Читать книгу На всех была одна судьба - Александр Скоков - Страница 3

Летом 1941 года, когда в ожесточенных сражениях с полчищами немецко-фашистских захватчиков решалась судьба Ленинграда, руководство города и военное командование принимают решение о строительстве бронепоездов – подвижных «крепостей на колесах», способных в критические моменты поддержать мощным огнем героические усилия защитников Невской твердыни.

В августе – сентябре – октябре 1941 года в Ленинграде было построено 18 таких «крепостей на колесах», которые после оснащения, укомплектования сразу отправлялись на фронт, приблизившийся вплотную к стенам города. Дивизионы бронепоездов, которыми командовали опытные командиры – майоры Михайлов, Фарутин, Шпартко, – громили врага и в дни отражения вражеских атак, и в дни возмездия, когда советские войска пошли в наступление, прорвав в январе 1943 года кольцо блокады, а через год, в январе 1944-го, погнали неприятеля от стен Ленинграда.

Они мечтали о небе и море

Путь к Лемболовским высотам, где в ноябре 1942-го на бронепоезде № 30 принял первый бой молодой краснофлотец Сергей Соломин, начался для него летом 1941 года в небольшом городке Советске Кировской области. Девятнадцать ребят, только что окончивших 9 классов, направили через военкомат документы в Ейское летное училище. В глубинке Кировской области (лесной вятский край) они, как и многие их сверстники страны Советов, мечтали о море и небе. Мечтали и готовились. Легкая атлетика, футбол (Сергей выступал за сборную города), да еще занятия в музыкальной школе, которую он тоже закончил успешно по классу скрипки. Его музыкальный талант так пригодился потом на бронепоезде, в минуты отдыха. Правда, не скрипка – баян, но в его руках любой инструмент, даже валторна, мог тронуть слушателей до самой глубины души… На железнодорожную станцию Котельнич, за сотню километров, их маленький отряд отправился пешком – транспорта не было: с первых дней войны страна работала на фронт. Но с полпути их вернули. К Приазовью приближался фронт, училище могли эвакуировать. К тому же по приказу наркома обороны призывной возраст определили в 18 лет.

22 сентября 1942 года Сергею исполнилось восемнадцать, а 23-го повесткой его вызвали в военкомат. Накануне они были там всей группой. Могли послать на Волгу, в Сталинград или на защиту Невской твердыни. Ребята единогласно решили: на Балтику, в Ленинград.

И снова до Котельнича пешком. На станции формировался «пятьсот веселый» для новобранцев. Двухосные теплушки с нарами показались им уютным жильем после скитаний под дождем в скверике (вокзальчик был забит ранеными), здесь уже чувствовался фронт. «Пятьсот веселый» покатил туда, навстречу санитарным поездам, эшелонам с эвакуированными. Буй, Галич, Вологда, Тихвин…

9 октября, под ветром и дождем, в темноте (ни согреться, ни закурить), жались они друг к другу на причале в ожидании самоходной баржи. Наконец команда: всем в трюм. Впереди – штормовая Ладога. Сопровождал их «малый охотник» с краснофлотцем за ДШК. Моряк в бескозырке, окатываемый волнами, прикрепленный ремнями к пулемету, стал для них, новобранцев, символом балтийской отваги. А над головой, в небе, гремел яростный воздушный бой… На западном берегу прибывающее пополнение проходило через санпропускник и следовало до станции пешком. Когда объявили привал – повалились на холодную землю, кто где стоял.

Погрузка началась глубокой ночью, и уже утром их встречал город-воин Ленинград. На платформе № 1 Финляндского вокзала новобранцев приветствовали командиры и старшины. Несмотря на оцепление, кое-кому из гражданских удалось проскользнуть к прибывшим с Большой земли. Изнуренные голодом лица, исстрадавшиеся глаза… Осенью 1942 года ценилась каждая крошка. Рядом с Соломиным оказался высокий, интеллигентного вида мужчина, истощенный, как все ленинградцы. Сергей отдал ему остатки из своего дорожного пайка.

