Читать книгу Сомнения Роберта Фаррела - Александр Симкин - Страница 5

Кофе сварился быстро.

Чтобы чего-то добиться в этой жизни, говорил его друг, нужно обязательно с утра выпить чашку горячего крепкого кофе.

Кстати, Эшли, так звали друга Майка, уже позвонил.

Эшли любил приезжать на работу на двадцать минут раньше других. Эти двадцать минут спасают мне жизнь, говорил он, без гама коллег, без бесперебойного жужжания ксероксов и принтеров, в чистой тишине успеваешь сосредоточиться и выполнить пару дел, на которые в обычной рабочей обстановке у тебя уйдет около часа.

Эшли позвонил Майку, когда был в дороге. Он напомнил своему другу, что сегодня они принимают новый проект. Друзья работали в строительной фирме и занимались проектированием водопроводных коммуникаций. Именно Эшли привел Майка на эту работу. Он всегда, еще в университетской группе, отличался деловым характером и напористостью. Эшли умел находить выход из любой ситуации, на каждый случай у него находились свои варианты решения проблем.

Майк был благодарен своему другу и часто про себя думал, что Эшли стал ему старшим братом.

Кофе уже сварился. Майк подсыпал в миску кошки свежего корма, пока чашка с напитком остывала на столе.

Сейчас Майк старался полностью сосредоточиться на работе. Он не хотел подвести Эшли, тем более знал, что через пару лет его друг точно откроет собственную контору. Он не раз мечтал об этом за кружкой пива, поговаривая с Майком о своих планах. Иногда он сам не подозревал, что его мечтам, которые он больше поддерживает на словах, суждено сбыться в силу характера и натуры Эшли. Вот тогда ему потребуется надежный компаньон, проверенный делами и временем. А Майк всегда был рядом.

Кофе остывал.

Поэтому Майк уделял мало времени личной жизни, хотя Эшли не раз спрашивал его, почему Майк не найдет себе хорошую девушку. «Ты завидный парень с собственной квартирой, – говорил он, что мешает тебе завести роман с одной из наших проектировщиц или хотя бы с девушкой из бухгалтерского отдела?» Майк только усмехался словам Эшли, делая вид, что принимает сказанное за шутку.

Хотя Эшли был прав. Родители оставили Майку хорошую квартиру. Отец умер, еще когда Майк был ребенком. Он почти не помнил его, лишь остаточные детские воспоминания о мужчине, промелькнувшие в детском сознании: присутствие непонятного, расплывчатого мужчины. Мать редко рассказывала сыну об отце, да и сам Майк ее никогда не расспрашивал. Сразу же, как ему исполнился двадцать один год, его мать решила, что достаточно воспитала своего сына, и переехала к своему мужчине, предоставив Майку полную свободу и самостоятельность.

Каждую неделю он звонил ей на домашний номер. Обычно в пятницу, когда рабочая неделя закончена и было о чем поговорить. Иногда приезжал к ним в гости на выходных. Благо ее новый кавалер, с которым она жила уже пять лет, был хорошим малым. Знал, как поддержать разговор матери и сына, особо не влезая в их личные дела.

Кофе остывал на столе. Майк выполнил последние приготовления и взялся за чашку с напитком, чтобы, прихлебывая горячий эспрессо, в последний раз собраться с мыслями и прокрутить в голове список нужных вещей и документов, которые он должен положить в кейс.

Майк часто засиживался за работой дома. Иногда допоздна. Компьютер, который он с собой носил всегда и везде, хранил на своем жестком диске все необходимое для их с Эшли проектной деятельности. Разрабатывая очередной проект, Майк приходил с работы и еще пару часов отсиживал за своим компьютером, доводя некоторые моменты до ума.

Кофе был еще горяч, поэтому Майк обжег нёбо. Неприятно. Теперь будет ходить целый день с этим раздражающим, шелестящим чувством на языке. Он спокойно выругался, поставил чашку на стол и долил немного холодной кипяченой воды. Время поджимало.

