Читать книгу Бестселлер будущего - Александр Швед-Захаров - Страница 2

2019

Пролог.

– Аико, хватит пинать сестру под столом – пыталась прекратить сестринские разборки мать.

– Это не я, она первая начала, – включала оборонительную тактику младшая дочь.

– Ага, как же, она. Сама начинаешь, а потом переводишь стрелки на меня, – монотонным голосом констатировала старшая сестра, погружённая в телефонную переписку.

– Нам надо поскорей поесть и быстрее выехать, чтобы успеть к дедушке с бабушкой за светло. – пыталась успокоить их мама.

– Не беспокойся, любимая. Даже если они устроят тут бой на 15 минут, мы всё равно успеем. – положив руку на её плечо, попытался успокоить жену, отец семейства.

Семья Туралысовых встала сегодня пораньше, чтобы позавтракав, отправиться в пятисоткилометровое путешествие из Мирного в Удачный. Путь, пролегавший в основной части своей через зелёный массив, периодически чередовавшийся каменистым ландшафтом, начинался асфальтом, который в определённый момент переходил в грунтовую дорогу. И хоть она была окружена деревьями с обеих сторон, встречались участки пути, где грунт превращался в глину и жижу, что позволяло проехать только особо подготовленным автотранспортным средствам. К тому же, очень часто, в летний период времени летевшие камни из-под колёс, портили лобовые стёкла машин. Поэтому, зимой этот путь был наиболее приятен.

Цель поездки была – празднование Нового Года у родителей главы семьи, которые жили в г. Удачный, и также, как и их сын, имели отношение к алмазной индустрии двух этих небольших городов. Располагаются эти два населённых пункта близ карьеров, в которых добывают алмазы и имеют огромное значение для алмазодобывающей индустрии страны.

Старшая дочь Саяна, активно противилась этой поездке. Уже прошло то время, когда поездка к бабушке с дедушкой для празднования Нового Года, с большой ёлкой в гостиной, подарками под вечнозелёным деревом по утру, заревом фейерверков во дворе, было чудом и из ряда вон выходящим событием. Всё это перестало быть магнитом. Секреты она знала, крабовый салат утратил волшебство, а желание разделить следующий день с родственниками куда-то улетучилось. Одним словом – скучно. Она так и говорила в своё оправдание, когда родители уговаривали её поехать отмечать Новый Год к бабушке и деду.

Младшая, Аико, наоборот, стремилась в гости к бабе и деду, в их большую трёхкомнатную квартиру в Удачном, наполненную теплом и ароматами свежей выпечки, которую бабушка затевала всякий раз, когда младшее поколение приезжало к ней.

– Саяна. Отложи телефон. Удели внимание сестре, ведь она так активно пытается добиться твоего внимания – с юмором попросил отец.

Старшая дочь посмотрела на папу, потом перевела взгляд на сестру и после продолжительной паузы, когда она взвешивала все за и против, отложила телефон, после чего развернувшись к Аико, спросила младшую сестру: «Ну что, как тебе понравился «Карлик Нос»?

Младшая замерла с открытым ртом. Было видно, как она вспоминает сказку, которую ей читала мама недавно. Её глаза бегали из стороны в сторону, с одной чёрточки лица, старшей сестры, на другую, словно глаза загнанного зверька. Саяна знала, что будет дальше, она была уже достаточно взрослой, чтобы просчитывать реакцию сестры и знать, что последует за этим.

Глаза младшей постепенно становились влажными от слёз, ещё мгновение и слёзы покатились по пухлым щёчкам, и Аико выдавила из себя стон, символизировавший начало детской истерики.

–Саяна! – повысила тон мать, встав из-за стола.

На лице старшей сестры заиграла кроткая улыбка торжества и не произнося ни слова она покинула кухню. Спустя мгновение послышалось, как закрылась дверь в детскую комнату.

Мать села рядом с младшей дочерью и стала утешать её. Отец, прекрасно понимавший весь расчёт Саяны, сжимал кружку в руках, пытаясь подавить приступ редкого минутного гнева. Периодические «разборки» между дочерями, которые возникали лишь из желания доказать, кто важнее и главнее, его, человека привыкшего рационально тратить время, выводили из себя. Уставившись в одну точку, он пытался совладать с собой, отключив слух, дабы не слышать завывания Аико.

Его жена, Умсура, была умной женщиной, и о состоянии мужа могла понимать по мимике, по едва заметным ноткам в его голосе или по его скупым ответам, сопровождавшихся скованными движениями, словом по мелким штрихам.

– Эрган, Эрган, – голос жены выхватил его из собственных мыслей, – Эрган, любимый, начни спускать вещи в автомобиль, а я соберу Аико и поговорю с Саяной.

Эрган понимающе кивнул головой и одевшись, захватив половину вещей, стоявших в коридоре, покинул квартиру.

Оставшись наедине с младшей дочкой, Умсура крепко прижала её к себе и целуя её чёрные волосы, пыталась успокоить Аико.

– Не переживай, Карлик Нос не страшный, просто жизнь его так изменила. Поставила в трудную ситуацию, и он пытался выйти из этой ситуации. В результате у него это получилось. Сказка о том, что как бы тебя не кидала жизнь, нельзя вешать нос, надо бороться и выживать в тех условиях, в которых оказался.

– Мама, но я не Карлика Носа испугалась, а злой ведьмы. – успокоившись в материнских объятиях возразила малышка.

– НУ а что её бояться, её же в конце победили, чары её исчезли.

– Но она очень страшная.

– И что с того? Карлик Нос её не испугался, и победил, значит она не такая страшная. Всё потому, что он не сдался и не отступил. Боролся за себя. Страх можно преодолеть, зависит от того, как к нему относиться.

– Это как?

– Просто представить, что ты можешь победить, ты угроза, напугать свой страх. Ты победитель страхов. Когда Карлик Нос решил, что победит злую ведьму, тогда он это сделал.

– Мммм, – протянула Аико и ушла в раздумья.

Мама освободила её из своих объятий: «Я пойду поговорю с твоей старшей сестрой, нам нужно пораньше выехать».

В прихожей Эрган собрал оставшиеся вещи, уходя бросил: «Жду вас внизу, не задерживайтесь»

– Конечно, дорогой, сейчас все соберёмся. Не стой на морозе долго, жди нас в машине, – крикнула она ему вдогонку, направляясь к комнате детей.

Забив весь багажник своего «паркетника», Эрган достал сигарету и закурил, окунувшись в свои мысли. Две недели назад, он и ещё два его сослуживца, ездили на охоту в лес, за 150 километров от Мирного. Там у одного из них есть охотничий домик, куда они наведываются три раза в год своей компанией. В последний раз охота особенно удалась, они завалили двух кабанов, одну лисицу и оленя. Но украшением охоты была волчица из маленькой стаи, которую они встретили в последний день. К сожалению, удалось убить только одну, остальные все бросились врассыпную. Против ружья трудно бороться. Один пытался вернуться, но очередная пуля, оторвавшая ему край уха, избавила его от этой мысли. Времени было немного, вечером нужно было возвращаться в город, завтра нужно было выходить на работу. Поэтому, Эрган освежевав волчицу, растянул её шкуру на растяжке и оставил в домике сохнуть. Эта шкура, должна была стать подарком отцу сыном. Подарок, который должен стать украшением квартиры отца, который будет согревать холодными вечерами, покрывая пол зала. Надо было заехать за подсохшим трофеем, дабы это было по пути. Охотничий домик располагался в лесном массиве, который находился на возвышении, в 15 километрах от трассы Мирный – Радужный. С холма можно было наблюдать прекрасную картину занесённых снегом бескрайних просторов, которые пронзала федеральная трасса, по которой мчались маленькие машинки, словно игрушечные. Трое охотников любили сидеть тут летними вечерами, наблюдая эту красоту в алых цветах заходящего солнца. Именно в такие моменты их наполняло чувство умиротворения и свободы, когда не надо никуда бежать, когда ты там, где тебе хорошо.

Стук в боковое стекло вернул мужчину в салон автомобиля. Старшая сестра дёргала ручку двери в безуспешных попытках её открыть. Отец огляделся вокруг, словно оказался тут в первый раз, а потом нажал кнопку отмены блокировки замков. Щелчок, и в салон ворвался уличный холод, запущенный двумя открывшимися задними дверьми. Дети занимали свои места.

– Папа, ты решил нас на улице оставить? О чём задумался? – немного возмущённым тоном спросила Саяна.