«Смирно! Направо!» – взвод за взводом проходили они мимо памятника Ленину, укрытого насыпью, мешками с песком от вражеских бомб и снарядов. По Литейному мосту, Невскому (тогда – проспект 25 Октября) входили они в центр города, где всё – история, память, подвиг… Не только он, вятский паренек, – каждый из них, ступивший на асфальт и брусчатку ленинградских проспектов, испытал в те минуты великое потрясение. Набережные, каналы, творения великих зодчих, жилые дома с проемами амбразур, бывшие витрины, заложенные мешками с песком, плакаты на стенах, призывающие дать отпор врагу… Лик города-солдата был суров и мужествен. Во всем чувствовалась непреклонная воля ленинградцев выстоять, победить. Пасмурный день, Нева в гребешках волн, балтийский ветер в лицо, замаскированные у набережных корабли, разрушенное левое крыло Гостиного двора, Дом книги с разбитой наверху стеклянной сферой, редкие прохожие, провожающие долгим взглядом их, будущих защитников Невской твердыни. На свежих мальчишеских лицах пока еще не было печати грозной блокадной зимы.

Брусчатка Мойки привела их в Балтийский флотский экипаж. Эти пять суток, проведенные в экипаже, были наполнены тяжелой работой, на которую способны были только они, с молодой нерастраченной силой. Разгружали торф в районе Финляндского вокзала, расчищали захламленные чердаки жилых домов; в экипаже подплава они, облаченные в легкие водолазные костюмы, забравшись в огромные чаны, трамбовали ногами для засолки «хряпу».

Даже их молодых сил хватало на такой «пляс» только часов на пять. Чаны стояли во дворе, и засолка продолжалась даже во время артобстрела.

А потом были Рузовские казармы возле Витебского вокзала. Новобранцев потрясли настоящий флотский порядок и чистота, безукоризненно заправленные койки. Здесь призывники проходили мандатную комиссию и получали назначение. Соломина направили на бронепоезд № 30 Краснознаменного Балтийского флота. В ту же ночь, получив флотское обмундирование, он влился в ряды защитников Ленинграда.

На Васкеловском направлении

22 октября молодых краснофлотцев выстроили во дворе. Прощайте, Рузовские казармы, – впереди фронтовая жизнь! А передовая была совсем рядом – и с востока, и с запада, и с юга… Из Рузовских казарм их привели строем на Московский вокзал, где у платформы № 5 стояли два пассажирских вагона, в которых и жили артиллеристы с бронепоезда. Сам «тридцатый» стоял в депо на ремонте. Тепло флотского братства новички почувствовали с первых минут. Их хорошо (по меркам блокадного времени) накормили, отвели места, уложили спать.

Это была большая удача – начинать боевой путь среди прославленных балтийских моряков. Экипажи бронепоездов были сформированы из артиллеристов спецдивизиона – того самого, который осенью 1941 года на Пулковских высотах, вместе с другими героически обороняющимися частями, стал непреодолимым заслоном на пути врага. В батареях дивизиона из 19 орудий, снятых с кораблей Балтфлота, 9 прибыли с легендарной «Авроры». Проявив беспримерную отвагу, многие балтийцы полегли на тех смертных рубежах, но враг был остановлен. Из оставшихся корабельных орудий и немногих уцелевших краснофлотцев, командиров стали формировать экипажи бронепоездов.

Твердая дисциплина, четкое выполнение команд, настоящая мужская дружба, отеческая забота о новобранцах дали с первых минут Соломину представление о вековых традициях российского морского братства. Шесть дней длился курс молодого краснофлотца. Изучение Устава, вооружения бронепоезда, обязанности в боевой обстановке и, наконец, под расписку – ознакомление с Приказом № 227: «Ни шагу назад!». Центральное звено бронепоезда – две бронеплощадки, оборудованные в пульмановских вагонах, защищенных броневыми плитами, с башенными 76-мм орудиями, пулеметами… Главный командный пункт находился на паровозе, в середине состава, также имевшем броневую защиту. В отдельном бронированном вагоне размещались КП командира артиллерийской батареи, радиостанция, камбуз, помещение для караула, несколько пулеметных расчетов. Бронепоезд представлял грозную силу – кроме артиллерийского вооружения на нем было установлено около 40 пулеметов. Боевая и повседневная служба ничем не отличалась от корабельной и соответствовала распорядку на эскадренном миноносце. Те же боевые командные посты, связь – по телефону, через переговорные трубы, звонки громкого боя, ревуны… Экипаж жил по корабельному Уставу и ревностно поддерживал морские традиции. Командовал «тридцатым» опытный боевой командир М.А. Михайлов.