Эшли сказал, что сегодня надел лиловый галстук. Майк выбрал темный. Однажды с другом они совершенно случайно пришли в офис в одинаковых рубашках и галстуках. Теперь в шутку Эшли предупреждал друга, какой гардероб будет сегодня на нем, чтобы вновь не попасть в комичное положение.

Майк допивал кофе. В кухню сонно вошла кошка Битси. Помурлыкав у ног хозяина, она направилась к полной миске сухого корма. Майк не стал брать ее на руки, чтобы не испачкать в шерсти пиджак. Он любил свою кошку и специально взял молодую девочку, чтобы разбавить квартиру женским обществом. Они быстро нашли общий язык. Под утро она любила спать у него на голове и лизала лицо языком. Единственная женщина, которая не сможет разбить ему сердце, в шутку думал Майк.

Пустая чашка осталась стоять на столе.

– Не шали тут без меня, – сказал Майк кошке Битси, накинул пальто, взял кейс с компьютером и вышел за дверь.

В квартире стало тихо. На стене отстукивали большие кварцевые часы. Капала вода в кране, каждой каплей делая квартиру немного оживленнее звуком удара о металлическую раковину. Битси перестала хрустеть сухим кормом. Запрыгнув на стол, она стала слизывать спадающие с крана капли воды: Майк забыл налить ей воды в миску, хотя та предпочитала пить из раковины. Утолив жажду, кошка прошлась по кухонным столам, обнюхав еще не остывшую чашку из-под кофе, спрыгнула на паркет и направилась бродить по комнатам. Ей было немного скучно. Занавески подрагивали от ветра в форточку. Монитор телевизора не успел остыть, поэтому все еще притягивал к себе поднятую Битси пыль. Воздух стал постепенно успокаиваться. Битси забралась на кровать Майка и продолжила дремать. Вещи замерли и казались нелепыми и ненужными без своего хозяина.

– Я уже еду, Эш, – сказал Майк в трубку телефона, поднимаясь на эскалаторе к месту посадки в вагоны легкого метро.

Он жил на окраине города. Это был большой городской район, но все равно власти решили, что строительство подземки в эту часть города принесет много затрат бюджету, поэтому построили систему легкого метро, которая проходили на высоте десяти метров над землей. Майк каждый день совершал переезд по этой ветке, пересаживаясь потом на другие направления подземного метро.

Он любил наблюдать жизнь своего района с высоты нескольких метров. Наверное, только в эти моменты, думал он, ему удавалось отвлечься от мыслей о работе. Шум метро заглушал эти мысли, а маленькие вагоны поезда делали людей близкими и интересными. Майку нравилось рассматривать их, стоящих напротив или сбоку, отражающихся в окнах или сидящих рядом с ним. Иногда он ловил себя на мысли, что забывается и слишком настойчиво и упорно смотрит на человека, пока тот не начинал смущаться. Майку становилось стыдно.

Майк направился к платформе. Он встал ближе к солнечной стороне, сегодня утро было особенно теплым и спокойным. Поезд отъехал несколько мгновений назад. Следующий через пять минут. Майк знал, что эта пустота на перроне обманчива: не пройдет и пары минут, как он наполнится очередными ожидающими пассажирами.

Эшли прислал сообщение, что встретил шефа по дороге в офис. Ему, как обычно, повезло, подумал Майк: засветиться в такую рань перед начальством на работе – определенно везение. «Настроение у шефа хорошее, – продолжал писать Эшли, – значит, наши проекты удачны. Приедешь, расскажу».

Позади послышался шум приближающего поезда. Майк мгновенно переключился на него. Он не знал, почему на него именно так действует метро.

Поезд стремительно промчался мимо Майка, будто и не собираясь останавливаться, но постепенно замедлил ход и замер. Сзади столпилось много людей. Майк оказался первым в дверях. Створки разъехались. Кабина вагона почти пустовала. Это были крайние станции, а в такое время большинство едет в город на работу. Майк вошел первым. Он чувствовал, как толпа давит со спины. Свободных мест не было, поэтому он был вынужден пройти к противоположным дверям, взявшись за поручень. Рядом стояла молодая женщина, держа за руку девочку, в свободной руке которой был желтый шарик с улыбающимся смайликом. Это напомнило Майку его детские годы. Но поезд тронулся, и мысли его растворились в шуме двигателей.

