Читать книгу Вселенная Россия - Александр Шахматов - Страница 3

На теплый пятый материк прибыли мы в 1963 году перед Рождеством Христовым в самый разгар австралийского лета, температура была 45 градусов жары. Встретили нас знакомые и думали, что увезут нас к себе, но не тут-то было, нужно было сначала пройти карантин. Начальство посадило нас на поезд и отправило в лагерь штата Виктория, в местечко под названием Банигила. Ехали часов четырнадцать. Первое впечатление было туманное: во-первых, угнетала жара, во-вторых, если долго смотреть в окна на австралийскую природу, то одолевала скука: все казалось желто-серым, однообразным. Да и люди вокруг разговаривали на каком-то странном английском языке, не на том, который нам в Хайларе преподавала Милая Антонина Иокинфовна Черных. Ну вот, наконец-то подкатил нас поезд к месту назначения! Опять начальство, официальная процедура, всех пересчитали, вежливо пригласили занять места в автобусе и опять в путь. Выехали на гладкую дорогу, по сторонам было насажено много фруктовых деревьев: яблоней, вишен, груш и апельсинов. Везде зелень, чувствовалась жизнь, и на душе стало легче! Через час уже въехали в поселение с большими, типа казарм, зданиями. Быстро прошли медицинскую проверку, нам сделали прививку и устроили в общежития – женщин в одно, а мужчин в другое. Народу было много, звучали разные языки и больше всего было молодых ребят из Югославии, которые не хотели служить в армии Тито, убегали в разные страны. После резкой перемены климата и быта почти что все заболели, а я больше всех, даже слег в постель. В лагере было много разных культурных развлечений – спортивных и музыкальных. Кто мог, изучал в классах английский язык, словом, скучать было некогда. Питались все в общей столовой, и пища была свежая, много фруктов, так что мы быстро стали вырастать из одежды, которой нас снабдили еще в Гонконге. Вечером устраивали вечеринки с танцами и под оркестр танцевали все, от мала до велика. Лишь только я не мог – потому, что лежал в постели с температурой. Когда мы еще только приехали и сошли с автобуса, то меня подметила пятнадцатилетняя девчонка Рита, из немецкой семьи, и когда узнала, что я болен, стала ухаживать за мной – приносила фрукты, сок и гладила по голове, жалела. А я выходил из себя – был еще мал и не понимал нежного увлечения девиц, да и ребята подростки, наблюдая за этой картиной, подсмеивались. Приходилось звать мать, чтобы она уговорила Риту уйти, но языка общего-то не было, поэтому они не понимали друг друга. Рита думала, что мама ее благодарит и еще больше старалась за мной ухаживать. Хорошо, что я скоро поправился и уже мог ходить, так что отбивался от Риты сам так, что доходило до поцелуев. Ничего не поделаешь – юность, и даже не нужен язык для общения. Постепенно все акклиматизировались, были жизнерадостные, и погода стала ласковее, не было больше такой невыносимой жары. Завязалась дружба, особенно тесная с нашими братьями славянами из Югославии. Играли в футбол, кидали ядра, купались в бассейне, резвились и веселились, как дети! Тем временем наши добрые знакомые в Сиднее уже приготовили нам квартиру, и срок карантина подходил к концу. Начальство нас предупредило, что нам скоро будет разрешено оставить лагерь. Но мы, молодежь, так уже свыклась, что не хотелось расставаться и когда наступило время прощания, то все плакали, как родные. И обещали друг с другом поддерживать связь. Опять на поезд и покатили обратно в Сидней. И природа в окнах как-то уже по-другому смотрелась.

Доехали благополучно. Встретили нас дальние родственники и повезли к себе на обед, где уже собрались чуть ли не все трехреченцы! Разговоры, слезы, а кто уже выпил и запел! Так и начали новую жизнь на чужбине. Я первый устроился работать на металлолитейную фабрику, затем сестра и братья. Ничего не боялись и не разбирались, какая работа, сколько платят за труд, главное, чтобы работать и обустраивать жизнь. Родителям все в голос сказали, что они больше никогда не будут работать. Хватит, поработали – прошли огонь и воду, отказывали себе во всем, только, чтобы дети были сыты, здоровы и учились! Сразу же сняли большой дом и начали постепенно входить в русло австралийской жизни. На пятом материке в то время уже было очень много русских, и большинство из них из Китая, так что можно было продолжать наши русские традиции – ходить в храмы, в Культурный центр на концерты, балы, постановки, не отрываться от родной привычной духовно-культурной жизни. К новоприезжим австралийцы относились холодновато, особенно молодое поколение, так называемые боджары, даже нападали в улицах и избивали. Все это заставило нас, русскую молодежь, объединиться и противостоять унижениям и нападкам. Доходило до больших и кровавых схваток – сходились в парках стенка на стенку, среди нас были сильные ребята – боксеры, так что сражались традиционно по-суворовски, до победы! Вскоре появились государственные законы в защиту новопоселенцев. Но все равно было скучновато, так называемая австралийская культура нам ни о чем не говорила, была чужда, да и в основной массе оказался очень ограничен уровень знаний и интересов. Тогда мы решили создать орган русской молодежи, а в то время нас было около 600 человек. Зародились разные творческие группы: хор, танцевальный ансамбль, оркестр народных инструментов, драматический театр, спортивные команды – одним словом, зажили по-русски! Было много здоровой и талантливой молодежи. Мне уже стукнуло тогда 17 лет, а так как я выглядел старше своих лет и от природы имел дар организатора-руководителя, то меня уговорили стать председателем объединения. Конечно, было нелегко, так как по вечерам я ходил в колледж. Но молодость, любовь к жизни и труду на благо родной молодежи давали силы и все успевали делать! Между тем у меня появился голос – бас и я начал солировать в Казачьем хоре под руководством Саввы Антоновича Камаралли – бывшего солиста знаменитого Жаровского хора донских казаков. Хор донских казаков был основан Жаровым в Турции, где была расположена армия Врангеля. Прославляли донские казаки русские и казачьи песни по всей вселенной более 60 лет. А ввиду того, что среди нас было много забайкальских казаков, то мы и решили назвать наш хор казачьим. Уже по счету четвертый в русском рассеянии – первый был имени Платова, второй имени Каледина, третий Жаровский и четвертый наш. Дух казачьих и русских песен так захватил всех нас, что мы нашили казачьи формы, не пропускали репетиции и так хорошо запели, что нам поступило предложение на гастроли по европейским странам. Но так как многие были еще студентами, а солисты уже были женатыми, то пришлось ограничиться только Австралией, выступали по городам пятого материка. Успех был потрясающий! Представьте себе тридцать красивых, молодых людей в казачьей форме, да еще и лихих танцоров! Австралийцы чуть не носили нас на руках!