– Есть одна важная вещь, которую мы сделаем по пути, дочка.

Дверь пассажира открылась и жена села на переднее сиденье. Она услышала окончание разговора и решила узнать подробности.

– Что мы должны сделать?

– Нужно заехать в охотничий домик, забрать кое-что.

– Что именно? Забыл в последний раз там что-то? – она немного забеспокоилась.

– Подарок отцу, на Новый Год. – он заметил тревогу в её глазах. Взяв в руку на её замёрзшие пальцы, муж успокоил её, – Это быстро. Отец будет очень рад, как мама твоему оренбургскому платку. Это быстро.

– Ну если быстро, тогда ладно. – откинув тревогу успокоилась жена.

Он повернулся к детям: «Девочки, компенсируйте ранний подъём сном в автомобиле. Поспите сейчас, чтобы потом не выглядеть, как сонные мухи».

Аико рассмеялась и повторила: «Сонные мухи».

Через 10 минут, вся женская часть семьи спала, убаюканная теплотой салона автомобиля и мелкими неровностями дороги, которые часто встречались на их пути.

Когда они преодолели 120 километров, проснулась старшая дочь. Она огляделась вокруг, зевнула, протёрла глаза и спросила:

– Пап, мы где сейчас?

– Недалеко от нашей первой остановки.

– Что за остановка? Это то, что мы должны сделать по пути?

– Совершенно верно. В точку. – улыбаясь похвалил её отец.

– Так что там? – проявила неподдельную заинтересованность старшая дочь.

– Это подарок дедушке. Ты сама всё увидишь, когда мы приедем на место. Осталось совсем недолго.

– Пап, а расскажи какую-нибудь историю, что-нибудь интересное.

Эрган начал перебирать в голове различные истории, которые случались с ним.

– Что-нибудь загадочное, таинственное, – оживлённо выдавала Саяна, устанавливая критерий будущей истории.

Ещё немного подумав, отец выдал: «НУ что же, если ты хочешь услышать таинственную историю, то тогда я расскажу тебе про Долину смерти, которая находится недалеко от того места, куда мы едем.

– Да ладно, – воскликнула старшая дочь, – так уж Долина смерти? А почему так она называется?

– Если ты не будешь перебивать, то я тебе сейчас расскажу.

– Думаешь ей уже пора знать эту историю? –он услышал сонный голос жены. Она сквозь сон услышала их разговор и попыталась вмешаться, чтобы потом дочь не видела страшные сны. Муж поглядел в её сторону.

– Думаю, что можно, там всё равно ничего нет страшного. На мой взгляд. Да и она уже не маленькая.

– Ну, если ты готов взять всю ответственность на себя, и успокаивать её по ночам, то тогда ладно, – успокоилась она, не открывая глаз. После чего облокотилась на боковое стекло и снова заснула.

Отец улыбнулся отражению дочери в зеркале заднего вида: «Ну слушай».

– В сотне километров от дороги, по которой мы едем, находится место, которое в народе прозвали Долиной смерти. Дороги туда нет, это тайга. Туда можно добраться только пешком или по реке Вилюй. – начал Эрган.

– А на машине туда можно доехать? – живо поинтересовалась Саяна.

– Нет, машина туда не проедет, и такая как наша тоже, только пешком, или на лодке, а затем пешком, – пояснил отец.

– Поняла, пап. Извини, что перебила, продолжай.

Эрган взглянул в зеркало заднего вида, увидел «живой» взгляд старшей, улыбнулся уголком рта и продолжил: «В 18 веке, охотники, которые охотились там, обнаружили странные предметы в этих лесах, напоминавшие перевёрнутые котлы, зарытые в землю под углом. Они торчали из земли, будто врезались в землю, прилетев с неба. Так как охотники для промысла уходили в лес надолго и далеко, то им приходилось искать, изобретать места для ночлега. Обычно это были кроны деревьев или навесы в корнях деревьев. В тех местах была отличная охота, правда непонятно почему. Найдя эти непонятные котлы, они посчитали, что судьба сама награждает их за хороший убой подарком, в виде такого убежища. Вскоре, после такой ночёвки, охотники начинали чувствовать недомогания, затем тяжело заболевали и мучительно умирали. Так было несколько десятков раз. Людей тянуло за лёгкой добычей, вот они и охотились в тех местах. Но со временем, начали умирать и их родственники, порой даже и дети. Люди стали говорить, что охотники, возвращавшиеся из этой долины, приносили с собой смерть, поражая ей всех своих родных и близких, обрекая их на такой же мучительный конец. Женщины охотников запретили своим мужьям ходить на промысел в эту долину. Впоследствии это место назвали Долиной смерти.

Лишь только через 50 лет первая экспедиция отправилась в те места, чтобы изучить необъяснимое явление, что ввергает в страх население ближайших поселений.»

Отец сделал паузу, чтобы смочить горло. Обычно, когда долго говоришь, появляются два желания – покурить и немного попить. Со вторым желанием Эрган справился, а вот первое начало сверлить его изнутри.

– И что было дальше? – с дрожью в голосе спросила Саяна.

Вопрос дочери вырвал рассказчика из собственных мыслей. Он взглянул на дочь в зеркало, дежурная улыбка скользнула по его губам

– Дальше, в начале прошлого века, экспедиция очень долго искала эти полусферы, вросшие в землю, но так и не нашли. Лишь только спустя около 50 лет, кто-то натолкнулся на них случайно, изучая ту местность. Говорят, что через несколько лет этот человек умер от рака. Уже в нашем веке какой-то немец организовал экспедицию с целью опровергнуть миф о наличии смертоносных котлов или доказать их существование. Она была неплохо оснащена. Воздушными шарами, которые изучали местность с воздуха, а затем по полученным фотографиям люди вели изыскания на земле.

– А почему немцы заинтересовались этим? – снова перебила дочь отца.

– Ну, возможно немцы любят исследовать что-то новое, возможно у них были деньги на это, а может потому, что немцы любят искать приключений на свою голову на нашей земле. Доподлинно неизвестно. Но, однако, говорят, что они нашли один из котлов. Даже зафиксировали координаты этого места, чтобы последующие искатели смогли его легко найти. Впрочем, это не помогло. Все кто отправлялся позже, на поиски, ничего не находили.

– Почему?

– Возможно кто-то, а именно наше правительство, извлекли их для изучения. Возможно, тамошняя земля просто поглотила их в свои недра.

– А такое возможно? – удивилась дочь

– Конечно. Земля – это живое существо, которое постоянно движется и меняется. Отсюда различные землетрясения, разломы, цунами. Проглотить какие-то непонятные котлы – для неё раз плюнуть. Вопрос времени.

– Пап, а этот немецкий учёный, он ещё жив?

– Неизвестно. Честно сказать, я даже не уверен, что это был немец. Возможно он был швейцарец, или голландец, или швед. – размышлял отец, попутно просчитывая, сколько им осталось до первой остановки.

– Всегда путала Швецию и Швейцарию. – недовольно пробурчала старшая дочь

– Это нормально. МЫ же с тобой там не были, поэтому они для нас одинаковы.

Автомобиль мчал по заснеженной дороге. Небо было безоблачным, наполненное голубым цветом с желтоватыми вкраплениями. Ближе к горизонту оно приобретало белый оттенок, сливаясь с белым снежным покровом, согревающим землю. Землю, которая скрывала в себе котлы, несущие смерть, или наоборот, в определённый момент их извергнувшая, как чужеродное, как то, что несёт вред. Саяна смотрела на виды за окном, щурясь от яркого белого снега и бликов солнца, отражавшихся в миллиардах мелких хрусталиках замёрзшей воды. Именно за яркость и свет, она любила зиму. Летом ночью, не было так светло, как зимой, когда яркая луна, отражавшая солнечный свет, освещала всё вокруг, а многочисленные сугробы снега помогали ей в этом. Наблюдая скованные морозом белые застывшие поля, Саяна радовалась теплу салона автомобиля, тому, что она внутри, а не снаружи. Её фантазия быстро представила, как она стоит в одиночестве, посреди бескрайнего белого наста. Дрожь пробежала по её телу, и она поёжилась. «Ну уж нет, вам меня не взять» – подумала она.

За окном мелькали рекламные щиты, пытавшиеся что-то донести до их читателей. Вот промелькнул щит со счастливой семьёй: мама, папа, старшая дочь и маленький сын. Они улыбались. Создатели фото пытались показать счастливое семейство. Надпись гласила: «Дом, который они заслуживают. ЖК….», больше прочесть она не сумела. Недовольная гримаса исказила её лицо.