Майк стал искать глазами знакомое лицо девушки, которое он часто замечал, когда ехал на работу. Ему нравилось всматриваться в лицо этой девушки, наблюдать за ней со стороны за каждым ее движением и мимикой, пытаться прочесть название книги, которую она держала в руках. Видимо, их графики работы и поездок совпадали.

Он просто смотрел на ее лицо и думал о чем-то своем. В эти моменты в его мыслях даже не всплывали слова Эшли, что ему нужно найти девушку. Чистое созерцание под укачивающее, успокаивающее движение вагонов. Его здесь не отвлекали сторонние разговоры пассажиров; утром люди едут молча, каждый в своих раздумьях, словно готовится принять приговор начинающегося дня, вымеряет, жестокий он или снисходительный.

Майк заочно знаком с этой девушкой вот уже несколько месяцев. Он даже не знает, как ее зовут. И если честно, говорит он себе, и не хочет знать. Тогда это лишает его прелести свободного созерцания, когда не нужно слов, не нужно приветствий, наигранных, дежурных фраз. Просто девушка.

Он так и не нашел ее глазами. Наверное, она вошла в другой вагон, подумал Майк. Он повернулся лицом к дверям. Слева девочка что-то говорила своей маме, которая в тесноте людей пыталась пригнуться, чтобы услышать свою дочь сквозь гул поезда. Она взяла руку своей дочери и положила на поручень, чтобы та держалась самостоятельно. В освободившуюся ладонь женщина взяла телефон. Девочку качало, и она постоянно терлась о кейс Майка.

Подъезжали к последней станции, после которой поезд уходит под землю, где пассажиры могут пересесть на обычное метро. Майк рассматривал планировку домов и фасадов. Отсюда сверху жизнь казалась немного другой.

Они притормаживали.

Чашка с кофе опрокинулась с края стола и разбилась.

Кто-то допустил ошибку.

Майк услышал под ногами громкий жесткий скрежет, словно что-то вонзилось в дно вагона или же днище прочертило по какой-то преграде. Поезд резко шатнуло в сторону, дернуло, еще раз. Кто-то сзади вскрикнул и схватился за пальто Майка, чтобы удержать равновесие.

Вагон качнуло еще раз. Открылись внешние двери, выходящие на пути. Майк едва устоял на ногах. Он смотрел куда-то вдаль, пока его не придавил к полу тонкий вскрик откуда-то снизу, а затем громкий, продолжительный прямо на ухо. Это еще сильнее рассредоточило его в пространстве. Что-то ударилось об его кейс. Майк не выпустил его из рук. Он видел, как девочка перегнулась наружу, еще пытаясь сбалансировать в последний раз. Все происходило слишком быстро, чтобы что-то понять. Майк протянул свободную руку к ней, но уже не успел схватить. Крик прямо в голову еще сильнее придавил его.

Он видел, как девочка выпала из вагона. Он уже не слышал ее вскриков: все потонуло в крике матери. Девочка упала на края оградительных решеток, но не смогла задержаться на них и стала падать дальше на проезжую часть, которая проходила под линиями легкого метро. Ее тело скрылось из виду.

Темные зрачки Майка залили глаза. Он смотрел вниз не моргая, пока двери не захлопнулись в аварийном режиме. Он стоял молча, недвижим. Рядом женщина в истерике колотилась руками о закрывшиеся двери, пока не обессилела и, рыдая, не сползла на пол.

Позади него кто-то надрывно плакал, пережив этот ужас. А кто-то так и не понял, что произошло.

В тот день он не попал на работу.