Я уже был солистом и запевал знаменитую балладу про Кудеяра. Главным желанием лично у меня было сохранить молодежь русскую вместе, чтобы все знакомились и затем между собой переженились, чтобы не было смешанных браков и продолжилась русская нация на чужбине в чистоте. Мои старшие братья один за другим женились, и сестра тоже не засиделась, так что остались мы с Михаилом вдвоем с родителями и погрузились в учение, работу и общественную жизнь. А так как я по натуре романтик, то в то золотое время увлекся красавицей Аней Ерзиковой, хотя иногда разбегались глаза – было чересчур много красивых и талантливых русских девушек. Жизнь на чужбине заулыбалась. Через некоторое время я перешел на строительную работу, что я очень любил еще с детских лет. Однажды сижу и смотрю телевизор – показывали конкурс молодых талантов Австралии, и мне показалось, что я могу спеть не хуже. Решил написать письмо и предложить себя в следующую программу. Не прошло недели как я получаю ответ: «Приглашаем Вас принять участие», через некоторое время прислали билет на самолет, и я полетел в город Мельбурн, где происходили съемки и запись. Прилетаю, встречают меня милые люди, приглашают сесть в автомобиль. «Совсем как звезду,» – подумал я, но сам начал немножко волноваться, ведь первый раз да еще с симфоническим оркестром! Подъезжаем и заходим прямо к директору и дирижеру Хектару Крофорду. Познакомились, и он меня спрашивает, что я буду петь. Я сразу отвечаю: «Эй, ухнем!» Он меня переспросил: «Что?» Я повторяю: «Эй, ухнем!». Он говорит: «как это ты, восемнадцатилетний мальчишка, хочешь петь самую трудную вещь для певцов». Я стоял на своем. Добрый дирижер пожал плечами и сказал: «хорошо». Ну вот пора репетировать, все собрались в студии. Хектар спрашивает: «готов?» Я говорю: «начнём, пожалуй»! Звучит аккорд, и я тихо начинаю петь, постепенно усиливая звук, задерживаю некоторые фразы, чтоб показать голос, дирижер улыбается и не верит своим глазам – мальчишка поет богатырским голосом. Пропели без остановок, только в одном месте слегка разошлись. Хектар сразу спрашивает, где я учился. Я отвечаю, что нигде, природный голос. Это его совсем удивило, но он сказал, что все хорошо и завтра будем выступать в прямом эфире на всю Австралию! И выбирать, голосовать могли зрители всей страны. Утром встал, плотно позавтракал и поехал в студию. Одели меня в русскую рубашку-косоворотку, сделали соответствующую декорацию в русском духе – на лодке по реке. Загорается свет, все становятся по местам. Сигнал прямого эфира и начали. Пропел все не плохо. Дирижер пожал мне руку, и я ушел обратно в гостиницу. Вечером улетел домой в Сидней. Прихожу домой, а там уже ожидают все родные, друзья и соседи и поздравляют, а я не знаю за что. Оказалось за то время пока я летел и добирался до дома уже объявили результаты, и мне зрители, весь народ Австралии, присудили первое место. Конечно, я был удивлен, потому что я знал, что в одном месте допустил ошибку, но, видимо, голос вынес. И так я вмиг стал известным на всю страну. Слух дошел и до директора консерватории, и он меня пригласил с ним встретиться. Прихожу и попадаю в студию знаменитого профессора Льва Демонта. Нужно было что-нибудь спеть для директора Иосифа Поста. На английском языке профессор меня спрашивает, что я буду петь. Я ему отвечаю: «Чуют правду – арию Ивана Сусанина из оперы Жизнь за царя Глинки». Бедный профессор аж опешил: «Как так, вымолвил он, Сусанина? Да в Австралии никто этого не знает!» Но я настаивал на своем. Тогда профессор говорит: «Ну что ж, давай попробуем»! Играет эти глубинные по духу аккорды, и я вступаю, тихо раздувая ноту ре. Милый профессор сделал серьезный вид и играл от всей души. Когда я закончил, то профессор сразу заговорил со мной на чистом литературном русском языке и со слезой промолвил, что последний раз слышал эту арию, когда пел сам Федор Иванович Шаляпин, и добавил, что он имел честь ему аккомпанировать в концерте. Такая весть для меня тоже была неожиданной, даже перехватило дыхание, ведь великий Шаляпин не только наш русский певец, но отец всех певцов мира! Раздался стук в дверь, и нас попросили подняться на сцену большого зала, где директор был готов слушать. Спел я арию Сусанина и директору. Он тоже с удивлением спросил меня, где я учился, и добавил, что мне уже нужно петь в оперном театре. Но когда ему рассказали, что я нигде не учился пению, этим меня наградила мать-природа, то он рассмеялся и сказал: «Да, такими могут быть только русские»! Сразу предложил мне стипендию на четыре года на полное занятие в оперную школу – пять дней в неделю, с утра до вечера. В программу оперного образования входило очень много – пение, драма, музыка, балет, грим, фехтование и языки, дикция. Так что дневную строительную работу пришлось оставить, но я взял вечерние курсы на строителя. Тем временем наша молодежная организация, «спайка», как я называл ее, процветала, культурная жизнь была на высоком уровне! Хор пел хорошо и давал концерты по городам Австралии. Я уже солидно солировал вместе с замечательным тенером Виктором Бянкиным и басом Иваном Овчинниковым. Проводили раз в неделю русские вечера, балы, особенно торжественно отмечали традиционный студенческий «Татьянин бал». Как готовились наши красавицы-девицы! Специально шли бальные платья тайком друг от друга, чтобы не было одинаковых, ребята-кавалеры тоже приобретали шикарные костюмы. Грандиозный зал украшали в русском духе цветами, приглашали самый лучший оркестр города! Боже мой, какая царила атмосфера! Романтика, радость на лицах, искреннее, не захваченное дикой и злой сексуальной революцией чувство здоровых молодых людей! Забывалось, что мы живем на чужбине. Но, к сожалению, в Русском культурном центре, где в основном было уважаемое старшее поколение, русский дух постепенно слабел и нужна была смена. И глубокочтимый Михаил Николаевич Чуркин, он в то время был администратором центра и все его уважали, уже несколько раз обращался к молодежной организации с призывом объединиться. А так как я был председателем молодежной организации, то собрал все наше правление для обсуждения поступившего предложения. Некоторые не хотели, но я настаивал, что это необходимо – мы, молодое поколение, обязаны с достоинством принять, продолжить и преумножить все, что наши доблестные предки создали. После бурных разговоров решили, что часть молодежи вольется в жизнь Русского центра. Но проблема была в том, что 80% из нас были несовершеннолетними, а быть членом центра по закону мог быть только совершеннолетний – 21 год. А мне самому было лишь 19 лет. Тогда председатель Русского центра Г.П.Хохлов и правление решили негласно нарушить закон и принять меня в члены центра. Для меня была нагрузка не по силам – консерватория, колледж, общественные дела, да еще ведь нужно же ухаживать!

