Читать книгу Битва за Новороссию - Александр Широкорад - Страница 8

8 июня 1774 г. Екатерина II и генерал-поручик Григорий Потемкин тайно обвенчались в Петербурге в храме Св. Самсония Странноприимца[58].

10 июля 1774 г. Потемкин был возведен в графы Российской империи. В октябре того же года Потемкин пожалован генерал-аншефом и назначен вице-губернатором Военной коллегии.

11 января 1775 г. Потемкин стал азовским и астраханским генерал-губернатором и одновременно начальником укрепленной Днепровской линии, сосредоточив, таким образом, в своих руках всю гражданскую и военную власть на юге России.

Теперь Потемкин в соответствии с замыслами Екатерины получил возможность преобразовывать Дикое поле в Новую Россию. Естественно, что для реализации этих замыслов Григорию Александровичу потребовался исполнительный орган. В первые годы правления Потемкина таким органом был его штаб, учрежденный еще в 1774 г. 16 января 1775 г. он был расширен и уравнен со штабом малороссийского генерал-губернатора П.А. Румянцева. Штаб этот должен был содержаться за счет местных, новороссийских, доходов. О внутреннем устройстве его сведений не сохранилось. Штаб являлся лишь вспомогательным учреждением, а все распоряжения исходили лично от Светлейшего в виде «ордеров». «Ордера» эти, число которых за всю «потемкинскую» эпоху достигает нескольких тысяч, и являются главным источником сведений о многосторонней административной деятельности Потемкина.

Еще 22 марта 1764 г. Екатерина II на землях бывшей Славяно-Сербии (Украинская линия, 13 сотен Полтавского и 2 сотни Миргородского полков) и «Заднепровских мест» (Новосербия и Новослободской казачий полк с центром в крепости Святой Елисаветы) приказала создать Новороссийскую губернию. Ее административным центром стал Кременчуг.

В 1775 г. Бахмутская провинция (бывшая Славяносербия) была передана в состав вновь образованной Азовской губернии, а к Новороссийской губернии присоединена западная часть земель Запорожской Сечи, ликвидированной манифестом Екатерины II.

30 марта (10 апреля) 1783 г. императрица повелела из двух упраздненных – Новороссийской и Азовской – губерний образовать Екатеринославское наместничество. Указ императрицы определял разделение наместничества «на первое время» на 12 уездов, предоставляя как это разделение, так и назначение городов – губернского и уездных – усмотрению самого Потемкина.

22 января 1784 г. были опубликованы два именных указа. Первый предлагал Потемкину назначить в пределах 1784 г. срок для открытия наместничества, причем ему предоставлялось право открывать присутственные места не все сразу, а в соответствии со степенью нужды в них населения. Помимо этого, «покуда назначенный губернский город на правой стороне Днепра у Койдак построен будет» (то есть Екатеринослав), Потемкин должен был выбрать город как для самого акта открытия наместничества, так и для временного размещения в нем губернских учреждений.

В 1783 г. Потемкин создает собственную канцелярию. Эта канцелярия включала в себя множество отделов: военный, морской, секретный, счетный, аудиторский (судебный), а также личные дела Потемкина по его «домовой конторе». В штате канцелярии насчитывалось до 20 чиновников, в том числе «переводчик классических и новейших языков», составитель «исторических записок и похвальных од» и агроном. В 1785 г. в состав канцелярии входили даже два профессора агрономии – Прокопович и Ливанов. Несмотря на такой большой штат, канцелярия Потемкина оставалась не казенным учреждением или «присутственным местом», а личной его канцелярией.

Руководил канцелярией Василий Степанович Попов (1743–1822). До 1782 г. он в чине подполковника стал служить чиновником по особым поручениям при Потемкине и фактически стал правой рукой Светлейшего в течение последующих 8 лет.

Самой большой проблемой при создании Новороссии для Екатерины и Потемкина были… люди. Почти пустые степи, слабозаселенный Крым. Ногайцы, татары и другие кочевники явно не годились для строительства городов и создания инфраструктуры края.

Переселению русских людей мешало разложившееся крепостное право. Да, когда-то оно было необходимо. У помещиков и крестьян были свои права и обязанности. При Иване III достаточно было царского указа, и тысячи князей и дворян с холопами и крепостными ехали осваивать новоприобретенные Новгородские земли, включая Приневье и Приладожье. При Иване IV – новые указы, и опять тысячи дворян и десятки тысяч крестьян двинулись на Среднюю и Нижнюю Волгу.