Он сидел на перроне и смотрел в сторону. Многие еще оставались в глубоком шоке. Кто-то не уходил из-за интереса. Девочку и ее мать увезли на «скорой». Майк помнил, что тогда на перроне рядом с ним лежал его кейс.

К нему подошла девушка. Она спросила, нужна ли ему помощь. Майк молчал. Девушка присела на корточки перед Майком, положила руку ему на плечо, попыталась заглянуть в глаза и еще раз спросила, нужна ли ему помощь.

Он немного пришел в себя и только теперь заметил, что перед ним была та самая девушка, которую он каждый день искал взглядом в толпе пассажиров. Она все-таки ехала с ним в одном поезде. О Боже, подумал он, она видела все это. Но девушка выглядела спокойно. Она пыталась всмотреться в его глаза, сейчас они были большими и красивыми, но все еще смотрели в пустоту.

– Все в порядке? – спросила она.

Майк не сразу ответил.

– С вами все в порядке?

Майк наконец посмотрел ей в глаза. Казалось, они только и ждали этого ответного проникновения. Немного худое светлое лицо с прямыми недлинными прядями. Можно было подумать, что эта девушка француженка. Ее детские черты казались такими взрослыми – только француженки могли иметь столь контрастную и мягкую внешность. Ни единой жесткой эмоции, лишь желание помочь и немного растерянности. Майк поймал себя на ужасающей мысли, что теперь его заботит не сам факт случившегося, а как этот факт отразился на этой девушке. Что, если теперь она ненавидит его за это и подошла лишь с тем, чтобы засвидетельствовать свое презрение и еще раз убедиться, как же он жалок. А возможно, все по-другому. Возможно, она действительно жалеет его, потому что понимает, что пришлось ему испытать и как сейчас самые противоречивые чувства борются в его душе, пытаясь склонить друг друга то на одну, то на другую сторону преобладания, и полей битвы они выбрали его.

Но усталость ненадолго покинула его.

– Я хотел с вами познакомиться, – сказал он и продолжал смотреть прямо на нее, пока не отвел взгляд в сторону.

Почему-то в этот момент она почувствовала обреченность в его словах. Словно конец. Но он был искренним. Она встала, а Майк продолжал сидеть на голом бетонном полу, пока его не сопроводили сотрудники «скорой помощи». Девушка спросила у медбрата, в какую из клиник его отвезут.

В больнице его не задержали надолго. Дали успокоительное и поинтересовались, нужна ли ему психологическая помощь. Майк отвечал односложно; его слова были пусты, без эмоций, без чувств. Все это время он продолжал смотреть куда-то в пространство. Ему казалось, что девочка еще падает, и этому нет конца. Немая картинка стояла перед глазами. Хотя бы звук, отрывок крика. Лишь гул метро, и ничего больше.

В больнице ему выписали успокоительное и отправили домой. Никто не стал уделять внимания Майку больше, чем положено. Никто не задумывался, как в таком состоянии он попадет домой.

Успокоительное начало действовать. Оно отгоняло его от мыслей. Майк расписался в регистрационном листе, вышел на улицу и поймал такси. Погода немного испортилась, и уже начал накрапывать теплый дождь. Только теперь, когда успокоительное полностью растворилось в нем, он вспомнил, что сейчас должен быть на работе. Телефон не звонил, и руки были свободны. Майк стоял у машины и смотрел на свои ладони – они были пусты. Эшли, наверное, уже обыскался его.

Майк назвал адрес и растворился в дороге.

Он не знал, что будет делать дома. Сейчас его ничего не волновало и не тревожило. Лишь необыкновенное ощущение в левой руке. Девочка продолжала падать. Сон накатывал мощной волной еще в машине. Он упал на кровать, не заметив Битси, и вырубился на несколько часов.

Битси побежала на кухню и стала обнюхивать осколки разбитой чашки на полу, одергивая мордочку, когда нос натыкался на острое.

Вот уже несколько дней Майк не появлялся на работе. Эшли не мог до него дозвониться: мобильный был недоступен, а домашний не отвечал. Сначала он думал, что Майк немного приболел, но друг предупредил бы его. Свободного времени совсем не было, однако с этим нужно было что-то решать.