– Никогда не понимала я такой рекламы. Что она несёт, какой в ней смысл. Я вот, ничего привлекательного не увидела. – произнесла она в слух, – нелепость какая-то. Лучше бы написали, чем они лучше, ну и прочее.

Отец, который видел щит с рекламой, понял, в чём причина возмущения дочери.

– Это называется реклама настроения. Нас этому учили на занятиях по маркетингу и рекламе.

– Что значит «реклама настроения»? – всё также недовольно откликнулась Саяна

– Когда тебе создают фон, который ты потом ассоциируешь с этим объектом и тебе легче сделать выбор среди определённого множества.

– Не понимаю, – нотки недопонимания сквозили в голосе дочери.

– Вот смотри. Есть две социальных сети: ВКонтакте и Одноклассники.

– Одноклассники отстой. У них убогий интерфейс и там тусуются одни старички. – торжествующе оборвала она отца.

– Возможно. Но предположим, что ты этого не знаешь. Ты ещё не состоишь ни в одной из них.

И вот, за две недели до выбора, в различных места, в газетах, журналах, интернете, на рекламных щитах, тебе попадаются две рекламы. Первая: Милый спящий котёнок, в различных позах, с девизом «У нас комфортно и уютно. У нас все свои. ВКонтакте.»

– Ну?

– Не нукай, я не договорил. Вторая: Мужчина, в хорошем, дорогом костюме, летит в бизнес-классе самолёта. Рядом с ним студент, в наушниках, в свободной одежде. Позади пожилая пара. Девиз гласит: «Первоклассники. Твоя социальная сеть». И ты видишь это часто. Что ты выберешь: первый класс самолёта или котика?

– Конечно, котика, спрашиваешь! – обрадовалась дочь.

– Вот именно, а если бы вместо котика был бы разъярённый волк с кровавым оскалом?

Саяна задумалась. Такого поворота рекламы она не ожидала.

– Думаю, что ничего. Искала бы рекламу с котиком. – немного подумав решила старшая.

– Именно это и называется, создать благоприятное настроение, которое потом у тебя возникнет, только лишь при одном упоминании названия того, что рекламируют.

– Ну, возможно, но эта семья не провоцирует меня на покупку квартиры, ну, и не создаёт у меня хорошего настроения.

– Это нормально, – словно психолог, рассудил отец. – Просто, ты не их ключевой клиент. Я их ключевой клиент. – подвёл черту он.

– Понятно, – кивнула дочь и вернулась к созерцанию видов за окном.

Через километр машина притормозила и свернула вправо, на дорогу, ведущую на возвышенность, где вдалеке красовалась еловая чаща.

– Скоро привал, – радостно известил глава семейства и прибавил ходу. Двигатель взвыл, а колёса стали выбрасывать из-под себя брызги неповторимых ярких снежинок.

День первый.

Погода не позволяла разразиться снегопаду, лишь изредка давая волю чувствам, в виде больших хлопьев снега, медленно покрывавшими всё вокруг, от чего, дорожная техника в городе работала в половину мощности, поддерживая то, что было сделано ранее.

Автомобиль медленно вкатился на припорошенную снегом небольшую площадку, возле охотничьего домика. Эрган заглушил двигатель и, распахнув дверь, быстрым движением выпрыгнул наружу. Пушистый снег разлетелся в стороны и стал медленно оседать на его ботинках.

– Мы приехали, сони! – озорно обратился он к жене и младшей дочери. – Маленькая остановка, и дальше в путь.

Саяна вышла из машины и огляделась вокруг. Высокие сосны скрывали охотничий домик. Где-то, из глубины леса, слышался стук дятла.

–Эге-гей,– крикнул отец. Глаза его блестели от возбуждения.

– Вы посмотрите, какая тут красота, какой воздух, какое спокойствие, – восторгался он. – Тут ты ощущаешь единение с природой.

– Это тот самый домик, куда ты пропадаешь на неделю? – с иронией спросила Умсур. Она уже вышла из машины и озиралась вокруг.

– Да, это он, – не без гордости ответил муж.

– Что ж, мило. Подарок папе там? – она кивнула в сторону дома.

– Именно. Пойдём со мной. – он взял жену под руку и повёл в дом.

Она послушно пошла со своим мужчиной. На крыльце она обернулась к детям: «Девочки, не стойте на месте, поиграйте в снежки». Саяна только хмыкнула и достала телефон. Включив экран, она обнаружила, что связи тут нет.

Эрган отворил дверь и супруги зашли во внутрь. Миновав маленький тамбур, в котором лежала охапка дров, оба зашли в комнату. Помещение это служило и кухней, и спальней. По двум стенкам стояли кровати, обе были двухъярусными и были рассчитаны для приёма 4-х человек. Подле кроватей стоял стол, а рядом с ним располагалась железная печка, с уходившей в потолок трубой. Посреди комнаты стояли правила, на которых была растянута шкура волка.

Умсура посмотрела на мужа, который светился радостью.

– Это подарок отцу, – сказал он, кивнув в сторону растянутой шкуры волка. – в последнюю охоту я убил волка, и идея подарка пришла сама собой. Он был с маленькой стаей, которую мы подкараулили, но повезло только мне одному. Помню, он трусил рядом с волчицей, когда я его подстрелил. Трусливые хищники бросились в разные стороны, бросив умирать своего соплеменника.

Жена стояла в нерешительности. В ней боролась женщина, которой чужда жестокость, и жена мужчины, у которого охота в крови предков. Переборов женское начало, она, направляясь к выходу, бросила: «Давай собирай шкуру и поедем быстрее от сюда. Хочу скорее добраться до тепла и окунуться в новогоднее настроение».

Эрган остался в одиночестве, переполняемый чувствами, которые нахлынули на него вместе с воспоминаниями.

Мужчина снял шкуру с правил, положил на стол и начал медленно и аккуратно сворачивать её. Закончив, он убрал шкупу в заранее принесённую сумку. Перед тем, как покинуть домик, он убрал правила в тамбур, после чего вернулся в комнату, где обвёл взглядом её убранство, вспоминая события, что происходили здесь.

Мать с Аико на улице играли в снежки, старшая стояла в сторонке, периодически уворачиваясь от «снарядов», прилетавших в её сторону, отвечая возмущением. Яркое, полуденное солнце, отражалось в белом снегу, слепя обитателей опушки.

Дверь дома распахнулась и Эрган вышел с добычей на воздух. Бросив сумку подле себя, он навесил амбарный замок на дверь и скомандовал: «Игры заканчиваем. Поехали. У нас ещё долгий путь». Уже заждавшиеся члены семьи отряхнулись и начали забираться в машину. Подарок отцу Эрган убрал в багажник и занял своё место за рулём. Убедившись, что все в машине и ничего не забыли, семья тронулась в дальнейший путь.

Отъехав от дома, примерно на 400 метров, приборная панель автомобиля погасла, а руль налился обратной тягой от колёс, давая понять, что электроусилитель теперь не работает. Железный конь продолжал ехать по инерции ещё 30 метров с горы, пока двигатель не остановил ход. Все электросистемы выключились. Хозяин выключил зажигание, потом снова включил и попытался завести автомобиль. Ничего. Вторая попытка, потом третья. Поворот ключа ничего не приносил, никакой реакции.

Жена с беспокойством посмотрела на мужа. Он боковым зрением почувствовал это и решил её успокоить: «Очевидно, умер генератор. Ничего страшного, сейчас вернёмся в охотничий домик, растопим его, а я найду место, где ловит телефон, чтобы вызвать помощь».

– Как скажешь. Полностью полагаюсь на тебя. – успокоившись доверилась ему Умсура.

Он вышел из автомобиля, помог девочкам выйти наружу, достал сумку, и они все вместе медленно направились назад, к домику.

***

Примерно в 3 километрах от этого места, в снегу грелась стая волков. Внезапно, один из них встрепенулся и стряхнув снег с морды, встал на лапы. Его нос усиленно работал, втягивая воздух, улавливая запахи, доносившиеся до этих мест. Волк начал носиться среди себе подобных, лая и поднимая собратьев. Те нехотя, но поднимались. Ещё минут десять и все уже были на ногах и быстро мчались за возмутителем спокойствия.

