Читать книгу Дэзи Фрэдмэн и Стэн Капенда - Александр Спеваковский - Страница 3

В 14:00 Капенда должен был встретиться с Курлом во французском ресторанчике, имевшим название «У горбуна». Филипп называл ресторан иносказательно, как, впрочем, и многое другое – «У урода». Хозяин заведения, мсье Ферран, как его все именовали, американец французского происхождения, был в полной уверенности, что такое название его забегаловки связано с самым первым владельцем ресторана, у которого, как он говорил, было два горба сзади и два спереди. Хотя на вывеске ресторана был нарисован собор Парижской богоматери, явно указывавший на принадлежность горбуна к одноименному бессмертному творению Виктора Гюго, хозяин, не имевший ни малейшего представления о французской литературе, продолжал настаивать на своем. Его дремучее упорство вызывало у Капенды и Курла, являвшихся довольно частыми посетителями ресторана, постоянные добрые шутки, насмешки и розыгрыши, на которые господин Ферран никогда не обижался. Каждое посещение друзьями ресторана Феррана превращалось, как правило, во что-то похожее на веселое представление, в которое вовлекались другие его посетители.

Для того чтобы вовремя придти в ресторан, а в важных делах Стэн был всегда исключительно пунктуален, он выехал из дома заранее. Приблизительно в двух милях от ресторана, где была назначена встреча с Курлом, находился унивенрмаг, на стоянке которого Стэн оставил машину.

Капенда вышел из автомобиля с пластиковым мешком в руке. Он медленно направился в сторону универамга, глядя себе под ноги. Он знал, что за ним следят. Не знал кто именно и откуда производится слежка, но его принцип всегда ждать от кого-то гадости приучил Стэна постоянно все и всех держать в поле зрения, быть готовым к любой неожиданности. Поэтому на самом деле Стэн видел все, что делалось вокруг. Сначала он пошел направо, потом спокойно переместился налево. В десяти метрах от входа в универмаг Стэн быстро направился внутрь здания. Боковым зрением Капенда увидел как из машины, остановившейся около тротуара, выскочили два человека. Стэна от этих людей отделяло метров сорок. На эскалаторе универмага он вытащил из пакета шляпу и светлый плащ. Чтобы надеть их Капенде понадобилось три секунды. В конце эскалатора Стэн дополнил свое новое облачение темными очками и спрятал мешок в карман плаща. В зале втогого этажа универмага Капенда огляделся и, встав снова на ступени эскалатора, направился вниз, откуда только что приехал. Двигаясь в обратном направлении, Стэн внимательно, изподлобья, следил за людьми поднимавшимися по движущейся лестнице на верх. Долго ждать тех, кому он был нужен, не пришлось. Несколько секунд спустя Стэн увидел двух слегка запыхавшихся, суетливых молодых людей, которые, продвигаясь вверх, распихивали на эскалаторе посетителей универмага и с открытыми ртами и вытянутыми шеями пыпались что-то увидеть наверху.

– Молодые и ленивые, – подумал Стэн, – быстро бегать не любят, а уж думать и подавно. Все их интересы, как и у большинства молодежи, очевидно, сосредоточены на отдыхе и развлечениях. Хотят всегда быть при деньгах, сытно жрать и много пить, отправлять животные физиологические потребности. Учиться и хорошо работать не желают. Жизнь, однако, заставляет трудиться, что они делают из рук вон плохо. Я таким работникам жалования не платил бы.

Выйдя из универмага, Стэн вяло направился к стоянке такси. Не увидев ничего подозрительного, он нанял машину и попросил водителя ехать прямо. Через пять минут езды Капенда обернулся.

– Теперь направо, пожалуйста, – безразлично сказал он.

Шофер выполнил приказание.

– Ну, а теперь опять прямо. На том перекрестке, пожалуйста, снова направо.

Стэн опять обернулся. Сзади все было нормально. Машина пробежала еще минут десять. Стэн обернулся в третий раз. Все было спокойно.

– Вот там развернитесь и поезжайте тем же путем обратно, пожалуйста.

При обратном движении Стэн внимательно всматривался в автомобили, идущие навстречу.

– Будьте добры, теперь налево.

– Вы, очевидно, от кого-то хотите смыться, мистер. Может быть, я ошибаюсь? – весело спросил водитель такси, не оборачиваясь на Стэна.

– Да, вы ошибаетесь, к большому сожалению. Сейчас я провожу психологичекий практикум. Я – ученый, социопсихиатр. Изучаю психику таксяков. Особенно то, сколько они задают вопросов во время движения автомобиля клиенту и какого характера эти вопросы. Я это делаю для науки. Не обижайтесь, ради Бога. Скоро выйдет моя книга. Советую прочитать. Метров за тридцать от того угла остановитесь, пожалуйста.

Водитель такси скривил лицо.

Когда машина остановилась, Стэн поблагодарил водителя, вручил ему две зеленые бумажки и быстро выскочил из кабины.

Автомобиль рванул с места, а Стэн исчез в проходном дворе.

Перед тем как войти в ресторан, Стэн постоял невдалеке от него на улице минуты три, наблюдая за машинами и незаметно вглядываясь в лица пешеходов. Ровно в 14 часов Капенда вошел в небльшое и уютное помещение, где сразу же встретился с улыбающимся Ферраном. Курл уже сидел за столом в углу, подперев рукой голову.

– Наконец-то, мистер Капенда, месяца три точно не виделись. Филипп ждет вас уже давно.

– Здравствуй, дорогой мой! – Стэн пожал протянутую ему руку, снимая другой рукой черные очки.

– У вас сегодня довольно озабоченное лицо Стэн. Есть проблемы? – задал вопрос Ферран.

– Будет серьезный разговор с моим другом. Так что извини, Анри, обещанный веселый рассказ про безногую жену горбуна откладывается на неопределенное время, – грустно улыбнулся Стэн.

– Какие пустяки. Проходите, пожалуйста.

Обменявшись рукопожатием с Курлом, Стэн снял шляпу и плащ, сел за столик спиной к стене так, чтобы можно было видеть вход и весь зал.

– Будь добр, большую кружку кофе с молоком и без сахара, – обратился Капенда к Анри.

– Есть!

Пока Анри не принес кофе, Стэн задал Филиппу несколько обычных вопросов о его домашней жизни и работе. Когда заказ был выполнен, оба пододвинулись поближе друг к другу и приступили к беседе.

– Сначала кратко расскажи в какую историю ты попал. Она напрямую связана с самолетом, о котором сейчас все знают? Ты, кажется, так вчера сказал? – начал Курл.

– Да. Все так. Меня как-то разыскали, хотя я давно не занимаюсь «экскурсиями» в Африку. Кто посоветовал ко мне обратиться даже не предполагаю. Но это, наверно, не так уж и трудно, если навести справки у знающих людей. Похоже, они обо мне все знают, как показалось больше, чем я сам о себе, в том числе и о моих денежных затруднениях. Был небольшой разговор. Мне предложили в качестве командира группы, за деньги, провести операцию по освобождению заложников, находящихся в плену у сепаратистов на юге Анголы. Оружие, одежду, снаряжение, вертолеты и все прочее обеспечивают организаторы. Потом была пресс-конференция. Вслед за ней – конфиденциальная беседа. Вначале было все логично, но потом мне намекнули, как бы невзначай, что устроителей акции интересует больше всего, оказывается, только один человек из числа попавших в беду, некий Джуранович. Руководил всем Адриан Мочиано, назвавшийся профсоюзным деятелем. Этот аспект об освобождении Джурановича он усилил, пообещав потом еще больше денег, если я буду «более сообразительным». Там были еще Калоефф, директор фирмы по перевозкам, Жопэ, Скотт и Джанкинс, о которых Мочиано только обмолвился, но не представил мне. Ну, о остальном ты и сам знаешь. Об этом, наверно, все знают из газет и передач телевидения. У них, у этих пригласивших меня, был свой план. Они хотели отправить меня в Африку только со своими людьми. Когда я почувствовал что собеседники мне почти все недоговаривают, потребовал за работу большую сумму. Со мной спорить никто не стал. Это и все мои другие условия были с легкостью тут же приняты.

Стэн отпил немного из кружки и продолжил.

