Читать книгу Туннель. Начало пути - Александр Синдерев - Страница 5

В Берлине делили трофеи и все были довольны, пока немцы не вошли во Львов. К началу войны с СССР немцами уже был сформирован батальон «Нахтигаль» из украинских националистов. Его идейный вдохновитель и организатор – Степан Бандера каким-то образом убедил командование вермахта, что жители г. Львова с нетерпением ждут прихода немецких частей, что горожане помогут подавить очаги сопротивления красноармейцев, но в обмен за лояльность он просил не бомбить город. Немцы пошли ему навстречу. Бомбовые удары были весьма незначительными. Сейчас трудно определить, почему произошла нестыковка «трофейщиков», но в г. Львове первыми оказались люди Гиммлера. Они быстро принялись за работу и когда спустя несколько дней в городе появились «трофейщики» Геринга, разразился скандал, т.к. часть культурных ценностей уже исчезла. Эти ценности эшелоном под усиленной охраной люди Гиммлера отправили в Германию. Состав не иголка в стоге сена. Геринг, являясь вторым после Гитлера лицом в нацистской Германии, подключил все службы к поиску состава и его вскоре нашли. Скандал между рейсмаршалом и рейхсфюрером докатился до Гитлера, который встал на сторону Геринга, назначив одного из его штабных генералов наместником в Италии. Речь шла о Кессельринге. О количестве культурных ценностей в Италии говорить и писать излишне. Через некоторое время Гиммлер и Геринг помирились, началась затяжная война с СССР. Каждому из них не раз приходилось задумываться о своем будущем.

Итак, возвращаемся в март 1944 г. Немцы, укрывшись в туннеле, ждут штурма. Они прекрасно понимают, что штурм – дело времени. Свой первый бой уже в окружении «туннельщики» приняли в начале марта 1944 г. Советское командование на «зачистку», как сейчас говорят, территории Синявинских болот командировало 17-ю дивизию НКВД. В годы войны это была обычная, распространенная у нас и у немцев практика. Те, кто попадал в окружение, прекрасно это знают, но «нквдэшники» не ожидали такого яростного сопротивления немцев. У каждой из противоборствующих сторон была своя железная логика, заставляющая их яростно сражаться. Немцы получили из Берлина зашифрованный радиоприказ, обязывающий их сражаться до последнего солдата. В приказе указывалось, что вскоре немецкие части перейдут в контрнаступление, линия фронта будет там, где она была последнее время, до прорыва блокады. Приказ обязывал каждого немецкого солдата помнить о величии Германии и воинском долге. «Нквдэшники» действовали на своей территории. Им обещали медали и отпуска, после захвата в плен или ликвидации немцев. И те и другие выполняли свой долг, но надо отметить, что нашим было труднее, чем немцам, т.к. они наступали, а немцы стреляли в них из укрытий. Дивизия НКВД несла большие потери и ее решили заменить на боевую, воевавшую не один год, гвардейскую 73 дивизию. Гвардейцам советское командование также обещало медали и отпуска домой. Отпуска во время войны, было щедрым, можно сказать «царским» подарком, командования. Дивизия храбро сражалась во время войны, дважды выходила из окружения и к «фрицам» была беспощадна. Для «туннельщиков» противостояние с кадровой, опытной дивизией было настоящим кошмаром. Немцы, как могли, сдерживали гвардейский натиск наших солдат. Немецкие окопы, ходы и прочие коммуникации, вырытые в период блокады, стали местом яростных боестолкновений. Как рассказывали сами немцы об этом периоде войны, спустя много лет, они за сутки теряли ранеными и убитыми до 150 человек.

Командир 11 бригады СС Дитрих Отто фон Рупмайер, взял командование обороной туннеля на себя. Он был по званию самый старший офицер на тот момент и более того, ему подчинялась почти целая бригада, а это около 3 тыс. солдат. Немцы больше всего опасались наших танков и артиллерии, которые могли в случае захвата определенных позиций, прямой наводкой стрелять по туннелю. Немцы оказались бы в ловушке, без возможности выхода, поэтому за определенные участки местности шли сверхожесточенные бои и иногда намного круче, чем на фронте. Советское командование подключило авиацию и немецкие зенитки, яростно работающие в начале осады, стали одна за одной умолкать. Немцы теряли зенитные орудия, русские теряли самолеты. Обе стороны каждый день несли большие потери.

