Читать книгу Свободный Охотник - Александр Щёголев - Страница 20

…Свободный Охотник бурно чихает и просыпается.

Стонет.

В его ногах сидит зверь. Человек пытается приподняться, и тот пугливо отпрыгивает в сторону. На морде зверя – дыхательная маска, в лапках – модулятор. Сознание возвращается. Это очень странно, когда возвращается сознание: его не было, и вдруг оно есть, и вдруг понимаешь, что его не было, и становится страшно…

– Ты кто? – стонет Свободный Охотник. – Ты ужасно похож на…

Нет, невозможно. Тварь похожа на Ласкового. Так похожа, что мурашки по коже. «Х-холодно…» – шепчет герой, прошибаемый снизу доверху крупной дрожью. У шпиона был брат? Близкий родственник? Кто он, этот двойник? «Я не могу двигаться, – шепчет герой. – Мне плохо».

«Формат счастья, – вспоминает он. – С индексом „сто“. Я же идиот, поэтому мне плохо. Меня не стало. Но если я знаю, что меня не стало, следовательно я есть?»

Судя по модулятору в цепких лапах, именно тварь нейтрализовала спектро-программу. Судя по самочувствию – это произошло только что. Из носа все еще торчат усы нейро-антенн, мешают дышать. Следом за способностью мыслить восстановятся рефлексы – надо успокоиться и терпеть, надо надеяться. Несомненно одно: Свободный Охотник лежит внутри своего «Универсала». Вокруг – родной корабль, испытанный жизнью и смертью, – разграбленный, варварски обысканный, опоганенный позорным пленом…

Зверь, подкравшись, осторожно кладет боевую маску пленнику на лицо.

Отлично! Режим контроля. Жалкое подобие бортовой системы сохранено, послушно отзывается хозяину. Всеобщая, разумеется, заблокирована наглухо. Канал энергии открыт, оболочка не нарушена, но информационная подкладка пуста. Лететь можно, если безразлично, куда врезаться. Впрочем, внешний контроль и так показывает, что снаружи – вовсе не ангар, а что-то плотное, тяжелое, тесное. Не только лететь, но и взлететь нельзя. Плен.

Декодер не стерт, запускается по первому требованию!

– Ты кто?

«Ты меня не узнал, Мастер Узлов?»

– Ты похож на того, кому я обещал одежду. Но ведь он погиб.

«Я не погиб, Мастер».

– Значит, мои глаза ошиблись? Или ты меня предал, Ласковый, устроил недостойный солдата спектакль? Стой, стой, не прыгай! Ты мне обязательно все расскажешь, но сначала объясни другое. Где мы находимся?

«В летающей крепости местного гипа».

– Какой гипархат?

«Гипархат Пустоты номер сорок семь».

– Почему я в «Универсале»? Хотя, понятно, так проще и надежней. Крепость обслуживают люди или тва… или Голый Народ?

«Крепость разделена на две части. „Универсал“ поместили к Голому Народу. Дыхательная смесь снаружи непригодна для людей, но я приготовил тебе дыхательную маску».

– Как ты смог меня разбудить?

«Модулятор мне дала твоя подруга, Мастер. Название программы мне неизвестно. Если ты решишь снова усыпить себя, там есть вторая доза, особая».

«– Ты встречался с Хозяюшкой?»

«Она спасла меня, нашла на свалке в Депо».

– Что ж, это многое объясняет. Где она теперь?

«Твоя подруга не могла сюда проникнуть, здесь она слишком заметна. Ее корабль ждет нас на границе с Пятидесятым».

– Прекрасно. Повзрослела девочка, не рискует попусту. Как ты нашел меня?

«Оказалось, что тебя охраняют хуже, чем ты заслуживаешь, как будто ты никому и не нужен. Прости, хозяин. По стаям прошел слух, что поймали великого гипа. Я восстановил прежние связи среди контрабандистов, предложил выкрасть великого гипа, и мне помогли. На это ушел весь запас валерианового концентрата…»

– Я никогда этого не забуду, Ласковый. Правда, спрашивал я тебя вот о чем: как ты вообще узнал, где меня искать?

«Твоя подруга указала точные координаты. Дала мне такие хитрые маршруты, что никто не обнаружил мою капсулу».

– А она как узнала точные координаты?

«Она постоянно следила за каким-то роботом-истребителем».

– Что? – изумляется Свободный Охотник. – Что ты сказал?

Герой смеется. Герой давится, захлебывается смехом, освобождается от проклятых ненавистных звуков, делавших его идиотом:

– Значит, твари не сообразили сбросить свой же кодированный маяк? Ну, раззявы! Ну, балбесы!

Он хватается рукой за боевую маску, плотнее прижимает волоконный интероцептор к глазам. Действительно, смертоносный аппарат, насквозь изъеденный инфо-грибком, как ни в чем не бывало занимает отведенный ему объем!

И вдруг герой понимает, что способен двигаться.