– После пресс-конференции и беседы с ее организаторами я выявил, что за мной установлена слежка, от которой я, кажется, только что ушел. Предполагать кто за мной охотится я, конечно, могу. Не понимаю только зачем. Деньги я уже получил. Довольно большие. Полтора миллиона на всех и на все. Даже немного больше. Ума не приложу откуда у профсоюзов и родственников потерпевших такие деньги. Мои друзья начали набор людей для операции. Машина завертелась. Миссия благородная. Ничего не скажешь. Деньги мне в настоящее время очень нужны, но я не собираюсь просто играть в благородство. Я хочу выполнить работу. И для себя я выбор уже сделал. Моя задача спасти всех людей. Но меня не оставляет предчувствие, что все происходящее лишь спектакль, что жизни спасаемых и спасателей в планах инициаторов «путешествия» не стоят и гроша. Я должен, по идее, знать все, но на самом деле информацией не распологаю, только ерундой. Ну, и еще. Мочиано и Калоефф говорили о сугубо частном характере операции, но потом этот профбосс обмолвился о каких-то секретных агентах, обеспечивающих ее в Африке, состоящих на службе якобы при каком-то африканском посольстве Соединенных Штатов. Какие могут быть секретные агенты у профсоюзов, если это действительно профсоюзы? Идет какая-то игра. Здесь чем-то нехорошим пахнет. Вылет в Африку – в самое ближайшее время. Главные инструкции перед вылетом, в аэропорту, и на месте. Вот собственно и все.

Стэн снова отпил из кружки и закурил.

Филипп слушал все очень внимательно, опустив голову и глядя перед собой куда-то в стол. Минуту он молчал.

– Здесь, Стэн, не пахнет, а воняет, – задумчиво ответил Курл. – А у тебя денежные затруднения? Почему ты мне ничего об этом не сказал?

– Не в этом дело. Давай о том, что я тебе рассказал и все по порядку.

– Хорошо, по порядку. А порядок такой: Джуранович, Мочиано с его людьми, Калоефф, ну, и ты с твоей группой. Ты, вероятно, удивишься, но я, по определенному стечению обстоятельств и по своей работе, в силу своего профессионального долга, что ли, знаю о некоторых лицах этой истории так много, что мое место не рядом с тобой, а на кладбище, причем уже давно.

Челюсть Стэна, которого редко чем можно было удивить, слегка отпала.

– Хотя Джуранович, да, именно Джуранович, является главной личностью во всей этой истории и цепочке последовательности, – продолжил Филипп, – я начну, чтобы все было яснее, с человека, назвавшегося Мочиано, и его окружения. Его настоящая фамилия Бэлламор. Янус Бэлламор. И имя подходящее – Янус. Двуликий. Впервые я узнал об этом типе почти двадцать пять лет назад, в начале своей журналистской карьеры, когда был убит один мой коллега, тоже журналист. Тогда я и начал собирать на Бэлламора материал, начал собственное расследование. Он был в то время членом одного из подразделений чикагской мафии. В то же самое время Бэлламор оказался причастным к делу о шантаже и вымогательстве, главными фигурами которого являлись Бобсон и его сыновья. Ты, скорее всего, об этом деле ничего не знаешь. Но это и не важно. Бобсона сделали крайним и посадили, а Бэлламор, как и другие более крупные фигуры, вышел сухим из воды. Его всегда и ни на чем не удавалось поймать, он чрезвычайно осторожен, изворотлив и скользок как угорь. Люди, которые желали узнать о его преступлениях, становились свидетелями их или хотели рассказать о преступных деяниях этого субъекта, исчезали. Более страшного и зловещего человека в жизни мне встречать не приходилось. Разве что в кино такие злодеи бывают. Вряд ли кто-нибудь в состоянии потягаться с этим мафиози по числу всевозможных грехов и преступлений. Бобсону вскоре из тюрьмы удалось бежать. Обстоятельства побега были более чем странными. Кто-то хорошо посодействовал. Причины были. Дело в том, что следственная группа накопала против него новые интересные материалы и все хотели начать сначала. А через три месяца после бегства этого Бобсона его труп нашли в выгребной яме на окраине города Дейтона. Короче говоря, убрали. Боялись, очевидно, что компаньон начнет болтать лишнее. Кто помог Бобсону совершить путешествие в один конец, на небеса, до сих пор не ясно. Можно только догадываться. Потом и все другие люди, причастные к этому делу куда-то сгинули. Бесследно исчезли. Интересно?

Стэн понимающе покачал головой.

– Я занимался тогда делом Бобсона и отослал в газету несколько репортажей с места событий. Все было очень умело запутано. Да, таковым в общем-то и сейчас остается. Практически ни одного даже несущественного факта выудить не удалось.

Стэн опять покачал головой.

– Бэлламор после всего этого надолго куда-то исчезает. Лет пятнадцать назад он снова всплывает, уже под другим именем, но не Мочиано. Неизвестные влиятельные люди, которых он чем-то очень устраивал, определили Бэлламора в службу безопасности одной фирмы, совместно с другими компаниями занимающейся производством вооружений, в частности новейших типов самолетов, в составе крупного концерна. Эта служба безопасности подразделяется на несколько отделов и следит за тем, чтобы не было утечки информации, а конкуренты не лезли со своими ногами в ее дела. Фирма является полностью засекреченной организацией, как и всякая другая военная структура. У нее даже названия нет. Одни только цифры вместо названия. Целый набор. Черт ногу сломит. Соответственно, и группа, занимающаяся охраной ее секретов, тоже. Естественно, все, что творит охранное бюро фирмы и ее люди, также недоступно для обычного человека. Для Бэлламора-Мочиано ничего лучшего, чем делать все что он хочет и о чем никто ничего и никогда не узнает, не было и не будет. Один сомнительный профсоюз он, действительно, возглавляет, но я думаю, что это просто липа, ну, ширма, понимаешь? Недавно упомянутая фирма и ее служба безопасности вошли в какое-то новое объединение оборонной промышленности и Бэлламор стал уже начальником целого отдела этой службы с подчиняющимися ему более мелкими подразделениями. Похоже, что в функции этого отдела входят разные грязные дела. Не случайно Бэлламор окружил себя всякой мразью, до удивления сомнительными помощниками, выходцами, очевидно, тоже из преступного мира. Одним из его подручных является Скотт, о котором ты рассказал. У него есть кличка – Скунс. Это полностью аномальная личность, больной маньяк. По моим данным, он со своими подонками занимается устранением неугодных его шефу лиц. Говорят, что на его совести несколько человеческих душ, которых он лично погубил, но сколько именно никто не знает. Очень темная личность. Это все, что я знаю об этом Скотте. В холуях у Бэлламора есть еще один очень неприятный тип. Его зовут Чунка.

Стэн внимательно посмотрел на Филиппа и чуть-чуть, как всегда, прищурил глаза.

– Чунка является чуть ли не правой рукой Бэлламора. Уже не молод. Далеко. Это крайне опасный человек, готовый на все, способный по приказу своего хозяина, как и Скотт, сделать любую подлость. Вся жизнь этого подонка подобна какому-то абсурду, в котором исключительно тупой посредственности, едва тянущему на идиота, всегда, везде и во всем, по каким-то дьявольским законам, безгранично везло. Обстоятельства способствовали, наверно, да и советчиков было достаточно.

– Чунка. А что это такое? Кличка, имя или фамилия? – спросил Стэн.

– Понятия не имею. Это восточные штучки. Он сам происходит откуда-то с Дальнего Востока. А знаю я о нем чуть больше чем про других компаньонов Бэлламора потому, что он уж больно в любых делах приметен со своей монголоидностью. Себя эта особь называет представителем одного из самых малых и редких народов мира, выпячивая и возвеличивая свою национальную принадлежность, противопоставляя ее всем другим, считая себя, чуть ли не божеством в человеческом обличье. Однако он умышленно выдает себя не за того, кем является в действительности с целью получения от этого всевозможных выгод, продвижения по службе, получения материального вознаграждения и так далее. На самом деле Чунка относится, может быть, даже к самому большому народу земли, или, по крайней мере многомиллионному этносу. Китаец или кореец. Не говорю плохо про эти этносы, но ведь редкие негодяи у каждого народа встречаются.

– Оригинально. Но какие выгоды он может от этого получить и какое значение это имеет в Соединенных Штатах, где все являются равноценными ее гражданами? Если кто-то, из представителей каких-то редких народов будет имет преимущество в нашей стране, то другие будут в как бы в ущербном положении по сравнению с ними? Так что ли? Не очень хорошо это понимаю.

– Вроде считается, что большие народы, помогая малым этносам, таким образом должны спасти их от полного исчезновения. И в случае с Чункой приблизительно такая же ситуация. Но для него самым главным всегда оставалось отыскание для себя покровителей в любом лице, как можно больше. Потом он назвал себя представителем вымирающего народа, нуждающегося в помощи, и давил на это, даже если оказывалось, что он ни в чем не нуждается, даже если имел больше, чем все другие американцы. В Канаде и Америке к таким малочисленным народам отношение все же иногда бывает особое. Это уже политика. Кто-то умный посоветовал Чунке ухватиться за эту золотую жилу. Он ухватился, не отпускает ее и уже долго с успехом пользуется. Все дело в умении низко кланяться нужным людям, льстить и пресмыкаться перед ними, давать взятки когда это необходимо, в технике словоблудия и красноречии. Оказалось, и дураков, верящих вранью, довольно много.

