Читать книгу Сонеты Шекспира 116-126, 147-154. Под прицелом разных интересов (8). Историческая головоломка - Александр Скальв - Страница 8
Часть 1. Адресность сонетов 116—126, 147—154
Сонет 120
Оглавление«Медицинские намёки» кончились.
Но понятнее не стало. Перед нами новый набор намёков на прежние известные нам обстоятельства. И без знания этих обстоятельств, объяснить намёки только по тексту сонета 120 невозможно.
В первом же катрене выясняется, что адресат когда-то совершил «давний грех», который сейчас поможет поэту, которого «согнёт его в дугу» от своей вины. О чём это? О чём угодно, если не знать предыстории. Но мы то её знаем.
Под «давним грехом» поэт понимает аналогичный своему грех адресата, т.е. его измену.
Размолвки по причине измены были с другом и отражены в сонетах 40—42, когда друг соблазнил возлюбленную поэта, и в сонетах 76—88, когда друг предпочёл чужие стихи.
Вряд ли теперь друг сам начал писать стихи, а поэт над ними посмеялся.
Поэтому остаётся только один аналогичный грех поэта – теперь, вероятно, поэт соблазнил возлюбленную друга?
Сонет 120. Оригинальный текст
That you were once unkind befriends me now,
And for that sorrow which I then did feel
Needs must I under my transgression bow,
Unless my nerves were brass or hammered steel.
For if you were by my unkindness shaken
As I by yours, y’have passed a hell of time,
And I, a tyrant, have no leisure taken
To weigh how once I suffered in your crime.
О that our night of woe might have rememb’red
My deepest sense, how hard true sorrow hits,
And soon to you, as you to me then, tend’red
The humble salve, which wounded bosoms fits!
But that your trespass now becomes a fee;
Mine ransoms yours, and yours must ransom me.
Но сейчас мы можем только констатировать факт того, что теперь друг высказал прямую претензию поэту в, аналогичном своему, поступке, чего он ранее не делал, ограничиваясь общими обвинениями поэта в измене.
Но интересна реакция поэта на эту прямую претензию. Пока обвинения были не конкретными, поэт каялся в «содеянном» (сонеты 117—119). Но теперь переживания друга по поводу поступка поэта представлены как плата друга за его измену поэту, равная тому «выкупу», что раньше заплатил поэт своими переживаниями за «грех» друга – But that your trespass now becomes a fee; Mine ransoms yours, and yours must ransom me.
Как видим, сюжет делает поворот – поэт перестал каяться в своих грехах. Ему теперь лишь больно смотреть, как переживает друг – «нервы не кремень и не металл».
Но причиной переживаний друга он называет теперь не только себя и свои измены, а, и самого друга, и его измены. Поэт, фактически, обвиняет друга и оправдывает себя, т.е. не принимает претензию друга, не отрицая при этом своего поступка.
Важно также отметить, что нет никаких сомнений (это прямо указано в сонете) в том, что события взаимной измены разнесены во времени. Сначала друг когда-то давно (в пределах времени знакомства), а теперь поэт совершили одинаковые поступки. Почему это важно, станет понятно при анализе на соответствие с фактами биографий, а пока нужно это просто запомнить.
Также очевидно, что самого примирения пока не произошло, т.е. фаза конфликтного настроения продолжается.