В один из тяжелых дней сражений, фон Рупмайер вызвал к себе ученого-химика Карла фон Клейнера и приказал ему выработать газ и произвести атаку, объяснив, что такой бешеный натиск русских им долго сдерживать не удастся. К вечеру следующего дня 3 бочки с газом были установлены, каждая в отдельности, на трех самых опасных для немцев подходах к туннелю. Под каждую бочку подложили мину, которая срабатывала от посылаемого по проводу электроимпульса. На рассвете русские возобновили атаку, ветер дул им в лицо. К своему большому удивлению они, занимая, в очередной раз, политые кровью с обеих сторон, позиции, не услышали ни одного выстрела, кроме, раздавшихся почти одновременно, трех небольших взрывов в разных частях линии немецкой обороны. В трех местах из разорванных минами бочек, стал появляться газ «ZH». Первыми его жертвами стали не мирные жители блокадного Ленинграда, а наши бойцы. Солдаты стали в конвульсиях падать на землю и терять сознание. Командир дивизии, находясь на безопасном для выстрела расстоянии, в бинокль все видел. Он знал о том, что у немцев есть отравляющие газы, а также он знал о том, что обе враждующие стороны во время войны отказались от его применения. Можно сказать по обоюдному согласию. И вдруг немцы так вероломно нарушили данное ранее на самом высоком уровне обещание. В очередной раз была вызвана авиация, которая должна была сравнять с землей все немецкие коммуникации, начиная от туннеля и заканчивая передовой. Когда издалека послышался нарастающий гул советской авиации, произошло то, что командир дивизии, весь его штаб и другие солдаты не смогли забыть никогда. Они увидели то, что их, бывалых солдат, страшно шокировало. Их товарищи, лежавшие до того на земле, после газовой атаки, стали все как по команде подниматься. Они стали что-то про себя бормотать, бродить по брустверу окопов, словно нет войны. В это время, со стороны туннеля, через громкоговорящую связь раздалась лихая русская песня в исполнении Лидии Руслановой «Валенки, валенки». И вдруг, произошло невероятное. Наши солдаты дружно пошли в туннель. Пошли сотни солдат, обработанных газом «ZH». Все на КП комдива замерли. Никто не стрелял, ни наши, ни немцы. Гул самолетов приближался и этот гул вывел из оцепенения комдива. Он дал отбой самолетам, приказав выпустить в небо из ракетниц соответствующие цветовые сигналы. Самолеты, получив дополнительное подтверждение по рации, легли на обратный курс, не сбросив ни одной бомбы. Наши солдаты с оружием, словно в пасть гигантского дракона, заходили в туннель. Немцы не стреляли, стояла какая-то зловещая тишина. Немецкий ретранслятор молчал. Комдив был в замешательстве. Он долго думал, прежде чем позвонить своему начальству и доложить о случившемся.

Выслушав доклад комдива, член Военного совета Ленинградского фронта генерал-лейтенант Воронин опешил. Он был готов услышать что угодно, но только не то, что услышал. Как, каким образом в 1944 г. советские солдаты добровольно пошли в плен к немцам. В 1944 г., наши солдаты уже на все 100%, когда позади уже остались победы в Сталинградской битве и Курской дуге, знали, что окончательный разгром фашистской Германии, дело ближайшего времени. И тут вдруг, почти целый батальон, около 400 человек ушел к немцам. Генерал Воронин вызвал срочно к себе начальника фронтовой разведки «Смерш» генерал-майора Дмитрия Алексеевича Радионова и сообщил о докладе комдива. У «смерш» была информация о газе «ZH», но они считали, что его производство в туннеле невозможно. Газовая атака все очень и очень усложнила. Генерал Радионов получил указание, после разговора с Ворониным, самым тщательным образом и в самые сжатые сроки проверить факты использования газа и добровольного пленения советских солдат. В район туннеля срочно выехали почти все офицеры фронтового «смерша». Через несколько часов, опросив многих солдат и офицеров дивизии, видевших действие газа и его последствия, Радионов связался с Ворониным и подтвердил сказанное комдивом. Воронин по СВЧ позвонил в г. Москву, в Ставку Верховного Главнокомандующего и сообщил о небывалом ЧП, после применения отравляющего газа, маршалу Шапошникову. Маршал заволновался от услышанного и пошел докладывать обо всем Сталину. Сталин очень внимательно выслушал информацию. Отпустив Шапошникова, он срочно вызвал к себе Берию. Берия был в курсе, т.к. генерал Радионов был по службе в подчинении у Берия и соответственно, через свои каналы связи сообщил о ЧП в Москву, в свое ведомство. Берия, войдя в кабинет к «хозяину», как всегда отчетливо проговорил: «Здравствуйте, товарищ Сталин». Сталин, встав из-за своего рабочего стола, негромко произнес: «Здравствуй, Лаврентий, присаживайся». Берия сел на один из стульев, стоящих в ряд у большого длинного стола, покрытого сукном зеленого цвета, за которым вождь собирал на совещания нужных ему людей. Некоторые люди, такие как Берия или маршал Жуков, часто бывали в этом рабочем кабинете товарища Сталина, а некоторые люди бывали в кабинете один или несколько раз и исчезали навсегда. Куда исчезали, догадаться не трудно.