– А определить истинный он представитель редкого вымирающего народа можно или нет?

– Конечно. Вымирающие народы долго не живут. Я несколько лет назад в одной книге вычитал, что генетическая программа аборигенов азиатского Севера исчерпывается приблизительно в пятьдесят – пятьдесят пять лет. Шестьдесят лет это почти предел. Впрочем и для многих европеоидов цивилизованных стран шестьдесят-шестьдесят пять лет вполне оказывается достаточным для существования в этом мире. Но китайцы и корейцы на Дальнем Востоке живут намного дольше, чем его малочисленные народы. Если это верно и Чунка доживет лет до восмидесяти или перевалит этот рубеж, как китайцы и корейцы, то значит очень велика вероятность, что он к этим вымирающим этносам никакого отношения не имеет. Ждать нужно. Можно, правда, померить его антропометрическими инструментами, чтобы антропологический тип определить. Такими специальными инструментами располагают ученые-антропологи. Это тоже надежный способ выявления расовой и этнической принадлежности. Но он же не даст себя измерять. Это не в его интересах, – Филипп улыбнулся. – Однако мы уже совсем отклонились от нашей темы.

– Ничего, ничего. Интересно. Даже очень.

– Слушай дальше. Другой особенностью этого проходимца является болезненная мания величия. Он всегда вынужден был перед всеми унижаться, чтобы выжить. Его часто пинали. Однако себя он считает исключительным индивидуумом, на редкость талантливым уникумом, а всех остальных кретинами, в том числе и своего патрона. У Чунки на это есть основание – университетское образование. Перед вышестоящими он, однако, свою «исключительность» не выпячивает, но тайно пакостить любит.

– Ничего удивительного, это защитная ответная реакция всех ущербных, пинаемых людей – гадить. Он не единственный. Его пожалеть надо.

– Согласен с тобой. Пусть его жалеет Бэлламор, которому он гадит. Теперь еще про него же. Считая себя выдающейся личностью, Чунка страстно мечтает занять какое-либо начальственное место соответствующее его «гениальности», на данном этапе хотя бы место начальника одного из отделов службы безопасности, того которое занимает Бэлламор. Эта страсть у него граничит с умопомрачением. Чунка постоянно подсиживает своего шефа и регулярно пишет на него кляузы, заявляя, что компания делает политическую ошибку, не назначая его главой внешней охраны. Однако все, что ни делает Чунка, остается без результата. Не успевает он выйти после очередного доноса из кабинета более высокого начальника всей этой конторы, Дэвида Брэвера, как тот сразу же звонит Бэлламору и обо всем ему рассказывает. Оба хохочут. Бэлламор начинает смеяться еще больше, когда к нему тут же приходит Чунка, ничего не знающий о истинной причине смеха своего непосредственного шефа. Теперь уже эти двое смеются в кабинете Бэлламора. Один от удовольствия, что накапал, другой от того, что все это было зря, и что он знает все тайны своего «доброжелателя». И так было уже много раз. Об этом, кажется, знают все, кроме Чунки. Чунка гадит и гадит, веруя в свою скорую победу. Бэлламор смеется и смеется, зная, что свалить его невозможно. Гниде вошь не победить.

Филипп остановился на несколько секунд.

– Да, этот Мочиано любит посмеяться, – заметил Стэн. Я свидетель.

– Слушай еще, – продолжил Филипп. – Прежде чем попасть под потное крыло Бэлламора, Чунка совершил массу преступных деяний, которые, благодаря его исключительной изворотливости, умению вылизывать то, что находится ниже спины, о чем я уже говорил, а также тому, что он все сваливал на свое редкое происхождение, легко сходили ему с рук. Примечательно, что помогали всегда Чунке выкручиваться из трудных положений именно его непосредственные шефы. Все они знали, что он ничтожество, и вся его жизнь представляет собой цепь мелких пакостей, афер и гнусных преступлений разного масштаба, но все равно помогали ему. Он ухитрялся устраивать всех своих прежних патронов, способствовавших ему, независимо от того, были они честными, относительно честными или нечестными людьми. Какую-то пользу, очевидно, от него они все получали.

Свои аферы он начал с того, что, не имея среднего образования, поступил в университет и, без каких-либо учебных способностей, каким-то образом ухитрился окончить его и получить диплом. В то же самое время Чунка был замечен в незаконных махинациях с золотом, привезенным с Амура. Впоследствии у него были неприятности с властями из-за вымогательства при использовании служебного положения и, в конце концов, занимая один начальственный пост, он совершил воровство – совершенно безболезненно, как всегда, ухитрился присвоить себе крупную сумму государстенных денег, предназначенных для учреждения, которым соуправлял. Подсудное дело. На несколько лет тюрьмы точно. Но у него все как с гуся вода. Сумел выкрутиться из-за отсутствия улик, хотя их можно было наковырять достаточно. Его опять покрыли. Короче, дело как-то замяли, да и его тогдашний непосредственный начальник хорошо помог.

На присвоенные деньги Чунка купил себе недвижимость – участок земли и дом, две квартиры, машины и прочее, обеспечил своих отпрысков, коих у него полно от разных браков и сожительниц, приличными средствами, которые вложил в их дела. С семейственностью у этого друга все впорядке. Следуя своим восточным традициям, он еще никого из своих детей без внимания не оставил. Больше всего получила от махинаций Чунки его последняя и любимая дочь. Причем от обилия денег она, похоже, потеряла разум. Ей очень их нравится тратить в больших размерах на любовников и увеселения. Об этом информация в полицейской сводке проскочила. Вот такие дела.

Но это лишь неполный список содеянного Чункой. А о том, что он совершил под тенью своего нынешнего «профсоюзного» босса, один только его дальневосточный шайтан знает. Сам этот босс, то есть Бэлламор, называющий Чунку прямо в глаза «уникальным животным» и ласково «мой любимый Чурка», всегда восхищающийся его проходимческими способностями, всегда целующий его в постоянно засаленное, вонючее лицо, затем сплевывая в сторону, однажды даже заявил в восторге: «Если бы вы знали, сколько всего в действительности за свою жизнь натворила эта скотина! Ну где я еще такого редкого негодяя найду!» Чтобы получить подобную оценку от столь махрового мерзавца как Бэлламор, нужно было сильно постараться. Ко всему прочему добавлю, что Чунка занимался ранее каким-то видом борьбы, ее боевым разделом. Для многих восточных людей это типично, что опасность, исходящую от него, увеличивает вдвое. Мстителен и при мести своим врагам фанатичен. Так вот.

– Подожди. Теперь я должен все это чуть-чуть переварить, – сказал Стэн, потирая лоб рукой.

– Жду, – Филипп помедлил полминуты. – Переварил?

– Да. Все, о чем ты рассказал, похоже, очень мне понадобится. Крайне важная и полезная информация. Кстати, Мочиано-Бэлламор предложил мне сделать этого Чунку своим заместителем. Так что в случае удачи операции в Африке, он точно наберет дополнительные очки в борьбе за начальственное место в охранном подразделении фирмы. А кто такой Жопэ? Мочиано все время смотрел на него, когда нужно было принимать решения, связанные с деньгами. Может быть, он русский?

– Почему ты так думаешь?

– Я помню, что моя мать в детстве часто произносила слово похожее на его фамилию.

– Это ни о чем не говорит. Думаю, что Жопэ один из финансистов компании и связан с денежным обеспечением ее охранной организации, – ответил Филипп. – Что касается Джанкинса, то это просто какая-то «шестерка», ничтожность. Кличка Гнилой.

– Теперь самое главное и интересное. Самое интересное – это Вук Джуранович, по прозвищу Мирко. О нем никто почти ничего не знает. Мне, тем не менее, некоторые сведения о этом человеке удалось добыть. Правда, почти все, что я узнал о нем требует уточнения и перепроверки. Я всегда стараюсь все перепроверить, желательно раза два-три. По национальности Джуранович серб. Ему сорок четыре или сорок пять лет. Родился в Югославии, в Белграде, в семье инженера. Холост. Сам он тоже инженер, очень способный ученый и конструктор, специалист по радиолокационным системам. Работал некоторое время в Чехословакии. В Белграде числился в оборонном конструкторском бюро. Обладает чрезвычайно взбалмошным и неординарным характером. Импульсивным характером, я бы сказал. Очень горяч и склонен к авантюрам, прямолинеен, недипломатичен и упрям, часто имеет мнения, которые у него меняются на прямо противоположные. Очень противоречивая натура. О себе высокого мнения. Таким людям в общепринятых рамках удержаться всегда бывает трудно. Короче, он талантливый сумасброд. Многими в своей организации Джуранович оказался не понят, перессорился с начальством КБ и почти со всеми своими коллегами по работе. На волне демократии конца восмидесятых годов эмигрирует из Югославии в Соединенные Штаты Америки.