Увы, Екатерина II дала «вольности» дворянству. Теперь у помещиков были только права и никаких обязанностей перед государством.

Потемкину ничего не оставалось делать, как запретить розыск беглых крестьян как из Великороссии, так и из Малороссии. В секретном ордере 11 августа 1775 г. генералу Муромцеву он писал: «…являющимся к вам… помещикам с прошениями о возврате бежавших в бывшую Сечь Запорожскую крестьян объявить, что как живущие в пределах того войска люди неизъемлимо все и вообще под именем того войска вступили по Высочайшей воле в военное правление и общество, то и не может ни один из оных возвращен быть…»

Тем не менее переселенцев из России было меньше, чем из малороссийских губерний и со Слободской украины. Это были отслужившие своё или демобилизованные по состоянию здоровья военнослужащие, беглые крестьяне, сектанты и т. д.

Население Новороссии к концу XIX века в процентном отношении[59]

Подобные статистические данные сейчас дают повод украинским националистам утверждать, что «Новороссия – исконная украинская земля». Это очередное шулерство, передергивание карт. Нигде в Российской империи никогда не велось статистики отдельно по малороссам, а кто такие украинцы, в XIX веке вообще не знали.

А вот выходец из малороссийской губернии не тождественен национальности «малоросс».

Классический пример: кто такой Гоголь – русский или малоросс? Да, его называли в России малороссом, но исключительно по месту жительства. Ну а моего отца и меня периодически дразнили хохлами за фамилию. И что из этого?

Так, например, из 9 уездов Киевской и 4 уездов Черниговской губерний в 1782–1791 гг. бежало 20 683 помещичьих крестьян, причем основная масса беглецов (16 358 чел., или 87 %) осела на землях Екатеринославской губернии[60].

А почему черниговцы сплошь «украинцы»? С 1501 по 1618 г. и с 1654 по 1917 г. Черниговская область входила в состав Московского государства и только 36 лет из 216 – в состав Речи Посполитой.

В 2010 и 2012 гг. я был в Чернигове и почти не слышал «мовы», а когда спросил таксиста о распространенности украинского языка, тот отрезал: «Чернигов – русский город».

Если немцы и даже сектанты прибывали в Новороссию организованными сравнительно большими группами, то из малороссийских губерний народ приезжал в инициативном порядке и, как правило, небольшими группами.

К 1917 г. выходцы из малороссийских губерний в городах Новороссии практически на 100 % использовали русский язык, а в сельских районах наряду с русским использовали и различные диалекты малороссийского языка, которые в конце ХХ века украинские националисты стали называть суржиком.

К началу XIX века 99 % православных горожан Новороссии считали себя русскими и говорили на русском языке. Сельское же население говорило по-русски или на малороссийских диалектах, куда более близких к великорусским диалектам, чем тот же полтавский диалект. На галицийском диалекте, которые националисты именовали «литературным украинским языком», в Новороссии к концу XIX века говорили лишь несколько десятков человек. Тут не опечатка, не десятков тысяч, а именно десятков человек.

Но вернемся к Потемкину. Он приложил много усилий, дабы переселить в Новороссию людей из Центральной Европы. Так, 30 мая 1777 г. он писал генералу Якоби: «Полк ново-сербский… извольте набрать весь из сербов, и для того той нации людей можете взять всех из других полков, где таковые есть. Я желаю, чтобы и прочие полки составлены были из народов по своему названию, что с молдавским, волоским и булгарским легко учиниться может». В 1783 г. он учреждает войско из новых подданных в Таврической области. В 1785 г. он поощряет переселение болгар, волохов и других иностранцев в Екатеринославское наместничество.

По приглашению Екатерины и Потемкина со второй половины XVIII века по 1850-е годы в Новороссию происходит массовое переселение немцев. «Первоначальные немецкие колонии основывались по берегам Днепра, в нынешних уездах Верхнеднепровском, Екатеринославском, Новомосковском и Александровском. В начале XIX в. немцы образовали колонии в Херсонской губ., и в половине столетия часть колонистов переселилась из приднепровских уездов (левый берег между р. Конкой и нынешним м. Каховкой) в Таврическую губ. – на р. Молочную и в Феодосийский и Симферопольский уезды. С 1814 г. в продолжение пятидесяти лет немецкие выходцы из бывшего герцогства Варшавского и Германии основали несколько колоний в Бендерском уезде Бессарабской губ. и особенно в Аккерманском, где земли их в настоящее время занимают половину уезда»[61].