В Русском центре я стал одним из директоров, и в течение года вся наша здоровая молодежь влилась в Русский культурный центр города Сиднея. Жизнь в центре закипела! Вскоре пришлось помещение расстраивать. Но орган молодежи не распался, он продолжал существовать, управление я передал моему самому близкому другу, Николаю Бородину, певцу и танцору. Хор наш казачий продолжал петь с большим успехом, поступило предложение подписать контракт с немецкой компанией на гастроли по Европе. Но, увы, возраст хористов был от 15-ти до 25-ти лет, младшие еще учились, а старшие были женаты и жены их не отпускали. Так мы и не поехали. И, к сожалению, молодой хор скоро распался. Я начал выступать как солист. Для меня было честью отмечать 100-летие со дня рождения неповторимого певца Федора Ивановича Шаляпина сольными концертами по городам Австралии. Я впервые одел фрак. В оперной школе все шло хорошо, перед экзаменами начали ставить оперы, каждый должен был проявить себя в роли героя определенной оперы. Мне довелось петь роль доктора Барталло в опере «Свадьба Фигаро» Моцарта. Несмотря на то что я уже несколько лет на сцене, во время спектакля затряслись ноги – опера это не концерт и не хор. Загримировал себя так, что родная мать не могла узнать до тех пор, пока не запел. И хотя я весь взмок, как лягушка, но с ролью справился и даже сорвал аплодисменты! За год я уже изучил такие роли, как Колин, Алеко, Османо и пел на пяти языках. Решил опять принять участие в конкурсе молодых оперных певцов, вышел в финал и получил второе место. Но быть вторым для моей натуры тяжело, так что начал еще серьезнее заниматься, работать над собой. А профессор меня все уговаривал: «Не торопись, Саша, ведь тебе только двадцать лет». Тем временем мы с Аннушкой расстались друзьями, что после трех лет дружбы было нелегко, ведь привыкли друг к другу, но, видимо, нам было не суждено продолжать. Две сестры Куликовы уже больше не те куклы, из-за которых я выходил на поединок в далеком от нас Китае, они выросли в настоящих русских красавиц, и было трудно выбрать, за кем ухлестнуть. Вся молодежь быстро возмужала, начались свадьбы за свадьбой, и самым первым из нас женился мой верный дружок Коля Бородин. Какая была свадьба! Гуляли по-русски, со всеми традициями и обычаями. Свадебный пир продолжался неделями! Молодожены уже уедут на медовый месяц, а торжество родства продолжается. Это было в диковинку австралийцам, они долго не могли понять, что происходит. Особенно их удивляло русское пение хором. Складно, и музыкально без репетиций. Приходилось им долго объяснять, что единственная нация – русская, которая может просто собраться и петь, при желании хоть с утра до вечера. Но не понимали, уходили милые австралийцы, пожимая плечами и разводя руками. Русские, как всюду, первым долгом строили храмы, затем культурные центры, школы, старческие дома, лишь потом только свои дома, квартиры. Мои женатые братья создали строительную фирму, построили себе каждый на свой вкус дома и начали рожать уже третье поколение Шахматовых на чужбине. А мне пока еще было не до этого. Занятия в консерватории, колледже, начал давать сольные концерты и побеждать в конкурсах.

