Читать книгу Сомнения Роберта Фаррела - Александр Симкин - Страница 3

Писатель – не человек, субстанция, которая призвана впитывать все, что неспособны впитать окружающие. Вся боль, радость и страдания, которые отскакивают, как лучи света от зеркала чувств обыденного человека, вынужден впитывать писатель.

Неназванный глашатай времени. Они читают книги и думают, что все написанное – плод фантазии автора. Вы сами породили этот мир, глупцы! Писатель лишь кровью отхаркивает его на бумагу, корчась в ужасающих спазмах.

Каждый писатель создает себе тот мир, в котором он хочет себя видеть; тот мир, в котором он живет. Если обыденный человек принимает, хочет он того или нет, придуманный художником мир, то писатель моделирует свой собственный.

Блажен тот, кто увяз в детективах и дешевых романах!

Мой мир рожден из сгустка боли, клубка отчаяния. Как голый ощущает конец мира в толпе одетых людей, так и я мечусь в пределах своей черной комнаты, пытаясь разорвать мир, рожденный мной поневоле.

Как избавиться от него, не уничтожив, не предав весь смысл собственной жизни? Когда наступают моменты просветления, и кажется, что симптомы начинают отступать, я, как капризный ребенок, испугавшись, что его родители не шутят и вот-вот оставят его одного на улице, когда он не хочет возвращаться домой, бегу, рыдая и всхлипывая, в объятья своего выдуманного мира, чтобы спрятать свои мечты и страхи за его мучительную заботу.

Каждый писатель сам создает в себе тот мир, который он хочет любить и ненавидеть.

Люди называют это ощущением жизни.

Они говорят: он просто чувствовал несовершенство этого мира.

Они говорят: его внутренний мир был основан на переживании своей несостоятельности, на детской психологической травме. Когда он был маленьким, отношения в семье складывались не лучшим образом. Отец бил мать, которая прибегала заплаканная в детскую комнату, где юный гений собирал свои пирамидки и не мог понять, почему его мама плачет, а отец кричит так громко.

Но подсознательно, говорят они, где-то глубоко в его корневой системе мозга откладывалось это чувство страдания, которое со временем эволюционировало и росло. Как раковая опухоль, разрасталось, впитывая несовершенство этого окружающего мира, и жизнерадостный ребенок начинает расти молчаливым и угрюмым юношей, наблюдая жизнь и себя.

Они говорят, его судьба была нелегкой. И вроде бы все становится ясно. Еще одна жертва своего безумия.

Тут стоит покачать головой и с умным видом сказать: «Да, да, да». Жалкие ублюдки.

А потом происходит раздвоение личности. На того, кем он должен стать – кем его хотят видеть родители и общество, и того, кто он есть на самом деле.

Но они скажут – это пройдет.

А потом приходят слова. Они начинают складываться во фразы и предложения. Его мир проснулся. Замкнулся на самом себе. И уже не понять – он жертва или пленник, спасенный или проклятый…

Слова начинают заполнять этот мир. Мысли разбухают, как дерево от воды, большие деревянные клинья, способные расщепить основание пирамид.

Давление заставляет провисать туго натянутую веревку самообладания и контроля. То, что ты называл своей личностью, собой, теперь не дает тебе покоя и просится наружу.

Ты складываешь слова. Рамки и символы слов, которые придумали люди – семь чувств, заключенные в клетку из букв; пять состояний человеческого настроения, втиснутые в шрифт; семь грехов, униженные звуками произношения.

Слова тебя не устраивают. Одинокие буйки с названиями не помогут морскому путнику выжить в жестоком океане. Нет курса. Нет глубины. Нет расположения рифов. Неизвестность = Свобода.

Разум, запертый значением слов.

Чтобы освободить свой разум, писателю нужны спонтанные, гениальные сочетания значений. Чтобы мысль за мыслью он мог ослабить напор бушующего в голове сознания.

Писатель придумывает мир, который придумал его…

Все, что он хочет найти – это примирение. Заключить сепаратный мир с самим собой.

Все, к чему он стремится – это согласие. Разрешить бесконечный конфликт с окружающим миром.

Стать частью его и проклясть.

Потому что настоящий мир был-таки внутри него.

Познать самого себя невозможно. Никто не сможет подтвердить, правильно твое суждение или нет. Нет точки отсчета. Их тысячи и миллионы. Единственное, на что ты способен – раз за разом утверждать в себе конфликты. Ты можешь говорить себе: я плохой или добрый. Но даже тогда познание сыграет с тобой злую шутку, и каждая твоя победа будет лишь очередным поражением, очередным этапом бесконечной войны с самим собой.

И ты будешь бесконечно хоронить свои мысли, потому что они обладают небольшим облегчением, которое говорит тебе: ты идешь верным направлением.

И в конце концов ты придешь к выводу, что единственно верный способ познания – это самоубийство.