Стэн прекратил курить, отодвинул от себя куружку с недопитым кофе и еще ближе придвинулся к Филиппу.

– В Америке сразу оценили способности и талант Джурановича. Он получил хорошую и высокооплачиваемую работу в крупной частной фирме, участвующей наряду с другими организациями в составе большого авиационного концерна в разработках новых типов «самолетов-невидимок», легко ускользающих от радара – «Стелс», и работающей на Министерство обороны США. Той самой, где в охранном отделе заправляет твой Мочиано. В фирме Джуранович проработал несколько лет без особых происшествий. Но во время одного из недавних заседаний руководителей и ведущих ученых-специалистов компании он неожиданно для всех в присущей ему бескомпромиссной манере высказался негативно относительно преувеличенных производителями возможностей новой модификации «самолета-невидимки», которую собирается разрабатывать концерн. Джуранович заявил, что в странах социалистического содружества уже относительно давно был создан радар, работающий в дремлющем режиме, способный без особого труда обнаруживать летящие объекты, называемые нашими военными «невидимками». В подкрепление высказанных доводов, Джуранович рассказал собравшимся на заседании о результатах своих собственных новейших исследований в области конструирования локаторов, о оригинальной модели радара, сочетающей в себе старый оригинал, работающий в низкочастотном радиодиапозоне, с более совершенным образцом локаторной техники. Эту модель он начал разрабатывать не так давно самостоятельно. Свои доводы Джуранович проиллюстрировал конкретными примерами из материалов исследований. Сообщение Джурановича произвело на присутствовавших ученых легкий шок, а у руководства фирмы вызвало на его заявление резко отрицательную реакцию в связи с тем, что оно в числе других организаций уже подписало с Пентагоном чрезвычайно выгодный, чуть ли ни миллиардный контракт на производство партии каких-то «сверхнеуловимых» самолетов. Подробности всего этого я еще выясню потом. Представляешь какие здесь крутятся деньги и что будет, если военные разуверятся в разрекламированных возможностях суперсамолетов? Так что твои полтора миллиона, оружие, снаряжение и вертолеты это просто мелочь.

Стэн слушал все внимательно и молчал.

– Ну, и самое последнее о сербе. 24 марта, ты знаешь, по команде генерального секретаря НАТО, без санкции Совета Безопасности ООН, защищая якобы албанцев в Косово, самолеты Североатлантического союза, в том числе и самолеты Соединенных Штатов, конечно, и со своими «Стелс», начали бомбардировки территории Югославии. И почти сразу же после начала войны то, о чем говорил не так давно Джуранович, сбывается. 27 марта югославы сбивают около своей деревни Будановцы с помощью зенитного ракетного комплекса С-125 американский ударный «самолет-невидимку» F-117А «Найт Хок», который засекает РЛС «Тамара». По некоторым данным есть у них такая, кажется. Что касается самолета, то он не такой уж и новый, чуть не двадцать лет эксплуатировавшийся. Но в войне 1991 года в Персидском заливе зарекомендовал себя прекрасно как самый эффективный вид американской боевой техники и именно основываясь на его технологии должна начаться разработка новейшей модели. Все это является крайне неприятным сюрпризом для производителей самолетов этого типа, наших военных и НАТО. Концерн, производящий самолеты «Стелс», обяъяснил это случайностью. Фирма, где работал серб, максимально засекретила прежние заявления Джурановича, а военные даже заявили, что самолет сам упал якобы из-за технических неполадок. Кстати, потом официальные лица из наших ВВС это заявление отозвали. Но не в том главное. Любая утечка информации, ты понимаешь, может повлиять на прекращение продолжения нового контракта и, соответственно, прибылей.

– Это понятно, – подтвердил Стэн.

– Однако, – продолжил Филипп, – дела производителей секретных самолетов осложнились еще одним заявлением упрямого серба на новом заседании. В ходе разгоревшейся дискуссии, когда один из руководителей фирмы назвал сказанное прежде югославом выдумками безответственного человека, Джуранович, в котором вдруг, очевидно, проснулись патриотические чувства, имел глупость заявить, что может свои доводы доказать практически, вернувшись на родину и конкретными усилиями помогая соотечественникам в борьбе с врагом в воздухе. Причем о своем решении вернуться в Белград и начать работу над новыми РЛС Джуранович сказал во всеуслышание, ни от кого это не скрывая. После его возвращения в Югославию, как он отметил, над ее территорией не пролетит больше ни одна «невидимка». Вот так! Если сбит один новейший самолет, это может быть случайностью. Еще одну потерю можно объяснить тем же. Но представь себе, если югослав приедет на родину и поможет своим гением противовоздушной обороне реально, если единичные случаи потерь превратятся в систему. Наладить, конечно, производство новых локаторов не просто, но кто знает?

– Все правильно. Нечто похожее было в шестидесятых годах во Вьетнаме, когда вьетнамцы неожиданно начали сбивать наши самолеты новейшими русскими ракетами. Все бомбардировки сразу же оказались под угрозой.

– Вот, вот. Что-то около того. Теперь дальше. В связи со всем этим руководство компании отдало приказ своей охранной организации любой ценой не допустить отъезда серба из США и его возвращения в Югославию. Судьба Джурановича была решена без его участия. Люди Бэлламора устроили на этого Вука настоящую охоту. Но смелому и авантюрному югославу все-таки удалось сбежать из Америки, правда, не прямо в Европу. Он удрал из Штатов на американском самолете с туристами и деловыми людьми, направлявшемся в Южную Африку, в ЮАР. Только такая, вероятно, возможность была. Попав в бурю в Атлантике, авиалайнер меняет курс и попадает вглубь Африканского континента на территорию, контролируемую ангольскими сепаратистами. Далее ты уже все знаешь сам.

– Не больше, чем все.

– Хорошо. Самолет подбивают и он совершает вынужденную посадку в районе, где хозяйничает самая неуправляемая и непредсказуемая по своим антиправительственным действиям группировка сепаратистов. Точно не знаю, но она, похоже, Национальному союзу за полную независимость Анголы, то есть УНИТА, не подчиняется. Но это под вопросом. Какие у них там отношения между собой нужно еще выяснить. Вообще-то раньше мы негласно сепаратистов поддерживали. ЮАР открыто им помогала до того времени, пока к власти у них в стране не пришел Африканский национальный конгресс. Русские оказывали помощь Народному движению за освобождение Анголы или МПЛА и на стороне правительства Народной Республики Ангола сражался кубинский интернационалистский воинский контингент. В Анголе сейчас, впрочем как и раньше, правительство делает попытки вести с раскольниками переговоры. Но с этой группой, кажется, никаких контактов нет ни у нас, ни у ангольского руководства. В начале девяностых, после того как советская поддержка МПЛА частично ослабла, руководство Анголы взяло курс на сближение с США. Возникла как бы коллизия. Проамериканская организация УНИТА столкнулась с переориентированной на Америку законной властью Анголы. Но не это важно. Основное у них межнациональные отношения и межнациональная грызня. Еще и криминал ввязался. В Западной Африке сейчас полно преступных группировок. Ну, что я тебе говорю. Это ты хорошо знаешь.

– Нет, нет, рассказывай. Всего знать невозможно.

– Хорошо я продолжаю. Тогда слушай. Джуранович и еще двадцать один человек, все граждане США, становятся заложниками полубандитских формирований, удерживающих их, но не предъявивших пока никаких внятных требований, политического или финансового характера.

– Далее. Я думаю, что не полагаясь на дипломатические усилия правительства США по вызволению заложников, и, тем более на уверения африканских лидеров, обещающих решить их проблему в ближайшем будущем военным путем, зная, что авантюрист Джуранович не будет отсиживаться в плену и постарается бежать, известное тебе охранное агенство решило действовать самостоятельно. Об этом и на официальной пресс-конференции несколько слов было сказано, без ссылки на действительных заказчиков операции, конечно.

