Читать книгу Солнце, вино и поджаристый хлеб во Франции. - Александр Староторжский - Страница 12

Я вышел во двор и стал под лучами солнца. Конец мая! Жарко! Жизнь!

Солнце прогревало меня насквозь, доставляя огромное наслаждение… Появились тюльпаны, зажгли под солнцем свои алые чашечки… Воздух неподвижен… Изредка веет легчайший ветерок, словно кто-то любящий по лицу гладит… Из травы выглядывают крохотные, очаровательные, сиреневые цветочки… Позорище! Не знаю, как они называются!

Наша старенькая, почти засохшая слива, тоже расцвела! Даже она! Вот не ожидали! На другой клумбе, метрах в двадцати от меня, появились оранжевые цветы, сильные, яркие… Опять не знаю, что это за цветы, опять позор…

Я сделал шаг в их сторону и замер: прямо передо мной, в воздухе, непонятно откуда взявшись, повисла большая, жёлто-зелёная стрекоза с прозрачными, как бы стеклянными, выпуклыми глазами, переливающимися всеми цветами радуги! Помню цвета – изумрудный, золотой, медный, фиолетовый… Мелькают в памяти ещё какие-то цвета, но боюсь, я их выдумал, от восхищения…

Чудо! Речная стрекоза висит в шаге от меня, в хрустальном сиянии своих неутомимых крылышек! Повисела секунды три – и… раз! И исчезла! Так же стремительно, как и появилась. Странно, боком умчалась в свою жизнь… Словно ветром её унесло…

Я стоял, и никак не мог понять: тридцать лет я не видел леса, не гулял по полю, не купался в речке, не собирал грибы, не загорал. Стрекозу тридцать лет не видел! Увидел и обрадовался, как ребёнок! Почти до слёз! Как это всё могло произойти?!

Но, конечно, есть ответ: тридцать лет назад мне нужно было перейти маленький мостик, и спокойно идти по жизни дальше… Я собирался это сделать, но тут чья-то мягкая рука, пахнущая ландышем, обняла меня и повела в противоположную сторону. Ласковый голос убеждал: пойдём, там будет лучше… Большие, карие, глаза смотрели нежно и преданно…

Очнулся я в больничной палате, изуродованный с головы до ног.

А Невежество (это было, конечно, оно) растерянно стояло рядом и протягивало мне пирожок с капустой…

Так я, практически на всю жизнь, оказался заперт в своей комнате, и с ужасом часто думаю, что бессмертное Невежество, в миллиардном своём исчислении, бродит по Земле, улыбаясь встречным ласковой, умиротворяющей улыбкой.

Или, где-то на полянке, среди цветов и трав, весело делает экспериментально – ускоренные трепанации черепа кривым, ржавым и грязным от крови, плотницким топором!