Сталин медленно стал прохаживаться по кабинету, Берия молчал, зная, что «хозяин» думает о чем-то важном и в нужный момент сам начнет разговор. Так и произошло. «Лаврентий, ты знаешь о применении газа немцами под Ленинградом против наших солдат?» – спросил Сталин.

«Да, товарищ Сталин», – ответил нарком НКВД.

«Что ты думаешь по этому поводу?» – спросил «хозяин».

«Я думаю, товарищ Сталин, что мы столкнулись с серьезной проблемой. До недавнего времени немцы нигде не применяли отравляющие газы, зная, что мы можем ответить тем же. Факт применения газа под Ленинградом необычен своими последствиями. По информации нашей разведки, Карл фон Клейнер, изобретатель этого газа, находится в туннеле под Мгой. Наши источники сообщали, что производить газ в больших количествах он не может по техническим причинам, но в небольших количествах ему явно это удалось», – ответил Берия.

«Лаврентий, мне доложили, что газ раз и навсегда изменяет сознание человека, делает его существом бесстрашно выполняющим внушаемые приказы. Если это так, то немцы, обработав газом своих солдат или наших, смогут создать тысячи, десятки и сотни тысяч бесстрашных, не боящихся смерти героев. Победить такую армию будет невозможно», – говоря это, Сталин стал заметно нервничать. Он, обдумывая сложившуюся ситуацию, начал раскуривать трубку.

«Нам нужно, – продолжил он, – во-первых, предупредить немецкое руководство, что если еще где-нибудь они применят какой-нибудь газ против наших солдат, мы ответим тем же. Во-вторых, любой ценой нужно: либо вывезти этого ученого, создателя газа, из туннеля в соответствующую нашу лабораторию и привлечь к работе, либо его устранить и лабораторию в туннеле уничтожить. Этот газ должен быть у нас или его не будет ни у кого», – закончил вождь.

Берия встал со стула.

«Разрешите выполнять, товарищ Сталин?», – отчеканил он бодро.

«Да, Лаврентий, иди и не забывай мне докладывать результаты по данному делу», – в заключение напутствовал вождь.

С этого момента началась очень серьезная работа по линии НКВД по проникновению чекистов в туннель.

В это время, когда Верховный главнокомандующий и нарком НКВД определяли судьбу туннеля, генерал Радионов поручил фронтовым разведчикам секретную операцию. Он интуитивно понял, что стал участником очень значимого события. Разведчикам было поручено добыть бочки, из которых выделялся газ «ZH». Генерал полагал, что наши ученые-химики, исследовав предполагаемые остатки газа на внутренних поверхностях бочек, смогут воссоздать его химическую формулу. Три группы разведчиков отправились на задание, но попав под сильный обстрел немцев, вернулись ни с чем, понеся потери, т.к. пока было затишье, немцы перегруппировались и заняли для обороны свои позиции. В следующую ночь фронтовые разведчики и разведчики от штаба дивизии получили приказ: любой ценой взять «языка». К утру на КП дивизии разведчики доставили двух пленных эсэсовцев. После допроса установили, что по приказу коменданта туннеля, все три бочки были затоплены в болоте, но самое интересное было то, что немцы рассказывали о наших солдатах, сдавшихся в плен, после газовой атаки. После того, как последний красноармеец, подвергшийся газовой атаке, зашел в туннель, с ними на их родном, т.е. русском языке стал говорить немецкий врач, знавший русский. Что он говорил красноармейцам, пленные понять не могли, но они видели, что русские стали класть на землю свое стрелковое оружие, гранаты и ножи. После этого их увели в дальний конец туннеля, где был большой кинозал и столовая. Их накормили и разместили в кинозале. В это время немцы срочно, по всему туннелю, перетаскивали разборные кровати и матрасы в три больших зала. В одном зале, когда-то было казино, а в 2-х других были когда-то склады. Все три зала имели прочные массивные двери. Русских, разбив на группы 35—40 человек, из кинозала выводили в баню, а оттуда на отдых в одно из трех подготовленных помещений. Им дали отдохнуть и переодели на время в немецкую форму, но без погон. Немцы в туннеле, увидев солдата без погон, знали, что он русский. Приказом коменданта, немцам было строго настрого запрещено общаться с русскими. У дверей каждого из трех помещений круглосуточно дежурили вооруженные эсэсовцы, т.к. никто не мог поручиться, что русские, возможно, придут в себя и тогда они взбунтуются. Каждый день с русскими солдатами немецкий врач в кинозале проводил беседы, а за дверью в это время находилось несколько десятков вооруженных СС, готовых в любую минуту, в случае возникшей необходимости, ворваться в зал и уничтожить пленных.

