Читать книгу Вся история Фролова, советского вампира - Александр Семёнович Слепаков - Страница 31

Елизавета Петровна говорила потом, что вампир Фролов чувствовал себя тогда очень хорошо.

– Ты прикинь, Петровна, я с бабой живу, как будто я живой. Веду ее, куда хочу, делаю, что хочу. Я ее к себе домой привёл, где я раньше жил, но только она заснула, представь, вваливается участковый с Сердюковым и Петровым-младшим. Арестовать меня хотят. Они, как голую бабу увидели, так им аж дурно стало. Я им говорю, выйдите из комнаты на секунду. Сам бабу схватил – в окно выпрыгнул, бегом до общежития донес – она даже не проснулась. Я такой сильный стал, я если ударю – убью. Но я никого не трогаю: меня не трогают – и я не трогаю.

– Да, – сказала Петровна, – ты прям герой. Только детей привезут когда-нибудь из пионерского лагеря. Ты думаешь, забудут про тебя? И над участковым ты зря смеешься – он сильный мужик.

– Он бабник известный, а тут такое… – заметил Фролов. – Теперь он ее от меня защищать будет. Это плохо, конечно.

– Уехать тебе надо в другое место, где тебя никто не знает. Достать где-нибудь документы, устроиться в совхоз или колхоз и жить спокойно. Пошел бы ты сторожем куда-нибудь. По ночам работаешь, днем спишь. Самое то для тебя. Только ж тебя, окаянного, всё равно на подвиги потянет. Ты ж так не успокоишься. Тебе же станет интересно, что ты сильнее всех. И еще я тебе скажу, Фролов, ты при жизни жрал – удержу не знал, теперь тебе твой голод держать в узде надо. Если жрать начнешь – контроль потеряешь, на тебя мужики правильную охоту устроят, еще и военных позовут, поймают как миленького. И куда ты денешься?

– Мне бы еще прокантоваться немного, Петровна, я пока от могилы уходить не могу, – признался Фролов. – Мне плохо становится, и тоска накатывает, и я могу выть, как волк. А пойду на кладбище – полежу немного – проходит. Я осторожно буду, Петровна, мне еще немного времени надо.

– Слушай, Фролов, ты по ночам у людей кровь пьешь, а ты с ними всю жизнь прожил, – спросила Елизавета Петровна.

– Да очень просто. Они сами какие? – рассуждал Фролов. – Раз водку пьют и слезы льют, а другой раз глотки себе перерезать готовы. Чем они лучше меня?

– Они лучше тебя, Фролов, – сказала Елизавета Петровна, – они люди – то любят, то обижаются, то опять любят. А для тебя они – просто еда. Просто еда и больше ничего. Так?

– Да, Петровна, что да, то да, – согласился Фролов.

– А эта баба? – спросила Петровна. – С которой ты того… она как?

– Любит меня, – ответил Фролов, – аж вся дрожит, дотронешься до нее – аж вся дрожит.

– И ты у нее тоже, небось, кровь пьешь?

– У нее кровь, – ответил Фролов, – как чешское пиво. Я пробовал однажды. В смысле – чешское пиво. Чешское пиво – самое лучшее. Лучше, чем у нее, ни у кого крови нету. Я, как с ней живу, спокойно себя чувствую, а как она засыпает – кровь ее пью и сам дрожу не хуже ее.

– И тебе не жалко, что ты кровь у нее пьешь?

– Я ей скажу, она мне сама в чашку нальет и на подносе принесет, – ответил Фролов. – Я из нее когда-нибудь всю кровь выпью – она заснет навсегда, слова мне не скажет. Только будет, засыпая, руку мою держать.

– Университетские скоро в город вернутся, – заметила Елизавета Петровна. – Дней через десять-пятнадцать. Ты себе пока тихо живи, если ты еще без могилы не можешь обходиться. Потом уедешь куда-нибудь. А если кого мертвым найдут – тебе не поздоровится. Мужики рады, что тебя не слышно, не видно. А как ты себя проявишь – взбесятся хуже прежнего.