Когда Эшли позвонил в дверь квартиры своего друга, никто ему не открыл. Был уже вечер, поэтому Эшли зашел к соседям и спросил, не видели ли они Майка. Те ответили, что не встречали его уже несколько дней. Он попросил запасной ключ, который Майк оставлял у них. Они знали Эшли, поэтому отдали ключ без проблем. Я не могу его найти, телефон не отвечает, говорил он им. Соседи предположили, что Майк уехал к родителям. Вряд ли, подумал про себя Эшли.

Он поблагодарил их за ключи и направился к двери Майка. Единственное, чего боялся Эшли, это что обнаружит труп своего друга в квартире. Хотя с чего бы это. Вдруг с Майком произошел несчастный случай, он уронил ноутбук в ванну или забыл выключить газ и задохнулся. Правда, в этом случае соседи уже давно бы заметили неладное. Если так, у него появится много хлопот, а сейчас времени и так мало, надвигаются новые проекты. Он долго принюхивался к запахам из дверей, тело должно было уже издавать вонь при такой температуре, сделал еще несколько звонков в дверь, прежде чем заходить, и стал прислушиваться. Ничего.

Собравшись с духом, он вставил ключ в замочную скважину и повернул.

Эшли нашел своего друга в абсолютно пустой комнате. Он сидел на полу, поджав к себе колени, которые обхватил руками, и смотрел в одну точку. Пустота озадачила Эшли, поэтому все его домыслы по поводу исчезновения Майка сразу испарились, и он даже забыл спросить, почему Майк не открывал дверь. Майк не среагировал на приход Эшли. Он продолжал смотреть. Теперь его взгляд не был пустым. Он о чем-то думал. И было видно, что размышления эти причиняют ему боль своей неразрешимостью.

Майк искал ответы.

Эшли остановился в дверях. Он растерялся.

– Где вся мебель, Майк? Что происходит? Ты не был на работе уже несколько дней! – Вид у Майка был потрепанный и уставший. – Что случилось? Я не понимаю!

Эшли продолжал стоять в дверях. Он почувствовал, как Битси трется об его ноги. Эшли заметил, что Майк смотрит в одну точку. Этой точкой была дверь, ведущая в другую комнату. Будто именно сейчас что-то очень страшное и ужасное, должно вырваться из этих дверей и наброситься на Майка. Или там созревал какой-то заговор против него, кто-то плел свои козни, пытаясь окутать его пеленой страха и сомнения.

– Майк, – наконец Эшли вышел из ступора, – почему твоя комната пуста?

– Я убил ее, Эшли, – он посмотрел в глаза другу. Эшли стало не по себе, потому что глаза Майка не лгали. Он отшатнулся.

– Кого ты убил?

– Я убил эту девочку. Я мог ее спасти. Но я не отпустил кейс. Я продолжал держать этот чертов кейс в руке. Если бы я бросил его, то успел бы схватить ее! – Майк начинал горячиться. – Я успел бы схватить ее, ты понимаешь? Ничего бы этого не было. Но я не смог отпустить этот кейс. Мой компьютер мог разбиться. Я испугался за него. Я не смог отпустить этот кейс. Это я убил ее, я убил эту девочку, Эшли.

Эшли вспомнил о несчастном случае по вине машиниста. Бедняга пытался покончить жизнь самоубийством, не выдержав муки совести и огласки дела. Эшли читал об этом в газетах и смотрел репортаж по телевидению. «Одно неверное движение руки стало роковой неожиданностью для многих, кто был свидетелем несчастного случая, – говорила корреспондентка, стоя на платформе. – Очевидцы до сих пор не могут выйти из шока, а для молодой девушки двадцати пяти лет, которая работала учительницей в школе, произошедшее стало личной трагедией…» – здесь Эшли отошел от экрана.

Он и не предполагал, что Майк был в этом поезде, да еще видел все собственными глазами.

– Это был несчастный случай. Все произошло по вине машиниста.

