Читать книгу Нерусские русские. История служения России. Иноземные представители семьи Романовых - Александр Соколов, Д. И. Раскин, Александр Ростиславович Соколов - Страница 2

Однажды выдающийся историк Сергей Михайлович Соловьев (1820–1879), рассуждая о степени «нерусскости» Романовых, взял стакан, дно которого было покрыто вином, и, упоминая о браке очередного монарха из этой династии с иностранкой, добавлял в него равную по объему порцию воды. Из рассуждений ученого следовало, что царь Александр II был русским лишь на ¹/₃₂. По такой логике последний император Николай II – русский на ¹/₁₂₈.

Советские историки, пересказывая этот эпизод, умалчивали, что никаких выводов об отсутствии у Романовых патриотизма их маститый коллега и предшественник не делал. Более того, являясь «западником», Соловьев только приветствовал процессы вестернизации и расширения связей с Европой по всем направлениям, в том числе и в династической сфере.

Зато эти выводы, причем весьма пристрастные и голословные, постоянно декларировала оппозиция, заявлявшая что Романовым как представителям нерусской династии были глубоко безразличны заботы и чаяния представителей государствообразующей нации, не говоря уж о входивших в состав империи нациях поменьше. А что же тогда их волновало? По логике оппозиции получалось, что цари и их родственники мечтали лишь жить в свое удовольствие и набивать собственные карманы.

В реальности все, кто соприкасался с царской семьей, знали, какая нагрузка и какая ответственность лежит на ее представителях. И, как ни удивительно звучит подобный тезис, без всякой натяжки можно сказать, что Романовы были в первую очередь великими тружениками.

Это, конечно, не значит, что тружениками были все Романовы без исключения и что только государственные заботы поглощали их время с утра до ночи. Известная поговорка «В семье не без урода» подходит для любого семейства, тем более семейства правящего, все представители которого находятся на виду, под пристальным и заинтересованным вниманием публики. Так что случались в семье и скандалы, и интриги, и даже убийства. Но что являлось общим практически для всех Романовых – это остро сознаваемое чувство долга, накладываемого высоким происхождением. Каждый из представителей семьи знал, что именно это высокое происхождение не только гарантирует ему определенный и достаточно высокий уровень материального благосостояния, но и накладывает обязанность служить государству, элитой которого он является. И чем более высокое положение в семье занимал конкретный ее представитель, тем более широким и разнообразным оказывался круг его обязанностей.

Порой от этих обязанностей пытались отлынивать, от них стремились бежать в семейную жизнь и в любовные романы, кидались в омуты развлечений и отправлялись в дальние путешествия. Но даже поступая таким образом, конкретные Романовы помнили о висящем над ними чувстве долга и, сознавая свою вину, снова возвращались к служению. Можно сказать, что каждый конкретный Романов должен выдержать борьбу с собственными демонами, не всегда, к сожалению, заканчивавшуюся победой. Но среди биографий членов этой семьи все же в первую очередь преобладают не жизнеописания легкомысленных жуиров, а именно истории служения стране – на государственном поприще, на полях сражений, на ниве благотворительности.

Именно о служении Романовых России, служении вопреки собственным страстям, служении с победами и ошибками, и рассказывается в этой книге.

Называется она «Нерусские русские» и начинается не с основателя царствующей династии Михаила Федоровича, а с его внука Петра I. Такой подход объясняется спецификой задачи, поставленной автором. Речь в книге идет не о том, чтобы в очередной раз поведать о политических и частных тайнах семейства. Большинство этих тайн давно извлечено на свет Божий. О них рассказывается в огромном количестве других научных исследований и научно-популярных работ, хотя большинство читателей знают об этих тайнах преимущественно по публикациям «желтой» и «околожелтой» прессы.

Тайны Романовых будут рассматриваться постольку, поскольку будут работать на главный замысел книги, заключающийся в том, чтобы разрушить расхожий миф о чуждости Царского дома стране, которой он правил, – России. В основе этого мифа как раз и лежат рассуждения о преобладании в крови представителей правящей династии немецкой крови над русской. Здесь, конечно, можно вспомнить о том, что первый достоверно известный представитель династии боярин времен Ивана Калиты и Симеона Гордого Андрей Кобыла (умер в 1347 г.) приехал «из немец», из «прусской земли», но такие сведения носят, скорее, легендарный характер.

Бесспорно, что первые три царя из Романовых – Михаил Федорович, Алексей Михайлович и Федор Алексеевич – были русскими по крови на все сто процентов.

Стопроцентно русским был и Петр I, но именно с его личностью связан важный процесс, изменивший и образ жизни, и, если так можно сказать, генофонд семейства.

Именно при Петре I Россия начала интегрироваться в Европу и, в сущности, стала ее органической частью. Эта интеграция происходила разными способами: путем копирования жизненного уклада, заимствования технических новинок, привлечения иноземных специалистов и структурной перестройки всего государственного механизма.

Одной из форм такой интеграции являлись и междинастические браки, позволившие Романовым породниться с представителями других правящих домов и стать органической частью европейской элиты.

