Читать книгу «Баргузин» уходит от погони - Александр Скуридин - Страница 8

1

Я сижу на раскоряченной скрипучей табуретке во дворе небольшого двухэтажного дома. Это административное здание чудом уцелело от яростных артобстрелов противника. Другим его «собратьям» в этом районе не повезло…

Табуретка и я, соответственно, вместе с ней находимся в южном предместье Дамаска. Сейчас на линии соприкосновения войск Асада и антагонистов из непримиримой оппозиции затишье.

Я, подполковник спецназа ГРУ Дмитрий Быстров, и мой напарник, капитан Виктор Котов, посланы в Сирию генерал-майором Лариным для сбора и анализа оперативной информации. Все ура-донесения военных САР и их российских советников нами негласно проверяются и уточняются. По закрытому каналу мы передаём реальную картину обстановки прямо своему непосредственному шефу – начальнику Управления аналитики.

Прикрытием для этой специфичной деятельности является, как указано в командировочном документе, «организация разведывательной деятельности в сирийской армии».

Понятно, что некоторые ушлые сирийцы догадывались о настоящей цели пребывания двух бравых гэрэушников на линии соприкосновения войск Сирии и ИГИЛ с их подельниками из «Джебхат ан-Нусры» и прочими бандформированиями. Но поддержку в виде сводок и иных реальных сведений нам предоставляют: авторитет российской армии в Сирии пока ещё чрезвычайно высок.

Но, видимо, наша с Витей командировка подходит к концу.

Мне по спутниковому телефону как раз звонит генерал-майор Ларин и, поинтересовавшись, как дела, приказывает потихоньку сворачиваться:

– Через семь-десять дней руководство планирует вывезти вас в Москву.

– Дела наши идут неплохо. Все нестыковки в освещении оперативной боевой обстановки мы выявили и готовим на ваше имя, Сергей Петрович, обстоятельный доклад.

– С нетерпением буду ждать его. Главное, чтобы ты, Дима, и Виктор Котов были целы и здоровы.

– Мы тоже этого сами себе желаем, – смеюсь я. – Мы с Витей на рожон не лезем. Сейчас и вовсе занимаемся рутинной, по сути тыловой работой. Да вы, Сергей Петрович, глаз с нас не спускаете.

– Это точно! – смеётся генерал-майор.

Современная техника позволяла видеть нас с Котовым во всей красе.

Во всяком случае, когда я намеревался сходить «по-большому», то всегда отключал индивидуальную камеру слежения. Не хватало ещё, чтобы там, в Москве, в операционном зале, видели меня в позе орла. Я знал, что Кот поступал аналогичным образом.

Пока же генерал Ларин видит меня и моего напарника ведущими занятия с разведчиками. Я больше специализируюсь на тактике разведгруппы и индивидуальном мастерстве её членов.

Капитан Котов занимается техническим обеспечением бойцов невидимого фронта, в чём крупный специалист.

Вот и сейчас он в очередной раз наглядно показывает толстяку Амирану, начальнику разведслужбы корпуса, как надо «вести» беспилотник в нужную точку.

– Представь, что ты сам сидишь там, в этом дроне! Или ты орёл, обозревающий с высоты местность в поисках добычи! – горячится Котов и делает отмашку рукой переводчику: – Переводи!..

Видимо, сравнение с орлом приходится по душе Амирану, и он неплохо выполняет беспилотный тест полёта.

– Вижу! – радостно комментирует начальник разведслужбы свои успехи.

Я на доске рисую мелом схемы тактического построения взвода при разведке боем. Изъясняюсь я на смеси английского и русского языка, иногда вставляя – совсем не к месту – арабские слова. Это вызывает весёлый смех у слушателей, которые являются представителями низших подразделений в структуре разведки.

Но тут подоспевает полевая кухня, и внимание обучающихся резко ослабевает. Приходится уже мне как старшему делать отмашку рукой:

– Обед!..

Команда выполняется быстро. С дощатого стола тотчас убраны карты и макеты полевых сооружений противника. В руках разведчиков появляются ложки…

Когда разомлевшие воины спешат в тень, чтобы в тишине хорошо переваривался плов, я подхожу к Виктору:

– Слушай, Кот, генерал даёт нам с тобой тут семь-десять суток на все дела.

– Ты, Дмитрий Павлович, наверняка знаешь наше правило: последний приказ отменяет все предыдущие. Вот увидишь, нас на этом солнцепёке ещё долго будут мариновать. А может, действительно сократят срок. Пути начальства неисповедимы.