3 ноября бронепоезд по сигналу «аврал» двинулся на боевые позиции в сторону Васкелово для поддержания частей 23-й армии. Начиналась фронтовая жизнь. Что ждет впереди? Вспомнилось, как накануне, возвращаясь из поликлиники Военно-морской базы, он, краснофлотец, комсомолец, вдруг увидел огромный, красивый храм, возле которого стояли ленинградцы, не имевшие возможности попасть внутрь. Среди них – армейские и флотские командиры. Это был знаменитый Никольский собор, неразрывно связанный с историей российского флота, судьбами его славных сынов, не раз жертвовавших жизнью ради Отечества.

Первый бой – первый экзамен. «Быстрее, быстрее!» – подбадривал Соломина командир артиллерийской башни старшина 1 статьи Николай Шалунов. 12 выстрелов в минуту! Пот лился градом, тельняшку хоть выжимай, грохот выстрелов, звон вылетающих из казенника на железную палубу гильз, удары осколков о броню площадки снаружи, звонки громкого боя, голоса ревунов… Расчеты задыхались в едком черно-белом дыму, пока в нарушение инструкции не раздраили крышки, козырьки, лючки – и хлынул морозный воздух…

Бронепоезд выдвигался на огневую позицию, обрушивал пушечно-пулеметный шквал на укрепления противника и сразу уходил от ответного удара. (Перед выходом на передовую на карте «нарезались» маршруты с боевыми позициями и выжидательными.) К выходу на боевую позицию тщательно готовились. Боезапас, находившийся в ведении краснофлотца Соломина, размещался вдоль бортов на стеллажах, устроенных из стоек и тросов. Снаряды перед боем следовало подготовить – снять смазку, до блеска протереть, чтобы не осталось ни соринки… Только 9 ноября, выполнив задачу, «тридцатый» отошел от передовой на 2,5 километра. На собрании экипажа командир подвел итоги недельного сражения, отметил заслуги опытных артиллеристов и новичков. В Кировскую область, в городок Советск, было направлено благодарственное письмо. Там, в родной школе Соломина, состоялся митинг, на котором взрослые и дети узнали, как достойно защищает Ленинград их земляк.

На боевые позиции бронепоезд выходил и днем, и ночью, осуществляя дерзкие огневые налеты на передний край противника и на объекты в глубине обороны, уничтожая дзоты, пулеметные гнезда, командные пункты, наблюдательные посты, живую силу неприятеля, его резервы. Точечные удары наносились в наиболее уязвимые места – в амбразуры дзотов, наблюдательных пунктов. Лучшими снайперами-артиллеристами считались старшины 2 статьи Н. Нахайчук и В. Зайцев.

Противник встревожился, почувствовав удары «морского» бронепоезда, и буквально навалился на него силами нескольких батарей, стремясь уничтожить «крепость на колесах». Каждый выход на боевую позицию превращался в жестокую артиллерийскую дуэль. Судьба бронепоезда и его экипажа зависела от грамотных, быстрых решений командира, высокого профессионализма старшего машиниста, старшины 1 статьи П. Кастрицкого, слаженных действий артиллерийских расчетов, службы движения и аварийных партий.

Обстановка требовала быть в постоянной боевой готовности № 1 – каждый на своем боевом посту, возле орудий, пулеметов. И только во время редких «окошек», когда прекращалась стрельба, объявлялась боевая готовность № 2. Моряки в дреме, полусидя, устраивались на плетеных матах, прислонившись к ледяным бронированным бортам. Тогда, зимой 1942-го, было не до бытового обустройства. Это позже флотские умельцы, сняв с подволока зенитные пулеметы и приспособив их на орудийные башни, вывели наружу трубы «буржуек». Топили их круглосуточно, вокруг печурок по очереди отогревались партиями. О полушубках, валенках не было и речи – ботинки, бушлат на «рыбьем меху»; еда больше всухомятку: хлеб, галеты, пшенный концентрат. Каждый понимал: трудно всем, в тылу и на фронте, страна в гигантском напряжении сил готовится к решающим дням. И они наступили. В конце зимы 1942-го, одновременно с битвой под Сталинградом, началась подготовка к прорыву блокады силами Ленинградского и Волховского фронтов. Намечалось разгромить гитлеровцев на Шлиссельбургско-Синявинском выступе и тем самым соединить по суше Ленинград с Большой землей.