***

Эрган шёл позади всех, как волчий вожак, наблюдая, чтобы со всеми было всё хорошо и все добрались до цели. В какой-то момент, шестое чувство заставило его обернуться. Через поле, отделившись от края леса, простиравшегося до дороги, быстро приближалась стая волков. Долю секунды он наблюдал за ними, а его воображение, а может острое зрение, показало ему ту ярость и ненависть, что была в глазах впереди бегущего волка, точнее сказать – волчицы.

– Девочки, нам нужно ускориться, быстро! – он повысил тон и прибавив шаг, руками начал всех подталкивать вперёд.

Саяна обернулась посмотреть.

– Папа, это что, волки?

– Да, быстрее, дочь. Бежим. – Он схватил её за руку и потащил вверх по дороге, в направлении их спасения.

Умсура схватила Аико на руки и побежала.

Волки поняли, что добыча может сейчас ускользнуть от них и прибавили хода. Жертв от преследователей отделяли какие-то 300 метров, которые стремительно сокращались, прибавляя шансы одних на хорошую охоту и уменьшая шансы других на выживание.

До домика оставалось ещё пятьдесят метров. Они подбежали к выходу на опушку, когда Эрган оглянувшись понял, что всем им не успеть. Остановившись на месте, он наблюдал, как семья становится ближе к спасению. Лишь убедившись, что они достаточно близки к убежищу, побежал вслед, ощущая спиной приближающуюся смерть.

В десяти метрах от дома Умсура повернулась удостоверится, что все добежали и замерла от ужаса. В тридцати метрах от них бежит муж, а позади него, «наступая ему на пятки», бежит разъярённая стая, извергая клубы ярости. Эрган увидел её взгляд. В кармане он открыл ключ зажигания и развернулся принять удар на себя. Его девочки в безопасности, должны скоро быть.

Перед прыжком, увидев, что человек не бежит, а стоит и смотрит в глаза смерти, волчица немного колебалась, но память взяла своё.

Эрган узнал этот взгляд, это была она, пара его жертвы, чья шкура осталась лежать в сумке на дороге. Ожидая прыжка, он вонзил ключ в правый бок бросившейся на него волчице, и повалился на землю вместе с ней, нанося быстрые и короткие удары по корпусу хищника. Стая бросилась помогать своей предводительнице. Истошный женский крик заставил хищников отвлечься от казни.

– Умсура!!! – заорал Эрган, пытаясь докричаться сквозь занавес волчьих тел, – Быстро в дом!!!

Жена с детьми бросилась к дому. Волки, увидев новую добычу бросились к ним, ослабив атаку на мужчину. Этим он и воспользовался. Отбросив от себя ослабшую волчицу, и отпугнув ещё троих, Эрган, вскочив на ноги, бросился к дому закричав: «Куда побежали, трусливые собаки?!»

Волки остановились и обернулись на крик. Этого вполне хватило, чтобы жена и дочери достигли цели. Девочки забежали в предбанник, а Умсура стояла на крыльце, держась за ручку двери, готовая в любой момент захлопнуть и смотрела на неравную схватку.

Она смотрела на мужа, запоминая каждое его движение, вспоминая мгновения их жизни, встречи, ссоры, расставания, любовь, рождение детей, всё то, что приходит в голову перед концом. На мгновение их взгляды встретились. Он посмотрел на неё так нежно, пожал плечами, будто извиняясь, что так всё получилось и одновременно говоря слова любви и благодарности. Его взгляд был таким же озорным, как и в тот день, когда они познакомились. Он выпрямился, гордо поднял голову и хотел что-то ей сказать напоследок, но раненный зверь снова повалил его в белый снег. Отвлекшиеся звери вернули свои взоры к женщине на крыльце и бросились к ней. Подступившие слёзы заволокли глаза, боль и бессилие сковали её тело так, что она не могла пошевелиться. Ещё какие-то пять метров и хищники ворвутся в дом. Какая-то неведомая сила рванула назад, увлекая в предбанник, одновременно захлопывая дверь. Ещё миг и руки её приводили в движение засов, запирая дверь, отделявшую их от стаи оголодавших, разъярённых зверей.

Придя в себя, она опустилась на пол и начала истерично плакать. Подле неё крутилась Аико, словно волчок. Младшая дочь пыталась её успокоить, гладя по голове и умоляя не плакать. Но это не действовало. Перед ней всё ещё стоял её Эрган, окружённый волками с горящими глазами. Волками, которые отобрали у неё мужа, а у детей отца. И истерика охватывала её всё больше и больше, подавляя силу и разум. Постепенно до неё стал доносится голос младшей дочери и осознание того, что старшую она не ощущает. Та сила, что закрыла дверь, вернулась к Умсуре, она села на пол предбанника и стала утирать слёзы. Собравшись с мыслями, она спросила дочь: «Где Саяна? Где она?»

– Мамочка, она в комнате, с ней всё хорошо. – всхлипывая пролепетала Аико.

Мать поднялась и быстро вошла в комнату. Старшая дочь молча стояла у окна и смотрела на улицу. По щекам её текли ручьями слёзы, её трясло от зрелища, открывавшегося за окном. Мать подлетела к ней и отвесила пощёчину. Не глядя на улицу, она зашторила окно и оттолкнула старшую дочь на кровать.

– Не смей туда смотреть!!! – громко и отчётливо, повышенным тоном, прочеканила мать. – Слышишь меня? Не смей!!!

Старшая уткнулась в покрывало кровати и заревела в голос. Мать хотела было повернуться к окну, но передумала и села рядом на кровать. К ним забралась всхлипывающая Аико. Умсура обняла своих дочерей, и уткнувшись носом в чёрные, как смоль, волосы младшей, тихо заплакала от бессилия и будущей неизвестности.

***

– Мама, я хочу есть, – донеслось сквозь дрёму. – Мама, я очень хочу есть.

Умсура с трудом расщепила слипшиеся от высохших слез веки. Она смотрела в упор на младшую дочь и не понимала, что та от неё хочет. Очевидно, что сильное потрясение истощило её и организм сам по себе приказал отключиться, так как чётко вспомнить, как заснула, она не могла. Помнит, что все втроём лежали на кровати, её руки утопали в волосах дочерей, массируя им головы. Очевидно, что, пытаясь успокоить детей, она успокоила себя.

– Мама, я сильно хочу есть, – повторила, как мантру, младшая дочь.

Сознание наконец-то вернулось к матери и она, сев на кровати, прокрутила у себя в голове события сегодняшнего дня. Мысли были хаотичны. Сон уходил, уступая дорогу трезвой рассудительности. Теперь она была за старшую, теперь всё зависело от неё.

За окном свет уступал права тьме.

Быстрым движением она встала, собрала волосы в пучок, закрепив их резинкой, и начала обследовать кухонный шкаф, рассохшийся от перепадов температуры, сырости. Поиски принесли свои плоды, были найдены: перочинный ножик, с резной ручкой из кости; большой коробок спичек для камина; три кружки, три тарелки, три вилки и три ложки; две банки консервированной сладкой кукурузы; засохший кусок ржаного хлеба и банка тушёнки. Дальнейшие поиски не принесли ничего. Умсура достала из нижнего отделения шкафа ковш и кастрюлю, сковорода стояла на печке – «буржуйке». По-мужски, её не помыли, и на ней были видны остатки пищи, что готовили на ней в последний раз. Больше она ничего не нашла.

В предбаннике на полке стояла газовая плитка на две конфорки, шланг от которой уходил к большому красному баллону, с облупившейся краской и надписью «ПРОПАН». Рядом были навалены дрова, возле них лежал топор, покрытый ржавчиной, стопка пожелтевших газет и ведро, наполненное порубленными дровами. Взяв из него 5 штук, она вернулась в комнату и принялась за печку. Перочинным ножом она нарезала щепу и через 10 минут огонь разгорелся и тепло начало наполнять комнату. Темнота заполнила собой дворик перед домом. Лишь только белый снег, от которого в мелких кристаллах льда отражалось сияние месяца, разрывал эту черноту. Тени бегали по двору, на фоне кристаллов, завывая на лунный свет, оборачиваясь, устремляя цепкий взгляд на дом, где нашла убежище их будущая еда.

Притупившимся ножом, она вскрыла одну банку консервы с кукурузой и тушёнкой. Немного поджарила содержимое последней на сковороде и разложила скромные порции по тарелкам, приправив зёрнами кукурузы. В оставшемся растопленном жире, она замочила засохший хлеб.