– Да, пожалуй, ты прав. Не будем пока настраиваться на какой-то конкретный срок.

К Вите подскакивает начальник разведслужбы корпуса:

– Господин советник, можно я буду коршуном?

– Не понял, Амиран…

– Не хочу быть орлом, хочу быть пустынным коршуном!

– Это почему?

– У коршуна глаз зорче, господин советник!

– А… а… а… хорошо, я согласен.

Довольный, Амиран отходит и хватает планшет, напрочь позабыв о послеобеденном отдыхе, своеобразной сирийской сиесте. А Котов долго и беззвучно трясётся от смеха:

– Пустынный коршун! Да он на хорошо раскормленного кабана похож! Рожа – так прямо лоснится…

Потом у мусульман будет обязательный намаз. И поэтому я тоже решаю немного поспать: вчера игиловцы до полуночи стреляли. Но вначале я тщательно проверяю боевое охранение и даю команду сменить находившихся в дозоре людей на обед.

Затем, когда все уставные правила соблюдены, я забираюсь под «командирский» тент и максимально расслабляюсь. Перед этим я внимательно осматриваю свой импровизированный ложемент на отсутствие змей и другой распространённой здесь ядовитой живности.

Намаз… Приказом по асадовской армии было оговорено соблюдать его «по мере возможности». Сегодня такая возможность была. Пусть помолятся боевые соратники-сирийцы. Вдруг Аллах действительно им поможет…

Едва я сомкнул веки, как мне привиделась жена. Света стояла, широко раскинув руки, словно собиралась горячо обнять меня, вернувшегося после двухмесячной командировки. В своей кроватке мирно посапывала Леночка, пятимесячная малышка-первенец.

Вот я сейчас схвачу в охапку жену и буду целовать её трепещущие губы долго-долго, в исступлении. Но пока я целомудренно вглядываюсь в большие серые глаза любимой.

Однако приятная сердцу картина разрушается горькой, обжигающей, внезапной мыслью: «Это всего лишь сон!..»

Я просыпаюсь. И вовремя: со стороны террористов послышались редкие хлопки. Расположенная на холмах артиллерия начала обстрел передовых позиций народной армии.

– Всем в укрытие! – громко командует Амиран.

«Молодец! – отмечаю я. – У этого “пустынного коршуна” уже проклёвываются настоящие воинские навыки. А толщина Амирана не в счёт…»

2

Генерал Ларин видел то, что происходит в далёкой Сирии, через крохотные камеры, прикреплённые к камуфляжу его подчинённых. Начальник Управления аналитики ГРУ наблюдал, естественно, также некоторые фрагменты бытия командировочных. Но лица Котова и Быстрова он различал особенно хорошо, когда друзья приближались друг к другу.

Выведя на большой экран фото Димы, Сергей Петрович с особым волнением всматривался в застывшее изображение Быстрова. Есть возможность скачать его и передать потом дочери, пусть Света полюбуется своим ненаглядным.

Но словно молния ожгла мозг генерала мысль. Надо же, он, старый, перепутал личное с общественным! Хорошо ещё, что никто не обратил внимания, как генерал-майор Ларин, начальник такого важного Управления ГРУ, любуется своим зятем…

И Сергей Петрович стёр индивидуальное изображение Дмитрия. Один раз в сутки подполковник переговаривается по служебному спутниковому телефону со Светой, как и оговорено правилами. Чего ещё молодым надо? Служба – она и в Сирии служба…

Начальник Управления ушёл в свой кабинет, что заметно улучшило настроение операторов. Нет, они не боялись генерала, просто присутствие начальства всегда несколько сковывало людей. Теперь они хотя бы немного смогут переброситься словами, снимающими напряжение, слегка расслабятся в ожидании какого-либо очередного форс-мажора.

Сергей Петрович сидел в своём огромном кабинете, куда адъютант поспешно внёс стакан крепкого чая.

Чёрт знает что творится в последнее время в государстве. И это печалит генерала. Он привык иметь ясный ответ на все вызовы современной действительности. А тут…

Доморощенные олигархи словно «озверина» наглотались: поголовно стремятся вывести свои «заработанные праведным трудом» деньги за границу. Грабят, сволочи, Россию…

Правда, Америка насела на наших коррупционеров. Готовится список приближённых к «телу» Спутина высокопоставленных воров. И ещё неизвестно, как поведут они себя в этой непростой ситуации. Когда дело касается кровных денежек, не исключено, что российские олигархи начнут сдавать своего высокого покровителя.