В первых числах января 1943 года «тридцатый» перебазировался в район поселка им. Морозова. Настроение у краснофлотцев было приподнятое, чувствовалось: надвигаются большие события. 11 января артиллеристов ознакомили с Приказом командующего Ленинградским фронтом Л.А. Говорова, с постановлением Военного совета Ленфронта и Обращением ленинградских рабочих к бойцам и командирам фронта. Второй год изнемогавший в тисках блокады город готовился к решающему сражению. Накануне наступления артиллеристы бронепоезда еще раз проверили материальную часть, уточнили расчеты; готовил свое «хозяйство» и краснофлотец Соломин.

12 января, в 9.30, ясным морозным утром артиллеристы 67-й армии, артбатареи бронепоезда открыли мощный огонь по противнику в районе наступления стрелковых дивизий. Объекты в глубине обороны гитлеровцев громили орудия главного калибра Балтфлота. Бронепоезд должен был вести огонь не ближе 200 метров от уреза воды, чтобы не взломать невский лед, по которому вскоре бросятся наши части в атаку.

Только 18 января, после тяжелых упорных боев, войска двух армий соединились в районе поселков № 1 и № 5. В тот же день бойцы 86-й стрелковой дивизии овладели Шлиссельбургом и вышли к южному побережью Ладожского озера. Ленинград получил долгожданный коридор, по которому вскоре была проложена железнодорожная ветка.

Долгожданная весть о прорыве блокады передавалась по радио в ту ночь трижды. Краснофлотец Соломин, как и весь экипаж бронепоезда, знал: это только начало…

Имя – «Стойкий»

После операции «Искра» бронепоезд № 30 перешел из 101-й бригады железнодорожной артиллерии КБФ в состав бронетанковых войск Ленфронта. Учитывая заслуги артиллеристов, экипажу оставили морскую форму одежды, морские воинские звания, флотские уставы и наставления. Получил бронепоезд и имя «Стойкий», став ядром созданного 14-го отдельного дивизиона бронепоездов бронетанковых войск Ленфронта.

Особая страница в освобождении Ленинграда от блокады – штурм Синявинских высот. Кровопролитные бои в этом районе продолжались с января до сентября 1943 года. Вместе с батареями 67-й армии артиллеристы «Стойкого» вели и точечный огонь по особо важным объектам, и «по площадям». Успех артналета зависел от интенсивности огня. 72 снаряда в минуту обрушивали на противника 6 орудий «Стойкого». «Быстрее, быстрее!» Соломину помогали готовить снаряды, снимая смазку, вторые номера пулеметных расчетов, сам он иногда заменял заряжающего. На бронепоезде взаимозаменяемость членов экипажа выручала не раз.

Летом 1943 года, в связи с заменой башенных орудий, «Стойкий» поставили в ремонт на Металлический завод им. И.В. Сталина, где в октябре грозного 1941-го бронепоезд и был построен для защиты Ленинграда.

Жизнь города после прорыва блокады понемногу налаживалась, но ожесточенные артобстрелы не прекращались, унося тысячи жизней, разрушая и обычные жилые дома, и творения великих зодчих. Точечные артобстрелы велись по школам, больницам, госпиталям, все важные объекты были пронумерованы на немецких военных картах – методично, день за днем по этим «точкам» наносились удары. Металлический завод, где проходили ремонт бронепоезда, танки, бронетранспортеры и другая военная техника, привлекал особое внимание неприятеля. Во время артналета рабочие и военные укрывались за наклонными железобетонными плитами, установленными на территории Металлического завода. Из-за угрозы артобстрелов были запрещены увольнения в город. Однажды командир бронепоезда разрешил культпоход в кинотеатр. На подходе к «Гиганту» моряков накрыл вражеский артналет. К счастью, обошлось без потерь – спасли, как говорится, быстрые ноги.

В конце июля, после окончания рабочего дня, экипаж «Стойкого» облетела радостная весть: завтра – вручение медалей «За оборону Ленинграда». Вручали награды в старинном красивом здании во дворе Московского вокзала. В самый торжественный момент начался артобстрел депо и самого вокзала. Грохот, разрывы совсем рядом – но строй не шелохнулся. На длинных столах аппетитно дымилась пшенная каша, разлиты по кружкам наркомовские… Каша, слегка припорошенная пылью с подволока, хрустела после артналета на зубах, блестела новенькая медаль на груди краснофлотца Соломина, вокруг счастливые лица боевых друзей… Это ощущение гордости за великую Родину, нерушимости флотского братства осталось в памяти на всю жизнь.