В 1775 г., после окончания Русско-турецкой войны, России пришлось вернуть Османской империи Архипелажную губернию, состоявшую из 30 островов Эгейского моря, а тысячи греков покинули острова и морем прибыли в Санкт-Петербург и на Черное море.

Местами для греков-беженцев были определены города Керчь, Еникале и Азовская губерния, в частности Таганрог. Их поселения до сих пор именуются «ротами». Так, под Таганрогом до сих пор существует селение Греческие Роты.

В Новороссию также прибыли десятки тысяч греков. В 1778 г. из Крыма в Новую Россию выехал 18 391 грек. А.В. Суворов помог организовать переселение греков, а непосредственно руководил переселением митрополит Готский и Кафский Игнатий.

За оставленные сады и виноградники российское правительство уплатило грекам 4511 рублей, на «путевое довольствие» – 23 345 рублей.

Замечу, что переселение греков было исключительно добровольным.

Около 15 тысяч греков, жителей Капсихры, Искута, Таукаа и других деревень, остались. Естественно, остались и греки, проживавшие на Керченском полуострове, который в 1774 г. вошел в состав России.

Потемкин выделил греческим переселенцам 1,2 млн десятин земли, то есть примерно половину площади Крымского полуострова. По указу Екатерины II каждый мужчина получил надел в 33 гектара (около 30 десятин).

Естественно, были и проблемы. Так, в 1781 г. произошел великий налет саранчи.

Греки-переселенцы были на 10 лет освобождены от уплаты налогов и от несения воинской службы.

Именно греки в 1780 г. основали город Мариуполь на речке Кальмиус. Другой вопрос, что в 1778 г. азовский губернатор В.А. Чертков распорядился основать на месте будущего Мариуполя город Павловск. Было ли что-то там построено или нет, до сих пор остается неясным.

Ну а у «самостийников», естественно, своя версия основания города. Якобы его основали запорожцы и назвали Казацкая Домаха. Естественно, документальных подтверждений никаких. Ну, предположим, десятка два казаков поставили где-то зимовник. Так это только в Киеве может считаться основанием города.

Согласно документам, до учреждения Азовской губернии в 1776 г. на территории Павловского уезда вообще не было населенных пунктов, а во всем уезде проживало 382 человека, из них 374 мужчины и 8 женщин.

Есть версия, что Мариуполь – это древний город Кальмиус, упомянутый еще в 1593 г. Ну а далее три версии, что город основали древние греки, евреи и тюрки.

Замечу, что вся эта болтовня имеет политическую подоплеку. Так, в книге «Архив Коша Запорожской Сечи», изданной в 1998 г. в Киеве, утверждается, что Кальмиусская паланка «занимала почти всю территорию современной Донецкой области».

Ну а если серьезно, то план города Мариуполя лично начертала императрица Екатерина II 20 октября 1779 г. 26 июля 1780 г. в город прибыла большая группа переселенцев во главе с митрополитом Игнатием. Селеньям вокруг города греки дали названия покинутых ими мест Крыма – Бахчисарай, Урзуф, Кафа, Козлов, Бельбек и т. п. Одно из сел получило название Игнатьевка в честь митрополита.

В 1782 г. в Мариуполе насчитывалось 2948 жителей, из них 1586 мужчин и 1362 женщины. В городе проживали 243 купца, 409 мещан и 106 духовных лиц. Разговорный язык – греческий (греко-татарский диалект).

Горожане выделывали кожи, изготовляли свечи, кирпичи, черепицу и т. д. Главным же занятием была торговля. На берегу моря в окрестностях города имелось до 20 рыбных заводов.

После вхождения Крыма в состав Российской империи в 1783 г. часть греков вернулась на полуостров. Однако приток новых греческих переселенцев был куда выше. Ежегодно десятки судов доставляли в Причерноморье беженцев-греков из Архипелага и Анатолии.

В 1824 г. итальянец Кавальотти основал в Мариуполе верфь, где поначалу строились суда каботажного плавания.

К 1864 г. население Мариуполя достигло 7440 человек, из них 3844 мужчин.

В 1882 г. в город пришла железная дорога, соединившая Мариуполь с Донбассом.