В Австралию попали русские не только из Китая, было много и из Европы – тех, кто во время Второй мировой войны оказался в плену у немцев. Прибыло много ученых: профессоров, инженеров, докторов, архитекторов, сельскохозяйственников и строителей. Все честно и умело трудились и никогда ни в чем не были зачернены перед законами, бытом Австралии. Их всегда охотно брали на службу. Духовная и культурная жизнь была на высоком уровне. Русскими талантами ставили оперы, спектакли. Было много талантливых творческих людей: Иван Корнилов – баритон, Вадим Лаптев – баритон, Сергей Багильдин – тенор, Марина Луговая – альт, Вера Троицкая – сопрано, Михаил Троицкий – бас, Яков Рудюк – бас, дирижеры Анатолий Коробкой, Людмила Приклонская, танцоры Марийка Сергий, Виталий Патрин, Жорж Астор, поэты Павел Сухотин, Михаил Волин, Игорь Смолянинов. В то время австралийская национальная опера тоже процветала, были первоклассные певцы, режиссеры, дирижеры. Ставили русские оперы «Борис Годунов», «Евгений Онегин», «Война и мир», «Хованщина». Симфоническим оркестром руководил замечательный русский дирижер Николай Андреевич Малько, во время сезона звучали произведения Рахманинова, Чайковского, Бородина, Скрябина, Стравинского. Королевский балет Австралии тоже в основном имел русский репертуар: – «Лебединое озеро», «Петрушка» и «Спартак». Баловали Австралию и заезжие знаменитости. Какая была радость, когда приехал хор Донских казаков под руководством Сергея Жарова! Билеты на весь месяц были распроданы, стадион, где помещалось 50 тысяч, заполнялся до отказа. А главное, как они пели! Почти что каждый номер публика просила повторять. Приезжал и знаменитый тенор Николай Гедда. Так что для русской души было утешение на чужбине.

Однажды, мы с братьями решили поехать к океану покупаться и позагорать! Приглянулся нам один пляж с названием Жемчужный, остановились. Это было действительно волшебное местечко: красиво, чисто, мало народа. Как-то неожиданно пришла идея приобрести здесь домик. Пошли побродить вокруг и посмотреть. И как по заказу, в это время выставлялся дом на продажу, только-только прибивали вывеску. Мы сразу заинтересовались, кто хозяин и сколько стоит. Хозяином оказался адвокат, которому не повезло, а может и повезло, от него ушла жена и ему нужны были деньги, и он срочно хотел продать дом. Мы, братья, переглянулись и в голос сказали «берём»! Но так как мы ничего без согласия и благословения родителей не делали, то дали небольшую сумму в залог, а сами поехали домой в Сидней посоветоваться с родителями. Назавтра всей семьей вернулись на Жемчужный пляж, получили одобрение родителей, особенно это место понравилось маме. Старшие братья уже обзавелись детьми, построили по своим вкусам дома, так что свободных денег у них не было, а младший брат еще учился, так что пришлось мне отдуваться, выложить все, что я накопил в банке. Вот так мы и купили для семьи чудесную дачу! С тех пор ее уже расстроили в целую усадьбу. И составили завещание так, чтобы потомки никогда её не продавали – это в память родителей наших любимых. Пусть будет вечно «Шахматово гнездо» у мачехи Австралии. Между тем, мои занятия и карьера напрягали меня до предела, и я вынужден был отказаться от общественных обязанностей.