– Я оценил свой кейс дороже жизни этой девочки. Я не мог допустить, чтобы он разбился. Мгновения хватило вынести приговор и ей… и себе!

– Ты ничего не мог поделать, Майк!

– Мы потеряли наши жизни, Эшли. Мы подменили себя, стали одноразовыми и комфортными. Мы быстро приготовляемся и долго сохраняем нужные нам свойства.

Эшли смотрел на друга, то по сторонам, то снова на друга. Слова Майка не доходили до него.

– Мы забыли себя. Стали компактными и складными, легкими и переносными. Мы променяли себя в акции на скидку в десять процентов. Мы предали себя, Эшли, предали за дисконтную карту в магазине импортных вещей.

– Что ты несешь? Где вся твоя мебель? – Эшли начинал злиться на отрешенность Майка. Он пошел по направлению его взгляда и открыл дверь и наткнулся на комод, который был прижат вплотную к порогу и преграждал ему путь. Комната был завалена вещами из квартиры Майка. Он распахнул дверь и услышал стоны за своей спиной. Майк закрыл глаза и сильнее поджал колени к себе. Его друг выпустил ужас. Он расслабился только тогда, когда Эшли прикрыл дверь.

– Что за кавардак у тебя в комнате?

Майк не ответил.

По его бледному лицу было видно, что он уже пару дней ничего не ел. Эшли не знал, что сделать. Он пошел на кухню. Здесь мебель еще стояла. Видимо Майк еще не добрался до сюда. Или просто побоялся зайти. Битси крутилась у ног Эшли. Он открыл дверцу холодильника: полки были уставлены продуктами.

Эшли насыпал кошке корма под благодарное урчание. Он заметил осколки разбитой чашки на полу, взял веник, стоящий под раковиной, и смел их в мусорную корзину.

Эшли вернулся к Майку.

– Пожалуйста, успокойся и приведи себя в порядок, – скомандовал Эшли. Он поставил на пол перед Майком бутылек с успокоительным, которое нашел у него в холодильнике. – Вот. Завтра ты мне нужен на работе, у нас много дел.

Эшли ушел, а его друг так и не появился на работе.

Девочка продолжала падать.

Казалось, что из комнаты доносятся звуки шепота. Майк мог находиться только в пустом помещении, где не было никаких ассоциаций и связей. Здесь его разум мог говорить сам за себя. Если вообще имелась эта «самость». Здесь он мог не ассоциировать себя ни с чем. Голые стены его души. Он сидел в пустой комнате и смотрел на себя – свободного, разумного, но загнанного и усталого. Хоть он и был в своей выдуманной пустыне, но стоит ему выйти за порог, как вещи вновь поглотят его, и от того Майка, каким он стал, не останется ровным счетом ничего.

Ему снился сон, в котором за ним гнался чудовищный кейс, готовый проглотить хищной пастью и перемолоть. Он видел, как кейс пожирает галлоны людей и выплевывает то, что от них осталось. Эти остаточные люди ходят по земле, строят дома и живут в них. А когда у них появляются дети, они скармливают их кейсу, как верховному божеству древних племен, и начинают растить остатки, которые он выплевывает.

Майк вспомнил, зачем он завел себе кошку. По сути, думал он, Битси такая же вещь, которая пытается сказать что-то обо мне; я и животных-то не люблю, но, когда ко мне приходили гости, они первым делом обращали внимание на нее. Кошка разгуливала по квартире, все настойчивее приставая к Майку с учетом того, что каждый день она становилась все голодней. Битси недоверчиво ласкалась об Майка и постоянно обнюхивала пустующую комнату, особенно то место, где раньше стояла кровать, а сейчас лежал лишь надувной матрац.

Он постоянно выгонял ее за порог, но Битси, не привыкшая к дикой жизни, возвращалась домой. Майк боялся выходить на улицу, но так продолжаться больше не могло. Он не мог стерпеть еще один день, напоминающий о том, каким он был. Прошлая жизнь в лице кошки Битси так и норовила наброситься на него, как на непослушного раба, сбежавшего из стен своей темницы.