– Обо всем этом узнали журналисты. Надо было как-то выкручиваться. Пришлось заявить, что строятся планы попытки освобождения всех несчастных людей, хотя Бэлламора никто кроме Джурановича не интересует. В качестве прикрытия операции по поимке серба была выбрана захудалая фирма «Упаковал и поехал» Калоеффа. Две женщины, поехавшие отдохнуть в Южно-Африканскую Республику, являются сотрудницами именно этой фирмы. Я не сомневаюсь в том, что на Калоеффа было оказано давление. Его запугали, приказали молчать и делать что скажут. Это в духе Бэлламора. Я с такими методами воздействия на личность уже сталкивался.

– О планах Бэлламора относительно Джурановича долго гадать нечего. В общем вариантов не так много и догадаться о замыслах начальника охранного бюро не так уж и трудно. Один из них ты знаешь. Прибегнув к помощи бывших профессиональных наемников, попытаться вырвать шипко умного и много знающего серба из лап спепаратистов, доставить его на территорию, находящуюся в руках правительства Анголы, а затем вернуть в Америку. Бэлламора, как и ты сам заметил, интересует только Джуранович. Остальных можно и бросить на произвол судьбы. Возможны и другие сценарии, до которых нормальный человек никогда и не додумается. Кому известно на что способен извращенный ум уголовника? Не исключено, что тебя о действительных намерениях Бэлламора впоследствии, как ты сказал, уже на месте, проинструктируют, а может быть и нет. Но в любом случае, я думаю, людям Бэлламора дано указание ни в коем случае не допустить Джурановича до Югославии. Впрочем, если он туда приедет без головы…

Курл сделал паузу.

– Теперь о тебе и твоих друзьях. Других ребят для выполнения задачи, конечно, можно было найти. Но ты, во-первых, наверно, наилучший специалист по данному региону и таким делам. Они вероятность провала и удачи просчитали точно. Я думаю, что ты им очень нужен только для того, чтобы добраться до заложников, вызволить их и из джунглей вырваться, то есть назад вернуться. Кто оттуда людей еще может вывести? Во-вторых, наемники и бывшие наемники обычно люди не очень разборчивые в средствах, всякие детали морального плана их мало интересуют. Главное деньги и за них «дикие гуси» обычно делают все, что требуется. Другое для них не важно и лишние вопросы они не задают. А слежку за тобой агенты Бэлламора, а я уверен, что это именно его люди, устроили из боязни, что ты что-то узнаешь или догадаешься о чем-нибудь, да еще и ляпнешь, где не надо. Утечка информации для них смертельна. Поэтому он, может быть, и не сказал тебе все открытым текстом. Ты человек со стороны и сейчас не занимаешься этой не совсем чистой работой. И еще. С людьми, которые имеют наемническое прошлое, такие как Бэлламор особенно церемониться не станут. Если этих бывших наемников, вдруг начавших болтать, грамотно убрать, то такими гражданами Соединенных Штатов никто и не заинтересуется. Мало ли там кто пропал. Можно сказать, что со своими компаньонами что-то не поделили и все.

Филипп сделал выдох и опять остановился.

– Отказался от этой работы – могут убрать. Согласился – тоже уберут, но чуть позже. Начинается, как ты сказал, игра. Опасная во всех отношениях, как мне кажется.

– Я так понимаю, что финансирование всего этого представления полностью осуществляется за счет этих самых подставных «профсоюзов», – сказал Стэн.

– Ты прав. Им ничего не стоит заплатить и меньше и больше. Но только бы достичь цели. Так что ты мог и больше бы запросить. Все расходы на себя берет самая заинтересованная и богатая сторона, то есть авиационная корпорация, не обращая внимания на кого-то еще, кто захочет принять в этом участие, – ответил Филипп.

– Кого-то еще? А, ты говоришь о родственниках и частных пожертвованиях.

– В общем-то да. В общем. Я не думаю, что это будут большие деньги. Дело в другом. В самолете, кроме Джурановича и обычных людей, была еще и единственная дочь одного очень богатого человека – миллионера Хью Фрэдмана. Подчеркиваю, что это очень богатый человек. Он заявил, что для ее спасения не пожалеет ничего, никаких средств. Так что у «главного» лица всего происходящего, то есть Калоеффа, серьезная беседа с папашей-богатеем, очевидно, уже была. Может быть, папа уже дал главе фирмы «Упаковал и поехал» деньги или пообещал их. Не знаю. Возможно, Калоефф специально еще обратится к тебе по поводу освобождения дочери этого миллионера. Возможно, на тебя выйдут и другие люди. Думаю, это будет зависеть от устроителей «экскурсии» в Африку, но у них в такой встрече никакой заинтересованности, как ты понимаешь, нет. Им совершенно конкретный человек нужен и все.

– Я тебе уже сказал, что поставил сам себе задачу попытаться спасти всех. Это будет не выборочная акция. Я исключения ни для кого делать не собираюсь, даже для дочери какого-нибудь святого.

– Нет, я просто так предпологаю. А в общем это все, что мне удалось узнать.

– Да, твоя информация что надо, большого стоит, – покачал головой взад-вперед Стэн. – Такое впечатление, что ты со всеми этими джурановичами и бандитами вместе работаешь. Представляю, чего тебе это стоило! Как ты раздобыл эти сведения спрашивать не стану.

– А я из этого особой тайны не делаю. Я получил сведения из конфиденциальных источников, проще говоря, от осведомителей, знающих о противоправных действиях некоторых людей, может быть, и самих в какой-то мере к этим действиям причастных, являющихся, возможно, и их соучастниками. Журналистам очень часто приходится тайно обращаться к пособникам преступников и потом доводить полученные сведения до общественности, рассказывать обо всем этом публике. Официально ведь многого не узнаешь. Приходится пользоваться чужими данными. Главное найти нужных людей, а не тех, кто слышал что-то от других. Можно ведь такую искаженную информацию получить, которая будет являться просто чушью. Иногда времени и возможности перепроверить сведения нет. Поэтому часто у некоторых журналистов в голове винегрет. Но выйти на нужного человека это не все. Нужно еще завоевать доверие осведомителей, что порой труднее всего. Люди многим рискуют. Бывает, что все строится только на человеческих отношениях, на расположении друг к другу. О Джурановиче, например, в доверительной беседе мне рассказал один югослав. Просто так. Случайно встретились во время моего отпуска в Гонолулу в универмаге Ала Моана, где он работает продавцом в отделе мужской одежды. Джинсами торгует. Я там тоже покупал ерунду какую-то. Подружились. Раньше он был лучшим другом, другом детства и коллегой Джурановича. Джуранович его из Белграда в Америку вслед за собой перетянул. Потом они друг с другом поссорились и этот Мико уехал на Гавайи.

– Мико? Мирко, Мико, интересно, очень, – задумчиво произнес Стэн.

– Да. Это прозвище. У югославов так бывает. С этой начальной информации о Джурановиче все и началось. Я заинтересовался, а затем и еще о нем узнал. Вот и от тебя, кстати, тоже. Не последнее место в нашей работе играют также и деньги. Но в любом случае имена обладающих информацией и снабжающих меня ею я не разглашу никогда. Ни начальнику полиции, ни прокурору. Здесь дело в профессиональной чести сотрудника газеты, хотя все, естественно, входит в противоречие с законом. С одной стороны, конечно, это так. Но если не будет таких методов работы, люди никогда не узнают о махинациях и преступлениях всякой сволочи, а газетчики просто не смогут работать и на свободе слова в Соединенных Штатах Америки можно будет поставить крест. Что лучше? Работа, само сабой разумеется, опасная со всех сторон. А как иначе? Власти могут привлечь к ответственности за неразглашение источников информации и посадить, а преступники – убить. Приблизительно лет двадцать назад сотрудник нашей газеты Мэл Фрайер за отказ сообщить о своих осведомителях оказался за решеткой. Случай принеприятный. Все, однако, окончилось хорошо и Фрайер просидел в камере немногим более месяца. Его помиловал губернатор штата Нью-Джерси. Кроме того, «Нью-Йорк таймс» выплатила Мэлу компенсацию за морольный ущерб – двести восемьдесят шесть тысяч долларов.

– Зря я тебя ввязал в это дело. Мне-то все равно, а у тебя ведь семья, – почти шепотом произнес Стэн.

– Ну, вот все сначала. Я же сказал тебе, что это моя профессия, это моя работа. Если не было бы журналистов, о полиции я не говорю, о таких сволочах как Бэлламор, возможно, никто и не узнал бы и они вершили свои преступления совершенно ни на кого не оборачиваясь. А тут еще один фронт. Мне уже не суждено остановиться. Работаю почти тридцать лет так. У меня на Бэлламора уже много чего есть. Рано или поздно я этих друзей вытащу из темноты на свет. Но кое-что еще надо узнать. Много, к сожалению. Жаль, что сам Джуранович недоступен. Ну, да ладно. Я тут тебе своих предположений достаточно наговорил. Может быть, что-то из области фантазий. Сам смотри. Но все равно будь осторожен. Я все еще несколько раз проверю, но дело, кажется, серьезное.