Подходило время к завершению оперной школы. Приходилось уже изучать и исполнять сложные оперные партии. И, конечно же, с приключениями. Дело было так: я пел партию священника Раймондо в опере «Лючия ди Ламмермур» Доницетти и почему-то как никогда волновался, в знаменитом месте акта, где брат заставляет Лючию подписать контракт о том, что она выходит замуж добровольно. Несчастная Лючия в белом платье с длинной фатой выходит из-за кулис со слезами, а я медленно шествую за ней со священной книгой в руках, так как я их должен венчать. Костюм на мне был из толстой ткани, и я от волнения и жары начал потеть, как в бане. Но это еще полбеды. Я же умудрился напялить для солидности очки с простыми стеклами, естественно, мои очки тоже запотели, и я ничего не видел. Не рассчитав свои шаги, трясущимися ногами наступил на кончик фаты. А в это время Лючия всё рыдает, ее уже приглашают к столу подписаться, она фату дергает, дергает, а сама ни с места, в зале начинается смех. Лючия плакать перестала и тоже заулыбалась, а я-то ничего не вижу, стою, уткнулся в книгу как ни в чем не бывало. Потом слышу из-за кулис голос режиссера: «Алекс, сойди с фаты». Да что говорить, на сцене бывало столько забавных моментов, что можно целую книгу написать. Из-за того, что я все глубже и глубже погружался в музыкальный и артистический мир, пришлось оставить строительную работу. А в то время я уже занимал должность руководителя по хозяйственной части на железной дороге в центре города. Отвечал за внешний вид платформ и вокзалов. Хотя все высшие начальники уже знали, что я певец – потому, что много раз выступал по телевидению, радио и оперном театре, но не хотели отпускать меня с работы. Устроили прощальный банкет в железнодорожном институте, где я еще продолжал вечерами учиться строителя. У меня с коллегами были хорошие отношения, особенно с подчиненными, простыми работниками, так что расставаться было нелегко. Но я должен был оставить работу и добрых коллег – меня мучила совесть, что я последнее время уделял очень мало времени и внимания службе, весь был устремлен к искусству пения. То, что русская молодежь продолжала находиться в единстве, соединение со старшим поколением, принесло плоды, Русский культурный центр духовно и культурно обогатился и процветал. Гремели свадьбы за свадьбами, что меня особенно радовало, ведь в этом-то и была моя цель – сохранить молодежь вместе. И чтобы она знакомилась и женилась. Братья тоже все устроились, появилось уже новое поколение Шахматовых. Строительная компания Шахматовых расширяла свои горизонты, сестра вернулась к своему призванию – стала директором русской школы. Родители были здоровы и счастливы. Только мне все чего-то не хватало, не было спокойно на душе, все хотелось куда-нибудь уехать. И я решил проехаться с концертами по всей Австралии, полюбоваться природой и изучить пятый материк. Сообщил во все концы континента, что я еду, готовьтесь! Сели на автомобиль и поехали. Мне, главное, очень хотелось узнать, где проживают русские и как они влияют на духовное, культурное и научное развитие страны. Как известно, в Австралии жил и работал русский ученый-путешественник Миклухо-Маклай и оставил большое научное наследство. По сей день австралийцы благодарят его и совсем недавно торжественно отметили 150 лет со дня рождения русского творца.

Взяли маршрут на север по деревням и маленьким городкам к столичному городу штата Королевская земля – Брисбену, где уже был объявлен концерт. Выехали рано, до восхода солнца, чтобы не застрять в утреннем пробочном кошмаре. Междугородняя дорога неширокая и извилистая, так что большую скорость не развивали, да было и опасно: постоянно мчались громадные грузовики и перебегали дорогу кенгуру разных размеров. Постепенно всходило солнце, озаряя желтокрасным цветом землю. Зачирикали и запели птицы. Кукубара уже закончила свой плач и занялась добычей пищи для птенцов. Да и нам уже была пора закусить, чтоб голова не заболела. Заезжаем в датскую деревню, где действительно было все в датском стиле: архитектура домиков, ресторанов, магазинов, улиц. Такая картина нам была удивительна, только в ресторане нас успокоили: «Не волнуйтесь, вы в Австралии, это лишь туристическое сооружение», для приманки туристов. Вкусно закусив, отдохнув и отблагодарив за гостеприимство, двинулись дальше. И чем больше рассматривали природу, тем больше она казалась однообразной – пожелтевшая трава, то тут, то там клочками виднелись деревья. Только когда приближались к берегу океана, то там появлялась жизнь: все зеленело и расцветало, и было как-то жалко, что люди селились и строили дома, фабрики, заводы именно в красивых местах, был коммерческий подход, не беспокоились о природе. К вечеру подъехали к «Золотым берегам» – месту, которое уже полностью схвачено коммерческой и туристической жизнью. Поужинали, немножко походили, расправили спины и ноги и покатили в Брисбен. Через полчаса мы уже въезжали в большой город и сразу ощутили загрязненный воздух. Первое, что нас обрадовало – мы увидели русский православный собор, с куполом и большим золотым крестом. На душе даже стало легко! Встретили нас добрые наши знакомые еще по Китаю – Надежда и Николай Домогацкие и не разрешили останавливаться в гостинице, пригласили к себе. Я сразу позвонил импресарио. Меня как певца интересовало, в каком положении находится подготовка к концерту. Узнал, что билеты все распроданы, и возможно, что экспромтом придется давать еще один концерт. Это приятно слышать любому служителю искусства. Милая Надя приготовила русский стол с множеством закусок, и несмотря на то что я непьющий, но с земляками с удовольствием выпил рюмку водочки под селедочку. Утром воскресного дня пошли все в храм. После торжественного богослужения стал присматриваться, кто же прихожане, и оказалось, что большинство – наши трехреченцы и мои соученики. Радость-то какая, ведь нет ничего сильнее той детской, школьной спайки. Словно встретил родных. Все со слезами приглашают к себе, но, к сожалению, физически это было невозможно, потому что вечером назначен концерт. Узнал, что в Брисбене большая русская колония, три храма, культурный центр, много творческих групп, талантов… Все это радовало душу, но одновременно я ощущал ответственность как русский певец накануне своего первого концерта, потому что я был уверен – вся колония будет вечером меня слушать. Еще мне сообщили, что будет присутствовать русский бас Михаил Троицкий – композитор и регент хора, тут я совсем насторожился и начал мысленно проходить программу вечернего концерта. Концертмейстер был у меня надежный – сам профессор Лев Демонт! Так что в этом отношении я был спокоен!