– Мамочка, я хочу пить, – опустошив тарелку, сообщила Аико.

Умсура словно ожидала этого. Встав из-за стола, она взяла кастрюлю, и вышла в предбанник, плотно закрыв за собой дверь. Девочки напрягли слух, было еле слышно, как их мать, что-то делает у входной двери. Саяна подошла к окну. На голубом снегу лежала разодранная куртка отца, подле неё стояли три волка, вынюхивая и облизываясь. Было видно, что они сыты, подтверждая это равнодушием к телу своей жертвы. Облизываясь они посматривали по сторонам.

Внезапно старшая услышала звук открывающейся двери. Волки встрепенулись, повернув головы к домику, устремив взгляды на вход. Ещё доля секунды и они сорвались с места, стремглав устремившись к дому. Ещё секунда и девочки услышали хлопок закрывшейся двери и лязг засова. Их стражи влетели на крыльцо, но было уже поздно, они опоздали. Они стали скрестись в дверь и жутко завывать. Дверь в комнату открылась и мать зашла с кастрюлей, наполненной до верха снегом, которую она поставила на плиту: «Сейчас растопим и будет вода».

День второй.

Ночью Умсура пару раз вставала, чтобы подкинуть дров в печку, стараясь, чтобы столбик градусника, висящего на стене, не опускался ниже отметки в 10 градусов. Девочки помогли ей сдвинуть кровати, образовав две больших кровати, одна сверху, другая снизу. Укрывшись всеми одеялами и куртками, они не позволяли себе замёрзнуть. В последний раз она выглянула в окно. Медленно осматривая опушку, она увидела в деревьях парочку светящихся глаз. Её словно парализовало. Мурашки побежали по телу, оцепенение и ужас сковали её. Постепенно страх отступил, уступив место здравому рассудку. Чем больше она смотрела, тем больше в ней росла уверенность в себе. Мозг лихорадочно думал, рассматривая варианты, вспоминая всё, чему её учили в медицинском институте. Успокоившись, она вернулась к дочкам.

***

– Слушайте меня, теперь наш день будет строиться следующим образом. Мы будем есть и спать. Таким образом, мы будем максимально сохранять силы, дожидаясь спасения. Есть и спать. Мобильные тут не работают, поэтому, будем уповать только на то, что нас будут искать. – Умсура замолчала и колким взглядом вцепилась в дочерей. – Если есть вопросы, говорите.

Саяна и Аико сидели на кровати. Старшая, что-то обдумывала про себя, младшая ёрзала на месте. После того, как мать закончила, она подняла руку вверх.

– Мама, я хочу писать, – не дожидаясь, пока её спросят, известила дочь.

По выражению лица женщины, было видно, что этот вариант она не предусмотрела. Минута размышлений, и она вывела Аико в предбанник. Там она взяла ведро, высыпала дрова на пол и поставила его у входной двери: «Вот, это будет наш туалет».

Вернувшись, они разогрели остатки вчерашнего ужина, запив водой, опустошив кастрюлю. Уложив девочек в кровать и укрыв их, мать вышла из комнаты. Определённое время девочки слышали какое шуршание, было слышно, что мама, что-то шепчет, словно разговаривая с кем-то, потом они различили всхлипывания, прекратившиеся разом. Ещё через минуту стали доноситься удары и звук раскалываемой древесины. Спустя время дверь распахнулась и Умсара, слегка вспотевшая, вошла с охапкой мелко нарубленных дров. Свалив их возле печки, она подкинула топлива, которое жадные языки пламени моментально поглотили.

– Мама, ложись скорее к нам. – Саяна откинула одеяло. – Не надо мокрой стоять, холодновато.

Понимающе кивнув, женщина сняла свитер, повесила его на стул и пододвинула последний к печке.

Дочери легли возле матери, справа и слева, положив головы ей на грудь.

– Мама, спой нам колыбельную, которую ты мне пела в три года, – попросила старшая дочь. – Про мальчика, заблудившегося в Тайге и спасённого медведем.

– Конечно, – Умсара прижала к себе дочерей, поцеловала их в чёрные волосы и начала петь колыбельную.

***

Женщина проснулась от дурного сна. Она встрепенулась, открыла глаза и уставилась в потолок. Было уже темно. Нос был холодноватым. Звук из передней вывел её из состояния медленного пробуждения, она вскочила и осознала, что рядом нет старшей дочери.

– Саяна, – закричала она.

– Сейчас, – послышался голос дочери из предбанника, а затем журчание. – я заканчиваю.

Внезапно, сильный удар во входную дверь сотряс дом. Саяна вскрикнула и не закончив, подскочила устремляясь к двери в основное помещение. Мать распахнула дверь и подхватила падающую дочь со спущенными штанами. Ещё один удар сотряс дом. После, яростный рёв и быстрый скрежет когтей о дверь и половицы, снаружи. Хищник почувствовал запах и решил добраться до добычи.

Мать схватила быстро топор и закрыла вторую дверь, подперев её стулом. Оттесняя спиной дочь к кровати, женщина медленно отступала назад, где с испуганным видом сидела младшая. Все трое были охвачены страхом. Постепенно скобления прекратились и наступила тишина, которую прервали легкие шаги и скрип досок маленькой террасы. Около окна шаги прекратились. Все три пары глаз были прикованы к месту, откуда лился лунный свет. Внезапно его заслонила тень, то была та самая волчица. Поднявшись на задние лапы, она устремила свой взгляд в глубь помещения. Словно охотник, наблюдающий за своей добычей в засаде, она стояла замерев, изучая черноту помещения. Аико завизжала от ужаса. Волчица вздрогнула и бросилась прочь, в сторону леса. Быстрым движением мать подскочила к окну и задёрнула занавеску.

Когда все успокоились, предательский звук в животе дал понять Умсаре, что желание поесть посетило не только её. Она посмотрела по сторонам, на окно, дверь, на потолок. В темноте она что-то заметила наверху.

– Аико, дай мне, пожалуйста, свой телефон, – не глядя на дочь, попросила мать.

– Зачем? – встревожилась младшая дочь

–У тебя там хороший фонарик, а он мне так сейчас необходим, – спокойно, не отрывая взгляд от потолка, сказала мама.

Немного порывшись в куртке, Аико протянула матери телефон. Умсара, разобравшись где нужная кнопка, включила фонарик и холодным светом посветила на потолок. Там, наверху, были видны щели, образовавшие вместе люк. В люке было продольное, короткое отверстие, напоминавшее замочную скважину. Женщина пододвинула стул, встала на него и ногтем начала ковыряться в отверстии. Изучив дырку, она спустилась вниз и принялась осматривать полки и скрытые места, словно что-то выискивая. Видимо, в какой-то момент поиски увенчались успехом, держа найденное в руках, она снова поднялась на стул и попыталась открыть люк в потолке. Попытка удалась и люк откинулся вниз.

– Ничего себе, – восхищённо прошептала Аико.

Мать заглянула в отверстие, повертелась на месте немного, после чего слезла со стула и взяв пустую кастрюлю вернулась к лазу.

– Мама, что там? – поинтересовалась Саяна.

– Тут чердак, ничего полезного нет, но есть окно, которое возможно нам пригодится. – ответила она, ставя наверх кастрюлю и телефон. – Я сейчас кое-что посмотрю и вернусь. Не бойтесь.

Приложив усилия, она залезла наверх и судя по звукам, направилась в сторону противоположной стенки, там, где на нижнем этаже был предбанник. Спустя минуту на чердаке воцарилась тишина, нарушали которую шорохи. В определённый момент девочки услышали звук открывающейся ставни и сверху повеяло холодом. Снаружи раздался протяжный вой.

– Саяна! – позвала мать.

– Да, мама.

– Заберись на стул, мне кое – что надо тебе дать! – отдала приказ Умсара.

Девочка, забралась на стул и заглянула наверх. Яркий свет фонарика ударил ей в глаза, ослепив её.

– Я ничего не вижу. – возмущённо, шёпотом пожаловалась дочь.

– Извини, – глава семьи убрала свет, направив его в сторону. Снаружи, сквозь открытое окно, доносились звуки завываний и мельтешения. Мать протянула кастрюлю, наполненную снегом с горкой дочери. – Отнеси вниз, вывали на сковородку и верни обратно.

Дочь исполнила всё, как и просили, после чего села на кровать к младшей и обняла её. Взгляды обеих были устремлены к потолку, к люку, из которого прорывался свет.