Майк дождался ночи. На ум пришла поговорка: «В ночи все кошки серы». Он оторвал от матраца большой кусок ткани, чтобы его можно было свернуть в куль, нашел веревку и пошел ловить кошку. Это не составило большого труда.

Голодная Битси прибежала на зов своего хозяина почти моментально. Ничего не подозревающие большие глаза смотрели на Майка. Он старался не реагировать. Изящное, уже похудевшее тело кошки провисло в руках Майка, когда он поднял ее под ребра. Майк завернул Битси в куль и перетянул его сверху веревкой. Кошка почти не шевелилась в складках ткани.

Майк открыл дверь. В коридоре было пусто. Еще раз в мыслях он провернул план действий и маршрут – до ближайшего парка, где есть водоем, было недалеко. Майк взял куль и вышел за дверь. Он был почти уверен, что никого не встретит.

Куль не был тяжелым и неудобным. Он прижал его к груди не столько из-за того, что так было удобней нести, кошка постоянно ворочалась внутри, сколько из-за того, что понимал – он несет живое существо. Майк знал, что с прижатым к груди мешком вызовет у встречного подозрения, но не прекращал поглаживать Битси через ткань и говорить ей слова утешения, перед смертью даже кошки заслуживают ласкового обращения.

В коридоре было темно. Он быстро спустился по лестнице и скрылся в темноте. Никого не было, лишь вдали виднелись гуляющие парочки.

Майк представил, что сейчас должна чувствовать Битси. Мрак накрыл еще до того, как наступила смерть, и этот момент между жизнью и смертью, момент мрачной пустоты, когда не знаешь, что сулят тебе эти неожиданные сумерки, когда окутан темнотой и понимаешь, что что-то происходит, но не знаешь, что этот момент ужаснее и безжалостнее самой смерти. Ты вроде бы уже умер, но еще жив. Майк чувствовал себя чудовищем, но понимал, что пути назад нет.

К счастью на водоеме никого не было. Он нашел большой камень рядом с разрушенным зданием старой лодочной базы и затянул оставшийся конец веревки крест-накрест вокруг булыжника. Он был чуть меньше ворочавшегося пищащего кулька.

И словно сквозь мрак наступило прозрение. Битси начала истошно мяукать и царапаться о ткань. Бесформенный кулек пришел в неистовство.

– Тише, Битси, тише, – говорил Майк и чувствовал, как его сердце обливается кровью, но руки машинально делали то, что должны делать. Он взял куль в одну руку, в другую приготовленный булыжник и подошел к глади воды, где берег резко уходил вниз. Вода была темна и спокойна.

Майк знал, что нужно делать это без мыслей. Это просто движения, сокращения мышц и только. Он отбросил все, что знал и имел, чем был и чем никогда не станет. Взмах, и звук всплеска воды выдал Майка тишине.

Эти движения оказались очень легки.

Когда круги на водной глади разошлись, осталась только пустота.

Воображение сыграло с ним злую шутку, как будто мстило. Стоя на берегу и глядя на воду, Майк представлял каждую мелочь в том, что сейчас происходит с Битси.

Девочка продолжала падать.

«Не разбив яиц, омлет не приготовишь», – пришла на ум фраза из фильма, но показалась бессмысленной и ничего не изменила, ровным счетом ничего.

По дороге домой Майк расплакался. Не жалость к Битси вызвала у него слезы. Майк смоделировал в точности все, что должна была ощутить Битси, даже после погружения под воду. В Майке-человеке этот ужас вызвал слезы отчуждения.

Барахтающийся куль уходил под воду, влекомый равнодушным камнем. Нет места воздуху. Нет места спасению. Здесь не живут крики или возгласы, здесь одиноко и тоскливо. Здесь ты захлебнешься своими мыслями и фразами прежде, чем погрузишься на дно, и густой ил примет тебя в свои объятья, продолжая петь свою густую песню торжества.

