с теодолитом и триггером.
МВТ-23 имело севастопольскую приписку, и Лукичев был знаком с капитаном.
– Слушай, Петр Лукич, на хрена тебе мерная линия?
Старый седой капитан и так чувствовал себя неловко, видел, какая катавасия закрутилась.
– Мне она и даром не нужна. Просто у меня лаг ремонтировали, и флагманский штурман доложил по команде, что, пока не пройду мерную линию, меня в море выпускать нельзя. А без меня кто им воду и продукты доставлять будет? Вот они и оживились, там же целый штаб, одних флагманских штурманов три штуки, ети их мать!
– Ладно, Лукич, не переживай, завтра что-нибудь сварганим.
Рано утром с плавмастерской на баркас сгружали створные знаки – усеченные белые пирамиды с черной полосой посередине, с еще не высохшей краской. Лукичев вызвал Морева.
– Ты говорил, что теодолит в руках держал, вот ты старшим и пойдешь. Возьми с собой кого посчитаешь нужным и не забудь сухой паек на день. Я связался с нашими в Массауа, они передали координаты старого итальянского знака для привязки. Ну давай, с богом! Да, и воды возьмите побольше!
Выбор был невелик, Морев взял с собой радиооператора с переносной радиостанцией и трех гидрологов – Колю Хабибулина, Юру Мукало и Витю Константиновского. Это были опытные экспедиционщики, асы-гидрологи, может, чем и помогут. Узнав, зачем они нужны, старый хрен Хабибулин с комсомольским задором и уверенностью гадалки заверил:
– Щас рекогносцировочку на месте проведем и определим места для закрепления вершин. Привязка есть, все будет окей. Я много раз видел, как топографы ход тянут.
У Морева отлегло.
– Все в рабочий катер! Боцман, майнай!
Минут через двадцать высадились у заранее намеченного участка побережья. Матросы с плавмастерской выгружали из баркаса на берег створные знаки.
Выбрали нужное место, установили треногу и закрепили триггер с теодолитом. Хабибулин, энергично управляясь с прибором, направил его на старый полуразрушенный знак, установленный еще итальянской колониальной администрацией. Он прильнул к окуляру, отодвинулся, недоверчиво осмотрел прибор и еще раз глянул в окуляр. Юра Мукало заметил его замешательство.
– Ну что там у тебя?
– Не пойму, наверное, собрали что-то не так. Изображение вверх ногами.
К теодолиту подошел Витя Константиновский.
– Точно вверх ногами, ничего тебе, Хабибулин, доверить нельзя!
Наблюдавшего за ними Морева прошиб холодный пот. Он точно помнил, что изображение в теодолите должно быть перевернутым, а отсюда напрашивался простой и жесткий вывод – гидрологи видят теодолит вблизи впервые в жизни. Морев окликнул радиооператора:
– Соедини с командиром.
– Готово, на связи!
Морев взял микрофон.
– Первый, я второй, у нас проблемы. Классическим способом мерную линию не поставим. Как поняли, прием?
Командир понял все и сразу. Секунд десять из динамиков раздавалось потрескивание, Лукичев думал.
Молчание прервалось, голос из преисподней, обильно сдобренный помехами, вопрошал:
– Второй, я первый, какие будут предложения? Прием.
В экстремальной ситуации, когда приходит понимание, что наказание становится неотвратимо, как старость, мозг включает скрытые резервы.
– Первый, первый, я второй, мы установим передние знаки, вы выйдете на внешний рейд и будете ходить вдоль мерной линии, а мы задними знаками подгоним длину под скорость судна. Прием.
Уже через час судно весело бегало вдоль побережья, а измотанные матросы с плавмастерской под руководством Морева перемещали задние створные знаки. К вечеру управились.
По возвращении на базу первым делом довели ситуацию до капитана МВТ-23. Тот отнесся с пониманием. С этого момента начинал действовать основной принцип сицилийской мафии – омерта, по-нашему круговая порука.
Краснея и нервничая, Лукичев отправил на эскадру донесение о том, что приказ выполнен и мерная линия готова к эксплуатации. Зам, как мог, его успокаивал.
– Чего так убиваться-то, как смогли, так и выполнили. Главное, уложились в срок.
Рано утром МВТ-23 вышел из бухты Губейт-Мус-Нефит, для отвода глаз пару раз пробежал вдоль мерной линии и убыл пополнять запасы воды и продовольствия.
Ближе к обеду сияющий мичман Дроцюк принес шифрограмму, в которой начальник штаба эскадры объявлял командиру благодарность и отмечал высокий профессионализм и выучку.
Лукичев связался с начальником экспедиции в Массауа и, как мог, эзоповым языком довел до него обстановку и настойчиво просил срочно прислать топографов исправить навороченное. Начальник проникся и заверил, что через трое суток группа будет на Нокре.
Тут же передали навигационное предупреждение о том, что мерная линия острова Нокра закрыта на профилактику на трое суток.
Напряжение спало, поблагодарив командира базы за помощь, Лукичев сыграл тревогу и вышел в море продолжать промерные работы.
Через трое суток группа топографов сделала свою работу и передала командиру базы красочно оформленный формуляр мерной линии.