– Саяна, дочь, возьми ещё одну кастрюлю. – шёпотом сказала мать и просунула в лаз также наполненную с горкой кастрюлю снега.

Через полчаса, нагрев помещение и растопив снег в сковородке и кастрюле, женщина аккуратно разлила получившийся в сковородке бульон по чашкам. Закончив, она передала каждой по чашке.

– Согрейте руки, прежде чем пить. На сегодня еды больше не будет. Надо экономить, – медленно, с остановками уведомила мать. – После того, как поедите, ложимся спать, сил не так много.

Прошло ещё 15 минут, Умсара наполнила топку дровами и присоединилась к дочкам, под слоями тёплых вещей.

– Спи, моя радость, усни, – тихо запела она, сохраняя традиции в их невольном заточении, давая спокойствие и теплоту детям.

Потеряв счёт времени, они уснули.

День третий.

Нос Саяны был холодным, когда она открыла глаза. Минуты три она лежала без движений, привыкая к темноте, наполнявшей домик. Клубки замерзающего дыхания преломлялись в лунном свете. Дочь лежала и не понимала, что заставило её проснуться, голод или нужда? Ни первое, ни второе, скорее что-то другое. Когда глаза привыкли к темноте, она выскользнула из-под одеяла, и тут же ощутила холод, сковавший её. Стараясь никого не разбудить, она вышла в переднюю и собрав охапку: отметила, что дров становится очень мало, а чем топить потом, она не представляла себе. Подкинув пару дров, она проследила за тем, чтобы жадные языки спасительного пламени начали поедать холодную древесину. «Сейчас разгорится, и наполню полностью» – подумала она про себя. Немного размявшись и согревшись приседаниями, она подошла к окну.

На опушке, в свете луны виднелась куртка отца. Точнее, разум сам подсказывал, что это. Ни одного волка рядом не было. Саяна всматривалась в лохмотья, пытаясь увидеть то, чего она сама боялась увидеть. Словно капитан, вглядывающийся в подзорную трубу, она фокусировала зрение. Движимая желанием увидеть мелкие детали, она вплотную приблизилась к окну и сложив ладони полукругом, ограничив поле зрение, упёрлась в холодное стекло окна. А вдруг папа жив? Это надежда теплилась в ней глубоко внутри, хоть и было понятно, что выжить невозможно. Продолжая своё изучение, она не заметила, как на опушку вышел волк. Он повернул голову в сторону домика и наблюдал за происходящим в доме. Постояв немного, он двинулся в сторону Саяны.

Словно в перископ, Саяна смотрела на то место, где её отец встретил стаю, и не сразу заметила наблюдения снаружи. Лишь только, когда волк подошёл ближе, она наконец-то его увидела.

Величаво, он стоял и смотрел на неё, не отрывая взгляд. Это было ужасающе, с одной стороны, и восхитительно, с другой.

На короткий промежуток времени девочка осознала, что он смотрит на неё величественно, так как он хозяин, в данной ситуации. Именно он решает, умрёт она или останется жива, а вопрос первого исхода – это всего лишь вопрос времени.

Девочка медленно отступила от окна в глубь помещения. Волк смотрел не отрываясь, лишь спустя минуту, он опустил голову вниз, понюхал снег, облизнулся и затрусил в чащу леса, где его ждали соплеменники.

Оцепенев от осознания безвыходности ситуации и понимания, что они всего лишь жертвы, еда, которой нужно дойти до нужного состояния.

– Саяна, – девочка вздрогнула от неожиданности, услышав голос матери.

– Саяна, иди сюда, хватит там стоять, – и мать помахала ей ладонью, подзывая к себе.

Девочка подошла и села на кровать возле Умсары. Ком подкатил к горлу дочери, слёзы заполнили глаза, она начала вздрагивать, когда беззвучный крик отчаяния выходил из неё. Мать обняла её сзади и утянула на кровать.

– Успокойся дочка, всё будет хорошо, – Умсура убирала намокшие от слёз волосы с лица дочери. – Всё будет хорошо.

– Почему ты так считаешь? Ведь мы же всего лишь на всего еда для них, не более. Мы жертвы и спасения нет, нам не выбраться отсюда. Скоро мы замёрзнем тут, даже если не станем едой. – истерика начала находить выходы. – Мы обречены.

Мать обняла её и прижала к себе, крепко, к сердцу.

– Перестань. Мы обязательно спасёмся. Обязательно нас найдут. Ты же никогда не сдавалась, с чего вдруг ты сейчас опустила руки? Помнишь, как ты боролась за то, чтобы стать чемпионом школы по прыжкам в длину? Помнишь, как тренировалась, как боролась, как преодолевала себя? Всё лишь для того, чтобы быть первой, лучшей. Как более взрослые девочки и длиннее, остались позади? Помнишь? Это всё потому, что ты сильная, что ты можешь бороться. – обнимая дочь, окунулась в воспоминания мать.

– Да, но сейчас другая ситуация. – всхлипывая возразила старшая.

– Нет, сейчас такая же ситуация. Ты решаешь, проиграла ты или нет. Только ты. Главное – это цель. – резюмировала мать. – Мне нужна твоя помощь, Саяна.

– Какая? – заинтересовавшись спросила дочь, утирая слёзы.

– Ты мне нужна, как помощник. Я одна всё сделать не смогу. Аико ещё совсем мала, чтобы всё понимать. Ты должна быть мне опорой, мы вместе обязаны обезопасить её…

– Обезопасить от чего? – недоумевающе спросила дочь.

– От всего, что вокруг. Должны вернуть её в нормальный мир. Ты моя поддержка и опора. Мне самой приходится плохо. Мы не должны отчаиваться, мы должны бороться.

Саяна смотрела на мать, постепенно осознавая, через что пришлось пройти этой женщине и какими усилиями воли ей получается сохранять спокойствие и баланс. Словно прочитав это в её глазах, Умсура, обняв её прошептала: «Каждый раз, когда я просыпаюсь и думаю обо всём, мне хочется выть. Выть, словно я сама волчица. Но я не могу, так как вы у меня есть, а я у вас. И мы семья, мы должны быть вместе. Должны быть опорой для друг друга.»

– Я поняла тебя, мамочка. – уже спокойно, произнесла старшая дочь. Она погладила мать по спине, потом приподнялась. – Я докину дров. Их совсем мало осталось. Думаю, что нам надо подумать о том, что мы можем сжечь из мебели.

Мать смотрела на дочь, восхищаясь и ужасаясь тому, как ситуация меняет людей. Она отвернулась к младшей, обняла её и позволила слезам найти выход.

***

Когда все проснулись, свет заливал комнату. Оказалось, что уже полдень. Саяна слазила на чердак и добыла снега, который после растопили и сделали из половины содержимого второй консервы кукурузы жидкий суп, который наполнил их теплом и позволил маленькой Аико не жаловаться на недостаток пищи. Мать и старшая дочь брали в основном бульон, в котором встречались редкие зёрна «царицы полей», в то время, как младшая получала своеобразную кашку из разварившихся жёлтых зёрен кукурузы. Она причмокивала, когда ела, а после ещё облизала тарелку, чем вызвала улыбки на лицах матери и сестры. Это здорово повеселило и её.

Отобедав, старшая дочь и мать приступили к разбору верха кроватей, разобрав днища и нарубив по размеру струганные доски, и после того, как дрова из передней закончились, в ход пошли их заготовки.

Пару раз мать обращала внимание, как поменялась старшая дочь, она будто повзрослела на несколько лет. Чёткие движения, ничего лишнего, трезвый, решительный взгляд.

На ночь глядя, они накормили Аико и напившись талого снега, легли спать. Каждая из дочерей прижалась к матери, как источнику тепла.

Доски горели в печке, периодически потрескивая, выделяя тепло, которое наполняло дом и вселяло уверенность в жителей в том, что всё закончится хорошо, что разобранных кроватей хватит ещё на пару дней.

Окутанные уверенностью и теплом, они заснули в обнимку, так, словно за окном не было стаи хищников, ожидавших скорейшего исхода и оголодавших на морозе.

День четвёртый.

– Видишь, вон там дорога домой, – сказал Эрган, указывая на проносящиеся огни вдалеке. – Тут совсем не далеко. Надо чуть-чуть проехать.

Она и муж стояли возле их машины, на дороге, ведущей от домика к трассе. Ровно там, где они её бросили.

– Надо чуть-чуть проехать. – повторил муж.