Резкое увеличение экспорта угля и пшеницы[62] привело к необходимости строительства большого морского порта. Старый порт в устье реки Кальмиус уже не справлялся с грузопотоком. В 1886–1889 гг. в 5 км от города, у Зинцевой балки (ныне это Приморский район), был устроен новый порт.

За три года было построено три мола и два волнолома (общая длина более 3 км), набережная (850 м), углублена гавань до 14 футов (4,26 м), проложено мощеное шоссе от города к порту, продлена железная дорога от станции Мариуполь к порту (3,35 версты) и на территории порта (3,46 версты), построены различные портовые сооружения, установлено погрузочно-разгрузочное оборудование.

2 сентября 1889 г. состоялось торжественное открытие Мариупольского порта – на набережную порта было подано 18 вагонов, груженных углем. Уголь погрузили на пароход «Медведица».

Во второй половине XIX века Мариупольский порт замерзал с середины декабря по начало марта, и толщина льда достигала 1 фута (около 30 см).

В 1897–1906 гг. порт был вновь расширен, и подходы к нему углублены до 20 футов (6,1 м). К концу войны порт стал вторым на Черном море по грузообороту после Одессы. В мирное время военные корабли не пользовались Мариупольским портом.

Новый порт вызвал оживление торговли и приток населения в город. В 1890 г. в Мариуполе проживало уже 19 тыс. жителей. О большом значении Мариуполя в жизни тогдашней России свидетельствует то, что в начале Первой мировой войны в городе находились консульские учреждения 7 европейских государств: Греции, Италии, Австро-Венгрии, Турции, Бельгии, Германии, Великобритании.

19 апреля 1896 г. предприниматели А.В. Ротштейн из Пруссии и Э.Д. Смит из США обратились к правительству Российской империи за разрешением учредить «Никополь-Мариупольское горное и металлургическое общество». Не ожидая решения властей, они закупили в США металлургический завод с трубосварочным цехом. 6 июля 1896 г. в Петербурге первое общее собрание акционеров избрало правление общества. В 5 км от Мариуполя начали работать геодезисты. Монтаж начался в декабре, а уже 1 (13) февраля 1897 г. был пущен трубосварочный стан (в трубном цехе).

Бельгийское общество «Провиданс», существующее и поныне, получило у Мариупольской городской управы два участка земли. И на одном из них в апреле 1898 г. началось строительство завода. Затем – с целью привлечения бельгийского и русского капиталов – они создали дочернюю компанию «Русский Провиданс». В 1898 г. завод уже работал: функционировали 2 доменные печи, 2 мартеновские печи, 3 томасовских конвертора, 126 коксовых батарей, крупносортный и рельсобалочный цеха.

Железную руду везли из Керчи на пристань, расположенную на берегу Кальмиуса (современная Гавань). В конце XIX века в Мариуполе работали, таким образом, бок о бок 2 металлургических завода. Однако продукция их была не из лучших. Первые домны «Никополя» привезли из-за океана в разобранном виде. С ними прибыли в Мариуполь их создатели американцы братья Джулиан и Вальтер Кеннеди. Домны «Никополя», в отличие от домен «Русского Провиданса», были последним словом техники. Первая домна «Никополя» дала чугун в ночь с 14 на 15 июня 1902 г. Первым директором «Никополя» был Г. Лауде. В 1909 г. «Никополь» произвел 1,3 млн пудов стали, в 1913 году – 4,8 млн пудов. «Русский Провиданс» в 1912 г. выпустил 11 млн пудов чугуна, а уже в 1913 г. – 13 млн пудов чугуна. В 1909 г. Мариупольским портом переработано 96 млн пудов грузов, а в 1911 г. уже 122,4 млн пудов.

По переписи 1897 года в Мариуполе проживало 31 тыс. человек, в том числе русских – 19 670, евреев – 4710, малороссов – 3125, греков – 1590. Накануне Первой мировой войны в городе насчитывалось уже 58 тысяч жителей.

К истории Мариуполя мы еще вернемся, а пока перейдем к триумфу князя Потемкина – путешествию в Крым Екатерины II.

Таврический вояж императрицы не имел прецедентов в отечественной, да и, видимо, в мировой истории. Со 2 января по 11 июля 1787 г. Екатерина и ее спутники проделали путь в 5657 верст по маршруту Санкт-Петербург – Смоленск – Киев – Херсон – Севастополь – Феодосия – Белгород – Москва – Санкт-Петербург.