На память Ларину пришли слова знаменитого русофоба Збигнева Бжезинского, сказанные им на одной из пресс-конференций: «Россия может иметь сколько угодно ядерных чемоданчиков, но, поскольку пятьсот миллиардов долларов российской элиты лежит в наших банках, вы ещё разберитесь, чья это элита, ваша или уже наша?»

Ничего не скажешь, прав чёртов поляк! Им, этой подлой и продажной элите, совершенно не нужна Россия. Они рассматривают её как место своего обогащения. И лишь заграница даст им, обожравшимся, все мыслимые и немыслимые блага: дворцы, виллы, яхты. Их дети, все без исключения, учатся и живут там, за бугром. А здесь грязь, вонь, вокруг быдло, чернь…

Пора собрать воедино тех людей, которые искренне озабочены положением дел в несчастной стране, настоящих государственников. Кое-какое движение в этом отношении уже началось, появились надёжные, здравомыслящие соратники. Предварительные разговоры уже шли без обиняков, без всяких кружных путей.

Собрать воедино…

«Пора, мой друг, пора, покоя сердце просит…»

К вечеру позвонил давний друг, полковник ФСБ Алексей Омельченко. После нескольких дежурных фраз и расспросов о здоровье жены и внучки Алексей Михайлович предложил встретиться сегодня и «кое-что обсудить».

– Где? Когда? И во сколько? – спросил Ларин, втайне радуясь: на ловца и зверь бежит.

– Кафе «Уют» на Кутузовском проспекте. В двадцать ноль-ноль. Надеюсь, к тому времени ты, Серёжа, уже освободишься.

– Я тоже на это надеюсь, – откликнулся Сергей Петрович. – Хотя у нас случаются и запарки. Впрочем, как и у вас.

Запарка в этот раз не случилась, и генеральский «Майбах» точно в назначенное время подкатил к кафе.

После того как Ларин и Омельченко поздоровались, Сергей Петрович включил во внутреннем кармане своего пиджака подавитель акустических сигналов.

– Это ты правильно сделал, генерал! – засмеялся полковник. – В нашем деле осторожность не помешает, особенно когда пересекаются представители родственных контор.

– Вы, Лёша, порой бываете несносными…

– Это как понять?

– Вас, ФСБ, заносит иногда не в ту сторону: вы работаете на врага…

– Ох, Серёга, нынче так трудно различить, где друг, а где враг, – усмехнулся Омельченко.

– А ты интуицию чаще включай, а ещё лучше – слушай своё сердце.

– Ага! «Истина не в силе, а в правде», – так, по-твоему, кажется, говорили твои любимые древние русичи! – произнёс Алексей Михайлович и коротко хохотнул.

– А вот наших предков, варнак, не трогай! – напустился на него Ларин.

Но полковник прервал их обычную шуточно-серьёзную пикировку. Он сделал весьма озабоченное лицо и, приблизив его через столик к своему давнему приятелю, прошептал:

– Знаешь, Серёжа, в наших недрах что-то готовится.

– А что именно? – Генерал поставил на стол чашку дымящегося кофе.

Несколько секунд Ларин и Омельченко сидели молча, слушая блюз, струящийся из мощных динамиков. Затем Алексей Михайлович начал пояснение:

– Пришёл приказ выявлять недовольных. И в первую очередь это касается вас, славных разведчиков.

– И почему же мы попали в такую немилость?

– Много знаете и умеете анализировать.

– Как же, «горе от ума», – буркнул генерал и предложил другу-полковнику: – А не пора ли нам, Алёша, бросить клич во имя спасения матушки-России?

– Всецело поддерживаю, Серёжа. И не будем затягивать с кличем, давай объявим общий сбор на ближайшие выходные.

– Нет, затаимся до поры до времени. У меня есть перспективный подполковник, которого надо будет обязательно привлечь к нашим делам. Но он пока в Сирии.

– Знаем мы его! – рассмеялся Омельченко. – Это твой любимый зять и отец твоей любимой внучки!

– Всё-то вы и обо всех, эфэсбэшники, знаете… – произнёс Ларин, допивая кофе.

– Служба такая!

– «Наша служба и опасна, и трудна…» – пропел Сергей Петрович слова известной песни.

Выходили генерал и полковник из кафе «Уют» порознь.

* * *

Утром следующего дня командированные офицеры отдела аналитики получают приказ: «Ближайшим транспортником прибыть в Москву».

– Ты прав был, Кот! – говорю я капитану. – Видимо, там, в нашем родном «аквариуме», заварились какие-то экстраординарные дела.

– Пути начальства неисповедимы, – философски изрекает Котов.