Глаза её наполнились любовью и счастьем. Её родной, близкий и любимый человек снова рядом с ней. Она может его обнять, прижаться к нему и снова стать беззащитной женщиной, возле своего сильного мужчины – добытчика. Мужчины, который может защитить её от всех неприятностей и способен разрешить все трудности.

Уткнувшись в его куртку, она не сразу слышит его повторяющиеся слова: «Надо чуть-чуть проехать».

Он отстраняет её от себя.

– Поехали. Там люди, они помогут. – говорит он ей, глядя прямо в глаза.

– Сейчас, сейчас, я только девочек возьму и, конечно, поедем. – соглашается Умсура.

Она отходит от машины и идёт в направлении дома, счастливая и воодушевлённая. Выйдя на опушку, она замечает на крыльце волчицу, ту самую, что набросилась на её мужа первой. Жена оглядывается назад, чтобы убедиться, что муж там и он жив. Всё верно, Эрган стоит около автомобиля и улыбается ей. Она снова переводит взгляд на крыльцо, волчица медленно ступает вниз, не сводя глаз с Умсуры. Женщина разворачивается, чтобы позвать мужа на помощь, но ничего не происходит. Крик застревает внутри. Снова взгляд назад, её враг становится ближе. «Бежать!» – проскальзывает в голове, но ноги, налившиеся свинцом, её не слушаются. С трудом переставляя их, она идёт к машине, периодически оглядываясь в сторону опасности. Волчица снова играет с ней в игру, сохраняя расстояние между ними, мягко шагая по пушистому снегу, поднимая белоснежные хлопья вверх. Наконец, женщина разрывает невидимые оковы и бросается вперёд, к спасению. Подбежав к машине, она видит своего мужа за рулём, который сидит, не шелохнувшись, и смотрит строго вперёд. Она дёргает ручку двери, чтобы открыть, но безрезультатно.

– Эрган, открой дверь, – барабаня по стеклу, наконец-то обретает возможность, кричит она. – Открой дверь. Помоги мне.

Но муж неподвижен, словно восковая кукла. Беглый взгляд в сторону дома, на дороге никого нет. Её преследовательница исчезла. Пытаясь найти своего охотника, Умсура начинает озираться вокруг, но никого нигде нет. Застыв, она снова стучит по стеклу, с просьбами помочь ей и впустить. Но результат неизменен. Безысходность. Опять.

Внезапно, она слышит рычание, которое исходит из-за автомобиля. Рычание приближается. Через мгновение спереди машины вышла она – волчица. Мгновение и охотник настигает свою жертву, пасть хищника смыкается на правом бедре женщины. Резкая и невыносимая боль пронзает её насквозь. Она чувствует, как зубы проникают в её мышцы, разрывая волокна….

Умсура проснулась от собственного крика. Старшая дочь толкала её, пытаясь разбудить.

– Мама, проснись. Скорее проснись – повторяла она, – успокойся, всё хорошо, это всего лишь сон.

Спустя пять минут, после того, как мать пришла в себя, дочь спросила: «Тебе снился папа?»

– Почему ты так решила? – машинально поинтересовалась мать.

– Ты называла его имя и просила помочь, а потом стала стонать и затем проснулась с криком. – пояснила Саяна.

– Да, приснился плохой сон. Не переживай, это всего лишь сон. – она свесила ноги с кровати и решила встать.

Опустив ноги на пол, она резко поднялась и с криком боли рухнула вниз. От шума проснулась младшая дочь. Резкая боль, словно проникшая из сна, прострелила в правой ноге. Мать взвыла от боли, не понимая, что с ней происходит.

Младшая протёрла глаза и свесившись с кровати, смотрела на лежащую на полу мать и на сестру, которая сновала рядом и помогала матери подняться на ноги.

– Придвинь стул, я попытаюсь сесть, – скомандовала мать.

Старшая быстро принесла стул и поставила рядом, после чего помогла матери сесть на стул.

– Мама, что случилось? – не понимая причину произошедшего с матерью, спросила Саяна.

– Сон, – кряхтя, начала пояснять мать, – там, во сне, меня укусил волк в ногу. Точнее волчица. Видимо, это типа фантомной боли. Уверена, что это пройдёт.

– Мама, давай ложись, должно пройти. Это будет лучше, нежели ты будешь сидеть. А я пока приготовлю поесть, – старшая дочь была решительна в своих словах и возражения не допускались.

После того, как она помогла матери лечь на кровать и ввела в курс событий сестру, она принялась за готовку еды.

Готовка, это было громко сказано. Накидав досок в печку, она растопила снег в кружках, который до этого принесла сверху, немного подразнив волков снизу, которые пытались достать до неё, выпрыгивая вверх. Кроме снега, она подогрела остатки супа для младшей.

Боль в ноге проходила, но очень медленно, в связи с чем, весь день Умсура провела в кровати, не сомкнув глаз, словно боясь, что ужасный сон продолжится.

Дочки спали рядом, охраняемые вниманием матери, периодически просыпаясь, чтобы попить воды.

К вечеру, Аико застонала, что она хочет очень сильно есть, а её животик говорит, что он хочет кушать. Талая вода не спасла ситуацию. Ситуацию решило время, с наступлением ночи, Аико перестала ныть и уснула. Мать и старшая дочь сидели в нерешительности, думая, что же делать завтра, послезавтра и после-послезавтра, как спасать ситуацию.

– Ладно, – сказала мать, – давай ложиться спать, утром, когда рассветёт, что-нибудь придумаем. Возможно наверху, что-то есть, может мужчины что-то нам оставили. Снег, таявший в кастрюле и кружках явно не могли полностью спасти ситуацию.

– Нет там ничего, мама, я несколько раз лазила и ничего не видела. – решительно возразила дочь.

– Завтра при свете дня посмотрим, не торопись, Саяна, – резко, с долей раздражения, отрезала мать. – А сейчас давай спать. Завтра придётся рубить кровать, а для этого нужны силы.

Дочь ложится посередине, обнимая младшую сестру. Умсура ложится на краю, помогая себе закинуть ногу на кровать. Проверив, что дочери все укрыты, она кладёт руку на старшую и уставившись в потолок обдумывает завтрашние действия, завтрашнее выживание.

День пятый. Ночь.

Открыв глаза, Умсура попыталась пошевелить больной ногой. Боль ещё сидела внутри, но уже не так сильно, как ранее. Проверив, что девочки спят, она медленно поднялась с кровати и превозмогая боль, направилась к двери в переднюю. По пути, она взяла со стола пустую кружку, предварительно перелив содержимое в другую, прихватила ложку, нож и волоча ногу добралась до передней, где оставила весь инвентарь, и вернулась в комнату за табуреткой. Используя как опору, женщина вытащила её из комнаты и поставила возле газовой плиты. Тяжело опустившись, она позволила себе передохнуть. Пот лил с неё градом, выдавая её усилия и её возбуждённость тем, что предстояло сделать.

Отдышавшись, Умсура открыла вентиль на баллоне, достала спички из кармана брюк и зажгла огонь на одной из конфорок, осветив помещение синим светом маленьких язычков пламени.

Женщина застыла, собираясь с мыслями и планируя, что и в какой последовательности надо делать дальше. После того, как пот перестал литься ручьями, она раскрыла перочинный ножик и лезвием положила его на огонь. Ещё немного передохнув, дождавшись, когда кончик лезвия станет красным, она сняла его и положила на кружку, оставив остывать. Затем, она стянула штанину и термобельё с больной ноги.

Собравшись духом, дождавшись, когда нож поостынет, она отрезала штанину термобелья и отрезком обвязала ногу выше бедра, сильно перетянув её. Мысли, сомнения и разнообразие различных выходов из сложившейся ситуации обуревали её. Но решение уже было принято, и отступать назад было некуда. Зубами она сжала штанину брюк, взяла нож в руку, помедлив собралась с духом и размахнувшись вонзила сверху вниз, в край бедра больной ноги, 85мм остывающего металла. Взвыв от боли, которая ей напомнила ту, что она испытала во сне, она зубами сжала синтетическую материю зимних брюк. Слёзы боли выступили на глазах. Лезвие прошло насквозь. Отойдя от шока, она немного пошевелила лезвием. Моментально жуткая боль отозвалась в ноге, пронзив всё тело. Тонкая струйка крови стекала с кончика ножа.