– Это ты будь осторожен. Похоже, никаких фантазий здесь нет. Все правда. Не звони мне и не ищи встречи. Я уж сам как-нибудь с тобой свяжусь, если очень нужно будет, – закончил основной разговор Стэн.

Друзья слегка выпили, закусили и провели в дальнейших разговорах еще более двух часов.

* * *

Следующий день был последним перед отъездом. Стэну нужно было закончить все мероприятия по организации особой экспедиции и дела личного характера, а именно спрятать в безопасном месте сына, невестку и внучку, которыми наверняка тоже уже заинтересовались люди из службы безопасности оборонной фирмы. После беседы с Филиппом и получения информации о Бэлламоре это становилось в высшей степени актуальным. Поэтому на послеобеденное время Капенда наметил поездку к сыну, жившему в пригороде Нью-Йорка. Утром Стэн должен был встретиться с Джонсоном.

Всякая аппаратура слежения, установленная на автомобиле Стэна, надоела ему до невозможности. А уж при поездке к сыну она совсем была необязательна. Поэтому к последнему дню пребывания в Нью-Йорке Стэн решил очистить машину от этой дряни и покататься по городу и его окресностям в относительном спокойствии.

Из ресторана Феррана Курл ушел первым. Стэн вышел на улицу проводить его и, убедившись, что все спокойно, вернулся назад, чтобы позвонить своему давнишнему приятелю Фрэду Коллинзу. С Коллинзом, как и с Курлом, Капенда учился вместе в одной школе, но Фрэд был на класс младше. Это не мешало, однако, им дружить как во время учебы, так и в последующие годы. Коллинз являлся специалистом по аппаратуре наблюдения и прослушивания и работал в Федеральном бюро расследований начальником крупного отдела. Он никого не опасался и не боялся никакой слежки, так как сам считал себя агентом первой величины. Коллинз предложил Стэну приехать прямо в его специальную мастерскую с тем, чтобы как следует, с помощью соответствующей аппаратуры, проверить его автомобиль и грамотно удалить из него всю инородную гадость.

Вечером пристрастный осмотр машины Капенды был произведен в мастерской его друга на должном уровне – профессионально и очень грамотно. Вся шпионская электроника – чипы, датчики, радиомаяки, жучки подслушивания и прочее были из нее изъяты и выброшены Фрэдом со злорадной улыбкой в железное мусорное ведро, где лежал прочий металлический хлам. Стэн, по пути домой, все время представлял себе что произойдет с физиономиями шпионивших за ним дебилов Бэлламора, когда они поймут, что их надули. В связи с этим он, как и Коллинз во время извлечения аппаратуры, никак не мог отделаться от улыбки, то и дело появлявшейся на его лице.

* * *

Дома Стэн самым тщательным образом проверил одежду и обувь, в которой ему надлежало на следующий день ехать по делам. Вслед за этим он занялся деньгами. Двести тысяч из всей суммы разделил на три части, завернув каждую в бумагу. Затем объединил все это еще в один пакет. Этот пакет и большую часть оставшихся денег, полученных позавчера в банке, Стэн положил в дипломат. Другую, меньшую часть, также завернул в газету и засунул под тахту, после чего лег спать пораньше.

Встав рано утром, Капенда по своему обыкновению быстро умылся, побрился и позавтракал, еще раз все проверил, оделся в приготовленную накануне одежду и вышел из квартиры. На часах было 6 часов 15 минут. Стэн надеялся сначала поколесить на всякий случай по городу и заблаговременно явиться на место встречи с Джонсоном.

Когда Стэн входил в гараж, он обратил внимание на ядовито голубого цвета дорогую машину. Такого автомобиля Стэн в гараже своего дома еще никогда не видел. Странно было то, что мотор стоявшего при входе «Порше», работал, хотя в кабине никого не было. Размышлять над этим фактом, однако, Стэн не стал и быстро направился к своей машине. У автомобиля Стэна на корточках сидели два спортивного сложения парня и ковырялись под ним. Рядом с одним из ребят стоял маленький чемоданчик. Стэн настолько быстро и тихо подошел к машине, что молодые люди, увлеченные своими делами, даже не заметили его.

– Не иначе как монета достоинством в один цент закатилась под мою машину и существенно подорвала ваши финансовые возможности, – злобно пошутил Стэн.

Парни оторопели, но не надолго. Один из них, более плотный, не поднимаясь, тут же ответил Стэну.

– За центом мы бы не полезли. Поднимай выше. Мы уронили 5 центов.

– А все-таки, хочу знать, что вам нужно от моей машины? – уже без улыбки спросил Стэн.

Оба приятеля встали и выпрямились.

– Хочешь много знать? Так ведь? Но тот, кто меньше знает, не имеет болезненных неприятностей, да и живет дольше, – опять ответил Стэну плотный парень. – Заруби это на своем дурацком носу.

С этими словами он протянул грязный указательный палец правой руки к лицу Стэна и ткнул им в нос Капенды. Стэн запросто мог бы уклониться от приближающегося пальца, но не стал делать этого, а лишь улыбнулся. Второй, более худощавый парень, тоже улыбнулся и тут же смачно сплюнул на лобовое стекло машины Стэна. После этого оба друга расхохотались. Стэн тоже улыбнулся еще раз.

Разговор был исчерпан. Плотный молодой человек поднял чемоданчик и резко махнул рукой вправо, показывая Стэну, чтобы тот посторонился. Стэн отступил на полшага назад, пропуская парня. Когда тот прошел вперед, Стэн развернулся и со всей силы дал ему пенделя пониже спины. Парень отлетел на три метра, выпустив из руки чемоданчик.

– Ах, ты, пидер! – вскричал неизвестный, перекосив лицо от ярости и бросившись с кулаками на Стэна.

Капенда отбросил в сторону дипломат. Комбинация была до смешного проста и отработал ее Стэн как следует еще тридцать пять лет назад: левой рукой сбоку в голову, правой – прямой удар по подбородку, левой рукой снова сбоку в голову. В юности у Стэна на все это уходило около половины секунды. Сейчас он уложился в секунду. Незнакомец упал сначала на ягодицы, а вслед за этим грохнулся затылком о бетонный пол. Но этого Стэн уже не увидел, так как знал, что ему предстоит разбираться еще и со вторым нахалом. Приятель, упавшего на бетон человека, очевидно, был каратэистом. Он тут же с пронзительным криком выскочил из-за машины и попытался поразить Стэна левой ногой в висок. Стэн перехватил ногу обеими руками перед самым лицом и воткнул, в свою очередь, правую ногу незадачливой «балерине» в пах. Второй громила хрюкнул как свинья и густо покраснел от боли и напряжения, но руками все же успел крепко схватить Капенду за плечевой пояс, оставив при этом свою печень совершенно открытой. Ну что оставалось делать Стэну в этой классической ситуации? Автоматически он выбросил левый кулак снизу под ребра нападавшему. Раньше после таких ударов Стэна в ближнем бою противники обычно не могли продолжать с ним поединок и их уносили с ринга. То же самое произошло и сейчас с нападавшим. Молодой человек весь перекривился, закатил глаза как сонная курица и, не проронив ни слова, беззвучно рухнул на своего растянувшегося на полу друга, тщетно старавшегося перевернуться со спины на живот.

Стэн поднял дипломат и подошел к пытающимся подняться друзьям.

– Уж, извините меня, пожалуйста, но так-как вы изгадили мою машину, мне придется воспользоваться вашей.

С этими словами он пнул ногой пистолет, который неизвестно откуда и у кого из приятелей вывалился из одежды и лежал на полу рядом с ними. Оружие, вертясь вокруг своей оси, полетело под противоположный ряд машин, а Стэн стремительно двинулся к стоящему у входа в гараж голубому автомобилю.

Моментально вскочив в машину, Стэн нажал на газ и выехал из гаража на полной скорости. Покрутившись около двадцати минут в Бруклине, Стэн направился в Бронкс, где у него была назначена встеча с Джонсоном.

* * *

Автомобиль Джонсона стоял на безлюдном пустынном месте. Его хозяин прохаживался рядом с сигаретой во рту. Стэн лихо подогнал «Порше» сзади к машине Джонсона, резко остановился метрах в пяти от нее, вышел из кабины и вразвалку направился к Нику.

– Поздравляю! – чуть не закричал Джонсон. – Отличное приобретение! Главное под цвет глаз. Давно нужно было купить нечто подобное. Хорошо, что ты сменил свою рухлядь на эту ласточку. Ласточка, ласточка, ну, белый лебедь!