Ночь поглотила его. Вернувшись домой, он моментально заснул, не в силах больше терпеть этот мир.

Майка поместили в клинику после того, как он начал выбрасывать вещи с балкона квартиры, расположенной на двенадцатом этаже. Одна за другой вещи пролетали десятки метров в свободном пространстве, заканчивая свой путь на тротуаре или проезжей части. Ему повезло, что падение первой вещи не убила прохожего, ничего не подозревающего о приближающейся опасности.

Майк с криком и явным удовлетворением скидывал вниз нажитый за несколько лет гардероб, мебель и бытовую технику. Однако делал он это не от помешательства. Он понимал, что даже если отгородился от вещей в своей квартире, то это не означало, что они потеряли над ним власть. Он не мог покинуть свое жилище, за его пределами были вещи. Для Майка оставался лишь один выход. Ему нужно было место, где все фальшивое потеряет свою кажущуюся ценность.

Чтобы попасть в тюрьму, нужно было совершить что-то злодейское, но Майк не хотел причинять кому бы то ни было боль, поэтому оставался лишь один выход. Если он не может изолироваться от общества, то общество должно изолировать его.

Он фантастически сыграл свою роль. Парящие в воздухе осколки разорванной одежды, разбивающиеся вдребезги мониторы телевизоров, поломанная деревянная мебель от ударов о жесткий асфальт, крики ненависти и явного безумия – соседям не нужно было долго обдумывать свои действия, чтобы позвонить в полицию, которая передала молодого человека в руки психиатров, а те признали его невменяемым и определили в клинику для душевнобольных.

Все так просто.

Сейчас у него отдельная комната с мягкими стенами, обитыми кожзаменителем, под которым поролон, тумбочка и кровать. Теперь он проводит все свое время в глубоких раздумьях, ища смысл своего существования. Иногда по ночам я слышу его стоны во сне, наверное, ему все еще снится Битси, а может быть, еще что-то похуже.

Но история Майка не закончилась так просто.

На следующий день после того, как он расправился с Битси, в его квартире раздался звонок. Майк понял, что это не Эшли, у которого, впрочем, и были ключи, но он не появлялся уже пару недель. Майк так и не видел его больше после того разговора. Эшли не навестил его даже в клинике. Это не могла быть его мама. Майк насторожился и хотел отлежаться на своем матрасе, молчанием показав незваному гостю, что дома никого нет. Но пришедший оказался настойчивым, видимо подозревая об усталости Майка.

В первый раз он так и не открыл.

Не открыл и во второй. Гость захаживал к нему каждый день и настойчиво стучал и звонил в дверь по несколько минут, иногда даже утром и вечером. Майк не хотел подходить к глазку, потому что его пугала эта видимость. Вдруг он увидит там что-то ужасное. Кто это мог быть? Неизвестно!

Но однажды он все-таки посмотрел в глазок. Видимо, это и подтолкнуло его искать убежища. То, что он увидел там, вернее кого он увидел там, заставило Майка решиться на спасительный шаг. Пойти на сговор с самим собой, обмануть так легко обманывающееся общество. Это как добровольно отдаться в руки правосудию. С каждым пойманным сумасшедшим общество чувствует эффективность своей системы, поэтому с легкостью идет на погрешности и неточности, иногда оставляя этот метод единственно спасительным для своей репутации. Это и сыграло на руку Майку.

Майк заглянул в глазок. Он увидел по ту сторону двери ту самую девушку. Она пришла сама. Она записала номер клиники, в которую его увезли после того случая, и в регистратуре узнала все данные Майка и его адрес.

Майк не понимал, зачем она это делает. Ведь не потому, что он ей понравился. Здесь было что-то другое. Но даже не этот вопрос беспокоил его больше всего в тот момент. Майк знал, что открой он сейчас дверь, и это может привести к трагедии, к той трагедии, которая произошла с Битси. Ведь девочка все еще продолжала падать.

Решив вопрос со своим исчезновением, Майк принялся искать разгадку загадочного появления девушки перед своей дверью.