Цель путешествия – показать Новороссию австрийскому императору Иосифу I. Не будем забывать, что менее чем через год Австрия стала союзницей в войне с Оттоманской империей. Попутно нужно было заткнуть рты придворным, завидовавшим Потемкину и рассказывавшим байки о его грандиозных хищениях и полном запустении в присоединенных землях.

При выезде из Петербурга императорский поезд состоял из 14 карет, 124 саней с кибитками и 40 запасных саней. Екатерина II ехала в карете на 12 персон, запряженной 40 лошадьми, где ее сопровождали придворные, прислуга, а также представители иностранных дипломатических миссий. Принять участие в инспекции Новороссии были приглашены иностранные министры: граф Кобенцель – посол немецко-римского императора, Фицгерберт – английского и граф Сегюр – французского двора. Один из участников процессии вспоминал:

«Путешествие представляло торжественное шествие. Во время ночи по обеим сторонам дороги горели смоленые бочки. Во всех губернских городах, где ее величество останавливалась, давали балы, и все улицы и дома иллюминированы.

На каждой почтовой станции поезд ожидали 560 свежих лошадей. На лошадях императрица ехала до Киева. А там в апреле, когда сошел лед на Днепре, пересела на галеру “Днепр”. Специально для ее путешествия у Смоленска в 1785–1786 гг. было построено семь галер. Иностранные послы разместились на “Сейме”, на “Соже” плыли придворные, “Десна” служила рестораном, на других галерах были склады провианта, конвой и т. п. Кстати, в Херсоне все галеры были обращены в боевые суда. На той же “Десне” выкинули всю ресторанную рухлядь и установили один пудовый единорог и шестнадцать 3-фунтовых пушек».

В Каневе[63] Екатерину ждал польский король Станислав Понятовский. Императрица холодно встретила своего старого любовника и не пригласила его в путешествие, на что тот так рассчитывал.

Ниже Канева на галеру к императрице подсел австрийский император Иосиф II. В Херсон Екатерина и Иосиф въехали через Триумфальную арку с надписью «Дорога в Византию».

В мае Екатерина и Иосиф побывали в Крыму. В Севастополе Потемкин приготовил им интересный спектакль. Французский посол Сегюр писал: «Между тем как их величества сидели за столом, при звуках прекрасной музыки внезапно отворились двери балкона, и взорам нашим представилось величественное зрелище: между двумя рядами татарских всадников мы увидели залив верст на 12 вдаль и на 4 в ширину; посреди этого залива, в виду царской столовой, выстроился в боевом порядке грозный флот, построенный, вооруженный и совершенно снаряженный в два года. Государыню приветствовали залпом из пушек…»

Однажды Екатерина сказала, смеясь, Сегюру: «Вы не хотите, что я прогнала ваших питомцев, турок. Хороши они. Они вам делают честь. Будь у вас в Пьемонте или в Савойе такие соседи, которые ежегодно беспокоили бы вас голодом и чумой, убивали и уводили бы в плен по целым тысячам ваших соотечественников, – что сказали бы вы, если бы мне вдруг вздумалось защищать их? Разумеется, вы назвали бы это варварством с моей стороны».

Позже путешествие Екатерины обросло многочисленными анекдотами. Появилось даже выражение – «Потемкинские деревни». Бесспорно, как всегда было на Руси и в иных державах, при посещении главы государства не обходится без большой показухи, зачастую превосходящей изощренную фантазию сатириков.

Но главное было в другом. Потемкин в Дикой степи построил города и верфи. Впервые в истории на Черном море были не казацкие чайки или «новоизобретенные корабли», а настоящие боевые суда, не уступавшие по мореходности и огневой мощи ни туркам, ни французам. Главное же было в том, что на берегах Черного моря и на кораблях были десятки тысяч людей, готовых постоять за государство Российское.

Известие о войне дошло до Петербурга лишь 29 августа, когда на юге уже шли боевые действия. 7 сентября 1787 г. Екатерина издала манифест, где говорилось: «Оттоманская Порта, утвердивши торжественными договорами перед лицом света вечный мир с Россией, опять вероломно нарушила всю святость онаго… Мы полагаем в том Нашу твердую надежду на правосудие и помощь Господню, и на мужество полководцев и храбрость войск Наших, что пойдут следами своих недавних побед, коих свет хранит память, а неприятель носит свежие раны».