– Это не моя машина. Два подонка измарали мою, поэтому пришлось у них на время позаимствовать эту. Кстати, на ней я уже больше не поеду, скоро этот «Порш» начнут искать. Уже, очевидно, ищут. Пусть поищут. Поэтому можешь использовать его в качестве туалета, – ухмыляясь сказал Стэн.

– Ой, ой, ой! – притворно застонал Ник. – Какая жалость, что уже не хочу по большой нужде. А ведь еще только утром у меня был прекрасный понос. Съел, наверно, что-то не то.

– Ладно, о твоем поносе поговорим за обедом. Список готов?

Ник с улыбкой полез во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда сложенный вчетверо большой лист мятой бумаги, на котором остался жирный след от сковородки. Стэн взял лист, пробежал написанное глазами и щелкнул языком. В списке значилось двадцать человек и начинался он с имен командира и заместителя, которые были написаны посередине сверху. Напротив своей фамилии Капенда увидел три звездочки, напротив Ника – две. Ниже было два столбика фамилий, что соответствовало двум отделениям. В начале каждого столбика стояла фамилия командира отделения. Командиром первого отделения Ник назначил Поля Алексона, второго – Джерри Ждано. Около имен командиров отделений стояло по одной звездочке. Затем был оставлен небольшой промежуток. Далее шли, как выражался Джонсон, рядовые бойцы – ветераны нелегкого наемнического дела, с которыми Стэна и Ника связывали долгие годы «работы», дружбы и просто общения. Список бойцов первого отделения начинал Ник МакКарни, за ним следовали Джо Бэйкер, Вальдемар Эльсон и Тимоти Балоботя. Еще ниже были написаны имена более молодых солдат. С ними Капенде и Джонсону также приходилось «работать» в разное время и разных местах: Эрик Когит и Эндрю Робертс. Второе отделение начиналось с Джима Федотоффа. За ним были Эванс Рид, Харви Вчерашни, Ник Черемхи и бойцы «среднего» возраста – Алек Трюкман и Лео Шаберштейн. Заканчивали список четыре самых молодых бойца. Это были люди Джонсона и Стэн о них только слышал: Бэн Левицки и Дэнис Купер – в первом отделении и Фрэнк Гордон и Фил Харфлит – во втором.

Отлично! Лучше не бывает. У тебя все систематизировано. Звездочки какие-то нарисованы. Я, надо понимать, – полковник, ты – подполковник, Алексон и Ждано – майоры. Я правильно понял?

– Что-то около этого.

– Ты людей и по отделениям уже разбил. Просто великолепно! Пять с плюсом. Я тут почти всех ребят, кажется, знаю. Один другого лучше. Так! Наши ветераны! Два чернокожих парня, Джо Бэйкер и Эванс Рид, радисты, да еще знающие языки юга Анголы – девяносто девять процентов успеха. Гениальный медик-недоучка Вальдемар Эльсон и его постоянный спутник Харви Вчерашни, санитар. Эти двое своими золотыми руками горб на спине за десять минут распрямить могут. Они почти мертвых при мне оживляли. Один всегда произносил: «Что ты говоришь?» Другой ему отвечал: «Ой, и не говори». Сейчас так же говорят?

– Не знаю, не интересовался.

– О! Мои старые друзья Ник МакКарни и Дайм! Как на себя могу на них положиться. Как у Поля дела? Давно его не видел.

– Все так же. Нормальная жена. Дети. Их у него трое. Взрослые. В общем все хорошо. Не так как у меня.

– Брось ты. Не прибедняйся. Зачем ты пеняешь на судьбу. Тоже мне, обиженный мальчик. Джерри Ждано. Помню, пулемет в его руках такие трели выдавал, как певчая птичка. Превосходно! Эрик Когит и Алек Трюкман. Лео Шаберштейн – один двоих стоит. Ну, с такими бойцами мы кое-что учудим.

– Вот этих четверых молодых ты не знаешь, – Ник указал пальцем на четыре имени в конце списка, – но я за них ручаюсь. Отличные парни, – подбодрил еще больше Стэна Джонсон, – я с ними имел дело и верю им.

– Сколько тебе раз говорить, что верить никому нельзя. Все люди работают только на себя. Знаешь куда гнутся руки у человека? А? Всегда к себе. Только идиот может сделать пользу и добро другим, да и то по ошибке. Ну, а в остальном я все понял. Спасибо, Ник! Сегодня, как и вчера, на тебе организационная сторона дела. Продолжай работать. В этом чемодане деньги на билеты до Киншасы, туда и обратно, и аванс из расчета по пятьдесят тысяч долларов на человека. Себе возьми сто тысяч. Ты же у нас подполковник. Далее, приобрети билеты на завтрашний и обратный рейсы. Обратно – с открытой датой. Деньги и билеты раздай людям и снабди всех полной информацией о действиях на завтра. О месте, времени сбора и так далее. Ну, ты сам знаешь, о чем сказать.

После этого Стэн открыл дипломат, вытащил из него отдельный большой пакет, завернутый в газету. Развернул его и достал оттуда еще три поменьше, два из которых с трудом распихал по наружным карманам пиджака и один засунул во внутренний. Затем он закрыл дипломат и передал его Джонсону.

– Я тоже все понял. Хочешь одно замечание?

– Внимательно тебя слушаю, Ник.

– Так ты и есть тот идиот, – Ник улыбнулся, скосив глаза на дипломат.

Стэн скривил рот направо, приоткрыл его и показал Нику стиснутые зубы, – я полуидиот. Часть денег оставил все же себе. Кстати, эти четверо, которых я не знаю, были в Юго-Западной Африке? Знают, что в апреле там жара?

– Да были, все знают.

– На всякий случай им и другим напомни, чтобы ничего теплого и тяжелого с собой не брали. Минимум вещей. Учить никого не надо, но пусть все-таки наденут на себя только брюки, рубашку и легкую обувь и все это оставят при себе. Если мы выберемся оттуда обратно, то в грязной и рваной комуфлированной робе и грубых сапогах разгуливать где-нибудь в международном аэропорту будет не совсем эстетично.

– Ясное дело.

– Далее, вот здесь координаты человека, которому следует отдать список людей группы для оформления выездных и других документов, а также кредитных карточек, – Стэн протянул Джонсону листок. – Его фамилия Калоефф. Габаритные данные по одежде и обуви тоже ему. Все это надо сделать незамедлительно. Сам пока не светись. За мной следят. Потом все разъясню. Совсем не обязательно, чтобы и за тобой была слежка. Поручи общение с Калоеффым нейтральному человеку. Пусть лишь передаст список и внимательно выслушает его, все, что он будет говорить, особенно если это будут какие-нибудь инструкции, не вдаваясь ни в какие дискуссии. О всех результатах сообщи ближе к вечеру. Там уже подслушивания и всякого наблюдения не опасайся. Перед самым отъездом уже будет все равно. Но на всякий случай воспользуйся вот этим радиотелефоном, он не под «колпаком», – Стэн передал Джонсону аппарат. – У меня такой же «чистый» тоже есть. Это мой номер. Все ясно? А сейчас мы вместе направимся в сторону центра, где я тебя высажу, а сам поеду на твоей машине по своим делам.

Ник утвердительно кивнул головой и направился было к своей машине, но у голубого автомобиля вдруг задержался, слегка присел, надул губы и симитировал звук, который получается, когда человек пускает желудочные ветры.

– Кончай придуривать! Пора ехать, – остановил его Стэн, ухватив за воротник пиджака.

Оба сели в машину и двинулись на ней от парка в западном направлении.

* * *

Около полудня Стэн без предупреждения прибыл в дом сына, который после автомобильной аварии почти никуда из него не отлучался. Питер и жена встретили его радостно, но с грустью в глазах. Веселилась только внучка. Когда Стэн передал супругам пакеты с деньгами настроение повысилось. После недолгого обеда он рассказал о своей предстоящей поездке в Африку и о том, что семье Питера сегодня же надлежит бросить все, закрыть дом и уехать вместе с ним в машине на время к хорошим знакомым дальних родственников семьи Капенды, так же живущим в пригороде Нью-Йорка. Никаких возражений Стэн выслушивать не стал. Согласно его предписанию, дочка должна была постоянно находиться при родителях, а самим им ни в коем случае не следовало покидать до его возвращения новое место жительства и немедленно перекратить со всеми какие-либо контакты. Затем Стэн проинструктировал Питера и Мабель как они должны себя вести, если кто-то вдруг начнет проявлять к ним интерес, снабдил их телефонами и электронными адресами своих друзей. Сын и невестка наконец-то поняли, что смена жилья обуславливается необходимостью, делается не зря и со всем согласились.