Действительно, зал был переполнен до отказа, многие стояли. Хотя певцы никогда не довольны своим выступлением, это говорит о том, что они истинно служат искусству, но я чувствовал какое-то необъяснимое удовлетворение. Ведь меня слушал в большинстве своем родной народ, и я изливал свою душу со всей любовью. Успех был незаурядный. Пришлось петь много на бис, публика не хотела расходиться, да и мне тоже не хотелось расставаться. Организаторы постарались, устроили после концерта банкет, где еще пришлось петь. Назавтра Надя и Коля показали нам город, а вечером мы дали повторный концерт и после сразу выехали из шумного города. На душе было радостно и печально… Следующий концерт был только через четыре дня, так что мы решили заехать во внутрь материка к аборигенам как незваные гости. Ведь цель поездки заключалась не только в выступлениях, но и в изучении материка. Поехали в небольшой городок Мори, где знаменитые минеральные воды. Ехали всю ночь, потому что ехать днем невозможно – сильная жара, у автомобиля перегревается мотор. Подъезжаем к поселениям и видим, как под деревьями сидят старые и малые аборигены и громко говорят и поют.

Остановились, они нам показывают большой палец, и мы им тоже. Они перед нами начинают кулаками размахивать, тут мы смекнули – что-то не то, нет улыбок на лицах, решили ехать дальше. Заехали в гостиный двор, заняли комнаты и зашли в ресторан позавтракать. Подошел к столу милый хозяин, спросил, что нам подать. Я попросил его дать что-нибудь местного, национального. Да, действительно, пища была необыкновенная и вкусная, но из чего мы так и не узнали.

Когда стали прощаться, я рассказал хозяину, как нас встретили аборигены. Милый Джонни громко засмеялся и объяснил, что здесь нельзя показывать большой палец вверх. Это означает ругань, оскорбление. Тут-то я сообразил, в чем дело, ведь у нас русских, это наоборот хорошо. Покупались в минеральных бассейнах и через день поехали дальше, на запад Австралии. Дорога такая, что я думал, мы уже по Африке едем – равнина, песок, все желто-серое, безжизненное. Иногда только появляются встречные машины и опять ничего. Уже хотели развернуться назад, но желание к познанию победило. Так что, хотя и скучно, но едем вперед. Ехали без остановок, проезжая без остановок поселения аборигенов. Хотя они улыбались и пальцы не ставили, но мы ехали дальше, решив, что белые уже достаточно привили цивилизацию – научили пить, курить табак и марихуану, да еще и пальчики показывать. Вот уже едем десять часов, а дорога все скучнее и суше. Наконец увидели большой указатель – на Перт прямо, а на Аделаиду налево. Я громко воскликнул – влево, потому что ехать такой дорогой еще двадцать часов я не хотел. Лучше уж потом как-нибудь слетаю на самолете в красивый и зеленый западный штат Австралии. При первой остановке позвонил в Перт и попросил концерт отложить на неделю, что, конечно, расстроило организаторов моих гастролей. Как только повернули влево, сразу появились зелень, деревья, животные, птицы. Пора уже обедать, да и автомобиль был весь пыльный, ничего нельзя было видеть. Остановились в маленькой деревушке. Плотно поели, вымыли автомобиль. Сели и помчались уже по приятной дороге к зеленому городу Аделаиде, где нас уже ждали близкие друзья – Михаил Чуркин с женой Ирой и поэт Олег Козин с женой Ниной.