Установившаяся начиная с детей Петра I практика, когда великие князья и княгини из Дома Романовых вступали в брак с принцами и принцессами из небольших немецких княжеств, объяснялась целым рядом прагматических факторов. Большое количество девиц на выданье давало широкую возможность выбора, а их желание породниться с династией, правившей в одной из сильнейших держав Европы, оказывалось столь сильным, что они, как правило, не выдвигали при заключении брака никаких дополнительных условий, безропотно переходя в православие.

Показательно, что происходило с ними после приезда в Россию. Обширная, богатая и многоликая страна производила на них сильнейшее впечатление, и они становились истовыми ее патриотами – в качестве одного из наиболее ярких примеров можно назвать стопроцентную немку по крови Екатерину II. При этом лишь два монарха из Дома Романовых публично демонстрировали и постоянно заявляли, что европейский уклад жизни им ближе российского. Речь идет о Петре I (русский на 100 %) и Петре III (русский на 1/8). Но этих двух государей, при всей разнице в масштабах личности, также нельзя обвинить в отсутствии патриотизма.

Начиная с Петра I Европа стала для России образцом более разумного политического, социального и экономического устройства. Однако образец воспринимался Романовыми критически, так что при переносе западных моделей на российскую почву они всегда адаптировались под местные реалии. «Правительство у нас единственный европеец в России», – писал А.С. Пушкин, подразумевая под правительством именно правящую династию и отдавая должное последовательности, с которой ее представители осуществляли модернизацию России.

Но даже увлекаясь западными образцами, в критические для страны периоды российские монархи всегда оказывались на высоте положения. Так, считавшийся последовательным «западником» Александр I в 1812 году возглавил борьбу против самой крупной из существовавших когда-либо армий, представлявшей практически всю Европу и двигавшейся на восток якобы с целью «цивилизовать варваров». Формально получалось, что русский царь вступил в бой с фальшивыми западными идолами «свободы, равенства, братства», прикрывавшими личные амбиции Наполеона и мечту французской буржуазии о мировой гегемонии. Униженная и перепуганная Европа прекрасно понимала, на чьей стороне правда, и уже спустя несколько месяцев, после первых русских успехов, переметнулась на сторону победителя.

Разумеется, чувство благодарности было чуждо освобожденным, так что эпическая борьба русского царя на Венском конгрессе за установление более разумного и справедливого европейского устройства отняла у него не меньше сил, нежели борьба с грозным Бонапартом.

С другой стороны, именно на Венском конгрессе в действиях Александра I проявилась еще одна черта, присущая нерусским русским из династии Романовых, – их способность выступать в качестве идеологов, предлагавших миру модели, альтернативные дискредитировавшим себя либерально-расистским моделям западных идеологов, позиционировавших Европу (а позже и Америку) как образец для некритичного подражания.

Во всяком случае модель, предложенная Александром I, позволила Европе относительно благополучно пережить XIX век и рухнула только в 1914-м. Более продолжительного относительно стабильного периода ни Европа, ни мир больше не знали, и узнают ли еще – Бог ведает.

Особая статья – воспитанные в иной вере и принявшие православие немецкие принцессы, своей жизнью, делами, а в случае с сестрами Александрой и Елизаветой Федоровной еще и мученической смертью, доказывавшие искренность своего обращения. Фактически перед нами примеры, когда предлагаемый Россией идеологический, цивилизационный «набор» оказывается более конкурентоспособным по сравнению с «набором», предлагаемым западной цивилизацией. Причем критерием «конкурентоспособности» является даже не количество адептов, а их готовность пойти на смерть ради изначально чужих, но ставших своими идеалов.

В книге «Нерусские русские» в представленных биографических очерках читатели ознакомятся с целой галереей персонажей. И здесь надо помнить, что все они являются не просто историческими персонажами, а живыми людьми, с разным успехом ведущими борьбу не только со внешними обстоятельствами, но и со своими страстями-«демонами», пытающимися отвлечь их от исполнения чувства долга, заключающегося в служении своей Родине. Иногда люди проигрывают и почти незаметно сходят с исторической сцены. Но чаще всего «демоны» оказываются побежденными, и, отдав должное своим страстям и капризам, очередной царь или царица, великий князь или великая княгиня уходят из жизни достойно, оставив после себя усилившуюся армию, мощный флот, гуманные законы, прекрасные музеи, передовые хозяйства, больницы для бедных или монашеские обители. Уходят в большинстве случаев смиренно и достойно, как подобает патриотам и людям православным.

Обстоятельства смерти человека зачастую по-новому высвечивают даже самые неоднозначные эпизоды его жизни. И, рассматривая биографии Романовых, автор постоянно помнит об их пресловутой «нерусскости», которая зачастую не мешает им проявлять себя более пылкими патриотами России, чем самые русские по крови их подданные.

Этот удивительный феномен позволяет по-новому оценить и фактор национальности вообще, и удивительную мощь русской цивилизации, при вовлечении в орбиту которой человек избавляется от вещей наносных, случайных, вторичных.

И если подданные Дома Романовых служили «Вере, Царю и Отечеству», то сами Романовы, увенчанные царским венцом, служили «Вере, Отечеству, Людям».