Однажды заместитель командира дивизиона по политчасти капитан Мамедов, человек широкой натуры и большого душевного тепла, принес на бронепоезд новенький баян московского «строя». Вручил его Соломину. «Серёжа! Воюешь ты хорошо, молодец! Но можешь принести еще одну большую пользу».

И дал поручение: побывать в кинотеатре «Октябрь», где с огромным успехом шел фильм «Два бойца», запомнить на слух песню «Темная ночь» и разучить ее со своим экипажем. Через несколько дней душевная мелодия композитора Богословского звучала среди моряков, напоминая каждому о его малой родине, о любимых, родных, защищая которых они третий год бились на огненных рубежах.

Вперед, на запад

Возросшая мощь Красной армии, ее технического вооружения, успехи в масштабных операциях 1943-го позволили советскому командованию поставить вооруженным силам грандиозную задачу – в 1944 году полностью изгнать врага с нашей земли. Первый сокрушительный удар намечалось нанести под Ленинградом и Новгородом, где в течение двух с половиной лет гитлеровцы возводили мощный укрепрайон – знаменитый «Северный вал». Немцы были уверены в его неприступности.

Ликвидацию блокады Ленинграда намечалось осуществить усилиями Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов с привлечением Балтфлота. Началась подготовительная работа. (Целая армия – 2-я ударная генерала И.И. Федюнинского – была скрытно переброшена по Финскому заливу на Ораниенбаумский плацдарм.) В то же время готовилась к решительному броску и 42-я ударная армия генерала И.И. Масленникова, наносившая удар с Пулковских высот.

Утром 14 января более часа бушевал огненный ураган над позициями противника. 1200 пушек и минометов, более 70 установок реактивной артиллерии, орудия главного калибра кораблей и береговых батарей Балтфлота сокрушали оборону противника перед тем, как поднимутся в атаку батальоны и полки, стальной лавиной двинутся танки. Вечером этого дня, пробив брешь в обороне гитлеровцев, бои шли за сильно укрепленный пункт Гостилицы. Наконец была взломана вторая линия обороны. Немцы поспешно стягивали резервы против 2-й ударной армии, не зная, что через несколько часов, утром 15 января, после небывалой по мощи артподготовки (было задействовано 2300 орудий, около 100 «катюш», более 200 орудий Балтфлота) начнется главное наступление. На острие удара 42-й армии был поставлен 30-й гвардейский корпус генерала Н.П. Симоняка, героя прорыва блокады в январе 1943 года.

«Стойкий» поддерживал своим огнем части 42-й армии, наступавшей от Пулковских высот на Красное Село и Гатчину (Красногвардейск). А огневая сила у бронепоезда была немалая: 6 орудий, около 40 пулеметов…

Артиллеристы прокладывали путь гвардейцам, вступая в контрбатарейные сражения, подавляя узлы сопротивления противника. Несмотря на то, что гитлеровцы взорвали плотину и мост на реке Дудергофке, затопили подступы к Красному Селу, штурм города продолжался. Вместе с наступающими частями «Стойкий» продвигался вперед.

19 января поздно вечером в районе Русско-Высоцкого части 42-й армии соединились с авангардом 2-й ударной. В то же время воины Волховского фронта освободили Новгород.

27 января в 20 часов Ленинград салютовал доблестным воинам Ленинградского фронта 24 залпами из 324 орудий. Это был первый победный салют вне стен Москвы, транслировался он на всю страну. Родина отмечала высокий подвиг ленинградцев.

А «Стойкий» вместе с нашими войсками двигался на запад. Завершался первый этап операции «Нева-2», в феврале начался второй. Впереди были Кингисепп, Нарва. По реке Нарве немцы возвели мощный оборонительный рубеж. Орудия «Стойкого» громили штабы, доты, дзоты…

Враг был отброшен от Ленинграда, но впереди ждали новые сражения, и не только на западе. «Стойкий» отважно сражался летом 1944 года на Карельском перешейке, где началось наступление советских войск. Войну старший краснофлотец Соломин, принявший первый бой в 1942 году у Лемболовского озера, закончил в 1945-м в Выборге.

Флот стал его судьбой. От краснофлотца до капитана первого ранга прошел путь вятский паренек, мечтавший о небе и море.