Он вырывает из носа антенны и вставляет их обратно в модулятор. Можно жить! На пальцах – следы крови. Он выползает из вскрытого кокона, принимает вертикальное положение. Дыхательная маска – раз; оружие – два; что еще? Что еще взять с собой?

– Я готов, – говорит Свободный Охотник. – Где твоя капсула, Ласковый?

Однако красивый побег приходится отложить, потому что шлюз открывается самостоятельно. В «Универсал» входит новый гость. Это человек – старый, седой, неторопливый, – сбрасывает на грудь дыхательную маску. Богатая одежда. Перламутровая прядь в ухоженных волосах.

– Итак, ты выздоровел, – удовлетворенно кивает старик. – Наконец-то мы можем побеседовать.

– Мы незнакомы, – с достоинством отвечает Свободный Охотник. – Незнакомым людям трудно беседовать о чем-нибудь серьезном.

Гость соглашается.

– Я – главный инженер программы «Пустота», мой титул – Сорок Седьмой. А твой знак мне известен, Истинный. Мало того, ты удивительно похож на своего отца. Когда-то я знал его, можно сказать, мы дружили с ним, дружили и семьями, и империями, но впоследствии…

– Что – впоследствии?

– Теперь это неважно, мальчик. У нас с тобой очень мало времени.

Включается декодер – на полную громкость:

«Хозяин, берем его с собой!»

Ласковый замер в боевой стойке: прижимается к полу, оскалившись, напружинив лапы, выгнув спину, и на спине его пучится горб микроформатного позитронного генератора, схваченного ремешками под брюхом. Короткое убийственное жало неотрывно следит за вошедшим.

– Тесновато здесь, – гость спокойно озирается. – А этот зверек, значит, твой друг? Хороший друг. Я распорядился, чтобы ему не мешали тебя повидать, чтобы не вспугнули раньше времени. И аннигилятор у него хороший, мощный. Хотя, должен предупредить, снаружи довольно много бойцов Голого Народа, а сам я не ценю собственную жизнь даже в одну Неделимую – или «монаду», как теперь принято называть платежные средства. И еще, мои юные враги. К сожалению, кровь у меня меченая, испорчена тварями почти пятнадцать Единиц назад, ее очень легко засечь по Всеобщей. Я – живой маяк, так что плохой из меня попутчик.

– Мою кровь тоже испортили? – спрашивает Свободный Охотник.

Человек улыбается.

– Не стоит волноваться, это весьма дорогая операция. Слишком дорогая, чтобы на тебя тратились. Ты для моих подстриженных друзей, увы, пока абсолютно бесполезен. Я даже удивлен, что тебе до сих пор сохраняют жизнь. Ведь поначалу мне стоило большого труда убедить их, что гораздо выгоднее Неуловимого не уничтожить, а купить или запугать, любым способом заставить Неуловимого поработать лоцманом. Хотя, я-то лучше всех понимал, насколько мало шансов…

– Нас сейчас видят? – перебивает его Свободный Охотник.

– Поначалу тебя контролировали непрерывно. Зверюшки опасались, что ты притворяешься. Но теперь они успокоились и отстали от тебя, один я остался на посту, ведь твоя ценность для них и для меня несопоставима… Ты еще так молод, сын гипа. Сколько тебе Единиц?

– Двадцать, гип.

– Надо же. Бывают же совпадения… Моему сыну также было двадцать Единиц, когда его отняли у меня. Мне иногда показывают его по Всеобщей, когда в очередной раз хотят моей помощи, даже поговорить чуть-чуть позволяют. Он уже совсем взрослый, ему тридцать пять.

– Твоего сына держат в плену, как заложника?

– Очень точная формулировка.

– А других членов семьи?

– Когда-то была жена, но она убежала, оставив записку всего лишь с двумя словами: «Гип Трусости». А я сделал все возможное, чтобы посланная вдогонку свора сбилась со следа, чтобы хоть жена спаслась, гордячка моя, и в результате потерял ее навсегда. Других членов семьи, к счастью, не имею.

Свободный Охотник садится обратно в кокон: ноги плохо стоят. Зато голос его упруг и подвижен:

– Спасибо, гип, твоя информация столь же ценна, сколь и неожиданна. Кстати, было еще упомянуто, что у нас мало времени.

– Да, мальчик, ты прав. Неизвестно, до чьих ушей успел дойти слух о твоем чудесном выздоровлении. Я принял меры, чтобы эта новость застряла в моих куполах, но с тварями ничего нельзя гарантировать. Впрочем, ты, наверное, имеешь в виду, что я неподобающе много говорю? Просто я хочу искренности, когда настанет твоя очередь говорить. В отношении меня ты вряд ли ошибаешься, это очевидно. Молодые солдаты не умеют прятать взгляд. Итак, я предатель, который был гипом Пустоты номер сорок семь, а стал гипом Трусости, пусть и вынужденно. Однако я совершенно искренен. Теперь решай: ответишь ли ты на мои вопросы?