В начале 70-х, как я уже ранее упомянул, в свои первые приезды в туннель, мне довелось пообщаться с Отто Штрумбергом, учеником д-ра Клейнера. Он пояснил, что первые трое суток психика человека сильно угнетена действием газа. Сама психика ищет выход в сложившейся ситуации, она старается сохранить себя и спасти человека, как личность. Штромберг подчеркнул, что именно в этот период, человека можно полностью изменить, как личность, придав ему соответствующий импульс, даже заставив мыслить и делать то, что ранее было для человека неприемлемым. Проще говоря, под действием газа «ZH», личность человека стирается и здесь очень важно, вовремя наполнить человека определенными установками. Это, как работа с воском, пока он теплый из него можно лепить все что угодно. Штромберг отметил следующий момент, что если в течение первых трех суток ничего не предпринимать по отношению к человеку, обработанному газом «ZH», то человек превращается в животное. Газ «ZH» изначально и был задуман, как оружие, после применения которого, одна из противоборствующих сторон превращалась бы в стадо дебилов. Русским солдатам внушали, что они – немцы, которые долго находились в русском плену, где их заставляли говорить только по-русски, отчего они забыли свой родной, немецкий язык. Им внушали, что над ними большевики, по приказу Сталина, проводили опыты, которые привели их к полной потере памяти. Им говорили, что им пора, взяв оружие, отомстить большевикам за годы плена. В общем, через трое суток немецкий гарнизон пополнился примерно 400 солдата, рожденными когда-то на необъятных просторах России, считающими себя когда-то русскими, а теперь ставшими безмолвными, покорными солдатами Третьего рейха.

Комендант туннеля, он же командир бригады СС Дитрих Отто фон Рупмайер весьма настороженно относился к русским и на все 100% не верил в положительный результат эксперимента. Но надо было что-то делать: либо русских расстрелять, либо отправить их на передовую, воевать со своими. Решили пленным провести экзамен, прежде чем дать им в руки оружие. Был издан приказ, гласящий, что тот немецкий солдат или офицер, кто пленит красноармейца и доставит его живым с передовой линии обороны в туннель к коменданту, получит недельный отпуск. Был у немцев в туннеле небольшой отсек, прекрасно меблированный. Он когда-то предназначался для отдыха офицеров, приезжавших в туннель с проверками. Ведь шла война и туннель был военным объектом. В общем, неделя покоя и хорошая еда с выпивкой, мечта многих солдат. За весьма короткий срок немцы пленили 5 красноармейцев, причем 3-е из них были трофеями солдат из «ББ». Пока 5 немцев неделю отдыхали в отпуске, пятеро пленных красноармейцев готовились к смерти. Их сильно били и узнали о них и о дивизии абсолютно все, что могли знать они сами. В день окончательной проверки на способность, обработанных газом, пленных русских воевать на стороне немцев, комендант провел эксперимент. Построили 50 человек из числа пленных. Комендант, проходя вдоль шеренги, отобрал наугад 10 человек. Вывели и подвели к стене первого из пяти плененных красноармейцев. Немцы вынесли десять карабинов, в магазине каждого, по одному патрону и раздали их среди солдат, которых позже будут называть отрядом «ZH», по названию газа. Команду «ZH» построили в нескольких метрах от избитого пленного красноармейца. Подойдя к нему вплотную, немецкий переводчик сказал, что сейчас его расстреляют, но у него есть шанс выжить. Он может в течение 10 минут убедить команду «ZH» не убивать его. Он может говорить, что угодно, лишь бы спасти себя от расстрела, но только 10 мин. Красноармеец говорил мало и не очень убедительно, у него был шанс, но он прекрасно понимал, что его все равно рано или поздно расстреляют. Команда «ZH» слушала его безучастно, ни у кого из 10 человек на лице не дрогнул ни один мускул. Через 10 мин. Немецкий офицер скомандовал «огонь» и жизнь пленного оборвалась. Потом комендант еще четыре раза наугад отбирал по 10 человек в команду «ZH» и все заканчивалось, как и в первый раз. Немцы были весьма довольны.