Сборы были не долгими. В машину Стэн быстро загрузил все только самое необходимое из дома Питера. В 18:00 все четверо были уже у нужных людей. После недолгого прощания Стэн выехал назад в город.

Около трех часов Стэну понадобилось для того, чтобы встретиться и переговорить о своем отъезде за границу и прочем другом с сестрой и братом.

В 23:20 с Капендой связался Ник, который дал полный отчет о проделанной работе и проинформировал о том, что надлежало делать утром следующего дня. Через два часа Стэн пригнал машину Джонсона к его дому и встретился с ним лично. Короткая беседа продолжалась не более десяти минут. Затем Стэн вернулся к себе в Бруклин на такси. Подготовка к отъезду в Африку не заняла у него почти никакого времени. Стэн положил в небольшой зеленый рюкзак все оставшиеся у него деньги – триста тысяч долларов, носки, зубную щетку, пасту, кусок мыла и пластмассовую бритву. Пять минут посмотрел новости по телевизору, после чего лег спать.

* * *

В аэропорт Стэн прибыл ровно в 11 часов утра. Группа, вылетающих в Африку, была уже на месте. Он поприветствовал всех бойцов поднятой рукой и, вслед за этим, обнялся по очереди со своими старыми друзьями Алексоном, Ждано, Бэйкером и Эльсоном. Рида, Вчерашни и Шаберштейна Стэн сгреб своими большими руками в одну кучу. То же самое он сделал с МакКарни, Федотоффым, Балоботя и Черемхи. С остальными поздоровался за руку. Затем отошел с Ником на несколько шагов в сторону.

– Сейчас сюда прибудут Калоефф и еще некий Гаррис, которому поручено организаторами путешествия провести инструктаж, – быстро отрапортовал Джонсон.

– Понятно. В остальном все в порядке?

– Нет. Шестнадцать человек здесь. Двое не явились.

– Как так?

– У меня со всеми была связь с раннего утра. А эти двое исчезли, хотя договоренность железная была. Как сквозь землю провалились. Их нигде нет и никто про них ничего не знает. Со вчерашнего вечера, – ответил Ник.

– Это уже мне совсем не нравится. Дурной знак. Так. Кто эти двое?

– Бэн Левицки и Фил Харфлит. Молодые, но надежные ребята. Еще двое молодых здесь, двоих других нет. Я тебе о этих четверых говорил. Это мои люди. Я их очень хорошо знаю. Они не могли меня подвести. Иначе я бы и связываться с ними не стал. Ты понимаешь. Не знаю что и делать.

– Похоже, сделать мы уже ничего не сможем.

В этот момент к Капенде и Джонсону быстро подошли два человека, Калоефф и высокий, стройный, очень хорошо одетый, респектабельный джентльмен, представившийся как Хоуп Гаррис. Гаррис вел себя так, как будто он был Гулливером в стране лилипутов.

– Ваш верный и покорный слуга, – с издевкой, как показалось Стэну, сказал Гаррис, всем своим видом показывая, что является боссом и никому служить не собирается.

– Очень приятно, мистер Гаррис, – ответил Капенда, не представляясь.

Вслед за Гаррисом с Капендой и Джонсоном поздоровался Калоефф. После приветствия он передал Джонсону большую папку, в которой находилась пачка конвертов с банковскими пластиковыми карточками, пакет с документами и список заложников, с полным набором данных о них. Гаррис не стал тянуть время и сразу приступил к делу.

– В полете будете около четырнадцати-шестнадцати часов. На место прибываете, кажется, в 5 утра в тот же день когда и вылетели. Такая разница во времени. В Киншасе вас будет встречать наш человек по имени Юл Кабан, глава африканской группы, мой подчиненный. Он обрисует вам общую ситуацию происходящего, расскажет о самых последних новостях, о погоде на месте работы и обо всем прочем. Вместе с ним и в тот же день под видом специалистов-нефтянников вы вылетаете в Луанду. Там у нас есть друзья, союзники, купленные люди и еще кое-кто. С местными властями и руководством нефтедобывающей компании одного из береговых месторождений относительно вас есть договоренность. В Луанде вас тоже будут ждать. Кто руководители этой компании вам знать не нужно. Вы с ними встречаться все равно не будете и ни на какое месторождение не поедете под предлогом того, что после долгого перелета вам нужен длительный отдых. Но и отдыхать вы не будете. Кабан вас переправит к границе района, занятого сепаратистами. На границе вас уже ждут еще четыре человека. Это Чунка, Майкл Сависски, Берт Рэд и Аркади Харт, которые поступают в ваше полное распоряжение. Кроме них в приграничной зоне будут другие наши помощники, которые также окажут вам всяческое содействие консультациями и тому подобным, а если понадобится и фактическими действиями.

Гаррис растегнул пуговицу пиджака и сунул левую руку в карман брюк.

– В приграничном районе уже все готово для переброски на место операции: оружие, беоприпасы, обмундирование и оборудование, медикаменты, рации, продовольствие, подробные карты, а также шифры для переговоров по радио. Когда прибудут вертолеты вам скажет Кабан. Он вообще обладает всей информацией и постоянно контактирует с нами, ожидая новых указаний. Кабан подробно расскажет вам о всей технической стороне дела. На месте, то есть в районе, куда вас забросят, действуйте уже по обстоятельствам. В эфир не выходите. Только в самом крайнем случае. Когда заложники будут у вас, вызывайте вертолеты. Экипажи те же самые. Вашего сигнала будут ждать каждую минуту. Кабан хотя и не полетит с вами на место операции, но обязан, по выработанным нашим руководством инструкциям, выполнять все ваши приказания. В его руках очень многое и он все сделает так, как надо, как вы ему скажите. У него связи и соответствующие полномочия. Так что в случае возникновения любых проблем обращайтесь сразу же к нему. Кабан не имеет права покидать вас до самого вылета на дело. Кажется, все, – Гаррис замолчал, готовясь выслушать Стэна.

– Спасибо! Все предельно ясно. А вот этот Кабан. От него, как вы говорите, очень многое зависит. Нельзя ли для пользы дела узнать о личных и деловых качествах этого человека немного поподробнее.

– А на кой черт о нем еще говорить? Сами все увидете. Хотя о чем я? Если для пользы дела, пожалуйста. Он хороший организатор самого низшего звена и ответственный исполнитель, только чрезмерно медлителен, его чуть ли не пинками подгонять надо, болеет кретиничной восторженностью и немного глуповат. Страдает к тому же еще и звездной болезнью, так сказать, считая всех кроме себя какой-то мелочью, – лицо Гарриса исказила гадливая улыбка. – Это ж надо, на дверях своего кабинета укрепил фундаментальную бронзовую доску с отлитыми на ней именем, какими-то надуманными титулами и временем приема посетителей, совсем как на стене берлинского вокзала времен гитлеровской Германии, где с точностью до минуты указывалось об отправлении и прибытии пассажирских поездов. У немцев это должно было свидетельствовать о точности, незыблимости и вечности германских порядков, в том числе и железнодорожных, а у Кабана, по словам автора текста на доске, о такой же вечности его начальственного положения и достоинствах личности. Посетителей, правда, у него не бывает. Ну, не дурак ли? А в общем-то он милый парень. Мы зовем его Папуасом за его вьющиеся на голове волосы. Уж очень он похож по своей внешности и примитивному характеру на коренного жителя Полинезии, не в обиду аборигенам будет сказано. Да и сам он эту кличку часто оправдывает придурочным стишком, который любит декламировать при женщинах: «Я жажду крови, я жажду мяса. Во мне бушует кровь папуаса».

Стэн вытянул лицо.

– Вас что-то смущает? – спросил Гаррис, внимательно посмотрев на Капенду.

– Против крови папуаса и животных наклонностей этого Кабана я ничего не имею, но для нашей операции нужно ли нам его самолюбование? – возразил Стэн.

– Ну что вы! Все, что я сказал – лишь для поднятия настроения и не больше. Шутка! И кто из нас свободен от себялюбия?

– Да, мы едем так далеко для того, чтобы пошутить! Все больше вопросов нет. Благодарю за исчерпывающую информацию, – заявил Стэн каменным голосом.

– Желаю успеха! – Гаррис широко улыбнулся, показав две золотые фиксы на верхнем ряде зубов, которые никак не вязались с его изысканной прической, элегантностью и респектабельностью английского лорда.

Через два часа группа Капенды села в самолет с тем, чтобы рано утром прибыть в Африку. Стэн приказал всем как следует отдохнуть во время длительного рейса, заметив, что на месте для расслабления времени не будет совсем. Начальная стадия операции началась.