Город Аделаида небольшой, зеленый и уютный. Друзья встретили тепло, так что физическая усталость быстро прошла. Михаил Николаевич уже успел мне рассказать о немногочисленной русской общине, что меня всегда особенно интересует, куда бы я ни приезжал. Как говорится, «своя рубашка ближе к телу». Ввиду того что мы приехали в Аделаиду пораньше, я решил дать благотворительный концерт в Русском культурном центре для соотечественников. Тем более что я знал, что организаторы здесь хорошие, а М. Н. Чуркин даже прославлен на всю Австралию, за свою общественную деятельность получил королевское признание. Олег Козин тоже любимец публики, замечательный поэт, так что они могут поднять весь город на дыбы. Назначили концерт через два дня, и пошла молва о моем пребывании по поселениям. Многие меня уже знали по выступлениям по национальному телевидению и радио, так что особенной рекламы было не нужно. В день приезда милые сударушки, Ирина и Нина, приготовили обильный ужин, на котором собралась вся сердцевина русской общины. Меня очаровали не одна, а сразу две красавицы – Ангелина и Таня, доченьки гостеприимных хозяев. Утром пошли погулять и познакомиться с городом, уже традиционно первым долгом в православный русский храм. До обеда рассматривали и наслаждались красивым городком, а после юные красавицы предложили на автомобиле поехать посмотреть окрестность. Действительно, красивые места! Много фруктовых деревьев, зеленые поля и холмы, бесконечные виноградники, где делают знаменитые на весь мир австралийские вина. «Одно блаженство, подумал я, чудесная природа, красавицы девушки, да еще и русские вокруг». Что касается культурного положения в городе Аделаиде, то здесь не совсем все на достойном уровне – оперного театра нет, симфонический оркестр только начал зарождаться и фестиваль еще не был на рельсах. Концерт состоялся, я был в ударе, публика принимала доброжелательно. Попрощались, и я улетел в Перт. Западное побережье тоже очень зеленое, и город расположен на берегу. Здесь, к сожалению, русские уже не встречали. Нет общины, живет лишь несколько семей, и даже как-то стало скучно. Встречали меня австралийские организаторы концерта, очень вежливые и деловые. Сразу повезли меня на репетицию с аккомпаниатором. Это оказалась очень музыкальная дамочка, чуть-чуть самоуверенная, что иногда мешает солисту. Но после нескольких пропетых вещей все встало на свои места, и я мог спокойно отдыхать и внутренне готовиться к завтрашнему концерту. Вечером погулял по центру города, но вся эта коммерческая и рекламная атмосфера наводила тоску, и приходили грустные мысли – неужели мы, человечки, дойдем до того, что вот эта Богом данная чудесная природа будет нами предана-продана и уничтожена? Утром дал несколько интервью для местных газет, радио и телевидения, а вечером успешно спел программу концерта. Публика и организаторы остались довольны. Сел на самолет и в ночь вернулся в Аделаиду. Переночевали и утром рано выехали на юг, по направлению к городу Мельбурну. Чем дальше мы въезжали на территорию штата Виктория, тем сильнее ощущалась прохлада, а растения становились еще зеленее. На полдороге остановились подкрепиться и дать машине отдохнуть, а то мой шустрый водитель от быстрой езды получает удовольствие, часто приходится его сдерживать.

В Мельбурн ехали охотно. Знали, что там проживает много русских, будет пища для души. Да и город я уже знал хорошо, в нем начались мои первые шаги как певца. Здесь я много раз выступал по телевидению, радио, и первая пластинка записывалась тоже тут, так что настроение было возбужденное. Еще по дороге решил остановиться в гостинице, а то чересчур обильные угощения, многочисленные встречи и разговоры очень утомляют. Да и уже две недели путешествуем – немалая нагрузка. До заката солнца тихо и спокойно, без гласности заехали в большой и самый старый город пятого материка.

Нужно было выспаться, так как я знал, что меня ожидает – здесь проживает не только много русских, но и много моих соучеников по Хайлару. Спал крепко и долго. Был воскресный день, захотелось пойти в храм помолиться и поблагодарить Всевышнего за счастье и радость, которую я всюду ощущал. В Мельбурне несколько православных храмов, но я пошел в тот, где служит добрый батюшка с красивым ангельским голосом и молитвенно поет хор. Известному человеку очень трудно молиться в храме, люди начинают шептаться и переглядываться, нарушая этим молитвенное настроение, что есть немалый грех и становишься без вины виноват. Поэтому решил надеть темные очки и слегка переменить прическу. Незаметно зашел в храм и встал в уголок, а свечи попросил поставить водителя. Но не тут-то было, Александр Васильевич, уважаемый председатель Русского дома, подметил меня и громогласным голосом воскликнул «Шахматов»! Закончилась литургия, многие стали подходить, смекалистый председатель заметил, что такие неуместные встречи и разговоры мне не по душе, подошел ко мне, взял под руку и повел прямо в Русский дом, который находился за углом. Зашли в зал, и что я вижу! Накрыт стол и вокруг стоят люди с милыми лицами. «Вот так вот, подумал я, с вами, дорогие соотечественники, не отдохнешь, но раз взялся за гуж – служить искусству и народу, так молчи, Александрушка», чуть не вслух промолвил я. Посадили меня на почетное место, и начался опять пир. Приветственные речи, расспросы, а затем и пение местных певцов. Присутствовали талантливые и интересные люди, особенно меня захватил своими стихами поэт Игорь Смолянинов. Появился и оркестр струнных инструментов, заполняя звуками небольшой, но уютный зал. Через некоторое время пришла знакомая русская девушка Лена, я извинился, поблагодарил за душевный прием, и мы покинули доброе русское застолье. Что скрывать, ведь нелегко живётся на чужбине, русские не могут жить только животом. После бурной атмосферы решили погулять на природе, тем более что мы давние друзья, и нам есть о чем поговорить и вспомнить. Завтра нужно было проверить зал и начать репетировать с пианистом и оркестром, так как уже было объявлено несколько концертов. День был заполнен до отказа, я уже мечтал о том, когда вернусь в гостиницу и усну богатырским сном. Только к восьми часам меня подвезли к гостинице и я с облегчением вздохнул – наконец-то могу отдохнуть. Но еще не успел взять ключ, как слышу: «Саня, здорово»! Смотрю – какой-то незнакомый человек, а он еще громче: «Что, не узнаешь? Это я, Петька, твой однокашник из Тыныхэ». Тут все стало ясно – это тот Петька, с которым мы дрались из-за сестер! Опять объятия, разговоры, воспоминания, незаметно пролетела ночь.