В это время комендант туннеля получает радиошифровку из Берлина из штаба войск СС, которая запрещает ему в дальнейшем применять газ «ZH» против русских. Комендант, прочитав текст, попросил Берлин на запасной волне подтвердить приказ. Приказ снова пришел с аналогичным текстом о запрете применения газа, с добавлением о том, что немцы и русские обязались не использовать газ во время военной кампании. Как потом спустя много лет, немцы рассказывали, что период с лета 1944 г. до мая 1945 г. был для них самым трудным, т. к. яростные атаки русских они должны были сдерживать не используя газ. Численный перевес был на стороне русских, но немцы укрепились так за три года блокады, что выбить их было очень трудно. Кругом топи и болота, все подходы к туннелю простреливались, либо были заминированы. Это в начале 70-х туда вела довольно приличная дорога, а тогда все было не так. Через некоторое время немцы решили, раздав оружие батальону «ZH», отправить его на передовую. «Зомби-солдаты» воевали хорошо, пока не произошел удивительный случай. В одном месте на передовой, уже под вечер, красноармейцы в землянке включили патефон, поставив пластинку с песней Лидии Руслановой «Валенки, валенки». Было лето, жара. Звуки музыки были далеко слышны. Через некоторое время, когда патефон уже перестал играть и стало совсем темно и тихо, разразилась чудовищная стрельба. Стреляли в советских окопах. В воздух полетели осветительные ракеты. Из штаба войсковой дивизии и из штаба коменданта туннеля были отправлены разведгруппы для установления причин такой небывалой ночной стрельбы, т. к. по ночам в болотистой местности лучше не воевать. Через некоторое время разведгруппы докладывали о результатах своим начальникам. Складывалась такая картина. Русские «зомби», заслышав любимую мелодию, все как один двинулись на звуки и почти беспрепятственно добрались до окопов красноармейцев, но часовой, вовремя увидев силуэты людей в немецкой форме, открыл огонь из автомата. Советские солдаты-фронтовики, бывшие боевые соратники, поделенные газом на своих и чужих, сошлись в смертельной схватке. «Зомби» убивали и умирали тихо, наши выплескивали свои эмоции наружу, посредством крепких выражений. К нашим с тыла подошло подкрепление, участь «зомби» была решена, но они, умирая, забрали с собой несколько десятков жизней красноармейцев. На рассвете, на передовую приехал генерал Радионов. То, что убитые немцы были без погон и с советским оружием, его сильно насторожило. Нехорошие догадки стали его терзать. И вдруг, проходя мимо трупа одного из убитых «немцев» он обратил внимание на его руки с татуировками и надписями на русском языке. Окончательно сомнения развеялись, когда один из красноармейцев в убитом «зомби» признал старшину 5 роты 2 полка своей дивизии. Все встало на свои места. Сообщение о таком боестолкновении ушло в Москву. Нарком НКВД Л. П. Берия, понимал, что газ «ZH» и, главное, его воздействие на психику человека, является задачей №1 для всего наркомата. Получив от генерала Радионова секретную информацию об убитых из батальона «ZH», он собрал срочное совещание, на котором присутствовали высшие офицеры НКВД. Нарком без утайки рассказал все, что сам знал из донесений разведки о газе «ZH». Услышанное произвело сильнейшее воздействие на генералов, которые знали многие тайны своей страны и других государств. Все прекрасно понимали, что если д-р Клейнер вдруг окажется среди своих в Германии и сможет запустить массовое производство газа, то войну, можно считать, СССР проиграет. Наше продвижение на Запад давалось нам не легко, ведь мы наступали, а немцы сидели в обороне, встречая нас огнем из подготовленных укреплений. А если в немецких укреплениях, после обработки газом, будут сидеть немецкие «живые роботы», не знающие страха и не отступающие со своих позиций ни при каких условиях, т. к. приказа на отступление им никто и никогда не отдаст? Но самое отрицательное для русских в истории с газом «ZH» заключалось в том, что немцы с помощью газа, красноармейцев превращали в солдат вермахта. Военнопленных можно месяцами мучать голодом и непосильным трудом в концлагерях, прежде чем, какая-то часть из них согласится воевать на стороне немцев. Газ ускоряет процесс до 2—3 суток, рекрутируя в ряды вермахта всех поголовно солдат противника, т.е. даже, если у немцев не останется совсем солдат, а будет только д-р Клейнер со своими помощниками, Германия сможет воевать с армией противника его же солдатами.