Умсура прекрасно помнила, что недавно врачи поставили ей Тромбоцитопению, а значит надо было заканчивать как можно скорее. Она снова вспомнила жалобы Аико, зажмурив глаза, через слёзы и боль, женщина увеличивала разрез. Скоро под ней образовалась лужица крови, время неумолимо бежало вперёд. Продолжая своё дело, она увеличила разрез и вскоре, одна часть отсекаемой плоти обнажила кровавое мясо, повиснув, словно шарф, перекинутый через плечо.

Оставался последний шаг. Оставив окровавленный нож на столе, женщина нашла ложку и поместила черпало на огонь.

Кровь находила выход в освободившейся ране. Её малое количество на полу было обусловлено только хорошим жгутом, расположенным выше. Снова овладев ножом, Умсура продолжила резать себя. Чтобы победить боль, она кричала, заглушая себя синтетическим кляпом, не позволяя себе останавливаться, стремясь как можно быстрее довести начатое до конца. Свободной рукой она держала ошмёток мяса, свисавший с бедра. Несколько движений вверх-вниз, и он остался в её руке. Нож с мягким стуком упал в застывающую лужу крови. Опершись на здоровую ногу, она привстала, чтобы положить кусок плоти в пустую кружку. Нависнув над столом, она затуманенным взглядом посмотрела на покрасневшую ложку. Стянув зубами рукав свитера, закрыв руку, она взяла с плиты горячую ложку. Даже через ткань свитера жар проникал внутрь. Женщина села на табурет, привалившись к стенке, и вдавила раскрасневшийся металл ложки в сочащуюся плоть. Шипение прижигаемого мяса и невообразимая боль. Пока ложка не остыла, она повторила это действие ещё два раза, после чего снова голубое пламя охватило металл, обжигая и испаряя алые капли крови.

После третьего раза процесс был завершён. Вся покрытая насквозь потом, Умсура ослабила жгут и стала наблюдать, как кровь наполняет ногу, вымещая бледный цвет. Капельки крови стали появляться на свежей ране. Последний раз нагрев металлическое орудие, она обработала места кровоподтёков. Повязав бывший жгут поверх раны, она надела штанину и поднявшись, ковыляя, вернулась в комнату.

Зайдя во внутрь, она остановилась, облокотившись на шкаф, перенеся весь вес на здоровую ногу, больную согнув под себя. Холодным, отрешённым взглядом она посмотрела на кровать, где спали девочки. Пройдя вперёд, она взяла кастрюлю с водой и вернулась в переднюю.

Посидев ещё немного, она собралась с силами, и лежавшими тут газетами покрыла кровяной пол. К утру мороз прихватит бумагу к полу и скроет события этой ночи. Подняв нож, женщина обтёрла его газетой из числа оставшихся, после чего положила кусок мяса в кастрюлю, оглядевшись вокруг перекрыла газ, и покинула переднюю. В комнате она выпила всю воду из оставшихся кружек, села на стол и достав нож, приступила к разделке.

***

В определённый момент Саяна проснулась, услышав мычание из передней. Решив, что мать отлучилась по нужде, она снова уткнулась в подушку. Краем уха, она слышала, как мама ходила туда-сюда, периодически постанывая. Себе она объясняла, что у мамы болит нога, и она, чтобы не разбудить их, выходит в предбанник.

День пятый.

Утром девочки проснулись от приятного запаха, наполнявшего комнату. Мать сидела около печки и помешивала что-то в кастрюле.

– Мама, что там ты готовишь? – не веря своим глазам спросила старшая дочь.

– Сама не могу поверить, вчера ночью нашла ещё одну банку тушёнки, – она кивнула на открытую банку, стоявшую на столешнице шкафа. – но надо ещё подождать, мясо ещё не достаточно сварилось. Лучше принеси ещё снега для питьевой воды.

Через двадцать минут девочки сидели за столом, поедая блюдо, приготовленное мамой. Сам повар, сославшись на усталость, ковыляя добралась до кровати и легла отдохнуть.

– Мама, как твоя ножка? – уплетая суп, поинтересовалась Аико.

– Всё хорошо, солнышко, немного только болит. Сейчас отдохну чуть-чуть и она пройдёт. – успокаивающе ответила мать. – Когда поедите, ложитесь ко мне спать. Нам нужно экономить силы.

– Нам и еду надо экономить. Так что, Аико, оставь на вечер, – на правах старшей сестры, дала указание Саяна.

– А ты тут не командуй, – огрызнулась мелкая.

– Аико, – протянула женщина, – слушай старшую сестру. Пока я сплю, она за главную.

Саяна показала взглядом, что превосходство на её стороне. В ответ, получила гримасу сестры с высунутым языком.

– Странный вкус у этой тушёнки, первая была вкуснее. – посетовала младшая.

– Возможно, это разные производители. – размышляла старшая.

– В любом случае, было вкусно. Теперь можно и поспать, – Аико погладила живот.

Временная глава закрыла кастрюлю крышкой и вместе с сестрой отправилась спать.

***

Саяна проснулась от наступившего холода, проникавшего снаружи влажного тепла изнутри. Откинув одеяло, она посмотрела, что так грело её. Проведя рукой по матрацу, она нащупала что-то влажное и липкое. Пытаясь найти источник, она проводила руками по кровати, пока натолкнулась на ногу матери, которая была пропитана некой субстанцией.

Найдя телефон младшей сестры, девочка включила фонарик, осветив то место, где она лежала. Увиденное, повергло её в страх и недопонимание. Возле ноги матери растекалось море крови, пропитавшее одеяла, простыни и матрас. Весь верх штанов матери был пропитан кровью.

Метнувшийся луч фонарика выхватил бледные губы матери, слегка приоткрытые глаза и бледное лицо. От ужаса увиденного, девочка завизжала. За окном завыли волки. Она продолжала кричать, даже когда проснулась младшая сестра, которая в свою очередь стала просить маму, чтобы та успокоила старшую сестру. В ответ на её просьбы, мать шевельнулась и что-то произнесла нечленоразборчивое. Саяна бросилась к матери.

– Мама, мама, у тебя кровь. Мама, у тебя кровь. Что мне надо делать? – взяв мать за руку, пыталась добиться ответа она. – Мама, проснись. Тебе нужно помочь.

Мать раскрыла глаза. Расщемив засохшие губы, она попросила воды.

Волчий вой усиливался, нарастая с каждой минутой. Дочь принесла чашку и дрожащими руками дала матери. Саяна нервничала, предполагая самое страшное, что может произойти, её трясло, её полностью охватила истерика.

Неожиданно послышались глухие удары в дверь. Волки, почуяв страх и кровь, пытались проникнуть внутрь. В определённый момент им показалось, что кто-то бегает по крыше. Повернувшись к окну, Саяна увидела волка, которого она видела ранее, на опушке, он стоял на задних лапах, заглядывая в помещение, приковав свой взгляд к ней, в котором ясно читалось будущее.

Удары извне нарастали. Чувствовалось, что рано или поздно, дверь не выдержит натиска и впустит разъярённых волков внутрь.

Девочка собралась с силами, стащила мать на пол и начала двигать кровати, выстраивая баррикады из шкафа, кровати и табуретов. Всего, что попадалось на глаза. И её уже не страшил холодный взгляд за окном. Она должна была спасти свою сестру и мать. Пусть даже ненадолго, но надо бороться. Волки носились вокруг, скуля, лая и воя, чувствуя, что скоро их долгое ожидание будет вознаграждено.

Водрузив последнее на баррикаду, дочь села возле матери, и вместе с младшей обняла её. Сквозь вой снаружи, еле слышен был шёпот Аико: «Мамочка, пожалуйста, не умирай, я буду делать, всё что ты захочешь, только не умирай, пожалуйста, мамочка.»

Внезапно, тень волка исчезла, и в окно забил лунный свет. Снаружи усилился вой, гавканье и рычание. Через мгновение послышался выстрел, за ним другой. Дикий скулёж донёсся до их ушей, а потом знакомый голос, который кричал: «Сейчас я вам покажу, твари».

Эпилог.

Умсура сидела в машине тестя, облокотившись на дверь. Её обнимала старшая дочь, которая не переставая плакала. Сквозь затуманенный разум и слипающиеся глаза, она наблюдала, как быстро отъезжают они от злосчастного дома, как покидают опушку, как мчатся по дороге, притормаживая лишь около брошенной машины, подле которой лежала сумка со шкурой убитого волка и обернувшаяся вокруг неё, окоченевшая волчица.