Да простят меня те читатели, которым, может быть, хотелось бы более подробно узнать о моей творческой жизни. Признаюсь, что не могу, не получается о себе писать. Надеюсь, что в будущем найдется человек, который сможет детально ознакомить всех интересующихся с моей артистической жизнью.

Лена мне рассказала, что недалеко от Мельбурна находятся несколько русских поселений, где осели переселенцы из Трехречья, даже есть казачья станица, что, конечно, меня заинтересовало. И я ее попросил организовать туда поездку. Подготовка к концертам проходила благополучно, параллельно выступал по телевидению и радио. Вскоре Лена сообщила, что уже организовала встречу с моими земляками и соучениками. Едем по направлению городка Джелонга. Дорога широкая, вокруг все засажено фруктовыми деревьями. Подъезжаем к православному храму, я вижу много народа, и спрашиваю Лену: «Что, сегодня какой-то праздник?». Она отвечает: «Нет, это все пришли встретиться с тобой». Тут я и ахнул: во-первых, столько народа, а во-вторых, около храма. Вышел из машины, увидел лица, и передо мной поплыла картина детства и юности. Какое было внутреннее состояние, описать невозможно. Начались объятия, слезы и разговоры. Пригласили меня в прицерковный зал, где, как всюду по русскому обычаю, накрыты столы, все украшено цветами! Был и батюшка. Я попросил сначала помолиться, потому что так хорошо было на душе, что хотелось отблагодарить Господа за такую встречу. Был и атаман с казаками в казачьих формах. И началась невероятная встреча русских людей – изгнанников с родной земли, исколесивших уже полпланеты и оставшихся в приютившей их Австралии. Мне было особенно радостно узнать, что все говорят на родном языке, соблюдают русские традиции, живут дружно и продолжают любить родину и жить родной Россией. Все обеспечены. Меня так все растрогало, что я начал петь все казачьи песни, которые я знал, а потом запели и все. Встреча продолжалась всю ночь, даже милый батюшка ничего не имел против, все приговаривал «Бог простит – это для нас историческое событие»! Эта встреча помогла мне достойно провести все концерты, которые прошли с успехом. И в приподнятом настроении и с гордостью за русский народ покинули мы город Мельбурн. Не доезжая до города Сиднея, остановились отдохнуть и закусить. Зашли в первый попавшийся ресторан. Заказываем еду и между собой говорим на русском языке, вдруг подходит хозяин и на чисто русском языке спрашивает: «Что, земляки, проголодались»? Оказался наш русак, но не из Китая, а из Европы. А это значит опять угощение, разговоры. Когда мы сказали, что уже месяц путешествуем по Австралии и возвращаемся домой, он спросил, «были ли мы за Брисбеном к северу»? Я ответил, что нет. Тогда он говорит: «Жаль, ведь там живет наш русский Тарзан». Я заинтересовался. «Да дело было так: мы с ним вместе работали в шахтах, заработали много денег, он женился и остался жить в теплом местечке, а я не любил жару, уехал вот сюда. Прошло уже 25 лет, он уже вырастил детей, жена захотела поехать в Брисбен к родителям, да и осталась там. А он не мог терпеть бешеную городскую жизнь, продолжал жить на природе среди зверей, птиц… В один прекрасный день он решает уйти из цивилизации и жить, как Тарзан. Вот вам еще одно русское чудо! О нем даже снимали документальный фильм», добавил наш гостеприимный хозяин. После этого не хотелось больше ничего говорить. Сели и покатили.

Возвратившись в Сидней, сразу уехал на дачу, надо было прийти в себя и записать в дневник все, что за месяц было пережито. Наступил последний год занятий. Я записался на участие в нескольких национальных конкурсах, так что это было очень ответственное время. Оперная школа готовила три оперы, и во всех я должен был петь: две вторые и одну главную роль на разных языках и разного характера. Совсем не было времени для того, чтобы заниматься общественными деяниями и оказывать внимание красавицам певицам оперной школы. Вскоре я выиграл конкурс молодых оперных певцов и получил стипендию для учебы в Италии, что было потрясающим исполнением желания. Ведь я с детства мечтал посмотреть мир! Такие результаты подняли настроение, и я готовил роли и экзамены с удовольствием. Одновременно готовил большую программу для записи на радио АБС с профессором Львом Демонтом. Через некоторое время получил предложение на гастроли в Северную и Южную Америку. Сдаю успешно экзамены, получаю звание оперного певца и завершаю обучение в консерватории исполнением трех оперных ролей. Получив солидный денежный подарок от братьев, я стал собираться на гастроли в Америку и занятия в Европе. Русский культурный центр в знак благодарности за мой вклад в сохранение русскости на чужбине устроил мне прощальный торжественный вечер, где было очень много народа, так как многие хотели мне лично пожелать успеха и на других материках и странах. И так, в 1975 году я уехал.