Генералы поняли всю важность и сложность задачи, поставленной в заключении совещания наркомом перед ними, исходя из того, что сам тов. Сталин держит на особом контроле все, что связано с газом. Нарком озвучил генералам приказ Главнокомандующего и предложил им собраться через два дня в том же составе и предложить план действий.

В это время немцам пришлось держать ответ перед фронтовой авиацией за действия батальона «ZH». Двое суток их позиции и сам туннель подвергали жесткой, беспощадной бомбардировке, а потом вдруг наступила странная тишина. Когда коменданту туннеля, посланные в разведку диверсанты из батальона «ББ» сообщили, что русские покинули свои позиции, он сильно заволновался. За годы войны он хорошо изучил повадки русских и теперь был абсолютно уверен, что они придумали против них ─ немцев, что-то очень нехорошее. Ведь они не спроста сняли окружение. Предчувствия штандартенфюрера подтвердились через несколько дней.

В это время в Москве, лично тов. Сталин, утвердил план, разработанный генералами НКВД во главе со своим наркомом, по проникновению сотрудников контрразведки «Смерш» в туннель. Операция была глубоко засекречена и носила кодовое название «Солнце в тумане». Не знаю, почему операция стала так называться. Может быть «туман» – это газ «ZH», который в утренние часы, если его использовать, напоминает туман, а солнце – это символ победы над мглой. Это олицетворение, наверное, победы сотрудников контрразведки над врагами. В общем, операция началась.

Как-то утром, с немецкой линии обороны, эсэсовцы по полевому телефону сообщили коменданту, что в их сторону идет советский офицер с высоко поднятым белым флагом и его сопровождают двое солдат. Подойдя на близкое расстояние к немецким окопам, советский офицер, а им был майор «Смерш» Белов Виктор Степанович, на безукоризненном баварском диалекте предложил немцам, его, как парламентария, отвести к коменданту туннеля для начала ведения переговоров о капитуляции. Майор Белов сказал, что у него есть пакет от командующего Ленинградским фронтом, адресованный коменданту, который он должен лично ему вручить. В немецком окопе были среди прочих солдат уроженцы Баварии. Они с любопытством, высовываясь из укрытий, стали разглядывать русского офицера, говорящего на немецком так же, как они сами. Это потом, он стал сниться им в кошмарных снах, а тогда, получив согласие коменданта, они, оставив красноармейцев у своих окопов, повели майора Белова в туннель. Дойдя до входа, майору Белову повязали на глаза повязку. Один из солдат, взяв его за руку повел за собой. Виктор Степанович был на войне не первый год и, идя по лабиринтам туннеля с завязанными глазами, он, даже если бы и не знал, где находится, то и тогда он со 100% уверенностью сказал бы, что он у немцев. Он слышал разговоры на немецком, в воздухе витали ароматы кофе, одеколона, немецких сигарет и запахи медсанбата. Его изрядно удивило, что воздух в туннеле был сухой и слегка теплый. Он невольно вспомнил свой сырой блиндаж, в котором провел не один месяц, пока немцы держали в плотном кольце блокады его родной город. Комендант туннеля – штандартерфюрер СС – Дитрих Отто фон Рупмайер и несколько офицеров из штаба бригады, стоя, встретили советского майора. Войдя в большую комнату, изначально предназначавшуюся для каких-то хозяйственно-складских целей, солдат сопровождения снял с майора повязку и получив разрешение коменданта, вышел за дверь. Первое, на что обратил внимание Виктор Степанович – это тусклый свет нескольких ламп на стенах и на потолке. Его пытливый, натренированный мозг поставил ему самому вопрос: откуда немцы берут электричество? Ответ на этот интересный вопрос он решил обязательно найти, оказавшись вне стен туннеля. Далее майор перевел взгляд на немцев и несколько секунд изучающе разглядывал их. Он прекрасно разбирался в воинских знаках различия офицеров и солдат вражеской армии и сразу остановил свой взгляд на высоком подтянутом офицере, в петлицах полевой формы которого красовались серебряные дубовые листья.